Через четверть часа Парди убрал фигуры, и только тогда Друккер сказал ему, что его игра проиграна.Ванс рассеянно водил пальцами по доске, а потом взял из ящика две или три фигуры и снова бросил их обратно, точно забавляясь ими.— Вы не помните, что именно сказал м-р Друккер?— Я не был особенно внимателен, но, насколько я помню, Друккер сказал, что Рубинштейн очень медлительный и осторожный игрок и неизбежно откроет слабое место в позиции Парди.— Эта критика не рассердила м-ра Парди?— Очень рассердила. У Друккера неприятная манера спорить, а Парди сверхчувствителен, когда дело идёт о шахматах. Он дошёл до белого каления от издевательств Друккера.Мы ещё немного посидели. Маркхэм все извинялся перед профессором за беспокойство, причинённое ему нашим визитом. Ему не понравились приставания Ванса насчёт деталей шахматной партии Парди и, спустившись в гостиную, он высказал это Вансу. Тот лукаво ответил:— В моей болтовне был известный метод. Я болтал — и я узнал…— Что ты узнал? — резко спросил Маркхэм.— Я узнал, что в ящике с шахматами не хватает чёрного епископа, и что найденная у дверей миссис Друккер фигура вполне подходит к тем, которые я видел здесь. Глава XVБЕСЕДАС ПАРДИ Вторник, 12 апреля, 12 часов 30 минут пополудни
Сообщение это потрясло Маркхэма. В это время дверь в передней отворилась, и лёгкие шаги стали приближаться к гостиной, Белл Диллард, возвращаясь от миссис Друккер, появилась в дверях. У неё было смущённое лицо и, остановив взгляд на Маркхэме, она спросила:— Что вы сказали Адольфу сегодня утром? Он в ужасном состоянии. Ходит и пробует все двери и окна, точно ожидает нападения разбойников; он испугал бедную Грету, приказав ей заложить дверь на засов сегодня ночью.— Значит, он предупредил миссис Мендель? — вмешался Ванс.Взор девушки быстро обратился на него.— Да, но он ничего не хочет объяснить мне. Он так возбуждён и так таинствен. А самое странное в его поведении, что он близко не подходит к матери. Что это значит, м-р Ванс? Мне кажется, что произойдёт что-то ужасное.— Не знаю, что это значит. — Ванс говорил тихо и грустно. — Я даже боюсь сделать попытку объяснить… Мы должны ждать. Как вы нашли миссис Друккер?— Ей, по-видимому, гораздо лучше. Но все-таки что-то её мучает. Она все время говорила об Адольфе и спрашивала, не заметила ли я в нем чего-нибудь особенного.— При теперешних обстоятельствах это совершенно естественно, — ответил Ванс, — но переменим разговор. Я слышал, что вчера вечером, перед отъездом в театр, вы провели полчаса в библиотеке. Скажите мне, где была ваша сумочка в течение этого времени?— Когда я вошла в библиотеку, я положила её вместе с моим манто на столик у двери.— Это была та же сумочка с ключом?— Да.— Так что в течение получаса сумочка лежала на столе, а потом весь вечер вы держали её при себе. А сегодня утром?— До завтрака я гуляла, и она была со мною. Потом я оставила её на решётке для шляп в передней, и она была там, может быть, час. Когда я пошла в десять часов к леди Мэй, то взяла её с собой. В это время я узнала, что револьвер опять на месте, и отложила свой визит. Сумочка оставалась в стрелковой комнате до вашего прихода, а с тех пор она все время при мне.Ванс задумчиво поблагодарил её.— Теперь, когда странствования вашей сумочки прослежены, постарайтесь все о ней забыть. Вы вчера ужинали в ресторане, говорил ваш дядя. Значит, вы поздно вернулись домой?— Я никогда не возвращаюсь очень поздно, когда бываю где-нибудь с Сигурдом. Мы вернулись в половине первого.Ванс с улыбкой встал.— Теперь мы пойдём к м-ру Парди, может, он просветит нас. Кажется, он всегда дома в это время?— Наверно. Он только что был здесь и сказал, что пойдёт домой.Мы уже хотели выйти, как вдруг Ванс остановился.— Мисс Диллард, я забыл спросить одну вещь. Как вы могли узнать, что вернулись домой в половине первого? Я заметил, что вы не носите часов.— Сигурд мне сказал, — ответила она.В эту минуту дверь с улицы отворилась, и вошёл Арнессон. С насмешливым изумлением он посмотрел на нас, а потом увидел Белл.— Сестричка-то, — заговорил он шутливо, — попала в лапы полицейских . О чем конклав? Блестящий юноша, убитый своим завистливым профессором и тому подобное? Надеюсь, вы не подвергли нашу Диану-охотницу испытаниям на учёное звание?— Ничего подобного, — сказала девушка.Когда она исчезла, Арнессон обратился к Маркхэму.— Ну, какие благие вести вы принесли? Ничего нового о последней жертве? А мне так не достаёт этого мальчика. Он пошёл бы далеко. Позор, что его назвали Джонни Спригг.— Нам нечего сказать, Арнессон, — прервал его Маркхэм, раздражённый его легкомысленной болтовнёй, — положение осталось прежним.— Пришли со светским визитом? Может быть, останетесь на ленч?— Наше право, — холодно сказал Маркхэм, — вести следствие, как мы находим нужным. Мы не обязаны следовать вашим советам.— Значит, случилось что-то досадное, — саркастически сказал Арнессон. — Я думал, что меня приняли в сотрудники, но вижу, что меня держат впотьмах. Увы! — и он вздохнул с напускной печалью.Ванс подошёл ближе и заговорил.— Действительно, Маркхэм, м-р Арнессон совершенно прав. Мы согласились работать вместе, и он может быть полезен нам только в том случае, если будет знать все факты. Я уверен в его скромности, — и Ванс подробно рассказал историю с миссис Друккер.Арнессон слушал с жадным вниманием.— Действительно, это жизненный фактор в нашей проблеме, — наконец заговорил он. — Зачем этот Епископ явился к леди Мэй?— Она вскрикнула как раз в момент смерти Робина.— Ага, понимаю! Она увидела Епископа из окна, а потом он уселся на ручке её двери в знак предупреждения, что она должна молчать.— Может быть и так… Теперь у вас достаточно данных, чтобы вывести формулу?— Можно посмотреть на этого чёрного епископа? Где он?Ванс достал из кармана шахматную фигурку и подал её Арнессону.— Вы, наверно, узнаете этого епископа, — коротко сказал Ванс. — Он взят из шахматного ящика в библиотеке.Арнессон утвердительно кивнул головой.— Так вот почему вы меня держали впотьмах! Я под подозрением? Какое же наказание полагается за преступное распространение шахматных фигур между соседями?— Вы не под подозрением, Арнессон, — ответил Маркхэм. — Епископ был оставлен у дверей ровно в полночь.— А! На полчаса опоздал. Простите, что разочаровал вас.— Сообщите нам, если ваша формула начнёт выясняться, — сказал Ванс, когда мы уходили.***Парди встретил нас с обычной спокойной вежливостью. Трагичность в выражении его лица как будто ещё усилилась.— Мы пришли к вам, м-р Парди, — начал Ванс, — узнать об убийстве Спригга в Риверсайдском парке. У нас есть основательные причины для каждого вопроса, который мы вам предложим.Парди покорно кивнул.— Тогда скажите нам, пожалуйста, где вы были вчера утром между семью и восемью часами?— В постели. Я встал около девяти.— Вы не имеете привычки гулять в парке до завтрака?— Да, гуляю. Но вчера не гулял. Я очень долго работал ночью.— Когда вы первый раз услышали о смерти Спригга?— За завтраком. Кухарка передала мне сплетни по этому поводу. Потом я читал газеты.— И вы, конечно, видели репродукцию с записки Епископа. Какое у вас сложилось мнение об этом деле?— Вряд ли я знаю что-нибудь о нем. — В первый раз его угасшие глаза слегка оживились. — Невероятная ситуация.— Да, — согласился Ванс. — А вам известна математическая формула Римана?— Да, я знаю её. Друккер пользуется ею в своей книге.Ванс слушал Парди с большим вниманием.Вы, как я узнал, были у Диллардов в прошедший четверг, когда Арнессон разбирал эту формулу с Друккером и Сприггом?— Да, я припоминаю, был такой разговор.— Вы хорошо знали Спригга?— Поверхностно. Я видел его два раза у Арнессона.— Спригг тоже, по-видимому, имел привычку гулять по утрам в парке, — небрежно заметил Ванс. — Никогда вам не приходилось встречать его?Веки Парди слегка дрогнули, и он ответил не сразу.— Никогда, — наконец произнёс он.Ванс отнёсся равнодушно к ответу. Он встал, подошёл к окну и выглянул из него.— Я думал, что стрельбище видно отсюда. Теперь вижу, что оно совершенно скрыто за углом.— Да, стрельбище совершенно закрыто от моих глаз. Вы, вероятно, думали о возможности найти свидетеля убийства Робина?— Это и кое-что другое. — Ванс вернулся на своё место. — Вы ведь не стреляете из лука, я уверен.— Это немного утомительно для меня. Мисс Диллард пыталась заинтересовать меня этим, но я оказался неспособным учеником. Несколько раз я был с нею на турнирах.В голосе Парди появилась нежность, и вдруг я почувствовал, что он любит Белл Диллард. Ванс, очевидно, почувствовал то же, потому что после короткого молчания сказал:— Вы, конечно, понимаете, что в наши намерения не входит ненужное вмешательство в частную жизнь людей; но мотивы обоих убийств все ещё не выяснены. Вначале было высказано ни на чем не основанное предположение, что убийство совершено вследствие соперничества из-за расположения мисс Диллард. Нам было бы важно узнать истинное положение вещей в том, что касается её чувств.Взор Парди устремился к окну, и он слегка вздохнул.— Я всегда чувствовал, что она и Арнессон непременно поженятся, но это только предположение.— Так вы не думаете, — продолжал Ванс, — что её сердце было тронуто юным Сперлингом.Парди покачал головой.— Мисс Диллард говорила, что вы заходили к ней сегодня утром.— Я обычно забегаю ежедневно. — Он, видимо, был смущён.— Вы хорошо знаете миссис Друккер?Парди вопросительно посмотрел на Ванса.— Не особенно. Конечно, я встречался с ней много раз.— Вы посещали её дом?— Очень часто, но всегда, чтобы повидаться с Друккером. Я ведь уже много лет занимаюсь вопросом о взаимоотношении математики и шахмат…Ванс кивнул головой.— А как окончилась ваша вчерашняя партия с Рубинштейном?— Я сдался на сорок четвёртом ходу. Рубинштейн открыл слабое место в моей атаке, которое я проглядел.— Профессор Диллард рассказывал нам, что Друккер предвидел исход, когда вчера вечером вы обсуждали ситуацию.Я не мог понять, почему Ванс так настойчиво говорил об этом, зная, что это больное место Парди.Парди покраснел и задвигался на стуле.— Друккер слишком много говорил вчера вечером. — Замечание было высказано не без ядовитости. — Хотя он и не игрок, но все-таки должен знать, что такие дискуссии не допустимы, пока игра не окончена. Но его анализ игры всегда чрезвычайно глубокомыслен. Зависть слышалась в его тоне: я почувствовал, что он ненавидит Друккера, насколько ему позваляла, конечно, его кроткая натура.— Когда окончилась игра? — спросил Ванс.— Немного позже часа ночи.— Было много зрителей?— Необычайно много, принимая во внимание поздний час!Ванс положил папиросу и встал. Но около двери он вдруг остановился и взглянул на Парди.— А ведь чёрный епископ опять был выпущен на свободу сегодня около полуночи.Эффект его слов был поразительный. Парди вдруг подскочил, точно его ударили; лицо стало бледным, как мел. С усилием он повернулся к двери и широко распахнул её для нас.Когда мы шли по Риверсайдской аллее к автомобилю следователя, Маркхэм стал расспрашивать Ванса относительно его последних слов.— Я надеялся, — объяснил Ванс, — что он хоть взглядом выдаст себя. Но такого эффекта я никак не ожидал.Он задумался, но когда автомобиль выехал на Бродвей, он очнулся и велел шофёру ехать в отель Шермана.— Я непременно хочу узнать подробнее об этой партии Парди и Рубинштейна. Никаких причин нет, просто мой каприз… С одиннадцати утра до половины первого ночи — чертовски много времени для неоконченной игры.Мы остановились на углу, и Ванс исчез в шахматном клубе. Когда он вернулся, в руке у него был лист бумаги с отметками. Но в выражении его лица не было ничего весёлого.— Моя далеко ведущая, прелестная теория, — сказал он с гримасой, — рухнула вследствие весьма прозаических обстоятельств. Я сейчас говорил с секретарём клуба: оказывается, вчерашняя вечерняя игра продолжалась два часа и девятнадцать минут. Около половины двенадцатого казалось, что выиграет Парди, но мастерским ходом Рубинштейн разбил его тактику в пух и прах, как и предсказывал Друккер. Глава XVIТРЕТИЙ АКТ Со вторника, 12 апреля, до субботы, 21 апреля
После ленча Маркхэм и Хэс продолжили странствия по городу. Им предстоял тяжёлый день. У Маркхэма накопилось множество текущей работы, а сержанту к следствию о Робине прибавилось ещё дело Спригга. Вечером в половине восьмого было неофициальное совещание с участием Хэса и инспектора Морана, но хотя оно и затянулось до полуночи, ничего существенного из этого не получилось.Следующий день тоже не принёс ничего, кроме разочарований. Пришло донесение от капитана Дюбуа, что на присланном Хэсом револьвере не оказалось отпечатков пальцев. Капитан Хагедорн установил, что выстрел в Спригга был сделан именно из этого револьвера. Человек, карауливший дом Друккера, провёл спокойную ночь. Миссис Друккер оказалась в саду в начале девятого утра, а в половине десятого через парадную дверь вышел Друккер и просидел за чтением два часа в парке.Прошло ещё два дня, к следствию ничего не прибавилось. Газеты старались перещеголять друг друга в риторике.Ванс заходил к профессору Дилларду, к Арнессону, два раза был в шахматном клубе у Парди, который вёл себя вежливо, холодно-сдержанно. Не входил ни в какие сношения ни с Друккером, ни с миссис Друккер, а когда я спросил, почему он игнорирует их, он ответил: — Теперь от них не узнаешь правды; оба чрезвычайно напуганы. Пока у нас нет определённых улик, не стоит их допрашивать, может выйти не лучше, а хуже.Несомненная улика была получена на следующий день из самого неожиданного источника. Ею отмечено начало последней фазы нашего следствия, — такой ужасной, потрясающей душу трагедии, такой невероятной жестокости и чудовищного юмора, что и теперь, через много лет, мне хочется верить, что это был фантастический, отвратительный кошмар.В пятницу после полудня Маркхэм с отчаяния созвал опять совещание, в четыре часа мы все, включая инспектора Морана, собрались в кабинете следователя. Арнессон был необыкновенно молчалив и внимательно слушал все, что говорилось. Он как будто умышленно избегал высказывать своё мнение.Мы заседали уже около получаса, когда тихо вошёл секретарь и положил перед Маркхэмом бумагу. Маркхэм заглянул в неё и нахмурился. Через минуту он подписал два печатных бланка и передал их Свэкеру.— Заполните их и передайте Бену, — приказал он. Когда секретарь вышел, он объяснил нам причину перерыва: — Сперлинг прислал записку с просьбой переговорить со мною: пишет, что у него есть на то важные причины.Через десять минут был введён Сперлинг. Он приветливо улыбнулся Маркхэму, кивнул Вансу. Маркхэм пригласил его сесть, Ванс предложил папиросу.— Я хотел поговорить с вами, м-р Маркхэм, об одной вещи, которая, может быть, вам поможет… — начал он. — Помните, когда вы меня спросили, куда пошёл м-р Друккер из стрелковой комнаты, я ответил, что помню только, что он вышел через подвальную дверь… За последние дни у меня было много времени для размышления, и я кое-что вспомнил… Одно из этих воспоминаний относится к м-ру Друккеру, вот почему я и захотел повидаться с вами. Сегодня днём мне представилось, что я снова в стрелковой комнате и разговариваю с Робином. И вдруг в моем уме промелькнуло нечто. Я вспомнил, что когда я выглянул в окно, чтобы узнать, какова погода для моей поездки, то увидел в беседке за домом м-ра Друккера…— В котором часу это было? — быстро спросил Маркхэм.— За несколько секунд перед моим уходом на станцию.— Так вы предполагаете, что м-р Друккер вместо того, чтобы уйти со двора, пошёл в беседку и пробыл там, пока вы не ушли?— Как будто так, сэр.— Вы вполне уверены в том, что вы видели его?— Да, сэр. Я теперь отчётливо помню это.— Вы могли бы поклясться, — спросил серьёзно Маркхэм, — зная, что жизнь человека может зависеть от вашего показания?— Да.Когда увели заключённого, Маркхэм посмотрел на Ванса.— Это как будто даёт нам некоторую опору.— Да. Показание кухарки не имело цены. Друккер просто отрицал его. Теперь мы вооружены по-настоящему.— Мне кажется, — начал Маркхэм после некоторого молчания, — что сейчас у нас достаточно данных против Друккера. Он был на диллардовском дворе за несколько секунд до того, как был убит Робин. Он легко мог видеть, как уходил Сперлинг, и, так как сам только что вышел от профессора, то знал, что никого нет дома. Миссис Друккер уверяет, что она никого не видела из окна, хотя вскрикнула в момент смерти Робина, а потом испугалась, когда мы пришли допрашивать Друккера. Она даже назвала нас «врагами». Я полагаю, что она видела, как сын возвращался домой тотчас же после того, как тело Робина было вынесено на стрельбище. Друккера не было в его комнате, когда был убит Спригг, и оба, мать и сын, изо всех сил старались скрыть этот факт. Многие из его поступков чрезвычайно подозрительны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Сообщение это потрясло Маркхэма. В это время дверь в передней отворилась, и лёгкие шаги стали приближаться к гостиной, Белл Диллард, возвращаясь от миссис Друккер, появилась в дверях. У неё было смущённое лицо и, остановив взгляд на Маркхэме, она спросила:— Что вы сказали Адольфу сегодня утром? Он в ужасном состоянии. Ходит и пробует все двери и окна, точно ожидает нападения разбойников; он испугал бедную Грету, приказав ей заложить дверь на засов сегодня ночью.— Значит, он предупредил миссис Мендель? — вмешался Ванс.Взор девушки быстро обратился на него.— Да, но он ничего не хочет объяснить мне. Он так возбуждён и так таинствен. А самое странное в его поведении, что он близко не подходит к матери. Что это значит, м-р Ванс? Мне кажется, что произойдёт что-то ужасное.— Не знаю, что это значит. — Ванс говорил тихо и грустно. — Я даже боюсь сделать попытку объяснить… Мы должны ждать. Как вы нашли миссис Друккер?— Ей, по-видимому, гораздо лучше. Но все-таки что-то её мучает. Она все время говорила об Адольфе и спрашивала, не заметила ли я в нем чего-нибудь особенного.— При теперешних обстоятельствах это совершенно естественно, — ответил Ванс, — но переменим разговор. Я слышал, что вчера вечером, перед отъездом в театр, вы провели полчаса в библиотеке. Скажите мне, где была ваша сумочка в течение этого времени?— Когда я вошла в библиотеку, я положила её вместе с моим манто на столик у двери.— Это была та же сумочка с ключом?— Да.— Так что в течение получаса сумочка лежала на столе, а потом весь вечер вы держали её при себе. А сегодня утром?— До завтрака я гуляла, и она была со мною. Потом я оставила её на решётке для шляп в передней, и она была там, может быть, час. Когда я пошла в десять часов к леди Мэй, то взяла её с собой. В это время я узнала, что револьвер опять на месте, и отложила свой визит. Сумочка оставалась в стрелковой комнате до вашего прихода, а с тех пор она все время при мне.Ванс задумчиво поблагодарил её.— Теперь, когда странствования вашей сумочки прослежены, постарайтесь все о ней забыть. Вы вчера ужинали в ресторане, говорил ваш дядя. Значит, вы поздно вернулись домой?— Я никогда не возвращаюсь очень поздно, когда бываю где-нибудь с Сигурдом. Мы вернулись в половине первого.Ванс с улыбкой встал.— Теперь мы пойдём к м-ру Парди, может, он просветит нас. Кажется, он всегда дома в это время?— Наверно. Он только что был здесь и сказал, что пойдёт домой.Мы уже хотели выйти, как вдруг Ванс остановился.— Мисс Диллард, я забыл спросить одну вещь. Как вы могли узнать, что вернулись домой в половине первого? Я заметил, что вы не носите часов.— Сигурд мне сказал, — ответила она.В эту минуту дверь с улицы отворилась, и вошёл Арнессон. С насмешливым изумлением он посмотрел на нас, а потом увидел Белл.— Сестричка-то, — заговорил он шутливо, — попала в лапы полицейских . О чем конклав? Блестящий юноша, убитый своим завистливым профессором и тому подобное? Надеюсь, вы не подвергли нашу Диану-охотницу испытаниям на учёное звание?— Ничего подобного, — сказала девушка.Когда она исчезла, Арнессон обратился к Маркхэму.— Ну, какие благие вести вы принесли? Ничего нового о последней жертве? А мне так не достаёт этого мальчика. Он пошёл бы далеко. Позор, что его назвали Джонни Спригг.— Нам нечего сказать, Арнессон, — прервал его Маркхэм, раздражённый его легкомысленной болтовнёй, — положение осталось прежним.— Пришли со светским визитом? Может быть, останетесь на ленч?— Наше право, — холодно сказал Маркхэм, — вести следствие, как мы находим нужным. Мы не обязаны следовать вашим советам.— Значит, случилось что-то досадное, — саркастически сказал Арнессон. — Я думал, что меня приняли в сотрудники, но вижу, что меня держат впотьмах. Увы! — и он вздохнул с напускной печалью.Ванс подошёл ближе и заговорил.— Действительно, Маркхэм, м-р Арнессон совершенно прав. Мы согласились работать вместе, и он может быть полезен нам только в том случае, если будет знать все факты. Я уверен в его скромности, — и Ванс подробно рассказал историю с миссис Друккер.Арнессон слушал с жадным вниманием.— Действительно, это жизненный фактор в нашей проблеме, — наконец заговорил он. — Зачем этот Епископ явился к леди Мэй?— Она вскрикнула как раз в момент смерти Робина.— Ага, понимаю! Она увидела Епископа из окна, а потом он уселся на ручке её двери в знак предупреждения, что она должна молчать.— Может быть и так… Теперь у вас достаточно данных, чтобы вывести формулу?— Можно посмотреть на этого чёрного епископа? Где он?Ванс достал из кармана шахматную фигурку и подал её Арнессону.— Вы, наверно, узнаете этого епископа, — коротко сказал Ванс. — Он взят из шахматного ящика в библиотеке.Арнессон утвердительно кивнул головой.— Так вот почему вы меня держали впотьмах! Я под подозрением? Какое же наказание полагается за преступное распространение шахматных фигур между соседями?— Вы не под подозрением, Арнессон, — ответил Маркхэм. — Епископ был оставлен у дверей ровно в полночь.— А! На полчаса опоздал. Простите, что разочаровал вас.— Сообщите нам, если ваша формула начнёт выясняться, — сказал Ванс, когда мы уходили.***Парди встретил нас с обычной спокойной вежливостью. Трагичность в выражении его лица как будто ещё усилилась.— Мы пришли к вам, м-р Парди, — начал Ванс, — узнать об убийстве Спригга в Риверсайдском парке. У нас есть основательные причины для каждого вопроса, который мы вам предложим.Парди покорно кивнул.— Тогда скажите нам, пожалуйста, где вы были вчера утром между семью и восемью часами?— В постели. Я встал около девяти.— Вы не имеете привычки гулять в парке до завтрака?— Да, гуляю. Но вчера не гулял. Я очень долго работал ночью.— Когда вы первый раз услышали о смерти Спригга?— За завтраком. Кухарка передала мне сплетни по этому поводу. Потом я читал газеты.— И вы, конечно, видели репродукцию с записки Епископа. Какое у вас сложилось мнение об этом деле?— Вряд ли я знаю что-нибудь о нем. — В первый раз его угасшие глаза слегка оживились. — Невероятная ситуация.— Да, — согласился Ванс. — А вам известна математическая формула Римана?— Да, я знаю её. Друккер пользуется ею в своей книге.Ванс слушал Парди с большим вниманием.Вы, как я узнал, были у Диллардов в прошедший четверг, когда Арнессон разбирал эту формулу с Друккером и Сприггом?— Да, я припоминаю, был такой разговор.— Вы хорошо знали Спригга?— Поверхностно. Я видел его два раза у Арнессона.— Спригг тоже, по-видимому, имел привычку гулять по утрам в парке, — небрежно заметил Ванс. — Никогда вам не приходилось встречать его?Веки Парди слегка дрогнули, и он ответил не сразу.— Никогда, — наконец произнёс он.Ванс отнёсся равнодушно к ответу. Он встал, подошёл к окну и выглянул из него.— Я думал, что стрельбище видно отсюда. Теперь вижу, что оно совершенно скрыто за углом.— Да, стрельбище совершенно закрыто от моих глаз. Вы, вероятно, думали о возможности найти свидетеля убийства Робина?— Это и кое-что другое. — Ванс вернулся на своё место. — Вы ведь не стреляете из лука, я уверен.— Это немного утомительно для меня. Мисс Диллард пыталась заинтересовать меня этим, но я оказался неспособным учеником. Несколько раз я был с нею на турнирах.В голосе Парди появилась нежность, и вдруг я почувствовал, что он любит Белл Диллард. Ванс, очевидно, почувствовал то же, потому что после короткого молчания сказал:— Вы, конечно, понимаете, что в наши намерения не входит ненужное вмешательство в частную жизнь людей; но мотивы обоих убийств все ещё не выяснены. Вначале было высказано ни на чем не основанное предположение, что убийство совершено вследствие соперничества из-за расположения мисс Диллард. Нам было бы важно узнать истинное положение вещей в том, что касается её чувств.Взор Парди устремился к окну, и он слегка вздохнул.— Я всегда чувствовал, что она и Арнессон непременно поженятся, но это только предположение.— Так вы не думаете, — продолжал Ванс, — что её сердце было тронуто юным Сперлингом.Парди покачал головой.— Мисс Диллард говорила, что вы заходили к ней сегодня утром.— Я обычно забегаю ежедневно. — Он, видимо, был смущён.— Вы хорошо знаете миссис Друккер?Парди вопросительно посмотрел на Ванса.— Не особенно. Конечно, я встречался с ней много раз.— Вы посещали её дом?— Очень часто, но всегда, чтобы повидаться с Друккером. Я ведь уже много лет занимаюсь вопросом о взаимоотношении математики и шахмат…Ванс кивнул головой.— А как окончилась ваша вчерашняя партия с Рубинштейном?— Я сдался на сорок четвёртом ходу. Рубинштейн открыл слабое место в моей атаке, которое я проглядел.— Профессор Диллард рассказывал нам, что Друккер предвидел исход, когда вчера вечером вы обсуждали ситуацию.Я не мог понять, почему Ванс так настойчиво говорил об этом, зная, что это больное место Парди.Парди покраснел и задвигался на стуле.— Друккер слишком много говорил вчера вечером. — Замечание было высказано не без ядовитости. — Хотя он и не игрок, но все-таки должен знать, что такие дискуссии не допустимы, пока игра не окончена. Но его анализ игры всегда чрезвычайно глубокомыслен. Зависть слышалась в его тоне: я почувствовал, что он ненавидит Друккера, насколько ему позваляла, конечно, его кроткая натура.— Когда окончилась игра? — спросил Ванс.— Немного позже часа ночи.— Было много зрителей?— Необычайно много, принимая во внимание поздний час!Ванс положил папиросу и встал. Но около двери он вдруг остановился и взглянул на Парди.— А ведь чёрный епископ опять был выпущен на свободу сегодня около полуночи.Эффект его слов был поразительный. Парди вдруг подскочил, точно его ударили; лицо стало бледным, как мел. С усилием он повернулся к двери и широко распахнул её для нас.Когда мы шли по Риверсайдской аллее к автомобилю следователя, Маркхэм стал расспрашивать Ванса относительно его последних слов.— Я надеялся, — объяснил Ванс, — что он хоть взглядом выдаст себя. Но такого эффекта я никак не ожидал.Он задумался, но когда автомобиль выехал на Бродвей, он очнулся и велел шофёру ехать в отель Шермана.— Я непременно хочу узнать подробнее об этой партии Парди и Рубинштейна. Никаких причин нет, просто мой каприз… С одиннадцати утра до половины первого ночи — чертовски много времени для неоконченной игры.Мы остановились на углу, и Ванс исчез в шахматном клубе. Когда он вернулся, в руке у него был лист бумаги с отметками. Но в выражении его лица не было ничего весёлого.— Моя далеко ведущая, прелестная теория, — сказал он с гримасой, — рухнула вследствие весьма прозаических обстоятельств. Я сейчас говорил с секретарём клуба: оказывается, вчерашняя вечерняя игра продолжалась два часа и девятнадцать минут. Около половины двенадцатого казалось, что выиграет Парди, но мастерским ходом Рубинштейн разбил его тактику в пух и прах, как и предсказывал Друккер. Глава XVIТРЕТИЙ АКТ Со вторника, 12 апреля, до субботы, 21 апреля
После ленча Маркхэм и Хэс продолжили странствия по городу. Им предстоял тяжёлый день. У Маркхэма накопилось множество текущей работы, а сержанту к следствию о Робине прибавилось ещё дело Спригга. Вечером в половине восьмого было неофициальное совещание с участием Хэса и инспектора Морана, но хотя оно и затянулось до полуночи, ничего существенного из этого не получилось.Следующий день тоже не принёс ничего, кроме разочарований. Пришло донесение от капитана Дюбуа, что на присланном Хэсом револьвере не оказалось отпечатков пальцев. Капитан Хагедорн установил, что выстрел в Спригга был сделан именно из этого револьвера. Человек, карауливший дом Друккера, провёл спокойную ночь. Миссис Друккер оказалась в саду в начале девятого утра, а в половине десятого через парадную дверь вышел Друккер и просидел за чтением два часа в парке.Прошло ещё два дня, к следствию ничего не прибавилось. Газеты старались перещеголять друг друга в риторике.Ванс заходил к профессору Дилларду, к Арнессону, два раза был в шахматном клубе у Парди, который вёл себя вежливо, холодно-сдержанно. Не входил ни в какие сношения ни с Друккером, ни с миссис Друккер, а когда я спросил, почему он игнорирует их, он ответил: — Теперь от них не узнаешь правды; оба чрезвычайно напуганы. Пока у нас нет определённых улик, не стоит их допрашивать, может выйти не лучше, а хуже.Несомненная улика была получена на следующий день из самого неожиданного источника. Ею отмечено начало последней фазы нашего следствия, — такой ужасной, потрясающей душу трагедии, такой невероятной жестокости и чудовищного юмора, что и теперь, через много лет, мне хочется верить, что это был фантастический, отвратительный кошмар.В пятницу после полудня Маркхэм с отчаяния созвал опять совещание, в четыре часа мы все, включая инспектора Морана, собрались в кабинете следователя. Арнессон был необыкновенно молчалив и внимательно слушал все, что говорилось. Он как будто умышленно избегал высказывать своё мнение.Мы заседали уже около получаса, когда тихо вошёл секретарь и положил перед Маркхэмом бумагу. Маркхэм заглянул в неё и нахмурился. Через минуту он подписал два печатных бланка и передал их Свэкеру.— Заполните их и передайте Бену, — приказал он. Когда секретарь вышел, он объяснил нам причину перерыва: — Сперлинг прислал записку с просьбой переговорить со мною: пишет, что у него есть на то важные причины.Через десять минут был введён Сперлинг. Он приветливо улыбнулся Маркхэму, кивнул Вансу. Маркхэм пригласил его сесть, Ванс предложил папиросу.— Я хотел поговорить с вами, м-р Маркхэм, об одной вещи, которая, может быть, вам поможет… — начал он. — Помните, когда вы меня спросили, куда пошёл м-р Друккер из стрелковой комнаты, я ответил, что помню только, что он вышел через подвальную дверь… За последние дни у меня было много времени для размышления, и я кое-что вспомнил… Одно из этих воспоминаний относится к м-ру Друккеру, вот почему я и захотел повидаться с вами. Сегодня днём мне представилось, что я снова в стрелковой комнате и разговариваю с Робином. И вдруг в моем уме промелькнуло нечто. Я вспомнил, что когда я выглянул в окно, чтобы узнать, какова погода для моей поездки, то увидел в беседке за домом м-ра Друккера…— В котором часу это было? — быстро спросил Маркхэм.— За несколько секунд перед моим уходом на станцию.— Так вы предполагаете, что м-р Друккер вместо того, чтобы уйти со двора, пошёл в беседку и пробыл там, пока вы не ушли?— Как будто так, сэр.— Вы вполне уверены в том, что вы видели его?— Да, сэр. Я теперь отчётливо помню это.— Вы могли бы поклясться, — спросил серьёзно Маркхэм, — зная, что жизнь человека может зависеть от вашего показания?— Да.Когда увели заключённого, Маркхэм посмотрел на Ванса.— Это как будто даёт нам некоторую опору.— Да. Показание кухарки не имело цены. Друккер просто отрицал его. Теперь мы вооружены по-настоящему.— Мне кажется, — начал Маркхэм после некоторого молчания, — что сейчас у нас достаточно данных против Друккера. Он был на диллардовском дворе за несколько секунд до того, как был убит Робин. Он легко мог видеть, как уходил Сперлинг, и, так как сам только что вышел от профессора, то знал, что никого нет дома. Миссис Друккер уверяет, что она никого не видела из окна, хотя вскрикнула в момент смерти Робина, а потом испугалась, когда мы пришли допрашивать Друккера. Она даже назвала нас «врагами». Я полагаю, что она видела, как сын возвращался домой тотчас же после того, как тело Робина было вынесено на стрельбище. Друккера не было в его комнате, когда был убит Спригг, и оба, мать и сын, изо всех сил старались скрыть этот факт. Многие из его поступков чрезвычайно подозрительны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19