К этому вело и упущение Битти, не давшего сигнал «сблизиться» после того, как подготовительный сигнал был передан, а также упущения и связистов на «Лайоне», не озаботившихся немедленно передать исполнительный сигнал на «сопровождающие корабли».
Обязанность старшего флагмана всегда состоит в умении так расположить свои силы, чтобы по желанию их можно было сосредоточить без задержки. Главной причиной происшедшего опоздания в сосредоточенности сил явилось расположение, которое избрал для них Битти. Обвинять в этом адмирала Эван-Томаса совершенно несправедливо. В упомянутых выше статьях нет никаких указаний на то, что происшедшая задержка увеличилась из-за упущения со стороны связистов на «Лайоне» немедленно и точно передать на «Бархем» сигнал об изменении курса на SO. Сигнал этот был дан флагами, и «Бархем» не мог ясно видеть его из-за мешавшего тумана и дальности расстояния между кораблями.
Это было или должно было быть известно штабу Битти, так как на сигнал ему сразу не «ответили». Ответственность за получение сигнала лежала только на Битти и на его штабе и ни на ком другом.
Действенность огня артиллерии английских линейных крейсеров
Относительно первого периода боя между линейными крейсерами Битти и Хиппера в описании, составленном Адмиралтейством, сказано: «Повреждения, полученные в этот период боя германскими линейными крейсерами были значительны, но немецкие сведения об этом не убедительны».
Но данные германских источников по этому вопросу как раз весьма и определенны, и убедительны. Хиппер лично отметил неточность стрельбы наших линейных крейсеров, и с весьма невыгодной стороны сравнился со стрельбой артиллерии 5-й эскадры линейных кораблей и других кораблей главных сил.
Весьма сомнительно, чтобы за этот период боя линейные крейсеры противника действительно получили серьезные повреждения от артиллерийского огня наших кораблей, за исключением огня «Куин Мери».
В «Описании», составленном Адмиралтейством, нет никаких указаний на происшедшую с нашей стороны ошибку в распределении целей для наших линейных крейсеров, вследствие чего германский линейный крейсер «Дерфлингер» в течение некоторого времени нами совершенно не обстреливался.
Несмотря на то, что это грубое упущение имело весьма серьезные последствия, о нем не упоминается также и в других официальных трудах, указанных выше.
В этом же «Описании» читаем: «В 4 ч. 33 мин. (16 ч. 33 мин.) „Лютцов“ под огнем „Лайона“ и „Принцесс Роял“ вынужден был повернуть».
Однако никаких доказательств, подтверждающих это заявление, не имеется. Этот «поворот» неприятельских линейных крейсеров был сделан для уклонения от торпед наших эсминцев. Фактически он оказался не вполне удачным, так как торпеда все же попала в «Зейдлиц»
Что же касается артиллерийской стрельбы «Лайон» и «Принцесс Роял», которым было дано приказание сосредоточить огонь по «Лютцову», то она далеко не была успешной, в подтверждение чего имеются чрезвычайно веские доказательства.
Старший артиллерист на «Лютцов», капитан 2 ранга Пашен говорит: «За время между 16 ч. 02 мин. и 17 ч. 23 мин. ни „Лайон“, ни „Принцесс Роял“ ни разу в нас не попали; за 95 минут у них было всего лишь три попадания».
Черчилль пишет: «Хотя английские линейные крейсеры уступали противнику по численности, однако, при дальнейшем развитии боя, они постепенно начали брать над ним верх. Действенность огня их артиллерии повысилась, и сами они не получали больше серьезных повреждений».
Таким образом, все данные определенно говорят о том, что артиллерия наших линейных крейсеров стояла далеко не на высоте и что за тот промежуток времени, на который указывает Черчилль, орудия кораблей, «начавших брать верх», принадлежали вовсе не линейным крейсерам, а 5-й эскадре линкоров.
И далее он пишет: «В этот период боя, который известен под названием „Бег на север“, стрельба продолжалась линейными крейсерами с обеих сторон».
Здесь опять следует отдать должное 5-й эскадре линейных кораблей: эти корабли почти не выходили из боя, тогда как артиллерия наших линейных крейсеров в этот промежуток времени действовала очень слабо, так как они вскоре после 17 ч. 00 мин. потеряли противника из виду и в течение более получаса не могли войти с ними в контакт.
Отметив гибель «Индефатигебл» и «Куин Мери», автор продолжает: «Сравнивать войну на море с войной на суше вообще очень трудно. Но если делать сравнения, то каждый линейный крейсер представлял собой единицу, соответствующую, по крайней мере, полной пехотной дивизии. Таким образом, у него (то есть у Битти) погибло сразу две дивизии из шести. Противник, которого он не мог разбить, имея шесть кораблей против пяти, оказался теперь с пятью кораблями против четырех. Находившиеся вдали все пять германских линейных крейсеров… все еще были невредимы…».
Эта выдержка была написана, очевидно, в виде похвалы Битти. Совершенно непонятно, почему следует восхвалять, а не порицать начальника, который потерял две «дивизии» из шести, имея против себя только пять оставшихся невредимыми «дивизий» противника. Кроме того, Черчилль опять игнорирует здесь 5-ю эскадру линкоров, входившую в состав соединения, подчиненного Битти. В действительности Битти имел десять кораблей, а не шесть, против неприятельских пяти, так что после потери двух своих «дивизий» его перевес над противником все еще выражался как восемь к пяти. Тем не менее, как говорит Черчилль, он «не мог разбить противника». Невозможность сравнить войну на суше с войной на море является удачей для автора, так как в противном случае ему было бы чрезвычайно трудно оградить от порицания такого армейского командира, который с десятью дивизиями не смог разбить противника, имеющего только пять дивизий, причем эти последние остались бы к тому же еще и невредимыми.
Сведения, которые были даны Джеллико перед соприкосновением с главными силами противника
В описании, составленном Адмиралтейством, почти совсем не упоминается о том, что Джеллико ощущал сильный недостаток в точной информации. Однако там имеются указания, что за промежуток времени между 17 ч. 00 мин. и 17 ч. 30 мин. он не получал никаких сведений.
Капитан 2 ранга Беллерс пишет: «Он (то есть Битти) поддерживал контакт с противникам, донося о его движениях…».
У Поллена читаем: «Надо полагать, что время от времени сэр Дэвид Битти уведомлял адмирала Джеллико о положении, скорости и курсе как своего флота, так и флота противника».
Но это предположение и неверно, и совершенно не обоснованно. Битти не поддерживал контакта с противником, так как потерял его, как только он повернул на N, и не давал никаких сведений Джеллико именно в тот период времени, когда точная информация была бы для последнего особенно важной. Битти же сам пишет: «Видимость непрерывно менялась, была большей частью очень плохой, и я из предосторожности не мог слишком сближаться, имея более слабые силы».
Совершенно неясно, к какому именно моменту относится это замечание. Данный период боя был вообще единственным, когда его силы уступали кораблям противника той же мощности и скорости. Кроме того, существует всеми признанный принцип, что никакая осторожность не должна являться помехой для такой ответственной обязанности передовых сил, как регулярное и точное осведомление командующего флотом о движениях противника. Коммодору Гудено, например, осторожность не помешала подойти с гораздо более слабыми силами к противнику и получить необходимые сведения.
Развертывание
О методе развертывания было высказано так много критических замечаний, что невозможно разобрать их все. Многие критики подходили к этому вопросу как к геометрической задаче. Они говорили, что могло бы или не могло произойти, если бы Джеллико произвел развертывание раньше, чем он это сделал фактически; они полагали, что Джеллико знал или, во всяком случае, мог знать точное местоположение, численность и расположение германских главных сил. Никто не станет отрицать, что, вообще говоря, более раннее развертывание было бы для нас выгоднее, но дело в том, что Джеллико не имел тех сведений, которые необходимы командующему флотом для уверенного развертывания. Раннее развертывание, произведенное на основании точной информации, несомненно, выгодно, но настаивать на развертывании при недостаточной осведомленности о местонахождении противника значило бы отрицать разумную тактику.
Раннее развертывание Шеера часто приводилось примером тому, что мог бы сделать также и Джеллико. Необходимо помнить, что когда Шеер производил свое развертывание, наши линейные крейсеры и 5-я эскадра находились у него в видимости. Развертывание Шеера было маневром, направленным не против наших главных сил, а против наших передовых сил, с которыми его адмирал, командовавший линейными крейсерами, непрерывно поддерживал контакт с момента их обнаружения до момента их завлечения к своим главным силам. Когда же он встретился с нашим линейным флотом, ему стало ясно, что вследствие своего раннего развертывания ему приходилось вступать в бой при весьма неблагоприятных условиях. С точки зрения тактики его положение едва ли могло быть худшим. Данный случай служит ярким примером того, насколько опасно производить развертывание при недостаточной осведомленности, когда развернувшись, можно оказаться вынужденным принять бой с противником, заранее обеспечившим себе выгодное положение.
В «Описании», составленном Адмиралтейством, развертывание Джеллико не подвергается открыто резкой критике; мы можем судить об этом только по намекам на нее: так, на с. 47 читаем:
«После своего развертывания главные силы могли участвовать в бою только в отдельные моменты. Их артиллерия фактически стреляла всего лишь два раза, причем стрельба продолжалась соответственно 20 и 15 минут».
Здесь подразумевается, что причиной такого ограничения времени, когда можно было обстрелять противника, является именно данный метод развертывания. Но в действительности это было не так; главной причиной было упорно преследуемая Шеером тактика уклонения от боя. Главные силы были в бою два раза: от 18 ч. 17 мин. до 18 ч. 54 мин. и от 19 ч. 10 мин. до 19 ч. 25 мин., то есть соответственно в течение 37 минут и четверти часа.
У Вильсона сказано:
«Если бы развертывание было произведено вправо, то английский флот оказался бы в кильватерном строю на встречных курсах с немцами, благодаря чему было бы облегчено уничтожение старых германских линейных кораблей, шедших в конце строя Шеера. Это бы заставило германские дредноуты идти к ним на помощь».
Но автор совершенно не объясняет, каким образом Джеллико мог бы знать, что старые германские линейные корабли идут в конце строя Шеера, когда в это время он не имел донесений даже о местонахождении главных сил противника, а уже тем более о его курсе и составе.
Далее автор продолжает:
«Хотя обыкновенно бой на встречных курсах бывает неопределенным, однако в данном случае совершенно особые обстоятельства благоприятствовали тому, что он мог иметь решающее значение. Однако для того, чтобы такое развертывание могло дать серьезные результаты, оно должно было начаться в 18 ч. 00 мин. или даже раньше. Этого не случилось, и Битти должен был пройти полным ходом перед боевой линией флота, чтобы выйти на боевую дистанцию и занять выгодную тактическую позицию».
Необходимо отметить, что Вильсон даже не упоминает о том, что развертывание не могло быть произведено раньше из-за недостатка верных сведений. И Битти шел полным ходом перед боевой линией флота исключительно с целью занять указанную ему позицию.
Приведем слова Вильсона: «Хотя развертывание Джеллико несколько запоздало и было произведено влево, а не вправо, тем не менее английский флот оказался благодаря ему в несомненно выгодном положении.
Автор уже доказал, как мы видим выше, преимущество развертывания вправо, а теперь из его слов можно заключить, что с точки зрения тактики развертывание было правильным в обоих направлениях. В таком случае совершенно непонятно, почему он осуждает развертывание, произведенное Джеллико.
Далее он опять говорит: «Английский флот находился в чрезвычайно выгодном положении», и вместе с тем совершенно игнорирует тот факт, что это чрезвычайно выгодное положение создалось именно благодаря произведенному Джеллико развертыванию…
Но все рассуждения и критика Вильсона по данному вопросу носят любительский характер, и ими можно было бы вообще пренебречь, если бы он не искажал точки зрения, высказанной в «Германской официальной истории» в отношении развертывания англичан. Он говорит:
«„В Германской официальной истории“ развертывание англичан влево не вызывает резкого осуждения».
Это является весьма своеобразным толкованием точки зрения, высказанной в этом труде, где приводится мнение, что при развертывании влево все преимущества были на стороне англичан, тогда как при развертывании вправо английский флот оказался бы в условиях, чрезвычайно выгодных именно для германского флота.
Капитан 2 ранга Беллерс ни разу не упускает в своей книге случая, чтобы лишний раз не повторить слова «в сторону от противника», когда он говорит о развертывании влево. Но вообще развертывание на тот фланг, который находится ближе к противнику, не является обязательно развертыванием по направлению к противнику, точно так же как развертывание на фланг, отстоящий дальше от противника, не должно быть обязательно развертыванием «в сторону от противника».
Беллерс является одним из тех критиков, которые относятся к точности своих суждений не слишком щепетильно. Он пишет:
«В 18 ч. 50 мин. „Лайон“ глубоко продвинулся в направлении к противнику, находясь в трех милях на SSO от „Кинг Джордж V“».
В действительности же в 18 ч. 50 мин. и в течение некоторого времени после этого «Лайон» находился от противника дальше, чем головные корабли наших главных сил.
И далее:
«В 19 ч. 17 мин. линейные крейсеры находились на правом крамболе Гранд-Флита, в четырех-пяти милях впереди головных кораблей…».
Это неверно. Линейные крейсеры находились в то время на левом крамболе линейного флота и дальше от противника, чем любой из английских линейных кораблей.
При развертывании вправо, которое защищали вышеуказанные авторы, наша наиболее слабая эскадра линейных кораблей оказалась бы открытой сосредоточенному огню лучших германских кораблей. Кроме того, данное расположение нашего флота было бы, во-первых, чрезвычайно удобно для массовой атаки эскадренных миноносцев противника, а во-вторых, это сблизило бы его с германскими силами на дистанцию торпедного выстрела. Но самое главное, наш флот не смог бы тогда отрезать противника от его базы.
Развертывание по центральной колонне, пользу которого, с геометрической точностью, но с полным отсутствием практических знаний, старается доказать Черчилль, было бы, конечно, возможно, но не дало бы нам никаких тактических преимуществ. Во всяком случае, это весьма трудный и сложный маневр, который, безусловно, не должен производиться на таком близком расстоянии от противника. Но если бы этот маневр был все же выполнен, то в результате его наши главные силы не смогли бы выстроиться в свою боевую линию и открыть огонь так скоро, как это фактически было; кроме того, Джеллико не смог бы так определенно поставить Гранд-Флит между противником и его путями отступления, как это ему удалось при развертывании влево.
Если принять во внимание, что развертывание, произведенное Джеллико, дало нашему флоту возможность немедленно занять позицию, чрезвычайно выгодную как с тактической, так и со стратегической точек зрения, то сразу же станет ясным, что исследование других различных методов является совершенно лишним. Ни при каком другом методе английский флот не мог бы занять более выгодной тактической позиции, чем это было в действительности.
Эпизод с сигналом «следовать за мной»
Наиболее явное искажение действительных фактов, которое мы встречаем у Беллерса, связано с неправильным указанием времени, когда Битти дал свои сигнал. Между тем Беллерс пользуется этими данными, как рычагом, на который опирается вся его критика маневра «поворота».
Прежде всего он говорит: Приблизительно от 19 ч. 21 мин. до 19 ч. 33 мин., в то время когда производился этот поворот, Битти шел прямо на W по направлению к противнику и вступил с ним в бой».
Это неверно. В то время Битти и не думал идти прямо на W, а его линейные крейсеры не произвели ни одного выстрела.
Автор продолжает: «Он сделал отчаянную попытку спасти положение, дав сигнал, который был принят всем флотом, прося о том, чтобы передние корабли наших главных сил с головным „Кинг Джордж V“ следовали за ним, отрезали и окружили противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Обязанность старшего флагмана всегда состоит в умении так расположить свои силы, чтобы по желанию их можно было сосредоточить без задержки. Главной причиной происшедшего опоздания в сосредоточенности сил явилось расположение, которое избрал для них Битти. Обвинять в этом адмирала Эван-Томаса совершенно несправедливо. В упомянутых выше статьях нет никаких указаний на то, что происшедшая задержка увеличилась из-за упущения со стороны связистов на «Лайоне» немедленно и точно передать на «Бархем» сигнал об изменении курса на SO. Сигнал этот был дан флагами, и «Бархем» не мог ясно видеть его из-за мешавшего тумана и дальности расстояния между кораблями.
Это было или должно было быть известно штабу Битти, так как на сигнал ему сразу не «ответили». Ответственность за получение сигнала лежала только на Битти и на его штабе и ни на ком другом.
Действенность огня артиллерии английских линейных крейсеров
Относительно первого периода боя между линейными крейсерами Битти и Хиппера в описании, составленном Адмиралтейством, сказано: «Повреждения, полученные в этот период боя германскими линейными крейсерами были значительны, но немецкие сведения об этом не убедительны».
Но данные германских источников по этому вопросу как раз весьма и определенны, и убедительны. Хиппер лично отметил неточность стрельбы наших линейных крейсеров, и с весьма невыгодной стороны сравнился со стрельбой артиллерии 5-й эскадры линейных кораблей и других кораблей главных сил.
Весьма сомнительно, чтобы за этот период боя линейные крейсеры противника действительно получили серьезные повреждения от артиллерийского огня наших кораблей, за исключением огня «Куин Мери».
В «Описании», составленном Адмиралтейством, нет никаких указаний на происшедшую с нашей стороны ошибку в распределении целей для наших линейных крейсеров, вследствие чего германский линейный крейсер «Дерфлингер» в течение некоторого времени нами совершенно не обстреливался.
Несмотря на то, что это грубое упущение имело весьма серьезные последствия, о нем не упоминается также и в других официальных трудах, указанных выше.
В этом же «Описании» читаем: «В 4 ч. 33 мин. (16 ч. 33 мин.) „Лютцов“ под огнем „Лайона“ и „Принцесс Роял“ вынужден был повернуть».
Однако никаких доказательств, подтверждающих это заявление, не имеется. Этот «поворот» неприятельских линейных крейсеров был сделан для уклонения от торпед наших эсминцев. Фактически он оказался не вполне удачным, так как торпеда все же попала в «Зейдлиц»
Что же касается артиллерийской стрельбы «Лайон» и «Принцесс Роял», которым было дано приказание сосредоточить огонь по «Лютцову», то она далеко не была успешной, в подтверждение чего имеются чрезвычайно веские доказательства.
Старший артиллерист на «Лютцов», капитан 2 ранга Пашен говорит: «За время между 16 ч. 02 мин. и 17 ч. 23 мин. ни „Лайон“, ни „Принцесс Роял“ ни разу в нас не попали; за 95 минут у них было всего лишь три попадания».
Черчилль пишет: «Хотя английские линейные крейсеры уступали противнику по численности, однако, при дальнейшем развитии боя, они постепенно начали брать над ним верх. Действенность огня их артиллерии повысилась, и сами они не получали больше серьезных повреждений».
Таким образом, все данные определенно говорят о том, что артиллерия наших линейных крейсеров стояла далеко не на высоте и что за тот промежуток времени, на который указывает Черчилль, орудия кораблей, «начавших брать верх», принадлежали вовсе не линейным крейсерам, а 5-й эскадре линкоров.
И далее он пишет: «В этот период боя, который известен под названием „Бег на север“, стрельба продолжалась линейными крейсерами с обеих сторон».
Здесь опять следует отдать должное 5-й эскадре линейных кораблей: эти корабли почти не выходили из боя, тогда как артиллерия наших линейных крейсеров в этот промежуток времени действовала очень слабо, так как они вскоре после 17 ч. 00 мин. потеряли противника из виду и в течение более получаса не могли войти с ними в контакт.
Отметив гибель «Индефатигебл» и «Куин Мери», автор продолжает: «Сравнивать войну на море с войной на суше вообще очень трудно. Но если делать сравнения, то каждый линейный крейсер представлял собой единицу, соответствующую, по крайней мере, полной пехотной дивизии. Таким образом, у него (то есть у Битти) погибло сразу две дивизии из шести. Противник, которого он не мог разбить, имея шесть кораблей против пяти, оказался теперь с пятью кораблями против четырех. Находившиеся вдали все пять германских линейных крейсеров… все еще были невредимы…».
Эта выдержка была написана, очевидно, в виде похвалы Битти. Совершенно непонятно, почему следует восхвалять, а не порицать начальника, который потерял две «дивизии» из шести, имея против себя только пять оставшихся невредимыми «дивизий» противника. Кроме того, Черчилль опять игнорирует здесь 5-ю эскадру линкоров, входившую в состав соединения, подчиненного Битти. В действительности Битти имел десять кораблей, а не шесть, против неприятельских пяти, так что после потери двух своих «дивизий» его перевес над противником все еще выражался как восемь к пяти. Тем не менее, как говорит Черчилль, он «не мог разбить противника». Невозможность сравнить войну на суше с войной на море является удачей для автора, так как в противном случае ему было бы чрезвычайно трудно оградить от порицания такого армейского командира, который с десятью дивизиями не смог разбить противника, имеющего только пять дивизий, причем эти последние остались бы к тому же еще и невредимыми.
Сведения, которые были даны Джеллико перед соприкосновением с главными силами противника
В описании, составленном Адмиралтейством, почти совсем не упоминается о том, что Джеллико ощущал сильный недостаток в точной информации. Однако там имеются указания, что за промежуток времени между 17 ч. 00 мин. и 17 ч. 30 мин. он не получал никаких сведений.
Капитан 2 ранга Беллерс пишет: «Он (то есть Битти) поддерживал контакт с противникам, донося о его движениях…».
У Поллена читаем: «Надо полагать, что время от времени сэр Дэвид Битти уведомлял адмирала Джеллико о положении, скорости и курсе как своего флота, так и флота противника».
Но это предположение и неверно, и совершенно не обоснованно. Битти не поддерживал контакта с противником, так как потерял его, как только он повернул на N, и не давал никаких сведений Джеллико именно в тот период времени, когда точная информация была бы для последнего особенно важной. Битти же сам пишет: «Видимость непрерывно менялась, была большей частью очень плохой, и я из предосторожности не мог слишком сближаться, имея более слабые силы».
Совершенно неясно, к какому именно моменту относится это замечание. Данный период боя был вообще единственным, когда его силы уступали кораблям противника той же мощности и скорости. Кроме того, существует всеми признанный принцип, что никакая осторожность не должна являться помехой для такой ответственной обязанности передовых сил, как регулярное и точное осведомление командующего флотом о движениях противника. Коммодору Гудено, например, осторожность не помешала подойти с гораздо более слабыми силами к противнику и получить необходимые сведения.
Развертывание
О методе развертывания было высказано так много критических замечаний, что невозможно разобрать их все. Многие критики подходили к этому вопросу как к геометрической задаче. Они говорили, что могло бы или не могло произойти, если бы Джеллико произвел развертывание раньше, чем он это сделал фактически; они полагали, что Джеллико знал или, во всяком случае, мог знать точное местоположение, численность и расположение германских главных сил. Никто не станет отрицать, что, вообще говоря, более раннее развертывание было бы для нас выгоднее, но дело в том, что Джеллико не имел тех сведений, которые необходимы командующему флотом для уверенного развертывания. Раннее развертывание, произведенное на основании точной информации, несомненно, выгодно, но настаивать на развертывании при недостаточной осведомленности о местонахождении противника значило бы отрицать разумную тактику.
Раннее развертывание Шеера часто приводилось примером тому, что мог бы сделать также и Джеллико. Необходимо помнить, что когда Шеер производил свое развертывание, наши линейные крейсеры и 5-я эскадра находились у него в видимости. Развертывание Шеера было маневром, направленным не против наших главных сил, а против наших передовых сил, с которыми его адмирал, командовавший линейными крейсерами, непрерывно поддерживал контакт с момента их обнаружения до момента их завлечения к своим главным силам. Когда же он встретился с нашим линейным флотом, ему стало ясно, что вследствие своего раннего развертывания ему приходилось вступать в бой при весьма неблагоприятных условиях. С точки зрения тактики его положение едва ли могло быть худшим. Данный случай служит ярким примером того, насколько опасно производить развертывание при недостаточной осведомленности, когда развернувшись, можно оказаться вынужденным принять бой с противником, заранее обеспечившим себе выгодное положение.
В «Описании», составленном Адмиралтейством, развертывание Джеллико не подвергается открыто резкой критике; мы можем судить об этом только по намекам на нее: так, на с. 47 читаем:
«После своего развертывания главные силы могли участвовать в бою только в отдельные моменты. Их артиллерия фактически стреляла всего лишь два раза, причем стрельба продолжалась соответственно 20 и 15 минут».
Здесь подразумевается, что причиной такого ограничения времени, когда можно было обстрелять противника, является именно данный метод развертывания. Но в действительности это было не так; главной причиной было упорно преследуемая Шеером тактика уклонения от боя. Главные силы были в бою два раза: от 18 ч. 17 мин. до 18 ч. 54 мин. и от 19 ч. 10 мин. до 19 ч. 25 мин., то есть соответственно в течение 37 минут и четверти часа.
У Вильсона сказано:
«Если бы развертывание было произведено вправо, то английский флот оказался бы в кильватерном строю на встречных курсах с немцами, благодаря чему было бы облегчено уничтожение старых германских линейных кораблей, шедших в конце строя Шеера. Это бы заставило германские дредноуты идти к ним на помощь».
Но автор совершенно не объясняет, каким образом Джеллико мог бы знать, что старые германские линейные корабли идут в конце строя Шеера, когда в это время он не имел донесений даже о местонахождении главных сил противника, а уже тем более о его курсе и составе.
Далее автор продолжает:
«Хотя обыкновенно бой на встречных курсах бывает неопределенным, однако в данном случае совершенно особые обстоятельства благоприятствовали тому, что он мог иметь решающее значение. Однако для того, чтобы такое развертывание могло дать серьезные результаты, оно должно было начаться в 18 ч. 00 мин. или даже раньше. Этого не случилось, и Битти должен был пройти полным ходом перед боевой линией флота, чтобы выйти на боевую дистанцию и занять выгодную тактическую позицию».
Необходимо отметить, что Вильсон даже не упоминает о том, что развертывание не могло быть произведено раньше из-за недостатка верных сведений. И Битти шел полным ходом перед боевой линией флота исключительно с целью занять указанную ему позицию.
Приведем слова Вильсона: «Хотя развертывание Джеллико несколько запоздало и было произведено влево, а не вправо, тем не менее английский флот оказался благодаря ему в несомненно выгодном положении.
Автор уже доказал, как мы видим выше, преимущество развертывания вправо, а теперь из его слов можно заключить, что с точки зрения тактики развертывание было правильным в обоих направлениях. В таком случае совершенно непонятно, почему он осуждает развертывание, произведенное Джеллико.
Далее он опять говорит: «Английский флот находился в чрезвычайно выгодном положении», и вместе с тем совершенно игнорирует тот факт, что это чрезвычайно выгодное положение создалось именно благодаря произведенному Джеллико развертыванию…
Но все рассуждения и критика Вильсона по данному вопросу носят любительский характер, и ими можно было бы вообще пренебречь, если бы он не искажал точки зрения, высказанной в «Германской официальной истории» в отношении развертывания англичан. Он говорит:
«„В Германской официальной истории“ развертывание англичан влево не вызывает резкого осуждения».
Это является весьма своеобразным толкованием точки зрения, высказанной в этом труде, где приводится мнение, что при развертывании влево все преимущества были на стороне англичан, тогда как при развертывании вправо английский флот оказался бы в условиях, чрезвычайно выгодных именно для германского флота.
Капитан 2 ранга Беллерс ни разу не упускает в своей книге случая, чтобы лишний раз не повторить слова «в сторону от противника», когда он говорит о развертывании влево. Но вообще развертывание на тот фланг, который находится ближе к противнику, не является обязательно развертыванием по направлению к противнику, точно так же как развертывание на фланг, отстоящий дальше от противника, не должно быть обязательно развертыванием «в сторону от противника».
Беллерс является одним из тех критиков, которые относятся к точности своих суждений не слишком щепетильно. Он пишет:
«В 18 ч. 50 мин. „Лайон“ глубоко продвинулся в направлении к противнику, находясь в трех милях на SSO от „Кинг Джордж V“».
В действительности же в 18 ч. 50 мин. и в течение некоторого времени после этого «Лайон» находился от противника дальше, чем головные корабли наших главных сил.
И далее:
«В 19 ч. 17 мин. линейные крейсеры находились на правом крамболе Гранд-Флита, в четырех-пяти милях впереди головных кораблей…».
Это неверно. Линейные крейсеры находились в то время на левом крамболе линейного флота и дальше от противника, чем любой из английских линейных кораблей.
При развертывании вправо, которое защищали вышеуказанные авторы, наша наиболее слабая эскадра линейных кораблей оказалась бы открытой сосредоточенному огню лучших германских кораблей. Кроме того, данное расположение нашего флота было бы, во-первых, чрезвычайно удобно для массовой атаки эскадренных миноносцев противника, а во-вторых, это сблизило бы его с германскими силами на дистанцию торпедного выстрела. Но самое главное, наш флот не смог бы тогда отрезать противника от его базы.
Развертывание по центральной колонне, пользу которого, с геометрической точностью, но с полным отсутствием практических знаний, старается доказать Черчилль, было бы, конечно, возможно, но не дало бы нам никаких тактических преимуществ. Во всяком случае, это весьма трудный и сложный маневр, который, безусловно, не должен производиться на таком близком расстоянии от противника. Но если бы этот маневр был все же выполнен, то в результате его наши главные силы не смогли бы выстроиться в свою боевую линию и открыть огонь так скоро, как это фактически было; кроме того, Джеллико не смог бы так определенно поставить Гранд-Флит между противником и его путями отступления, как это ему удалось при развертывании влево.
Если принять во внимание, что развертывание, произведенное Джеллико, дало нашему флоту возможность немедленно занять позицию, чрезвычайно выгодную как с тактической, так и со стратегической точек зрения, то сразу же станет ясным, что исследование других различных методов является совершенно лишним. Ни при каком другом методе английский флот не мог бы занять более выгодной тактической позиции, чем это было в действительности.
Эпизод с сигналом «следовать за мной»
Наиболее явное искажение действительных фактов, которое мы встречаем у Беллерса, связано с неправильным указанием времени, когда Битти дал свои сигнал. Между тем Беллерс пользуется этими данными, как рычагом, на который опирается вся его критика маневра «поворота».
Прежде всего он говорит: Приблизительно от 19 ч. 21 мин. до 19 ч. 33 мин., в то время когда производился этот поворот, Битти шел прямо на W по направлению к противнику и вступил с ним в бой».
Это неверно. В то время Битти и не думал идти прямо на W, а его линейные крейсеры не произвели ни одного выстрела.
Автор продолжает: «Он сделал отчаянную попытку спасти положение, дав сигнал, который был принят всем флотом, прося о том, чтобы передние корабли наших главных сил с головным „Кинг Джордж V“ следовали за ним, отрезали и окружили противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12