Она бы не признала в женихе Теда Уэсли, если бы он не был так похож на Уоррена. Женщина была маленькая и изящная, с темными глазами, очень похожими на глаза Джереми.
Вторая фотография была снята около лесопилки в Хоумстеде. В центре стоял Тед Уэсли. Джереми справа от него, Уоррен слева. Она подумала, что Джереми было лет четырнадцать, когда их сняли. Почти мужчина, но еще мальчик. Он уже на несколько дюймов был выше отца. Самое же поразительное в фотографии было то, на каком расстоянии друг от друга стояли члены семьи. Они стояли отдельно друг от друга, и она почувствовала, что отдаление между ними было скорее духовное, нежели физическое, и смотреть на это было грустно.
Она притронулась кончиком пальца к фотографии, приложив его к тому месту, где должно было быть сердце Джереми.
– Ты не должен быть одиноким, – прошептала она. – Здесь я.
Вздохнув, она положила фотографии обратно в ящичек, закрыла крышку и запихнула его под кровать.
Как сделать так, чтобы он открылся перед ней? – думала она, поднимаясь с пола. Ей так хотелось знать его, понимать его. Ничто узнанное ею не изменит ее любви к нему, не ослабит и не усилит ее, но ей все равно хотелось знать.
Она решила, что Джереми Уэсли – человек очень сложный. Она знала, что он любит ее, но прячет это чувство в глубине души. Если он не хочет говорить с ней, то как ей вообще узнать, почему он такой скрытный?
Она вышла из спальни и снова подошла к окну, посмотрев в сторону конюшни, надеясь увидеть какие-нибудь признаки присутствия мужа. Ей повезло – она увидела, как он подходит к дому: руки в карманах пальто, голова опущена.
Саре не хотелось, чтобы он застал ее у окна, и она быстро отошла от него и пошла на кухню. Она налила чашку кофе и, как только открылась дверь, повернулась к Джереми.
Фанни не была уверена, что правильно поняла то, что говорил Том. Он хотел, чтобы она жила здесь, в этом красивом доме, пока его не будет, пока он уедет учиться? Она, Фанни Ирвин?!
Хэнк Мак-Лиод одобрительно закивал:
– Я думаю, что это чертовски хорошая идея. Стоя у камина, Том посмотрел на Фанни, ожидая, что она скажет.
– Но какое у меня право жить здесь? – проговорила она, переводя взгляд с Тома на его деда. – Я не твоя жена. Не родственница. И, пока ты в Бостоне, ты можешь передумать жениться на мне.
– И ты тоже, – возразил он.
– О нет. Я никогда этого не сделаю.
– И я тоже. – Он отошел от камина и присел рядом с ней на диване, взяв ее за руку. – Неужели ты не видишь? Теперь, когда Сара вышла замуж и будет жить там, в долине, дедушка остается один-одинешенек в этом большом старом доме. Если бы ты перебралась к нему, ему не было бы так одиноко.
Хэнк ухмыльнулся, потом покачал головой.
– Мальчик хочет сказать, что я становлюсь слишком стар, чтобы оставлять меня одного. Но со мной будет скучно.
– Вы совсем не такой старый, мистер Мак-Лиод, – не согласилась Фанни, – и мне даже хотелось бы жить здесь.
Том сжал ее руку.
– Значит, ты согласна, Фанни? Ты переедешь сюда, когда я отправлюсь в институт?
– Наверное, да. – Она посмотрела сначала на одного, потом на другого, все еще не веря, что это правда. – Если вы оба этого хотите, наверное, перееду.
Джереми увидел Сару, как только вошел в дом. На ней было желтое ситцевое платье, и оно напомнило ему луговину, полную цветов и купающуюся в солнечных лучах.
Она протянула ему чашку.
– Ты, наверное, замерз, столько времени пробыл на морозе. Вот. Согрейся, кофе горячий.
Он взял чашку, и Сара, нежно улыбнувшись ему, сказала:
– Я тут подумала, Джереми. – Она налила еще чашку из пестрого кофейника, стоявшего на плите. – Я мало разбираюсь в сельском хозяйстве, но уж, поскольку я собираюсь быть женой фермера, наверное, мне нужно чему-нибудь научиться.
Она обернулась к нему.
– А ты как думаешь?
Джереми попытался представить ее работающей рядом с ним в поле, идущей за плугом или сеющей семена, но ничего не получалось. Место Сары в каком-нибудь модном салоне, разливать гостям чай из красивого фарфорового чайника.
– Я знаю, ты вовсе не намеревался жениться и заботиться о еде и одежде еще для кого-то, помимо себя. Поэтому я хочу тебе помочь в этом. Наверное, я не очень много могу делать, пока... – Она покраснела. – Пока жду ребенка.
Он сел на кресло напротив нее. На этот раз он вообразил ее сидящей в кресле-качалке с большим животом, а в животе его ребенок. Эта картина отозвалась болью в его груди.
– Знаешь, если бы ты построил курятник, я бы могла присмотреть за несколькими несушками. У нас были бы свои яйца для стола, и мы могли бы их продавать в магазин. Ральф Эванс продает кур. Я училась в школе с его женой, и она говорила мне, что у них есть несколько штук самой лучшей породы во всем штате. Я уверена, что Бель объяснит мне, что надо делать, чтобы я не заморила их.
Ее энтузиазму и оптимизму трудно было не уступить. Он подумал, что если она и в самом деле хочет завести кур, то он может себе позволить купить несколько штук. За конюшней лежит достаточно досок, чтобы соорудить небольшой курятник, а на сеновале над конюшней полно соломы.
– И еще... Я хорошая портниха. Я с детства сама обшиваю себя. – Она коснулась солнечного желтого платья. – Это я сшила сама.
– Очень красивое. Ты очень красивая.
– Я подумала, что могла бы предложить свои услуги миссис Гонт. Я могла бы подгонять платья и делать другие вещи тут же, дома, а ты мог бы захватывать их с собой в город, когда они будут готовы. За это не так много платят, но это...
– Нет никакой нужды, чтобы ты работала на миссис Гонт.
– Но я...
– Нет, – твердо произнес он.
Он отвернулся от нее, посмотрев за окно на утопающую в снегу землю. Он хотел заботиться о Саре. Если бы он мог заставить эту землю родить, если бы он мог дать Саре все, что ей нужно, если бы он смог сберечь Сару и ребенка здоровыми и счастливыми, тогда, может быть...
От волнения он закрыл глаза, зная, что хочет чувствовать, что хочет думать, но страшась чувствовать это и думать об этом.
– Для того чтобы мы прожили, тебе нет нужды шить для других. – Он глубоко вздохнул. «Хорошо, если бы это было так». – Я сам буду заботиться о тебе, Сара.
Она некоторое время молчала, как бы обдумывая его слова. Потом наклонилась вперед и дотронулась до руки, в которой он держал чашку.
– Я никогда не сомневалась, что будешь заботиться обо мне, Джереми, – сказала она. – Я никогда ни на минуту в этом не сомневалась.
Возможно, Сара в этом и не сомневалась, но Джереми сомневался. Сара не знала, сколько раз он не оправдывал ожиданий тех, кто был ему дороже всех на свете.
Но Джереми знал. Знал слишком хорошо.
ГЛАВА XXIX
Ночью с запада подул чинук. Утром Джереми проснулся от мерной капели тающего на крыше снега.
Джереми осторожно притянул Сару поближе к себе. Она дышала медленно и ровно, и он понял, что она еще крепко спит. На какое-то мгновение он позволил себе с удовольствием ощутить ее обнаженную кожу. Не разбудить ли ее поцелуями и еще раз отдаться любви? Он знал, что совсем нетрудно было бы оставаться с ней в постели и день, и ночь.
Но, как ни велик был соблазн, он понимал, что так не должно быть. Он и без того проспал дольше, чем можно.
Нежно поцеловав ее в лоб, он вытащил руку из-под ее головки и сел, опустив ноги на тряпичный половик, которым был застлан пол у кровати. Потом встал, потянулся и зевнул. Усмехнувшись, он напомнил себе, что не чувствовал бы такой усталости, если бы просто проспал всю ночь.
Налив воды в таз, он умылся. От холодной воды он окончательно проснулся и быстро закончил умывание. Когда он повернулся за одеждой, то увидел, что Сара лежит с открытыми глазами и наблюдает за ним. Она лежала на боку, подперев рукой голову. Ее светлые волосы спутались, голубые глаза еще не проснулись.
Когда он встретился с ней взглядом, она покраснела и отвела глаза.
– На тебя так приятно смотреть, – откровенно призналась она, не скрывая смущения.
От ее слов по нему снова пробежала волна желания. Опять захотелось нырнуть в постель и провести там с Сарой весь день. Пришлось собрать все силы, чтобы не поддаться искушению.
– Если мы едем в город, то лучше поторопиться. Чтобы не передумать, он поскорее натянул на себя белье.
Она привстала.
– Мы едем в город?!
– Нужно забрать мою верховую лошадь из конюшен, – проговорил он, натягивая через голову рубашку, – и ты говорила, что нужны продукты. К тому же ты, наверно, захочешь забрать остальные свои вещи...
Он надел штаны, потом поднял с пола ботинки и направился к двери.
– Я быстро! – крикнула она ему вслед.
Присев на табурет около печки, он натянул носки и ботинки. Слышно было, как Сара двигалась в спальне, и ему захотелось лежать сейчас в кровати и смотреть на нее так же, как она смотрела на него.
Но ему достаточно было закрыть глаза, и он видел ее почти так же отчетливо, как если бы находился в спальне. Видел, как она расчесывает волосы, чуть наклонив голову набок, и как водопад ее светлых волос ниспадает почти до талии. Как она нежно проводит рукой по зеркальцу с серебряной ручкой, перед тем как спрятать его в ящик комода. Видел ее длинные стройные ноги и как она надевает на них чулки, а потом белые панталоны. Видел ее округлые твердые груди и как они исчезают за кружевной сорочкой.
Он опять открыл глаза и посмотрел на дверь спальни. Не может быть, чтобы он запомнил о ней столько вещей за такое короткое время. Он знал, что это опасный признак.
Резко поднявшись, он шагнул к двери, надел пальто и вышел, надеясь, что чинук быстро прогонит из головы мысли о Саре.
До города они ехали так же молча, как в день свадьбы, ехали на ферму. Сара чувствовала, что Джереми не хочется говорить, и молчала. Она просто любовалась мелькавшими по сторонам пейзажами и с удовольствием чувствовала себя рядом с Джереми.
Мягкая погода уже успела изменить вид долины. На крышах больше нет снега, и они видны издалека. Деревья стоят голые и прямые, совсем как серые скелеты на белом фоне.
Она знала, что зима еще раз играет с жителями долины в кошки-мышки. Еще будет много недель снега и холода. До весны еще долго.
Но, когда придет весна, стволы тополей и осин оденутся в пышное зеленое платье, и с их ветвей каждое утро птички будут пением приветствовать приход нового дня. Пастбища покроются высокой, колышущейся от свежих весенних ветерков травой. Фермеры вспашут поля, и воздух наполнится запахом жирной темной почвы, готовой принять в себя семена будущего урожая.
Летом наступят знойные дни. По всей долине рассыплются чудесные цветы – желтые, пурпурные, голубые и белые, словно кто-то опрокинул на полу в магазине банку леденцов. По земле во все стороны расползутся вьюнки, забираясь на крыльца домов. В городе люди будут прятаться в тень и, потягивая лимонад, судачить о соседях и сетовать на политику.
К концу августа дни станут заметно прохладнее, а ночи холоднее. За снующими в город и из города телегами и колясками вырастут облака пыли. Осень рано спустится в долину и принесет с собой запахи сбора урожая.
А потом родится их дитя.
Впервые она поняла, что значило носить в себе ребенка Джереми. Когда она только-только узнала об этом, то почувствовала отчаяние и стыд и пыталась отрицать правду. Потом она стала думать только о последствиях, о том, что Джереми заставят жениться на ней без любви, о том, сколько горя причинит она деду и брату. Но теперь, в этот момент, она стала ощущать, как красива и чудесна жизнь.
Она носит в себе ребенка Джереми.
Откуда-то изнутри в ней нарастало чувство радости, и оно наконец охватило все ее существо. Прикрыв глаза, она сложила руки на животе, желая, чтобы скорее прошли оставшиеся месяцы.
– Все, приехали, – сказал Джереми, прервав ее мечты.
Сара открыла глаза и с удивлением увидела, что они и в самом деле приехали. Она скосила глаза на Джереми и увидела, что он смотрит на нее.
– Нервничаешь? – спросил он.
– Нет.
– Возможно, уже начали сплетничать.
Она слабо улыбнулась и слегка пожала плечами.
– В маленьком городе всегда сплетничают. Собравшись с мужеством, она взяла его под руку.
– Но они не смогут не заметить, как сильно я тебя люблю. Ни один из них не будет удивлен, что я вышла за тебя.
Он не поморщился и не отдернулся, как она ожидала. Напротив, он тут же прикрыл ее руку ладонью и ответил ей обеспокоенным взглядом.
– Могут сказать такие вещи о тебе, что...
– Джереми. – Она не дала ему договорить, только теснее прижалась к нему. – Что скажут люди, не имеет никакого значения. Особенно когда я с тобой.
Джереми подумал, что, к счастью, Сара слишком наивна. Она всегда отыскивает светлые стороны во всем и во всех. Но он-то знает, что далеко не все оборачивается к лучшему. Люди далеко не всегда бывают милыми и добрыми. Ему не хотелось, чтобы из-за него ей сделали больно, но боялся, что все так и произойдет.
Он направил лошадь к магазину. Когда они остановились, он еще раз взглянул на Сару.
– Ты уверена, что не хочешь поехать к дедушке и там подождать меня?
– Уверена.
Он намотал вожжи на рукоятку тормоза и вылез из саней, сразу оказавшись по щиколотку в талом месиве. Повернувшись к Саре, он подхватил ее за талию и поставил прямо на тротуар. Несмотря на уверения Сары, он знал, что она волнуется, не зная, как после их свадьбы ее встретят жители Хоумстеда. Надеясь, что сумеет смягчить обстановку, он обнял ее, положив руку на плечо, и они вошли в магазин.
Не успела за ними закрыться дверь, как Лесли Блейк крикнула:
– Господи Боже мой! Джордж, посмотри, кто пришел. Это же мистер и миссис Уэсли.
Раскинув руки, она выбежала из-за прилавка.
– Ну и удивили вы нас всех. – Она обняла Сару, потом отступила назад и посмотрела на Джереми. – Удивили, дальше некуда, – добавила она, и в голосе у нее прозвучала вопросительная нотка.
Он невозмутимо улыбнулся.
– Я не мог допустить, чтобы какой-нибудь ковбой успел увезти ее. Единственный выход был немедленно жениться на ней.
Со склада вышел муж Лесли и тоже стал их поздравлять.
Весело смеясь, Джордж схватил руку Джереми и сжал ее железной хваткой.
– И правильно сделал. Сара была самой красивой незамужней девицей в целых трех графствах, и я не думаю, чтобы молодые жеребцы в нашей округе не знали об этом. Как только потекли бы ручьи, они табунами осаждали бы дом Мак-Лиода.
Он отпустил руку Джереми и посмотрел на Сару.
– Желаю вам самого большого счастья!
– Спасибо, – мило улыбнулась Сара.
У Джереми отлегло от сердца. Может быть, он и в самом деле зря тревожился о том, что будут говорить. Кроме того, Джордж прав. Сара и в самом деле самая красивая девушка во всех трех графствах.
– Ну, итак, чем можем служить? – спросила Лесли.
Сара вытащила из сумочки листочек бумаги.
– Нам нужны кое-какие продукты.
– Еще бы. Я ведь знаю, что купил Джереми с собой на ферму. Можно только удивляться, что вы за два дня с голоду не протянули ноги.
Сара повернула голову и посмотрела на него через плечо, и Джереми мог бы поспорить, что знает, о чем она думает – за последние полутора суток ни один из них не думал о еде.
Потом Лесли взяла Сару за руку и увела от мужчин.
Джордж похлопал Джереми по спине.
– Тебе очень повезло. Очень.
– Да, – ответил Джереми, – ты прав.
Сара потрогала фланелевую ткань, подумав, что она будет хороша для детской одежды. Конечно, еще слишком рано беспокоиться о подобных вещах, но через несколько месяцев уже понадобится шить пеленки, маленькие распашоночки, чепчики, ползунки. Она почти не слышала болтовни Лесли о ее младшем брате Лоринге, которому очень нужна жена, слова женщины не имели для нее никакого смысла – она думала о ребенке в своем чреве, ребенке Джереми, и будущей своей любви к этому ребенку.
– Добрый день, миссис Боннель, – громко проговорила Лесли, прервав мысли Сары. – Минуточку, сейчас я займусь вами.
У Сары упало сердце, когда она услышала имя женщины. Джереми был прав. Нужно было пойти в дедушкин дом и подождать там, пока он делает покупки. Она еще не готова к встрече с Этель Боннель, городской сплетницей.
– Боже мой! Сара Мак-Лиод, неужели это вы? Сделав глубокий вдох, Сара обернулась.
– Доброе утро, миссис Боннель.
– Мне показалось, я видела у входа сани вашего дедушки.
– Да.
Она отошла от стойки с материалами, боясь, как бы та не обратила внимания на фланель и не поняла сразу, о чем думает Сара.
– Вы так неожиданно вышли замуж!
– Мы так хотели. Только мы двое и родные.
У Этель, как у хищника, готовящегося вонзить зубы в свою жертву, блеснули глаза.
– Какая жалость, что не было никого из семьи жениха. – Она прикрыла рот рукой. – Боже мой! Что я говорю. Естественно, Уоррену не захотелось бы быть там, если вспомнить все обстоятельства...
Сара не знала, что ей ответить. Та говорила чистую правду. А не может ли она знать больше того, что сказала?
– О каких это обстоятельствах вы говорили, миссис Боннель? – спросил Джереми, выходя со склада.
У Этель округлились глаза, когда она увидела Джереми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Вторая фотография была снята около лесопилки в Хоумстеде. В центре стоял Тед Уэсли. Джереми справа от него, Уоррен слева. Она подумала, что Джереми было лет четырнадцать, когда их сняли. Почти мужчина, но еще мальчик. Он уже на несколько дюймов был выше отца. Самое же поразительное в фотографии было то, на каком расстоянии друг от друга стояли члены семьи. Они стояли отдельно друг от друга, и она почувствовала, что отдаление между ними было скорее духовное, нежели физическое, и смотреть на это было грустно.
Она притронулась кончиком пальца к фотографии, приложив его к тому месту, где должно было быть сердце Джереми.
– Ты не должен быть одиноким, – прошептала она. – Здесь я.
Вздохнув, она положила фотографии обратно в ящичек, закрыла крышку и запихнула его под кровать.
Как сделать так, чтобы он открылся перед ней? – думала она, поднимаясь с пола. Ей так хотелось знать его, понимать его. Ничто узнанное ею не изменит ее любви к нему, не ослабит и не усилит ее, но ей все равно хотелось знать.
Она решила, что Джереми Уэсли – человек очень сложный. Она знала, что он любит ее, но прячет это чувство в глубине души. Если он не хочет говорить с ней, то как ей вообще узнать, почему он такой скрытный?
Она вышла из спальни и снова подошла к окну, посмотрев в сторону конюшни, надеясь увидеть какие-нибудь признаки присутствия мужа. Ей повезло – она увидела, как он подходит к дому: руки в карманах пальто, голова опущена.
Саре не хотелось, чтобы он застал ее у окна, и она быстро отошла от него и пошла на кухню. Она налила чашку кофе и, как только открылась дверь, повернулась к Джереми.
Фанни не была уверена, что правильно поняла то, что говорил Том. Он хотел, чтобы она жила здесь, в этом красивом доме, пока его не будет, пока он уедет учиться? Она, Фанни Ирвин?!
Хэнк Мак-Лиод одобрительно закивал:
– Я думаю, что это чертовски хорошая идея. Стоя у камина, Том посмотрел на Фанни, ожидая, что она скажет.
– Но какое у меня право жить здесь? – проговорила она, переводя взгляд с Тома на его деда. – Я не твоя жена. Не родственница. И, пока ты в Бостоне, ты можешь передумать жениться на мне.
– И ты тоже, – возразил он.
– О нет. Я никогда этого не сделаю.
– И я тоже. – Он отошел от камина и присел рядом с ней на диване, взяв ее за руку. – Неужели ты не видишь? Теперь, когда Сара вышла замуж и будет жить там, в долине, дедушка остается один-одинешенек в этом большом старом доме. Если бы ты перебралась к нему, ему не было бы так одиноко.
Хэнк ухмыльнулся, потом покачал головой.
– Мальчик хочет сказать, что я становлюсь слишком стар, чтобы оставлять меня одного. Но со мной будет скучно.
– Вы совсем не такой старый, мистер Мак-Лиод, – не согласилась Фанни, – и мне даже хотелось бы жить здесь.
Том сжал ее руку.
– Значит, ты согласна, Фанни? Ты переедешь сюда, когда я отправлюсь в институт?
– Наверное, да. – Она посмотрела сначала на одного, потом на другого, все еще не веря, что это правда. – Если вы оба этого хотите, наверное, перееду.
Джереми увидел Сару, как только вошел в дом. На ней было желтое ситцевое платье, и оно напомнило ему луговину, полную цветов и купающуюся в солнечных лучах.
Она протянула ему чашку.
– Ты, наверное, замерз, столько времени пробыл на морозе. Вот. Согрейся, кофе горячий.
Он взял чашку, и Сара, нежно улыбнувшись ему, сказала:
– Я тут подумала, Джереми. – Она налила еще чашку из пестрого кофейника, стоявшего на плите. – Я мало разбираюсь в сельском хозяйстве, но уж, поскольку я собираюсь быть женой фермера, наверное, мне нужно чему-нибудь научиться.
Она обернулась к нему.
– А ты как думаешь?
Джереми попытался представить ее работающей рядом с ним в поле, идущей за плугом или сеющей семена, но ничего не получалось. Место Сары в каком-нибудь модном салоне, разливать гостям чай из красивого фарфорового чайника.
– Я знаю, ты вовсе не намеревался жениться и заботиться о еде и одежде еще для кого-то, помимо себя. Поэтому я хочу тебе помочь в этом. Наверное, я не очень много могу делать, пока... – Она покраснела. – Пока жду ребенка.
Он сел на кресло напротив нее. На этот раз он вообразил ее сидящей в кресле-качалке с большим животом, а в животе его ребенок. Эта картина отозвалась болью в его груди.
– Знаешь, если бы ты построил курятник, я бы могла присмотреть за несколькими несушками. У нас были бы свои яйца для стола, и мы могли бы их продавать в магазин. Ральф Эванс продает кур. Я училась в школе с его женой, и она говорила мне, что у них есть несколько штук самой лучшей породы во всем штате. Я уверена, что Бель объяснит мне, что надо делать, чтобы я не заморила их.
Ее энтузиазму и оптимизму трудно было не уступить. Он подумал, что если она и в самом деле хочет завести кур, то он может себе позволить купить несколько штук. За конюшней лежит достаточно досок, чтобы соорудить небольшой курятник, а на сеновале над конюшней полно соломы.
– И еще... Я хорошая портниха. Я с детства сама обшиваю себя. – Она коснулась солнечного желтого платья. – Это я сшила сама.
– Очень красивое. Ты очень красивая.
– Я подумала, что могла бы предложить свои услуги миссис Гонт. Я могла бы подгонять платья и делать другие вещи тут же, дома, а ты мог бы захватывать их с собой в город, когда они будут готовы. За это не так много платят, но это...
– Нет никакой нужды, чтобы ты работала на миссис Гонт.
– Но я...
– Нет, – твердо произнес он.
Он отвернулся от нее, посмотрев за окно на утопающую в снегу землю. Он хотел заботиться о Саре. Если бы он мог заставить эту землю родить, если бы он мог дать Саре все, что ей нужно, если бы он смог сберечь Сару и ребенка здоровыми и счастливыми, тогда, может быть...
От волнения он закрыл глаза, зная, что хочет чувствовать, что хочет думать, но страшась чувствовать это и думать об этом.
– Для того чтобы мы прожили, тебе нет нужды шить для других. – Он глубоко вздохнул. «Хорошо, если бы это было так». – Я сам буду заботиться о тебе, Сара.
Она некоторое время молчала, как бы обдумывая его слова. Потом наклонилась вперед и дотронулась до руки, в которой он держал чашку.
– Я никогда не сомневалась, что будешь заботиться обо мне, Джереми, – сказала она. – Я никогда ни на минуту в этом не сомневалась.
Возможно, Сара в этом и не сомневалась, но Джереми сомневался. Сара не знала, сколько раз он не оправдывал ожиданий тех, кто был ему дороже всех на свете.
Но Джереми знал. Знал слишком хорошо.
ГЛАВА XXIX
Ночью с запада подул чинук. Утром Джереми проснулся от мерной капели тающего на крыше снега.
Джереми осторожно притянул Сару поближе к себе. Она дышала медленно и ровно, и он понял, что она еще крепко спит. На какое-то мгновение он позволил себе с удовольствием ощутить ее обнаженную кожу. Не разбудить ли ее поцелуями и еще раз отдаться любви? Он знал, что совсем нетрудно было бы оставаться с ней в постели и день, и ночь.
Но, как ни велик был соблазн, он понимал, что так не должно быть. Он и без того проспал дольше, чем можно.
Нежно поцеловав ее в лоб, он вытащил руку из-под ее головки и сел, опустив ноги на тряпичный половик, которым был застлан пол у кровати. Потом встал, потянулся и зевнул. Усмехнувшись, он напомнил себе, что не чувствовал бы такой усталости, если бы просто проспал всю ночь.
Налив воды в таз, он умылся. От холодной воды он окончательно проснулся и быстро закончил умывание. Когда он повернулся за одеждой, то увидел, что Сара лежит с открытыми глазами и наблюдает за ним. Она лежала на боку, подперев рукой голову. Ее светлые волосы спутались, голубые глаза еще не проснулись.
Когда он встретился с ней взглядом, она покраснела и отвела глаза.
– На тебя так приятно смотреть, – откровенно призналась она, не скрывая смущения.
От ее слов по нему снова пробежала волна желания. Опять захотелось нырнуть в постель и провести там с Сарой весь день. Пришлось собрать все силы, чтобы не поддаться искушению.
– Если мы едем в город, то лучше поторопиться. Чтобы не передумать, он поскорее натянул на себя белье.
Она привстала.
– Мы едем в город?!
– Нужно забрать мою верховую лошадь из конюшен, – проговорил он, натягивая через голову рубашку, – и ты говорила, что нужны продукты. К тому же ты, наверно, захочешь забрать остальные свои вещи...
Он надел штаны, потом поднял с пола ботинки и направился к двери.
– Я быстро! – крикнула она ему вслед.
Присев на табурет около печки, он натянул носки и ботинки. Слышно было, как Сара двигалась в спальне, и ему захотелось лежать сейчас в кровати и смотреть на нее так же, как она смотрела на него.
Но ему достаточно было закрыть глаза, и он видел ее почти так же отчетливо, как если бы находился в спальне. Видел, как она расчесывает волосы, чуть наклонив голову набок, и как водопад ее светлых волос ниспадает почти до талии. Как она нежно проводит рукой по зеркальцу с серебряной ручкой, перед тем как спрятать его в ящик комода. Видел ее длинные стройные ноги и как она надевает на них чулки, а потом белые панталоны. Видел ее округлые твердые груди и как они исчезают за кружевной сорочкой.
Он опять открыл глаза и посмотрел на дверь спальни. Не может быть, чтобы он запомнил о ней столько вещей за такое короткое время. Он знал, что это опасный признак.
Резко поднявшись, он шагнул к двери, надел пальто и вышел, надеясь, что чинук быстро прогонит из головы мысли о Саре.
До города они ехали так же молча, как в день свадьбы, ехали на ферму. Сара чувствовала, что Джереми не хочется говорить, и молчала. Она просто любовалась мелькавшими по сторонам пейзажами и с удовольствием чувствовала себя рядом с Джереми.
Мягкая погода уже успела изменить вид долины. На крышах больше нет снега, и они видны издалека. Деревья стоят голые и прямые, совсем как серые скелеты на белом фоне.
Она знала, что зима еще раз играет с жителями долины в кошки-мышки. Еще будет много недель снега и холода. До весны еще долго.
Но, когда придет весна, стволы тополей и осин оденутся в пышное зеленое платье, и с их ветвей каждое утро птички будут пением приветствовать приход нового дня. Пастбища покроются высокой, колышущейся от свежих весенних ветерков травой. Фермеры вспашут поля, и воздух наполнится запахом жирной темной почвы, готовой принять в себя семена будущего урожая.
Летом наступят знойные дни. По всей долине рассыплются чудесные цветы – желтые, пурпурные, голубые и белые, словно кто-то опрокинул на полу в магазине банку леденцов. По земле во все стороны расползутся вьюнки, забираясь на крыльца домов. В городе люди будут прятаться в тень и, потягивая лимонад, судачить о соседях и сетовать на политику.
К концу августа дни станут заметно прохладнее, а ночи холоднее. За снующими в город и из города телегами и колясками вырастут облака пыли. Осень рано спустится в долину и принесет с собой запахи сбора урожая.
А потом родится их дитя.
Впервые она поняла, что значило носить в себе ребенка Джереми. Когда она только-только узнала об этом, то почувствовала отчаяние и стыд и пыталась отрицать правду. Потом она стала думать только о последствиях, о том, что Джереми заставят жениться на ней без любви, о том, сколько горя причинит она деду и брату. Но теперь, в этот момент, она стала ощущать, как красива и чудесна жизнь.
Она носит в себе ребенка Джереми.
Откуда-то изнутри в ней нарастало чувство радости, и оно наконец охватило все ее существо. Прикрыв глаза, она сложила руки на животе, желая, чтобы скорее прошли оставшиеся месяцы.
– Все, приехали, – сказал Джереми, прервав ее мечты.
Сара открыла глаза и с удивлением увидела, что они и в самом деле приехали. Она скосила глаза на Джереми и увидела, что он смотрит на нее.
– Нервничаешь? – спросил он.
– Нет.
– Возможно, уже начали сплетничать.
Она слабо улыбнулась и слегка пожала плечами.
– В маленьком городе всегда сплетничают. Собравшись с мужеством, она взяла его под руку.
– Но они не смогут не заметить, как сильно я тебя люблю. Ни один из них не будет удивлен, что я вышла за тебя.
Он не поморщился и не отдернулся, как она ожидала. Напротив, он тут же прикрыл ее руку ладонью и ответил ей обеспокоенным взглядом.
– Могут сказать такие вещи о тебе, что...
– Джереми. – Она не дала ему договорить, только теснее прижалась к нему. – Что скажут люди, не имеет никакого значения. Особенно когда я с тобой.
Джереми подумал, что, к счастью, Сара слишком наивна. Она всегда отыскивает светлые стороны во всем и во всех. Но он-то знает, что далеко не все оборачивается к лучшему. Люди далеко не всегда бывают милыми и добрыми. Ему не хотелось, чтобы из-за него ей сделали больно, но боялся, что все так и произойдет.
Он направил лошадь к магазину. Когда они остановились, он еще раз взглянул на Сару.
– Ты уверена, что не хочешь поехать к дедушке и там подождать меня?
– Уверена.
Он намотал вожжи на рукоятку тормоза и вылез из саней, сразу оказавшись по щиколотку в талом месиве. Повернувшись к Саре, он подхватил ее за талию и поставил прямо на тротуар. Несмотря на уверения Сары, он знал, что она волнуется, не зная, как после их свадьбы ее встретят жители Хоумстеда. Надеясь, что сумеет смягчить обстановку, он обнял ее, положив руку на плечо, и они вошли в магазин.
Не успела за ними закрыться дверь, как Лесли Блейк крикнула:
– Господи Боже мой! Джордж, посмотри, кто пришел. Это же мистер и миссис Уэсли.
Раскинув руки, она выбежала из-за прилавка.
– Ну и удивили вы нас всех. – Она обняла Сару, потом отступила назад и посмотрела на Джереми. – Удивили, дальше некуда, – добавила она, и в голосе у нее прозвучала вопросительная нотка.
Он невозмутимо улыбнулся.
– Я не мог допустить, чтобы какой-нибудь ковбой успел увезти ее. Единственный выход был немедленно жениться на ней.
Со склада вышел муж Лесли и тоже стал их поздравлять.
Весело смеясь, Джордж схватил руку Джереми и сжал ее железной хваткой.
– И правильно сделал. Сара была самой красивой незамужней девицей в целых трех графствах, и я не думаю, чтобы молодые жеребцы в нашей округе не знали об этом. Как только потекли бы ручьи, они табунами осаждали бы дом Мак-Лиода.
Он отпустил руку Джереми и посмотрел на Сару.
– Желаю вам самого большого счастья!
– Спасибо, – мило улыбнулась Сара.
У Джереми отлегло от сердца. Может быть, он и в самом деле зря тревожился о том, что будут говорить. Кроме того, Джордж прав. Сара и в самом деле самая красивая девушка во всех трех графствах.
– Ну, итак, чем можем служить? – спросила Лесли.
Сара вытащила из сумочки листочек бумаги.
– Нам нужны кое-какие продукты.
– Еще бы. Я ведь знаю, что купил Джереми с собой на ферму. Можно только удивляться, что вы за два дня с голоду не протянули ноги.
Сара повернула голову и посмотрела на него через плечо, и Джереми мог бы поспорить, что знает, о чем она думает – за последние полутора суток ни один из них не думал о еде.
Потом Лесли взяла Сару за руку и увела от мужчин.
Джордж похлопал Джереми по спине.
– Тебе очень повезло. Очень.
– Да, – ответил Джереми, – ты прав.
Сара потрогала фланелевую ткань, подумав, что она будет хороша для детской одежды. Конечно, еще слишком рано беспокоиться о подобных вещах, но через несколько месяцев уже понадобится шить пеленки, маленькие распашоночки, чепчики, ползунки. Она почти не слышала болтовни Лесли о ее младшем брате Лоринге, которому очень нужна жена, слова женщины не имели для нее никакого смысла – она думала о ребенке в своем чреве, ребенке Джереми, и будущей своей любви к этому ребенку.
– Добрый день, миссис Боннель, – громко проговорила Лесли, прервав мысли Сары. – Минуточку, сейчас я займусь вами.
У Сары упало сердце, когда она услышала имя женщины. Джереми был прав. Нужно было пойти в дедушкин дом и подождать там, пока он делает покупки. Она еще не готова к встрече с Этель Боннель, городской сплетницей.
– Боже мой! Сара Мак-Лиод, неужели это вы? Сделав глубокий вдох, Сара обернулась.
– Доброе утро, миссис Боннель.
– Мне показалось, я видела у входа сани вашего дедушки.
– Да.
Она отошла от стойки с материалами, боясь, как бы та не обратила внимания на фланель и не поняла сразу, о чем думает Сара.
– Вы так неожиданно вышли замуж!
– Мы так хотели. Только мы двое и родные.
У Этель, как у хищника, готовящегося вонзить зубы в свою жертву, блеснули глаза.
– Какая жалость, что не было никого из семьи жениха. – Она прикрыла рот рукой. – Боже мой! Что я говорю. Естественно, Уоррену не захотелось бы быть там, если вспомнить все обстоятельства...
Сара не знала, что ей ответить. Та говорила чистую правду. А не может ли она знать больше того, что сказала?
– О каких это обстоятельствах вы говорили, миссис Боннель? – спросил Джереми, выходя со склада.
У Этель округлились глаза, когда она увидела Джереми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29