Поэтому он пошел на это. Вы хотите оставить фотографию себе?
– Ох, пожалуйста! Спасибо, большое спасибо. Но ведь у вас на стене останется от нее пятно?
– Всего лишь в темном углу – поэтому она до сих пор и не выгорела, – усмехнулся сэр Джордж. – Кроме того, мама все равно собирается делать ремонт после того, как поставит свои драгоценные радиаторы. Нет, оставьте ее себе. – Я прижала ее к груди. Сэр Джордж оперся на письменный стол, явно не спеша возвращаться в гостиную.
– А каким Лео был тогда? – снова спросила я. Сэр Джордж задумался на мгновение.
– Молодым, горячим, умным, пылким. Он хотел сделать мир справедливым и всегда спешил. Очень спешил, никогда не останавливался, чтобы задуматься, прыгал сразу с обеих ног. Он все еще был таким, когда вышел из Кембриджа – увидел в парке девушку, влюбился и женился. Никогда не задумывался.
Я не знала, что ответить. Я снова взглянула на фотографию Лео – белый галстук, черный фрак и перекошенное лицо.
– В те дни он не скрывался от людей?
– Не в Итоне, там он был счастлив. Он не стремился быть в спортивных командах, – все связанное с мячом представляло его в невыгодном свете. Однако у него были врожденные способности к учебе, да и к плаванию тоже – он был великолепным пловцом. Помню, однажды я смотрел на него с берега и думал – как он нелепо сложен, перекошен набок, с горбом, но когда ныряет в реку, то тут же становится быстрым и грациозным, словно выдра, и плывет так, словно вода – его родная стихия.
– У вас нет фотографии, где он плавает?
– Боюсь, что нет, леди Ворминстер, – рассмеялся сэр Джордж. – Видите ли, в те времена даже в Темзе мы купались нагишом. Если приближалась лодка, когда мы были на берегу, мы просто прыгали в воду – это было нашей единственной уступкой скромности. Джефф рассказал мне о купальной одежде, принятой в нынешние дни – еще одна жертва во имя прогресса, полагаю.
Я опустила взгляд на фотографию в руках, где был юноша, криво стоящий на своем ортопедическом ботинке, с перекошенной набок головой, и представила его, плывущего по реке легко, как выдра, с мягкими черными волосами, облегающими его тело словно гладкая мокрая шерсть.
– Так вот для чего он углубил озеро в Истоне, – сказала я. – Только теперь он не плавает, – я почувствовала, что на моих ресницах повисли, готовые упасть слезы. Затем сэр Джордж заговорил снова:
– Вскоре после того, как от него уехала жена, в округе распространилась любопытная история. Мама услышала ее от своей горничной. Местный юнец поздно возвращался домой после охоты на кроликов в истонском лесу. Он услышал в озере плеск и пошел взглянуть – и вернулся в село с трясущимися поджилками, рассказывая о диковинном существе, которое видел в воде. Он говорил, что это был огромный черный зверь, покрытый шерстью, – сэр Джордж замолчал на мгновение. – Поэтому я думаю, что Леонидас все еще купается, но только по ночам, чтобы никто не мог его увидеть.
Сэр Джордж не сводил глаз с моего лица. Когда он заговорил снова, я подумала сначала, что он сменил тему, но, как выяснилось, ошиблась.
– Знаете, Эми, – продолжил он, – ваша предшественница, первая леди Ворминстер, была красивой женщиной с изысканнейшими манерами, но я как-то заметил, что она не позволяет даже тени своего мужа падать на нее. Она делала это так неуловимо, что я заметил это только однажды, но после этого стал замечать, что она все время ведет себя так. Она не выносила даже прикосновения его тени.
Я не могла сдержать дрожь.
– Вам холодно, Эми, идемте в гостиную. Мама начнет беспокоиться, куда вы делись, – сэр Джордж, протянул мне руку, и я взяла ее. Она была теплой и сильной, он слегка сжал мои пальцы и сказал: – Сделайте скидку на войну, Эми – будьте терпеливой. Я уверен, все уладится, когда он вернется. Вы нужны ему, вы это знаете, даже если он сам не признает этого, – отпуская мою руку, он, улыбнулся. – И кроме того, вас ведь не смущает, когда вы наступаете на его тень?
Я не могла ответить, потому что знала, что теперь Лео никогда не позволит мне подойти к себе так близко.
Мистер Уоллис вернулся в конце марта и стал нашим новым дворецким. Мистер Тиме состарился, эта должность стала для него слишком хлопотной. Однако он сказал, что не хочет уходить на пенсию и бездельничать целыми днями, поэтому остался помощником у мистера Уоллиса. Но я настояла, чтобы он работал только по полдня. Мы с мистером Уоллисом решили не брать лакея. Я написала об этом Лео, чтобы спросить его мнение, он коротко ответил: «Дела домашнего хозяйства решает леди Ворминстер, она проследит, чтобы Тиме с Уоллисом обеспечивали все мои потребности в камердинере». Мое сердце упало – теперь Лео даже не позволит мне чистить его одежду.
Лили Арнотт спросила меня, можно ли ей выучиться прислуживать за столом, а Джоан, молодая кузина Клары, начала работать уборщицей. Все уладилось очень кстати, потому что сразу же после этого я заболела ангиной.
Несколько дней я чувствовала себя ужасно. Я температурила и мое горло болело. Доктор Маттеус уложил меня в постель и запретил приводить детей ко мне в комнату, из опасения инфекции – поэтому Джеки пришлось полностью отнять от груди. Я так упала духом, что Клара в течение дня постоянно забегала ко мне, чтобы подбодрить. Даже когда мое горло стало лучше, и я снова смогла разговаривать, я все равно чувствовала себя несчастной, потому что все время помнила, что Лео больше не хочет меня. Я сумела написать ему свое еженедельное письмо и послала Клару передать мистеру Селби, чтобы тот в письме к Лео, не упоминал о моей болезни. «Вдруг его светлость будет беспокоиться», – прохрипела я Кларе, но на самом деле я боялась – вдруг он не будет беспокоиться. Мысль об этом была невыносима мне.
Неделю спустя, после обеда, ко мне пришла бабушка Витерс. Она сказала, что прослышала о моей болезни и пришла ко мне в сиделки. Хрустя корсетами, она уселась в кресле и принялась за вязание.
– Это свитер для младшего сына Эди, – она уставилась на меня своими проницательными темными глазами. – Ох, и плохо же вы выглядите, моя леди. Вам пришлось отнять от груди младшенького, – осмелюсь сказать, это вы по нему скучаете.
Лежа и глядя, как ее корявые пальцы постукивают костяными спицами, я снова стала девочкой и вернулась в Боррель к бабушке. Бабушка Витерс была не моей бабушкой, но выглядела как все бабушки на свете, как бабушки других девочек. В своем опрятном черном платье, с белыми волосами, выбивающимися из-под платка, она была спокойной и неизменной, выглядела доброй, мудрой и надежной. У меня возникло чувство, что бабушка Витерс стала мне ближе, чем прежде.
Слезы слабости потекли по моим щекам, и я призналась:
– Да, я скучаю по Джеки. Бабушка Витерс покачала головой.
– Вот увидите, лучше сделать это заранее. Когда его светлость вернется домой, у вас не будет времени нянчиться, – она закончила ряд и перевернула вязание. – В первые недели не успеете вы натянуть панталоны, как он тут же снова их стащит. Они все такие, когда возвращаются домой – все четыре года войны хотят наверстать одним разом, – она фыркнула и наклонилась ко мне, чтобы дать совет: – На вашем месте, моя леди, я вообще бы несколько месяцев не надевала трусики. Чтобы возни было меньше.
– Но, миссис Битере, я не могу... Она погрозила мне пальцем.
– Знаю, знаю. Как я сама всегда говорю, жена не должна баловать мужа, иначе он сядет ей шею. Но вы ведь тоже долго жили без этого, почему бы и вам не порадоваться? – она опустила вязание. – Вы всегда сможете приструнить мужа, когда на подходе будет еще малыш и ваши потребности поутихнут. Вы не возражаете, если я выкурю трубочку, моя леди? – она полезла к себе в карман.
– Конечно, не возражаю, миссис Битере. Только, только... – за меня говорило мое бессилие, а она выглядела такой мудрой и всезнающей, – он сказал, что больше не придет ко мне в постель, – мне пришлось повторить это – она сначала не расслышала. – И еще он сказал... – мой голос срывался, когда я говорила ей ужасную правду, – он сказал, что больше не любит меня.
Бабушка Витерс непонимающе уставилась на меня.
– Как такое могло случиться? Вы следите за своей внешностью, а он – мужчина, – ее лицо недоуменно вытянулось. – Не потерял ли он яйца из-за ранения?
– Что?!
– Видите ли, у одного парня из Тилтона куском шрапнели срезало яйца подчистую. Член-то остался, да толку в нем нет, болтается, как мокрая тряпка, – она покачала головой. – Нет, с вашим мужем этого не случилось, потому что он сделал вам малыша уже после ранения, – она фыркнула. – Эта языкастая сплетница Этти Невитт болтает, что вы снова сошлись с молодым его светлостью, но народ знает, что это чепуха. Арнотт так разозлился на нее, что чуть не выставил из коттеджа. Сказал, что видел, как вы виснете на шее у старого его светлости и воркуете как голубка, – бабушка Витерс снова покачала головой. – Да что там, многие девчонки разок-другой оступаются перед замужеством, но стоит им надеть кольцо на палец, как они сразу становятся степенными. Кроме Этти Невитт, а теперь она пытается очернить и вас.
– У меня и в мыслях не было супружеской измены.
– Да, мы с Мод так и подумали. Внебрачные связи – обычное явление, особенно, если девушка такая хорошенькая, как вы. Я знаю, что говорю, в молодые годы, я тоже была милашкой. Но, скажу, потом я повела себя достойно, ведь супружеская измена – это нарушение заповеди. Заповеди нарушать нельзя.
– Он думает, что я это сделала.
– Ну, что еще от него ожидать? Мужчины в этом деле – дураки, все до единого, – бабушка Витерс презрительно фыркнула. – Что за причуда заставила его сказать, что вы должны обходиться без этого! С ним все в порядке, он годами обходился без женщины, он привык! Но вы-то, в ваши годы, наверняка хотите развлечься. Кроме того, для вашего здоровья вредно обходиться без этого. А он ваш муж, его долг – обеспечивать это, – она оглядела мою спальню. – Знаете, моя леди, мне всегда казалось, что господа засовывают член себе в задницу, в таких-то огромных домах, где так легко держаться подальше от жены. Таких проблем нет, если делишь с мужем постель, как повелел Бог, – она пожала плечами. – А что касается его светлости – он, как и его папаша, из тех, кто готов отрезать себе нос назло своему лицу. Я знаю, почему он это сделал – он готов ущемить себя, лишь бы заставить страдать вас.
Бабушка Витерс была права, все было безнадежно. Я тихо заплакала.
– Не надо, не надо, моя леди, – прикрикнула она на меня. – Слезы не помогут – где ваш характер?
– Но вы сказали, что с этим ничего не поделаешь.
– Я не говорила ничего подобного. Конечно, с этим можно справиться – такая возможность есть всегда. Первым делом нужно перестать грызть себя. Может быть, вернувшись, он в первую же ночь придет к вам и устроит такое приветствие, что к утру вы будете мечтать, чтобы он поскорее ушел и дал вам отдохнуть.
– Он не придет, – горестно покачала я головой.
– Да, подозреваю, что не придет – я его знаю. Тогда, если он все еще будет дуться, вам нужно сделать первый шаг.
– Но я уже пыталась – когда Лео оставил меня, я пошла к нему в спальню, но он выгнал меня.
– Вам, нужно было вести себя похитрее, моя леди. И больше не переживайте об этом. Я сейчас схожу к Мод, а вместе мы что-нибудь придумаем. Подождите и увидите – мы все уладим. Клара вот-вот принесет вам чай, так что вытрите глаза и постарайтесь улыбнуться.
Мне удалось улыбнуться, потому, что она наконец подала мне надежду.
На следующий день мне стало лучше, и доктор Маттеус разрешил мне вставать, а еще через неделю я выздоровела полностью.
В прекрасный весенний день начала апреля я прочитала добавочную строчку в еженедельном письме от Лео. «Будь добра известить Селби , что я вернусь домой через две недели». Он возвращается домой, Лео возвращается домой! Несмотря ни на что, мое сердце затрепетало от восторга.
В этот день после обеда я пошла к разрушенному дому. Стоя, там во дворике, я смотрела на мраморную статую французской графини и, казалось, слышала ее голос, как много лет назад в Борреле. Но теперь ее нежный, печальный голос умолял меня: «Пожалуйста, дайте ему любовь, которой не могла дать я, потому что Леонид так нуждается в любви».
Взглянув в ее прелестное мраморное лицо, я сказала: «Я попробую еще раз, обещаю». И на мгновение мне показалось, что губы статуи изогнулись в легкой улыбке.
Глава пятьдесят шестая
Я еще поборюсь за любовь Лео.
Но я не знала, как это сделать, потому что Лео, не любил меня. Я увидела это по его лицу, когда он вошел в дверь. Он даже не взглянул на меня.
– Добро пожаловать домой, мой лорд, – выступил вперед мистер Уоллис.
– Рад тебя видеть, Уоллис. И тебя, Тимс, – Лео пожал им обоим руки.
– Ее светлость ждет здесь уже полчаса, мой лорд, – попытался мне помочь мистер Уоллис.
Только тогда Лео повернулся ко мне и сказал:
– Добрый день, Эми, – но его глаза смотрели за мое плечо.
Затем вдруг раздался взрыв криков: «Папа! Папа!» Флора споткнулась на последней ступеньке, Лео шагнул вперед и вовремя поймал ее.
– Флора, моя Флора!
Элен, порозовевшая от смущения, держала за руку Розу.
– Я не смогла остановить ее, моя леди.
– Все нормально, Элен. Папа успел ее поймать прежде, чем она упала.
Казалось, в холле собрались все: Клара, Берта, Лили, Джоан, мистер Селби и Дора с Джеки на руках. Я даже увидела выглядывающую из-за спин миссис Картер – ее руки теребили передник, а Джесси кричал ей на ухо: «Он вернулся, его светлость вернулся!» Сэл и Маб подпрыгивали рядом, пытаясь заглянуть через его плечо. Лео поговорил со всеми и всем пожал руки – но не прикоснулся ко мне.
Так все и потянулось – между нами словно возникла невидимая стена. Лео был вежлив со мной, всегда вежлив, особенно в присутствии слуг и детей, хотя я подозревала, что Флора догадывается. Ей было только шесть, но она была очень сообразительной для своего возраста. Иногда она говорила: «Мама тоже любит Овсянку, папа», – и протягивала руку ко мне, но Лео отводил ее руку: «Твоя мама занята», – и этим все кончалось. По крайней мере, он брал с собой Джеки. В первое время я подавала ему Джеки с опаской – вдруг малыш раскричится, но тот не плакал. Джеки привык к мужчинам – мистер Уоллис и Джим очень хорошо относились к нему, поэтому он глядел на Лео круглыми серыми глазками и улыбался. А его отец улыбался ему в ответ, и моя голова кружилась от облегчения. Но Лео никогда не улыбался мне.
Перед слугами я старалась вести себя как обычно, но не одурачила мистера Уоллиса. Элен могла бы догадаться тоже, если бы все ее внимание не было поглощено Альби.
Тот планировал пойти в колледж и подготовиться на учителя, используя специальную стипендию для бывших офицеров. Он сказал мне, что Лео предложил ему любые деньги, какие понадобятся:
– Очень достойно с его стороны, Эми, но, думаю, этого не потребуется. Я предпочитаю пробиться в жизни сам. Наша помолвка затянется, но Элен все понимает.
Альби остановился в семье Элен. Миссис Ватсон настояла на этом, чтобы они с Элен узнали друг друга поближе. Поэтому Элен, хоть и была, как всегда, внимательна с детьми, в свободное время не сводила глаз с Альби.
Клара, конечно, все знала. Я много времени проводила с ней, потому что теперь Лео разъезжал по имению и ходил в кабинет к мистеру Селби. В конце концов, это была его обязанность. Большинство мужчин, уже вернулось, кроме того, у нас были немецкие пленные, поэтому рабочей силы хватало с избытком. Дела стали приходить в норму. Я встретила в селе Джудит Хокинс в цветастом переднике и дамских ботинках, выглядевших на ней почти изящно. Мы остановились перекинуться словом:
– Кажется, теперь, когда Джем вернулся, я снова взялась за домашние дела, моя леди, – сказала она.
– Это хорошие новости, миссис Хокинс.
– Мой младший, скоро закончит школу, – взглянула она на меня. – Я думаю, в мои годы... – Джудит наклонилась к моему уху. – По правде говоря, я скучаю по этим большим машинам, хотя это тяжелая работа. Теперь мужчины вернулись, они не подпустят нас, женщин, ни к чему, кроме бельевого катка.
Она поставила корзину на бедро.
– Я слышала, вы тоже отошли от дел имения. Позор – вы так же хорошо справлялись, как и я, – Джудит вздохнула. – Не все в ней было плохо, в этой войне.
Я пошла к галантерейщику, купить иголок, подумав, что хорошо было бы опять заняться шитьем. Мой вздох вторил вздоху Джудит. Возвращаясь, я заметила в окне коттеджа Мод Винтерслоу, которая поманила меня из-за занавески. Я тут же отодвинула щеколду и вошла, она встретила меня на крыльце.
– Заходите ко мне в рабочую комнату и садитесь, а я пойду, поищу Марту.
Они явно до чего-то договорились за это время. Я прошла в переднюю комнату, которую Мод использовала как рабочую, утверждая, что здесь светлее. Так и было, но Марта не уставала повторять, что и видно отсюда больше. Из окна верхнего этажа домика Мод была видна вся улица поселка, до самой зеленой лужайки в конце, где собрались сельские жители, чтобы провести свободное время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44