– Милая, – серьезно произнес он, – то, что я не хожу к мессе, не зажигаю свечек и не молюсь в часовне, вовсе не означает, что я не благодарю Бога за все, что Он сделал. У меня с ним особое взаимопонимание: я не тревожу Его по тем вопросам, для решения которых Он дал мне мозги и средства, и не буду надоедать Ему всякими мелочами.Выражение лица у него было таким серьезным, что у Тори не повернулся язык его отругать. Казалось, он действительно верит в то, что говорит, и, возможно, так оно и было. Да и кто она такая, чтобы ему противоречить?– Видишь ли, милая, – продолжая объяснять Джейк, Бог дал мне одно-единственное, что я действительно хотел от жизни: тебя и твою любовь. Как могу я просить чего-то еще, когда Он уже исполнил мое самое сокровенное желание? Ты была уже почти совсем обещана церкви, когда я вернулся домой и забрал тебя из монастыря. Он позволил мне это. В ответ я обещал любить, почитать, защищать и лелеять тебя до конца дней своих. Бог свидетель, я люблю тебя превыше всего, превыше вечности. Если мне придется завтра умереть, клянусь, что не пожалею ни об одной проведенной с тобой минуте. Это счастливейшее время моей жизни, и я всегда буду за него благодарен, сколько бы оно ни продлилось. Бог даровал мне ангела, чтобы я мог его любить, и я благодарю Его за каждый день, проведенный в сиянии твоей улыбки. Я не осмелюсь просить о чем-то большем.Глаза Тори наполнились слезами. Протянув руку, она погладила его по щеке кончиками пальцев.– О Джекоб, ты так красиво сказал! – мягко воскликнула она. – И все-таки, может быть, стоит попросить Его присмотреть за нашим ребенком, чтобы он рос внутри меня здоровым и безмятежным, попросить, чтобы он или она благополучно вышли на свет?– Ты попросишь Его за нас обоих, любимая, – нежно проговорил Джейк. – Как я себе представляю, у Него уже есть планы насчет нашего ребенка, но поговори с Ним, если тебе от этого делается лучше. Как сможет Он отказать твоей мольбе? Лично я не смог бы, правда, я всего лишь человек и люблю тебя больше всего на этой земле. Я буду здесь ждать, когда ты закончишь свои молитвы.Верный своему слову, Джейк стоял у широких ступеней, когда часом позже она вышла из собора. Защищая глаза ладонью от солнца после полумрака церкви, Тори чуть не налетела на старую женщину, которая пересекала ей дорогу.– О! Простите меня! – чуть не упав, извинилась Тори.Старая женщина тоже пошатнулась, затем выпрямилась. Когда она подняла голову, от взгляда ее блестящих черных глаз, темнее которых Тори никогда не доводилось видеть, мурашки пробежали у нее по спине. Узловатый палец поднялся, указывая на Тори.– Ты и есть та самая, – проговорила старуха подрагивающим голосом.– Какая та самая? – заикаясь, спросила Тори.– Та, которой нужна моя защита, – ответила женщина таким тоном, как будто Тори обязана была об этом знать.Не успела Тори с ней объясниться – хотя непохоже было, что старуха собирается что-либо объяснять, – как появилась вторая женщина и потянула ее за руку.– Пойдем, мама. Эти белые люди не верят в твои чары, и им не нравится, когда ты надоедаешь. Или ты хочешь, чтобы они позвали подручных шерифа и тебя опять бросили в тюрьму?Растерянный взгляд Тори заметался между двумя незнакомками. Обе были высокого роста, хотя старшая уже слегка сутулилась от возраста. Тори была настолько ошеломлена, что не сразу заметила, что обе женщины не белые и не каджунки, потомки креолов и негров, хотя их певучий говор напоминал каджунский. В них, казалось, была черная и, возможно, каджунская кровь, потому что цвет лица у обеих походил розовой смуглотой на спелый персик. Разглядывая их, Тори поняла, что мать когда-то была такой же красивой и статной, как и дочь, хотя дочь по годам вполне годилась Тори в бабушки.– Что здесь происходит? – Голос Джейка вывел Тори из замешательства, требуя ее внимания.Младшая из незнакомок протянула мать за руку, пытаясь увести ее прочь.– Ничего, месье, – торопливо, с озабоченным видом отвечала дочь. – Моя мать стара и иногда чудит.Показав немалую для ее возраста прыть, старуха вырвалась из рук дочери, испустив залп выкриков на диалекте, который их обоих удивил. Снова перейдя на английский, она продолжала свою речь:– Не смей, дочь, так обращаться со мной! Я почитаемая и могущественная Мари Лаво, и не мечтай сравняться со мной, ты мне не указ! Поди прочь, не мешай!Это имя напомнило Джейку что-то по прошлым его визитам в Новый Орлеан, но он не мог сразу сообразить, что именно.Только когда старуха вытянула из-за корсажа своего платья крошечный мешочек, он вспомнил, кто она такая. Мари Лаво, теперь уже старая и почти выжившая из ума, когда-то была самой могущественной в этих местах королевой вуду.В молодости она славилась своей красотой и, если верить рассказам, была неотразима. После смерти одной из дочерей от желтой лихорадки, которая время от времени свирепствовала в Новом Орлеане, Мари Лаво обратила свою странную силу на врачевание и достигла поразительных результатов.Считалось, что ее лекарства из коры и корней спасали девяносто шесть из ста больных желтой лихорадкой, и доктора медицины только руками разводили, так как сами спасали едва половину своих пациентов. В зените ее славы дня не проходило, чтобы кто-то не стучался к ней в дверь, умоляя мадам Лаво об излечении или об амулете для защиты от болезни и зла.Хотя титул королевы вуду, пусть негласный, был с приближением старости передан ее дочери, Мари все еще бродила по Французскому кварталу. Особенно часто посещала она Джексон-сквер и окрестности собора. Нередко видели ее и в местной тюрьме, утешающей приговоренных. Мари Лаво была настроена исполнять свое предназначение до самой смерти, хотя уже прошли те времена, когда ее умоляли о милости.Теперь она, не дрогнув, встретила мрачный взгляд Джейка, ее черные глаза впились в него, когда он грубо сказал:– Иди прочь, старуха. Нам не нужны твои поганые амулеты. Моя жена богобоязненная женщина.Мари кивнула и хихикнула, издав что-то вроде кудахтанья.– Ты думаешь, я этого не знаю? – надменно осведомилась она. – Я знаю больше, чем ты когда-нибудь узнаешь и поймешь. – Ее жгучий взгляд обратился к Тори, и она продолжала певучим голосом: – Я знаю, что твоя молодая жена носит вашего первого ребенка. Я знаю, что это будет хороший здоровый сын и что имя его будет Бреттон Рой.И когда Тори удивленно ахнула, женщина снова закудахтала.– Да, – говорила она, покачивая перед ними узловатым пальцем. – Я знаю все это – и еще больше. Потому-то я здесь. Этой женщине нужна моя защита.Джейк, обидевшись, что его роль защитника ставится под сомнение, вспыхнул:– Я сам могу защитить свою жену, без твоей помощи.– Это ты так думаешь, – согласилась Мари, – но ты ошибаешься. Придет день, когда ты будешь благодарить меня за то, что я повстречалась твоей жене и дала ей эту дополнительную охрану от зла.Мари покачала перед Тори амулетом на шнурке. Тори невольно потянулась к нему, но Джейк перехватил ее руку.– Говорю тебе, не нужно нам никакое колдовство и твое бесполезное вуду тоже, – повторил он сердито, пытаясь вырвать амулет из костистой руки Мари и бросить мерзкую штуку на землю.Мари оказалась хотя и старой, но достаточно ловкой, чтобы помешать ему. Выхватив амулет у него из рук, она яростно сверкнула на него глазами.– Мужчины бывают такими тупыми! – с издевкой проговорила она. – Потому-то и доверено женщинам возглавлять обряды. Редкий мужчина не позволит своей безмерной гордыне задурить себе голову. У женщин хватает здравого смысла почитать силу того, что непонятно. Они уважают чудеса сил волшебных и таинственных, темных сил неизвестного.– Прибереги свои «темные силы» для себя, – язвительно насмешничал Джейк. Его рука поднялась, и Тори какое-то мгновение пребывала в ужасе, ожидая, что сейчас он столкнет старуху вниз по каменным ступеням. Но жгучий взгляд Мари, казалось, заморозил это движение, парализовав волю Джейка.Дрожащей рукой Тори потянулась за амулетом. Когда пальцы ее сомкнулись на нем, он словно обжег ее, но она уже крепко его сжимала. Какой-то внутренний голос управлял ею, и она подчинялась, хотелось ей того или нет.– Спасибо, мадам, – прошептала она дрогнувшим голосом. – Что мне с ним делать?– Носи его на шее, – велела ей Мари, – ничего с ним не делай, или нарушишь чары. И никогда не снимай, пока не пройдет опасность.– А когда это случится? – вмешался Джейк голосом, полным сарказма.Мадам Лаво рассмеялась, словно подчеркивая его i лупость.– Твоя жена будет знать, – ответила она. Затем, не говоря больше ни слова, ничего больше не объясняя, она повернулась и сошла по ступенькам, двигаясь гибко и грациозно, несмотря на свои восемьдесят семь лет.Тори смотрела ей вслед, пока женщина не скрылась из глаз. Только тогда повернулась лицом к Джейку и постаралась выдержать его рбвиняющий взгляд.– Она старая, Джекоб, и, я уверена, хотела мне добра.В ответ Джейк только грубо фыркнул, выражая свое недоверие.Раскрыв ладонь, Тори посмотрела на странной формы амулет. Это был старый кусок дерева непонятно какой породы, возможно, и плавника, который как-то изогнулся, приняв форму, похожую на женскую фигуру. В середине ее, примерно на Уровне живота, было углубление с тремя крупными зернами, напоминавшими семечки тыквы. Высоко на туловище фигурки, в том месте, которое Тори определила бы как левое плечо, была маленькая дырочка, заполненная каким-то вязким веществом. Нахмурясь, Тори пыталась сообразить, что бы это значило. Может, это сердце? Или что еще?Покачав головой, она подняла над собой шнурок, собираясь надеть его через голову, но резкий голос Джейка остановил ее:– Ты что, действительно собираешься носить этот дрянной кусок мумбо-юмбо?Она спокойно встретила его яростный взгляд.– Да, Джекоб, думаю, что да.– Бога ради, зачем? – изумился он.– Не знаю. Я не могу этого объяснить, потому что сама не понимаю. Просто чувствую, что должна поступить так, как велела мадам Лаво. У меня такое ощущение, словно мне было предопределено встретить ее именно здесь, сегодня, по причинам, которые выше моего разумения, от меня требуется только подчиниться.– Я в это не верю! – с отвращением воскликнул Джейк. – А если бы и поверил, то решил бы, что безумная старуха наложила на тебя какое-то заклятье. – Что-то в лице Тори заставило его прервать свою тираду, и он нежно поглядел на нее. – Ох, ну ладно, поступай как хочешь, – нетерпеливо буркнул он. – Чем это может тебе повредить? Всего лишь кусок дерева и какие-то семена!«Надеюсь, что это так», – добавил он про себя, все-таки не совсем уж он не верил в темную силу старой королевы вуду, несмотря на все свое здравомыслие.– Я только надеюсь, что эта проклятая штука не будет вонять! – услышала Тори его недовольное ворчание. ГЛАВА 17 Марк и Сьюзен Армстронг уезжали на одну из близлежащих плантаций под Новый Орлеаном, приглашенные на помолвку дочери своих друзей, и договорились взять с собой Джейка и Тори. Празднование должно было занять субботу и воскресенье в доме Алекса и Эмелины Драммонд. Кульминацией торжества предполагался грандиозный бал, какого не видывали со времен войны между штатами.Тори пришла в восторг. Она никогда раньше не бывала на плантации, а Сьюзен уверяла, что Мшистая Заводь ее не разочарует. Дом и прилегающий парк оставались точно такими, как до войны. Как-то получилось, что, несмотря на то, что Драммонды потеряли в войну двух сыновей, а Алекс свою ногу, сама Мшистая Заводь избежала ужасов войны. Эта плантация сахарного тростника снова процветала.Самым быстрым и удобным транспортом до нее оказалось речное судно. Уже одно это было новинкой для Тори, и она получила от поездки огромное удовольствие. Они прибыли на место в пятницу, их встретили на пристани Мшистая Заводь и в экипаже отвезли в главный дом.С первого же мгновения Тори была очарована Мшистой Заводью. Место выглядело живым воплощением всего того, что ей воображалось, когда она представляла себе южную плантацию. Длинная изогнутая подъездная аллея вела к широкому портику фасада, который поддерживало восемь изящных белых колонн. Сам дом был построен из кирпича, но не обычного красно-коричневого или песочного цвета, к которым Тори привыкла, а необычайного, серовато-розового. Зрелище было удивительно красивым. Позже ей объяснили, что такие кирпичи изготовлялись особым способом – с добавлением для цвета толченых морских раковин.Кованые железные решетки с затейливыми узорами украшали окна и многочисленные балконы второго этажа, окаймлявшие широко раскинувшийся дом. А вокруг, защищая здание от резкого солнечного света и жары, росло двенадцать огромных дубов, облепленных клочьями мха, что и дало название плантации Мшистая Заводь.Внутри дома было прохладно и чудесно. Для Тори, привыкшей к меньшим семейным постройкам, Мшистая Заводь казалась поместьем, каким в сущности и была. Внутри было множество красивых комнат, в том числе невероятная по размерам бальная зала, оранжерея и много спален. Всюду висели великолепные хрустальные люстры, элегантная кованая ажурная лестница подымалась вверх величественным изгибом и выглядела каким-то сказочным чудом.Несомненно, это был самый замечательный дом из тех, какие Тори когда-либо видела, и Драммонды оказались обаятельными хозяевами. Вся их семья и куча слуг изо всех сил старались, чтобы гостям было хорошо и удобно. Если тем хотелось покататься верхом, лошадей подавали немедленно. Ежедневно менялись в комнатах свежесрезанные цветы в хрустальных вазах. Утром Тори просыпалась от легкого стука в дверь спальни, и перед ней появлялся на постели поднос со свежеиспеченными булочками и горячим кофе. Затем, пока она неторопливо просыпалась, слуги готовили ей утреннюю ванну и раскладывали одежду. Была приставлена даже отдельная служанка, чтобы причесывать ей волосы.Тори никогда не знала такой роскоши. В сравнении с суровой жизнью, которую она вела в монастыре, эта казалась почти греховной!– Наслаждайся, Тори, – сказал ей Джейк со снисходительной улыбкой. – Только не слишком привыкай, потому что, когда вернемся домой, я тебе горничной не буду.– Не волнуйся, Джекоб. Такая роскошная жизнь хороша лишь на время, но она не для меня. Я уже испытываю угрызения совести, что так ленюсь. Я прекрасно провожу время, но начинаю скучать по занятиям в приюте, по тамошним детям. Скучаю по маме и Розе и все думаю, как там поживает без меня олененок.Джейк откинул ей со лба влажные локоны и поцеловал.– Я уверен, что с ним все хорошо, Тори, иначе уже получил бы известие от Блейка.Так как большая часть гостей ожидалась на другой день, первый вечер в Мшистой Заводи прошел непринужденно в тесной компании После вкусного обеда дамы перешли в музыкальную комнату послушать музицирование. Большинство мужчин предпочло искусству более волнующую игру в карты. Джейк и Марк шутили и забавлялись, как двое мальчишек, а Тори потешалась над ними обоими. Давно уже, думалось ей, Джейк не участвовал в подобных мужских компаниях, и пускай повеселится в свое удовольствие в обществе мужчин. Все эти тревоги на ранчо, подозревала она, чересчур отдалили его от такого времяпрепровождения.На следующее утро за завтраком стало ясно, что дружеская игра в карты внезапно вылилась в безобразный скандал, когда еще один из гостей Драммондов, креол, обвинил Марка в том, что тот смошенничал в покер. Случилось это после того, как Шарль Ревено проиграл значительную сумму не только Марку, но и Джейку, и нескольким другим участникам.Однако поскольку Марк выиграл больше, именно на нем Ревено сорвал гнев. Понадобилось вмешательство Алекса, Джейка и еще нескольких мужчин, чтобы успокоить креола, хотя злость у него явно не прошла. Он пытался вызвать Марка на дуэль, требуя удовлетворения. Только авторитетное вмешательство хозяина дома предотвратило поединок.Сьюзен была потрясена и испытала огромное облегчение, когда благоприятные обстоятельства и приличия помогли разрядить обстановку. Даже теперь, когда дуэли были официально запрещены, бывало, что противники встречались как бы «ненароком» на Эспланаде под Дуэльными Дубами, чтобы уладить свои разногласия.Джейк поймал взгляд Тори и подмигнул:– Видишь, дорогая? Не так уж отличается цивилизованная часть мира от гадкого дикого Запада.– Пожалуй, что нет, – задумчиво согласилась Тори.Она поняла, что ей придется несколько изменить свои представления. Оказывается, даже здесь, в таких довольно культурных краях, мужчины все равно разрешают свои противоречия силой. Всегда ли так будет, размышляла она, или когда-нибудь мужчины поймут, что кровопролитие не лучший способ решения споров.Последующие два дня прошли изумительно. На субботу был назначен пикник у реки, а на воскресенье барбекю – жарение мяса на воздухе, над углями. В воскресенье вечером должен был состояться бал. Кроме того, проводились всякие игры для молодых и старых, а еще для развлечения гостей устроены были скачки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35