Элизия не могла не уступить требованиям томительного голода, которого раньше не знала. Несмотря на небольшое расстояние, на которое Марк попытался отстраниться, она извивалась в его руках, касаясь чувствительными вершинками грудей жестких завитков, покрывавших его грудь.
Застонав от невероятного усилия справиться с огнем страсти, грозившим вырваться на свободу, в следующую секунду Марк внезапно отстранил Элизию. Этим резким движением он, сам того не желая, положил конец их объятию. Табуретка не выдержала чрезмерного веса и сломалась.
Вслед за треском расщепившегося дерева и грохотом упавших тел наступила тишина, продолжавшаяся, правда, всего лишь несколько секунд. Вскоре комнату заполнил звучный низкий хохот Марка, лежащего на спине среди обломков табуретки. Его допекла абсурдность ситуации.
Сбитая с толку тем, что огонь ее страсти грубо погасили холодной водой реальности, Элизия пыталась подняться, отпихивая мужчину, к груди которого ее пригвоздило падение. Она села и пришла в ужас от того, как вела себя еще несколько секунд назад, а потом, чтобы хоть как-то восстановить приличия, принялась запоздало поправлять красную ткань, остававшуюся без присмотра слишком долго.
– Вы спасены, – насмешливо заметил Марк. – Скажите спасибо нашему шаткому насесту.
Он тоже сел, а затем поднялся на ноги и потряс темной головой, не только чтобы сбросить туман желания, но и чтобы прийти в чувство после падения.
Пока он поднимался, Элизия не сводила с него глаз – еще совсем недавно это был пылкий любовник, а теперь вдруг он превратился в насмешливого чужака. Марк заметил гнев в ее взгляде, но еще он разглядел, что в глубине карих глаз не остыли золотые искорки. В их огне таилась для него опасность. Он мог бы овладеть Элизией – совратить бесхитростную соблазнительницу, если бы захотел. Да, у него, безусловно, была эта возможность, но не право.
Он поклялся никогда не соблазнять девственниц и даже дал Элизии слово, что не посягнет на ее добродетель. Поэтому теперь ему следовало уйти или стать клятвопреступником.
– Спасибо, что промыли мне рану. – Марк показал на темную полосу, пересекшую его горло. – Я не сомневаюсь, теперь она быстро заживет.
С этими словами он направился к двери и исчез. Можно было не объяснять причину ухода признанием, как близко он подошел к тому, чтобы нарушить клятву. Час был поздний, а ему еще предстояло завершить много дел, прежде чем взойдет солнце, возвестив о начале нового дня.
Элизия смотрела, как тихо закрывается за ним дверь, испытывая в душе полное смятение – не столько из-за его внезапного ухода, сколько из-за ее собственного непредсказуемого поведения во время разыгравшейся сцены. Как же все это получилось, когда она так старалась избегать общества Черного Волка? Вспоминая минувшее, Элизия признала, что несколько дней назад она привлекла Марка в свою спальню громким проклятием, и что сегодня ночью ее подняло с постели его грубое ругательство. Священники, безусловно, правы. Брань – приглашение дьявола к греху. Девушка приняла твердое решение никогда, никогда больше ни при каких обстоятельствах не повторять и не отвечать на подобные нечестивые слова.
Дав эту клятву, она почувствовала, что у нее стало легче на душе, правда, ненадолго. Слишком много всего произошло, чтобы помогла такая легкая епитимья. И в самом деле, она чуть было не отдала свою чистоту человеку, который поклялся, что никогда не соблазнит ее. Еще бы немного… Ее спасло только то, что табуретка не выдержала двоих. Марк совершенно прав. Ей следовало быть благодарной, что дерево оказалось таким хрупким. Вот именно, благодарной! Но, к собственному возмущению, Элизия поняла, что большой благодарности не испытывает.
Глава 11
Намеренно потупив взор, Элизия опустилась в кресло с высокой спинкой, пытаясь не замечать сильного мужчину рядом с собой. Впервые за неделю она вышла в большой зал на вечернюю трапезу. Выдумав несуществующую болезнь, она лишила себя ужинов, а заодно, и компании Черного Волка, но именно страстные события предыдущей ночи заставили ее вернуться сюда сегодня вечером. Их пылкое объятие в полуночный час доказало, что бесполезно избегать Марка.
Да, вчерашнее происшествие заставило Элизию устыдиться, что она выбрала трусливый путь. Она больше не желала быть слабовольной девицей. В ней восстал бунтарский дух, и она не давала угаснуть своей вспыльчивости, вспоминая насмешливую улыбку Марка и его циничные слова. Кроме того, она намеревалась доказать своим холодным обращением, что способна устоять перед его чарами. И в сопровождении Иды, не отходившей от нее ни на шаг, она даже собиралась присоединиться к нему в маленькой гостиной после ужина.
Зал наполнился шумом при появлении стражников, которые принялись рассаживаться по своим местам, толкая друг друга, а Марк тем временем следил из-под полуопущенных век за красавицей, сидевшей совсем близко, на расстоянии вытянутой руки. Его терзали противоречивые чувства– радость, что Элизия внезапно вернулась в зал, и леденящее душу подозрение, что ее присутствие здесь, в этот вечер, во многом усложнит одно деликатное дело. Было бы гораздо лучше, если бы она подождала еще денек. Впрочем, неважно. Что сделано – то сделано.
– Добро пожаловать, миледи. – Низкий голос Марка прозвучал так тихо, что только Элизия расслышала слова, а тем временем сильная загорелая рука приблизилась к лицу девушки и приподняла ей подбородок.
Элизия испытала досаду, почувствовав, как зарделись щеки, когда она взмахнула ресницами. Благие намерения были позабыты, и она окунулась в серую глубину его глаз, где сверкали серебряные молнии.
Околдованный грациозной красотой девушки, Марк почувствовал то же самое, что и она, заглянув в карие глаза, в которых появлялись золотые искорки. Под его пристальным взглядом они превратились в пламя, что вызвало у него кривую усмешку, полную мужского превосходства.
У девушки перехватило дыхание от сокрушительного обаяния этого человека, который ей казался воплощением мужской красоты. Рядом с ним ее всякий раз охватывало сильное волнение. Вот и теперь его тепло достигло и окутало ее. Она запуталась в мягких сетях его притягательности, стараясь оторвать взгляд от завораживающих серых глаз.
Как только ей это удалось, она с ужасом осознала, что стала объектом внимания множества любопытных глаз, и попыталась думать о чем-то другом, только не о Марке. Схватила глиняный кубок, да так крепко, что он чуть не треснул пополам, и уставилась невидящим взором на расплывчатое пятно на полу между двумя низкими столами.
Сосредоточенный взгляд Элизии вызвал любопытство Марка. Он никак не мог понять, что или кого она так внимательно разглядывает, но заподозрил, что им мог быть человек, которого она так горячо защищала, когда он потребовал, чтобы алчный негодяй вернул награбленное.
Неужели Элизия и Данстан устроили заговор против него? Марк постарался отогнать неприятные мысли. Однако ее быстрое появление вчера ночью на месте нападения вызывало слишком много неприятных вопросов, чтобы он легко мог отбросить такую вероятность. Он сказал себе, что острая предательская боль была просто результатом уверенности, что любое вмешательство с ее стороны лишь усложнит его задачу. Но та же отточенная прозорливость, помогавшая ему при любых обстоятельствах, не позволила ему и теперь утешиться самообманом.
Простой, но сытный ужин, во время которого подали и птицу, и рыбу, сопровождался оживленным разговором за столами, стоящими внизу, но на возвышении царило молчание. К тому времени как трапеза подошла к концу, уверенность Элизии, что она мудро поступила, спустившись в большой зал, сильно пошатнулась. Близость Марка раздражала. Она должна – и Элизия твердо уверила себя, что это ей обязательно удастся – найти какой-то способ управлять своими чувствами.
Но прежде чем она успела как следует обдумать свое решение, ее внимание привлек Марк, который наклонился вперед и поймал взгляд юноши, сидевшего в конце стола рядом с матерью.
После того как несколько дней назад Элизия доставила сына Иде, мать и сын пришли к соглашению. Все дни он будет проводить на службе, а ночевать вместе с Дэвидом на чердаке конюшни. Взамен Ида заручилась словом Джейми, что тот будет присоединяться к ней за столом во время вечерней трапезы. Это дало бы Иде возможность видеть сына каждый день и узнавать все его новости.
– Джейми, – позвал Марк достаточно громко, чтобы его услышали те, кто сидел внизу, – ко мне попала одна твоя вещь, та самая, которую я уже однажды возвращал тебе.
Элизия удивленно заметила, что Джейми оцепенел и в явном замешательстве прикусил нижнюю губу. Она также увидела, что Марк вынул из-за пояса кинжал, в точности как в первый вечер после их возвращения из пещеры.
– Ею снова захотели воспользоваться с той же целью, что и прежде.
Лезвие кинжала сверкнуло, когда Марк указал им на полосу, пересекшую горло. Многие заметили тонкую зловещую отметину, но во всем отряде только Хью знал его достаточно хорошо, чтобы поинтересоваться, откуда она взялась. И таким образом, кроме Элизии и преступника, только Хью знал правду.
– Ты не скажешь, как твой кинжал оказался в руках убийцы, покусившегося на мою жизнь?
Джейми с криком вскочил. Его стул опрокинулся и с грохотом упал, когда юноша спрыгнул с помоста и бросился из зала.
Элизия охнула. Это неправда! Она ведь подслушала, как он говорил Дэвиду, что у него пропала ночью какая-то вещь. Наверняка это был кинжал! А раз так, то он невиновен в том, в чем его подозревают. Сердце Элизии громко стучало, когда она резко встала и побежала вслед за Джейми, правда, с большей грацией, чем ее друг детства. Элизия решила выяснить правду, с тем чтобы ее друг был оправдан.
Первым порывом Марка было тут же броситься вдогонку убегавшей парочке, но он остался неподвижен и принялся наблюдать, как поведут себя остальные. Вслед за бегством Джейми поднялся невообразимый гомон, каждый старался перекричать соседа. Затем, после спешного исчезновения хозяйки и несмотря на обычай оставаться за столом до тех пор, пока хозяин не покинет помоста, его сторонники поднялись как один и разбились на группки. Но Марк оставался на месте, пока не увидел, как из зала тихо выскользнул тот, за кем он наблюдал.
* * *
– Что-то вы долго трясетесь. – Язвительный упрек, произнесенный тихим голосом, вселил страх в сердца двух слушателей, и без того напуганных присутствием говорившего, силуэт которого выделялся на фоне оранжевых бликов от главного очага в Келби-Кип. – Герцог Роберт даже сейчас разрабатывает последние детали своего плана отправки к этим берегам.
– Так скоро? – голос Джервейса дрогнул, а его обычное высокомерие поубавилось.
Такое случалось с ним только в присутствии Роберта Беллема, его старинного друга. Да, Роберт Беллем был его другом, но из тех, кому нельзя перечить. Слишком много было случаев, когда другие, считавшиеся друзьями Беллема, подвергались страшным наказаниям за проступки, которые тот считал предательством.
– Разве скоро? – Темные брови вразлет сошлись на переносице в суровой гримасе.
Беллем любил внушать страх людям. Он даже для большего эффекта рядился под безбожника. Всегда в черном, как одевались мавры южных стран Средиземноморья, он испытывал удовольствие, вселяя ужас в христианских пэров.
Следующий вопрос Беллема, который тот почти прошипел, сопровождался зловещим пронзительным взглядом.
– А ты предпочел бы, чтобы герцог Нормандии попусту тратил свое время до самой осени, когда начнутся штормы и превратят простой проход через пролив в первую смертельную ловушку, которая сорвет наши планы?
– Нет. – Джервейс затряс головой, и рыжина его шевелюры стала ярче от бликов огня. – Но сейчас всего лишь начало июля, и еще много времени впереди, прежде чем нас может постичь такое бедствие.
– Так значит, ты отказываешься выполнять приказы герцога? – Беллем еще сильнее нахмурился и еще больше стал походить на дьявола.
– Нет. – Джервейс вновь твердо отверг обвинение графа. – Я готов выполнить любой приказ герцога и твой тоже, но…
Граф и лорд продолжали вполголоса злобно спорить, а трусливый Данстан тем временем погрузился в невеселые мысли. Если бы только он мог оказаться вне досягаемости страшного графа. Или хотя бы проскользнуть в какой-нибудь темный уголок этого огромного зала и стать невидимым. Но он понимал, что ни то, ни другое невозможно, поэтому решил поискать реальный выход. Он попытался думать о чем-то другом, лишь бы не слышать тихой, но гневной беседы двух аристократов.
Он был не очень доволен, что связался с Джервейсом, но никогда у Данстана не было ни малейшего желания оказаться в одной компании с Беллемом, который наводил на всех ужас. И вот теперь он стоит перед этим коварным, злобным человеком, дрожа от страха и стараясь ничем не привлечь его внимания, которое часто грозило смертью. Истории о Роберте Дьяволе, передаваемые из уст в уста, были столь многочисленны, что их едко прозвали «чудесами Беллема». Чудеса? Ха! Скорее ужасы.
– Три провала? – Грозный укор в тихом рычащем голосе Беллема заставил перепуганного Данстана вновь прислушаться повнимательнее. – Твои наемники три раза пытались покончить с Черным Волком и все три раза потерпели неудачу?
В ответ на презрительный выговор Джервейс вздернул подбородок, но промолчал.
– Служаки, которых ты нанял, явно никуда не годятся, – насмешливо скривил тонкие губы Беллем. – Быть может, это ты виноват в неудаче, что как следует не вдохновил их? – фыркнул он и добавил с жестокой усмешкой: – Те, кого я выбираю, либо добиваются успеха, либо им остается желать только одного – такого простого и милого наказания, как быстрая смерть.
Данстан, который как раз и был одним из тех, кто совсем недавно не сумел выполнить приказ, стал совершенно белым. Ему оставалось только молить Господа, чтобы граф не потребовал такую же цену за предыдущие неудачные покушения. Беллем словно прочитал мысли Данстана, который от слабости был уже на грани обморока, потому что внезапно повернулся к нему и задал следующий вопрос:
– А вы что скажете? – Беллем окинул медленным оценивающим взором грузного мужчину с множеством подбородков. – Вы готовы сражаться на стороне герцога Роберта?
Данстан, не желая выдать глубину своего ужаса пискливым голосом, молча кивнул головой.
– В случае успеха вас ждет щедрая награда. – Беллем сделал широкий взмах рукой, которая при следующих словах сжалась в мощный кулак: – А поражение принесет вам такое же справедливое наказание. – Бесовский огонь, вспыхнувший в глазах Беллема на последнем слове, ясно доказал, что лично он будет чрезвычайно доволен таким поворотом событий.
Джервейс чувствовал досаду, выслушивая презрительные упреки и угрозы, которые никуда их не привели.
– Это правда, что попытки покончить с Черным Волком, предпринятые в лесу и в стенах замка, не достигли цели. Быть может, у тебя найдется лучший план? – с плохо скрытым отвращением поинтересовался Джервейс.
– Найдется. – Беллему явно не понравилось сомнение, прозвучавшее в голосе друга.
Он замолчал, ожидая, что Джервейс признает свое подчиненное положение, робко поинтересовавшись у господина деталями плана. Джервейс отказался подчиниться, чтобы не потакать гордости соперника в ущерб своей собственной. Данстан, однако, сразу смекнул, какая опасность стоит за затянувшимся молчанием. Некогда высокомерный хозяин Рокстона раскрыл свою сущность труса, обратившись к графу с униженной мольбой:
– Расскажите нам о своем плане, и мы примемся действовать, еще не успеет начаться новый день.
– Вы потерпели неудачу, потому что шли напролом, а ведь у нашей жертвы большой опыт, как защищаться в таких случаях. – Хотя Беллем отвечал Данстану, он не сводил пронзительного взгляда со своего рыжеволосого союзника. – Здесь требуется нечто большее, чем простая сила. Только хитростью можно переиграть ловкого Волка.
– Хитростью? – Джервейс оскорбленно расправил плечи. – Ты полагаешь, мне не пришлось прибегать к изворотливости, чтобы узнать его маршрут и устроить засаду в лесу? Или организовать ночное нападение на темной лестнице?
– К изворотливости – да. Но не к тонкой хитрости. – Беллем медленно покачал темной головой с проседью. – А к успеху нас приведет лишь тонкая хитрость. Хитрость, соединенная с глупыми предрассудками толпы.
Джервейс прищурился. Глупые предрассудки? Эта фраза могла иметь много значений в устах такого безбожника. Она могла означать все что угодно – от веры благочестивого христианина до обычных женских страхов перед привидениями и домовыми.
– Я думаю, у вас где-нибудь поблизости найдется колдунья? – Беллем задал этот с виду праздный вопрос Данстану, который тут же затрепетал от страха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23