– Выпей это.
Ивейн усмехнулся, глядя на темную жид­кость, дымившуюся в кружке. Неужели Элис хочет свести на нет то добро, что сотворила, когда спасла ему жизнь? По усвоенной ли при­вычке друида к резким переменам настроения или ради того, чтобы подбодрить возлюбленную, он нашел в себе силы шутить и взглянул на Элис с притворным ужасом.
Та ответила ему твердым взглядом. В нем, правда, мелькнул огонек насмешки, столь свой­ственный ей и Ивейну.
– Это всего лишь питательный отвар. Боль пройдет, и ты сможешь погрузиться в глубокий, спокойный сон, необходимый, если ты хочешь поскорее поправиться и снова пуститься в путь.
Ивейн с неохотой отпил глоток, но отвар по­казался ему таким вкусным, что он тут же допил остальное. Затем, поддавшись ласковым увеще­ваниям Аньи, он лег и, сжав в своей руке ее тон­кие пальцы, погрузился в освежающий сон.
– Так значит, договорились? – Епископ Уилфрид самодовольно сложил руки на живо­те. – Каждый из вас соберет свое войско. Отряд Кадваллы обеспечит свободный проход через княжество Гвилл; так они смогут сократить путь и встретиться с Этелридом и его армией. Затем в течение трех дней все силы объединятся для нападения на Трокенхольт. Так?
Уилфрид проговорил это уверенно, не проявляя ни тени сомнения, невзирая на тяжелое молчание, каким была встречена его заключи­тельная речь. Конечно, князю Матру было со­вершенно необязательно присутствовать на этой встрече, ведь его войско не участвовало в пред­стоящем сражении, но Уилфрид неожиданно по­жалел, что престарелого князя нет с ними. Имен­но Матру, как и Уилфрид, преследовал личные цели, и в эту напряженную минуту поддержка князя была бы как нельзя более кстати.
– Я не уверен в правильности вашего плана, – отозвался наконец рыжеволосый гигант. Его веские, мерно падавшие слова были вроде бы ответом епископу, однако он не сводил воинствен­ного, грозного взгляда с другого короля-воина. – Ваше последнее нападение на скир завершилось разгромом, в котором я, к счастью, никогда не участвовал… и не хотел бы участвовать впредь.
– Даже ради той добычи, которую сулит нам королевство? – усмехнулся Этелрид. Он скло­нил голову набок, пытаясь скрыть глубочайшее презрение к человеку, который нужен был ему как союзник.
– Это не повторится. – Уилфрид тотчас же прервал поединок взглядов между двумя сильны­ми и могущественными королями, которые не­редко оказывались на грани открытой войны.
– И как же вы этому помешаете? – поин­тересовался король Кадвалла из Уэссекса у свя­щенника. Он когда-то привел опального епископа, изгнанного прежним, ныне покойным монархом Нортумбрии, именно за то самое поражение, ко­торое они сейчас обсуждали.
– У нас в руках Адам, илдормен Оукли, и нортумбрийцы не посмеют поставить его жизнь под угрозу.
Уилфрид тотчас же понял, что промахнулся, когда оба короля посмотрели на него с явным недоверием и иронией. Ни один из них, разуме­ется, не свернул бы с пути из-за жизни какого-нибудь сподвижника.
– Во всяком случае, король Олдфрит миро­любив и может запросто оставить преступление безнаказанным.
Епископ рад был увидеть, что эти двое с ним согласились. Он нуждался в их покровительстве, чтобы добиться от Папы Римского восстановле­ния своих прежних владений и власти и – что было особенно важно в эту минуту – ради мести тем, кто был виновен в его потерях.
– Да, у нас в руках илдормен из Оукли, – ледяной тон Кадваллы был полной противополож­ностью его огненной шевелюре. – Но вы потеря­ли жреца и дочь илдормена из Трокенхольта.
Он сделал немало, чтобы помочь епископу. Он даже, ради спасения своей души, отдал ему во владение четверть острова Уайт и захваченной в этом походе добычи. Но он не позволит Уилфриду так просто втянуть себя в этот союз, да еще и с королем, который был его недругом.
– Потеряли жреца? Человека, которого вы так жаждали иметь своим пленником? – при­творно удивился Этелрид. Король знал о проис­шествии чуть ли не с той самой минуты, когда это случилось, но и не пытался скрыть презрения к епископу, преследовавшему друидов и поме­шанному на их таинствах.
Обыкновенно красное лицо Уилфрида стало пурпурным. Он не нуждался в напоминаниях о горьких потерях, но это не помешает его мести.
– Да, но если мы сможем захватить госпожу Трокенхольта с сыновьями и вместе с Адамом из Оукли упрячем их в надежное местечко, на землях самого короля Олдфрита…
Уилфрид воздел руки в умоляющем жесте, хотя в душе был исполнен решимости.
– Держа в руках одного илдормена, супругу и сыновей другого и часть королевства, мы будем иметь приманку, чтобы завлечь и остальных в за­падню, в том числе и короля, которого вы оба мечтаете свергнуть.
– А разве вы не обещали того же, если пой­маете жреца, а тот взял да и ускользнул из ваших рук? – вкрадчиво поинтересовался Этелрид.
Уилфрид снова сложил руки на животе, но костяшки его пальцев побелели, как и глубокие складки, прорезавшиеся по сторонам его сжатого рта.
– Боюсь, что подобные действия не прине­сут нам победы. Не вижу ни малейшего смысла посылать целую армию ради такой малости. – Кадвалла считал, что план этот – лишь напрас­ная трата сил. Однако, чтобы в случае хотя и ма­ловероятной удачи не упустить крупной добычи, он добавил: – Тем не менее я пошлю моих во­инов вам в поддержку. Если все будет так, как вы задумали и вам понадобится подмога в чест­ном сражении, я пришлю остальные войска. Они встретятся с вами в Венде.
– Прекрасная мысль, – искренне одобрил это решение Этелрид. Он столько раз уже видел, как планы епископа рушились, что и теперь не ожидал слишком многого. Но даже если что-то получится, то – после того как он поднимет все войско на штурм одной крепости, которую и за­щитить некому, поскольку все мужчины ушли на войну, – не окажутся ли они в глупом положе­нии, вроде охотников, которые преследуют при­рученных животных и хвастаются потом, что подстрелили их? Он славился непобедимостью и вовсе не хотел, чтобы эта слава померкла.
Этелрид был в общем-то не против необычно­го плана, порожденного жаждой мести и разрабо­танного епископом с князем Матру. Но если эти замыслы не принесут вскоре желаемой победы, он, Этелрид, оставит их ради более простой, давно ис­пытанной тактики превосходящей силы. Ничто не должно помешать ему в завоевании Нортумбрии, в этом походе, продолжавшемся уже несколько месяцев. Однако из самолюбия король Этелрид предложил то же самое, что и Кадвалла, и даже добавил еще кое-что.
– Я тоже пошлю только часть моей армии – одну треть – и сам поведу ее.
– Ну, если уж так… – Кадвалла невесело усмехнулся. – Тогда я тоже поведу моих воинов на битву.
Хотя оба короля согласились участвовать в сражении, Уилфряда потрясла эта внезапная пе­ремена в их настроении: отказ от прежних, ранее данных обещаний и обязательств. Он снова, как не раз уже за последние десять лет, чувствовал, что ему не хватает уверенности и власти, чтобы отста­ивать принятое решение. Это он тоже припомнит друидам и иже с ними. От этих непредвиденных препятствий желание епископа доказать свою пра­воту еще более возросло. Он должен и, как он ска­зал себе, он с Божьей помощью добьется, чтобы не только колдунья из Трокенхольта, но и все от­родье друидов исчезло с лица земли. Уилфрид с удовольствием представил себе небесный огонь, пожирающий их. Успокоенный этими мыслями, епископ с облегчением вздохнул, довольный под­держкой своих сторонников.
Когда Ивейн снова открыл глаза, то увидел, что Элис сидит рядом с ним и вертит колесо прялки, свивая в нити промытую, расчесанную шерсть и в то же время ни на секунду не отрывая от брата глаз.
– Сколько времени я так пролежал? – Ивейн резко сел на постели. При этом он сделал для себя приятное открытие. Голова уже почти не болела. Теперь даже Элис не сможет запре­тить ему продолжать поиски.
– Ты проспал весь день.
Элис, казалось, с головой ушла в работу, что было совершенно излишним – она могла бы за­ниматься ею даже с закрытыми глазами.
Ивейна расстроило это известие. Он соби­рался выйти в путь на рассвете, хотя для этого подходили и сумерки. В конце концов, за пос­леднюю неделю они не раз шли, не останавли­ваясь ни ночью, ни днем. Теперь же, учитывая, что они упустили время, двигаясь не в том на­правлении, можно сделать это опять. Пронзи­тельные синие глаза вглядывались в полумрак в поисках Аньи и Киэра. Их не было.
– Где мои спутники?
Он и так-то не особенно доверял Элис, и в душе его тотчас же зародились нехорошие подо­зрения.
Сестра в ответ улыбнулась такой же насмеш­ливой улыбкой, какую часто можно было заме­тить на губах самого жреца.
– Я попросила их собрать немного хво­росту, чтобы подбросить в огонь до наступления ночи.
– Ну так я пойду и приведу их назад.
Со всех сторон их подстерегали недруги, лишь недавно на них пытались напасть, а его сес­тра так спокойно отправила мальчика и девушку в лес одних. В голове Ивейна тотчас же заро­ились мысли о самых разнообразных опаснос­тях, но друид постарался оправдать свою озабо­ченность.
– Нам пора собираться и отправляться в до­рогу.
–Успокойся. С ними ничего не случится. – Элис поняла тревогу брата и попыталась его ус­покоить. – Тебе не из-за чего волноваться. Без моего позволения или призыва никто не осме­лится приблизиться к Иствуду. Люди считают это место проклятым вот уже десять лет, тогда еще была жива Гита, и нас внесло сюда огненным вихрем. Даже мой бывший господин, епископ Уилфрид, и его приспешники побоятся войти в опаленный пожаром лес, окружающий мое жи­лище.
Ивейн приподнялся, но Элис успокаивающе придержала его за плечо, не давая встать.
– Я отослала их, чтобы мы могли побыть наедине. Мне нужно сообщить тебе кое-что важ­ное. – Поскольку брат продолжал вырываться, собираясь уйти, она добавила: – Ты, по-моему, забыл, что я единственная, кто знает, куда тебе надо направиться.
Напоминание о том, что он, жрец, нуждается в совете колдуньи было настолько мучительно, что грозило взорвать его хладнокровие. Он изо всех сил постарался сдержаться, но тем не менее резко ответил:
– Я уже достаточно оправился и сам могу узнать, где находится Адам.
– Но если я тебе скажу, это будет быст­рее. – Насмешливые огоньки вспыхнули в гла­зах Элис, и она снова принялась рассеянно кру­тить колесо прялки. – И ты не доберешься до места так быстро, как я могла бы доставить тебя своим тайным путем.
Ивейн нахмурился, а Элис широко улыбну­лась. Понимая, что победила в этой маленькой схватке, она чуть помягче добавила:
– Я умоляю тебя остаться и выслушать то, что тебе, может быть, и не следовало бы знать, но все-таки выслушай.
Ивейн с неохотой опустился на набитый со­ломой матрас.
Элис тихим голосом начала:
– Я устроила так, чтобы мы остались одни, поскольку не уверена, что ты захотел бы слушать это при Киэре или Анье.
На лице Ивейна появилась настороженность.
– Да, – подтвердила Элис, – это касается твоих спутников. Вряд ли ты поверишь в истин­ность моих слов, и все же я должна произнести их.
Все в Ивейне, кроме пламени, полыхавшего в синих глазах, казалось, застыло.
– И это тебе тоже было ниспослано виде­нием во сне?
Элис не обратила внимания на язвительную насмешку, звучавшую в его голосе.
– Нет, наяву.
Ивейн ждал, стараясь преодолеть напряже­ние, грозившее разорвать оковы его самооблада­ния. Элис тем временем отложила веретено и, крепко сжав его руки, заговорила:
– Ты ошибаешься, не принимая всерьез дара девушки к волхованию. Тебе следовало бы под­держивать и направлять ее в попытках – пока еще робких – найти связи с природными си­лами.
– Что?! – недоверчиво воскликнул Ивейн. Он, воспитанный на заповедях друидов, не верил своим ушам. – Анья наполовину саксонка, а значит, ни о каких связях не может быть и речи.
– Для жреца с таким несомненным даром ты судишь на удивление неверно. У девушки эти способности врожденные. Такое случается редко, не спорю, среди тех, в чьих жилах течет смешанная кровь, но не в ее случае.
Хотя Ивейн и сам временами задумывался, но подобное утверждение, обвинявшее его в за­блуждении и полнейшем неведении, было боль­ше, чем он мог снести.
Два синих взгляда скрестились, но ни один не отвел глаз, что доказывало упрямство обоих.
Ивейн первым прервал затянувшее молчание, язвительно усмехнувшись:
– Так это и есть твое предостережение!
– Нет. Это факт. – Элис печально улыбну-дась. – Слушай внимательно, и я сейчас дойду до предостережения. Оставшись без надлежаще­го обучения, какое только ты в силах дать ей, девушка может поддаться соблазну и сбиться на опасный, но более легкий путь, подобно нашей тетушке Гите. Тебе известен ее ужасный конец.
Ивейн яростно тряхнул черными, как воро­ново крыло, кудрями, отгоняя даже мысль о том, что его маленькой нежной фее грозит опасность оказаться во власти злых сил – тех самых страшных, отвратительных духов, которые чуть не погубили ее, когда она была совсем ма­лышкой.
Элис на мгновение умолкла, чтобы он мог в полной мере, точно при свете магического крис­талла, осознать всю серьезность опасности.
– Хотя я не желаю, да и не могу общаться с темными силами, властвовавшими над моим прошлым, я чувствую, как они пробуждаются и тянутся к Анье. Если ты не хочешь, чтобы они завлекли ее в свои сети, ты должен заставить их умолкнуть.
Брат, казалось, не мог или не хотел взглянуть в лицо этой страшной угрозе. Веретено сосколь­знуло с колен Элис, она еще крепче сжала руку друида, встревоженно заклиная:
– Я слишком хорошо знаю, как соблазняет и влечет этот путь. И я прошу тебя, умоляю – подумай об этом!
Ивейн сжал ее пальцы – в глазах сестры он прочел искренность слов, лившихся, словно река в половодье.
– Злые духи приманивают такими нехит­рыми радостями, как благовония и душистые травы. Затем они предлагают в дар величайшее из наслаждений – власть над могущественными силами, которые станут подчиняться тебе и ис­полнять малейшее твое повеление. К этому привыкаешь… пока не узнаешь, какой ужасной ценой приходится за это платить. Но узнаёшь это только тогда, когда поздно уже что-либо изменить и разорвать эти узы. – Элис горько усмехнулась.
– Но ты ведь это сделала. Я же видел. – Ивейн попытался утешить сестру.
– Да, – Элис легонько кивнула, и голос ее зазвенел, как натянутая струна. – Но за это я за­платила еще дороже. Я навеки обречена пребывать в одиночестве. Одиночестве куда более всеобъем­лющем, чем отсутствие собеседников и друзей. Это внутренняя пустота, пустота души. – Подыс­кивая верные слова, она задумчиво продолжи­ла: – Нет, не пустота, ведь я чувствовала и знаю, чего теперь лишена. Пустота эта заполняется лишь призрачными видениями чужих жизней, счастья или печалей других и предостережениями о гро­зящей им опасности. Временами я даже вижу кар­тины того, что могло бы случиться со мной, но те­перь уже никогда не случится.
– Я мог бы научить тебя общаться с добры­ми силами.
Ивейн не был уверен, что это возможно, если жрица разбила кристалл и разорвала те узы, что связывали ее с духами природы, но он попытался бы, если бы только это помогло его заблудшей сестре.
– Нет, ты не понял, хотя я и пыталась объ­яснить тебе все. Если бы мне даже каким-то об­разом и удалось восстановить мои нарушенные связи с природой, я почти наверняка снова под­далась бы соблазну, отдавшись во власть темных сил. Лучше уж больше не рисковать.
Ивейн попытался придумать хоть что-ни­будь, чтобы спасти ее от печального настоящего и невеселого будущего, но Элис прервала его на первом же слове нелепым, казалось бы, заявле­нием, достойным только резких перемен настро­ения жреца.
– У нас есть сестра… по крайней мере, была…
Ивейн нахмурился. Конечно же, у них есть сестра. Ради Ллис он и отправился на поиски Адама. Что Элис хочет этим сказать? Неужели с Ллис что-то случилось?
Догадавшись о его опасениях, Элис слегка улыбнулась:
– Я говорю не о Ллис. При этих словах Ивейн вскинул голову. Де­сять лет назад он увидел сестру, о существовании которой не подозревал, – Элис. Но не может же это случиться опять!
– Первая жена нашего отца умерла, подарив ему девочку. Та выросла, достигнув зрелости как раз к тому времени, когда он взял себе в жены нашу мать.
Ивейн никак не мог в это поверить:
– Если бы это было правдой, мы с Ллис, без сомнения, знали бы о ее существовании.
– Отец ничего не говорил тебе и обо мне, – напомнила брату Элис. – Так почему же тебе так трудно поверить в это?
– У него были причины не говорить о тебе ради спокойствия и безопасности всех осталь­ных. – В голосе Ивейна слышалось раздражение.
– Но, согласись, это никак не объясняет, для чего ему было скрывать от всех старшую дочь?
Элис не хуже Ивейна понимала, почему отец не хотел никому говорить о ее существовании. Любая женщина, которая одновременно произ­вела на свет более одного ребенка, вызывала опа­сения и недоверие окружающих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28