По вечерам они гуляли по бульвару, по воскресеньям посещали местную церковь. Элиана редко выходила за пределы квартала. Она жила точно в забытьи и нередко не знала, какой сегодня день недели и какое число. Молодая женщина ни с кем не виделась; все словно бы умерли для нее, и она умерла для всех.
Незаметно пролетело лето, наступила осень. Перед самыми родами Элиану настиг очередной удар судьбы: правительство ввело ряд дополнительных налогов – на въезд и выезд из города, на окна, на двери, на печные трубы, – и квартирная плата резко подскочила. Пришлось расстаться с последними деньгами, в том числе и с теми, которыми Элиана рассчитывала оплатить услуги сиделки и врача. Теперь оставался только один выход – обратиться за помощью к Дезире.
Молодая женщина отправилась к своей бывшей служанке и… обнаружила, что Дезире вместе со всем семейством съехала с квартиры: очевидно, они решили поменять место жительства.
Элиана спросила привратницу, не оставили ли старые жильцы нового адреса, но женщина развела руками: кто ж теперь оставляет адреса!
Да, верно. В нынешние времена люди мало думали друг о друге и зачастую даже не знали, кто живет с ними рядом. В пору ее юности все было иначе: невиданная сплоченность дворянского общества, не говоря уже о членах отдельных кланов и семей…
Элиана совсем пала духом. Значит, Дезире ей не поможет! Правда, молодая женщина знала, что Эмиль работает в оружейной мастерской, и при известном старании его, наверное, удалось бы разыскать, но ей было так стыдно, что она отказалась от этой затеи. Вернуться к Шарлотте? Предстать перед обществом? Встретить немигающий взгляд сестры, услышать за спиною осуждающий шепот? Они же набросятся на нее, все разом, с радостным нетерпением и мстительным торжеством – Элиана знала, что многие завидовали ей, когда она была любовницей Максимилиана и блистала в своем салоне.
Поразмыслив, она решила ехать к крестьянам. В деревнях за такие услуги брали намного дешевле, к тому же найдется кому присмотреть за Роланом, пока она будет нездорова, и там она сможет, если понадобится, достать молока.
Ранним утром они с сыном сели в дилижанс и уехали из Парижа.
Элиана старалась не обращать внимания на холод и тряску и, пытаясь отвлечься, непрерывно смотрела в окно. Все вокруг дышало спокойствием, над горизонтом стлался волнистый туман, но неподвижная осенняя мгла не внушала унылости – ее рассеивал мягкий золотистый свет ярких листьев, падающий на притихшую землю, замершую под громадой облаков, простертых над серой далью полей.
Они с Роланом сошли на раскисшей безлюдной дороге, откуда тропинка вела в деревушку, и Элиана долго слушала шум ветра, доносящего влажное дыхание невидимых морских просторов.
Море… Она представила, как выглядит прибрежный пейзаж: заливы, в водах которых тонет отражение темных холмов, покрытые кустарником утесы, серовато-рыжие берега, резкие мысы и заросшие бурым вереском пустоши. Бледное небо отражается в печальной воде, а с равнин долетает запах сырой земли и увядших трав.
Пока они с Роланом шли к деревне, начал накрапывать дождь, и серое шерстяное платье Элианы быстро промокло. Она уже давно не носила нарядов из муслина, шелка и атласа… На голове у нее был капор, плечи покрывала накидка из толстого сукна.
Они поселились у старухи-крестьянки, местной повитухи, в маленьком домике, окруженном живой изгородью, где в конце ноября Элиана родила девочку, которую окрестили в деревенской часовне. Молодая женщина назвала дочь Аделью.
Она вернулась в Париж в декабре, как раз к Рождеству, и тут же получила в подарок кучу неприятностей и проблем. Квартирная плата в очередной раз повысилась, наступили холода, а чердак продувался всеми ветрами, деньги почти закончились…
Элиана не могла устроиться на работу в мастерскую или на фабрику, потому что не с кем было оставить детей, и она взялась шить на дому рубахи и штаны для солдат, как делала это в девяносто четвертом. Она шила почти целый день и зарабатывала пятнадцать су. Десять су уходило на жизнь, а пять она вносила в счет квартирной платы. Дров не хватало, вода леденила кожу, и кожа на руках Элианы потрескалась от холода и частой стирки. В то время она мало думала, мало говорила, никому не жаловалась, лишь стискивала зубы, и взгляд ее карих глаз то вспыхивал, то затухал, точно свет маяка в ночном тумане.
Благодарение Богу, дети не болели! Ролан стал настоящим помощником: вместе с матерью таскал воду по крутым ступенькам лестницы, бегал в булочную за хлебом, выливал помои, а если Элиана куда-нибудь уходила, присматривал за сестренкой.
Случалось, молодая женщина даже спрашивала у сына совета. Но все-таки он был еще очень мал, и потому Элиана старалась его развеселить: по вечерам рассказывала ему сказки, пыталась смастерить игрушки.
Элиана удивлялась тому, как быстро недавние события канули в глубину памяти. Словно не было прощания с Максимилианом, ни разговора с Шарлоттой, ни вечеров в салоне, ничего. Порой молодой женщине казалось, что она всегда жила здесь, на этом чердаке, со своими детьми.
Так прошло довольно много времени. Наступила зима 1799–1800 года.
Однажды под вечер Элиана сидела дома в глубоком и тяжком раздумье, поникнув головой и уронив на колени ледяные руки. В последнее время ее и без того незавидное положение резко ухудшилось: мастерская сократила количество швей-надомниц, и молодая женщина лишилась даже такой тяжелой и низкооплачиваемой работы. Сбережения мгновенно растаяли, Элиана уже задолжала за квартиру. Кончались дрова, а сегодня впервые случилось так, что в доме не осталось ни куска хлеба. Необходимо было что-то предпринять и как можно скорее.
Она потеряла родителей, лишилась положения в обществе, состояния – всего и не думала, что на этом свете ее может подстерегать что-то еще более ужасное, но теперь, когда она испытывала страх за своих детей, ей было во сто крат хуже, чем даже тогда, в девяносто третьем, на пороге собственной гибели.
Внезапно она вскочила с места, поняв, что больше не в силах раздумывать и чего-то ждать. Элиана решила просить помощи – у Шарлотты, у Бонклера, у кого угодно. Арман Бонклер… Она горько усмехнулась. Интересно, какие чувства испытал бы он при виде тощей женщины с голодным блеском в глазах, в какую она превратилась теперь?
Элиана принялась одеваться. Малышка уже заснула, и можно было оставить ее с Роланом. Шепнув сыну «не волнуйся, я скоро!», молодая женщина выскользнула за дверь.
Нанять фиакр было не на что, и она пошла пешком. Ее слегка пошатывало – в последнее время Элиана ела мало, все отдавала детям, и вот уже несколько дней не брала в рот почти ни крошки.
И все-таки она заставляла себя идти вперед и вскоре очутилась возле Лувра, а затем вошла в сад Тюильри и побрела по рассекавшей его надвое аллее, ярко освещенной множеством граненых стеклянных фонарей. Заиндевевшие ветки деревьев блестели золотом в этом искусственном сиянии, но снег под ногами был серым, смешанным с грязью. В холодном воздухе медленно, как во сне, кружились снежинки.
В этот час в саду было людно: по аллеям прогуливались расфранченные буржуа и тут же фланировали проститутки.
Большинство девиц красовалось в белокурых париках и, несмотря на холод, было вызывающе декольтировано. Цветы у корсажа и в волосах, длинные перчатки, пышные перья, цветные шали и веера. Напудренные и нарумяненные лица, яркие губы, подведенные глаза. Запах помады и дешевых духов. Девицы прохаживались поодиночке и парами, заглядывали в лица мужчинам, иногда произносили несколько фраз. Некоторые громко смеялись.
Случалось, какой-нибудь попавшийся на удочку мужчина брал фиакр и уезжал с «дамой», но бывало и так, что те, кто поприжимистее или победнее, не боясь холода, удалялись за торговые палатки или в кусты.
Элиана шла, дивясь всему, что видела; впрочем, ее взор застилала пелена. В палатках торговали всякой всячиной, разными вкусными вещами, и от запаха съестного у нее кружилась голова.
Внезапно какой-то мужчина схватил молодую женщину за руку и развернул к себе.
– Сколько ты хочешь? – спросил он, глядя в осунувшееся лицо с расширенными, смотрящими в одну точку глазами.
Элиана молчала, ничего не понимая. Ее сознание словно бы утонуло в странном густом тумане, вызванном голодом, слабостью и отчаянием.
– Ну же, отвечай! – требовательно произнес мужчина, и тогда она вымолвила первое, что пришло на ум:
– Я хочу есть.
– Есть? Так ты давно не ела? Что ж, я тебя накормлю. – Мужчина потянул ее за рукав. – Идем.
Они пошли по улице. Кругом гремела музыка – в шесть часов вечера обычно начинались платные или, как их еще называли, «абонементные» балы.
Сначала незнакомец хотел угостить Элиану возле палатки, но потом, очевидно, сжалился над ней и повел в кафе. Они сели за столик, и спутник молодой женщины заказал салат и жаркое.
– Гулять так гулять! – сказал он.
Они немного посидели молча, дожидаясь, пока принесут еду.
Вокруг было людно и шумно, горел яркий свет. В окно виднелось вечернее небо, похожее на большой лоскут темно-синего бархата, затканного серебристыми блестками.
Элиана даже не смогла как следует рассмотреть своего спутника. Кажется, он был молод, недурен собой и хорошо одет – в коричневый фрак с короткой талией и длинными фалдами, украшенные кантом панталоны и высокую шляпу с небольшими загнутыми полями.
Наконец принесли заказ, и Элиана набросилась на еду.
– Давно ты этим занимаешься? – молодой человек задал извечный вопрос.
– Чем?
– Ну-ну! – засмеялся он. – Ладно! А как тебя зовут?
Она сказала.
– Неужели бывшая дворянка? – он отпрянул и смотрел во все глаза на ее измученное, бледное и все-таки красивое лицо. – Да, в тебе есть что-то такое… И как же ты дошла до подобной жизни? С кем ты живешь? Одна?
– У меня двое детей.
– А где твой муж?
Элиана задумалась. Потом сказала:
– Он воюет в Египте.
Молодой человек присвистнул.
– В Египте?!
– Да. В армии генерала Бонапарта.
– Ничего себе! – Он покачал головой. – Тогда я тебе не завидую, впрочем, как и ему. Вряд ли ты его дождешься.
– Почему? – с тревогой произнесла Элиана.
– Неужели ты не знаешь? В октябре генерал Бонапарт вернулся в Париж, а армия осталась у Нила. Египетская кампания провалилась. Флот уничтожен. Там все погибли… или погибнут – какая разница!
Элиана подняла взгляд наполненных влагой глаз, напоминавших два таинственных темных колодца. Иней на волосах растаял, и капавшая с них вода текла по лицу, смешиваясь со слезами.
– Да ты не расстраивайся! – поспешил успокоить молодой человек. – Говорят, недавно оттуда привезли раненых, и вообще кое-кто все же вернулся. Бывают же такие счастливчики, которым всегда везет, так что, кто знает… может, твой муж жив!
Они вышли из кафе и вернулись в сад. Мужчина повлек Элиану в пространство между палатками, прислонил к какому-то ограждению и обнял.
– Пустите меня! – пролепетала она, отталкивая его руки.
– То есть как?.. Ты должна заплатить мне за обед! – Он попытался поцеловать молодую женщину, и Элиана, сама не сознавая, что делает, отвесила ему пощечину.
Мужчина остолбенел. Он открыл рот, намереваясь что-то сказать, но в этот миг ему в глаза брызнул яркий свет. Откуда-то послышался пронзительный визг и крики: «Облава, облава!»
Испуганно оттолкнув Элиану, мужчина нырнул в кусты. Молодая женщина оглянулась.
Громко возмущаясь и оживленно жестикулируя, девицы гурьбой бежали по аллее, подгоняемые гвардейцами в синих мундирах и медвежьих шапках с султанами и красными шнурками.
Внезапно Элиана оказалась в кольце и растерянно озиралась, пытаясь понять, что происходит.
– Ты задержана, – услышала она голос, – иди вперед, да побыстрее!
– Но это недоразумение, – слабо запротестовала она, – я просто проходила через Тюильри, а этот мсье… он ошибся, принял меня за… – Она осеклась, с мольбой уставившись на солдат.
Один из них бесцеремонно схватил ее за лиф платья.
– Порядочные не ходят по Тюильри в это время, – грубо произнес он, – давай, пошевеливайся, делай, что говорят!
Элиана попыталась вырваться, но, поскользнувшись, оступилась и упала прямо в грязь.
На мгновение ее горло сдавил спазм, но она подавила рыдание и, с трудом поднявшись, стала искать платок, чтобы вытереть испачканные руки. Ее пальцы дрожали, колени подгибались; казалось, она вот-вот рухнет наземь и не встанет уже никогда.
– Что происходит? – услышала женщина. Она заставила себя выпрямиться и смотрела на подошедшего к ней молодого офицера.
Элиана через силу повторила сказанное. Очевидно, в лице молодой женщины было что-то, заставившее гвардейца поверить ей.
– А где вы живете, мадам?
Она сказала.
– Похоже, вы попали в беду?
– Да, – тяжело отвечала Элиана, – у меня двое детей и… нечего есть.
– А ваш муж?
– Он воевал в Египте. А сейчас… не знаю.
Офицер покачал головой.
– Если он погиб, вы и ваши дети должны получать пенсию от государства.
– Возможно, он вернется, – с надеждой произнесла Элиана.
Офицер отвел взгляд и ничего не сказал. Потом пошарил в карманах.
– Примите от чистого сердца, мадам. Надеюсь, это поможет вам… хотя бы немного.
Когда гвардейцы ушли, молодая женщина посмотрела, что ей дали. Деньги. Несколько серебряных франков. Она сжала их в кулаке, но не думала о них.
Бернар… Только сейчас Элиана поняла, что жила надеждой на его возвращение, на новую чудесную встречу. Почему-то ей казалось, что он понял бы ее и простил. И она содрогалась от ужаса при мысли о том, что ей придется пережить еще и эту потерю.
На следующий день, не теряя даром времени, Элиана разыскала военный госпиталь.
Молодая женщина объяснила свою ситуацию, и ей обещали помочь.
– В списках раненых и умерших Бернар Флери не значится, – сообщил усталый доктор, – но у нас есть тяжелораненые, имена которых нам пока неизвестны, и еще те, кто поступил недавно и кого мы не успели переписать. Если хотите, можете пройти в зал и посмотреть, нет ли среди них вашего мужа.
Поспешно поблагодарив, Элиана направилась вслед за поджидавшим ее санитаром и вскоре очутилась в огромном помещении с высокими каменными стенами и небольшими окошками под самым потолком. Здесь в несколько рядов и очень тесно стояли железные кровати; некоторые раненые лежали на полу на соломенных матрасах. Зал плохо освещался, и в этом полумраке серые лица людей выглядели еще ужаснее. Стоял невыносимо тяжелый, мерзкий запах сырости, крови, грязной одежды и бинтов, выделений человеческого тела и гниющих ран. Слышались стоны, отдававшиеся эхом по всему помещению; кто-то хотел пить, кто-то скрежетал зубами от боли, многие метались в бреду.
Элиана медленно, осторожно шла по проходу, нерешительно останавливалась возле кроватей, смущенно и с надеждой заглядывала в лица людей, потом продолжала свой путь. У тех, кто находился в сознании, она спрашивала, не слышали ли они что-нибудь о Бернаре Флери.
Женщину поразил вид изувеченных тел, пропитанных гноем и кровью бинтов, широко распахнутых глаз, в которых застыло страдание. Иные раненые лежали неподвижно, забинтованные с головы до ног, словно мумии, лица других были черны от ожогов, тела третьих покрывала отвратительная сыпь.
Война изменяла лики и вытравляла души, уродовала человеческие создания, сотворенные Божьей рукой.
Элиане казалось, что она попала в самый центр ада; молодая женщина шла, заколдованная ужасом, с трудом поддерживая в себе еле теплившийся огонек надежды.
Она не нашла Бернара, о чем в отчаянии сообщила врачу.
Он посмотрел на нее красными от недосыпания глазами, в которых не было разочарования, но не было и веры, и сказал:
– Что ж, мадам, вы можете прийти еще раз. Часть обозов еще в пути, так что не теряйте надежды.
Элиана еле доплелась до выхода и долго стояла на пороге госпиталя, вдыхая свежий воздух. Потом пошла домой.
Далеко на западе небо имело тяжелый сумрачный цвет, но выше, над головой, его покрывали сияющие серебристые тучки, сквозь которые местами пробивался тусклый солнечный свет. На черных как сажа ветках деревьев лежал свежевыпавший снег, кровли домов отсвечивали свинцом, и среди них выделялось ослепительно-светлое здание тонкой ажурной колокольни Сент-Шапель с высоченным шпилем, указывающим в небеса и словно бы напоминающим о том, что все вокруг подчинено Божьей воле.
Кто знает, возможно, Бернар и не был ранен, а остался в Египте или… давно уже погребен где-нибудь посреди Синайской пустыни.
Она не представляла, как можно бросить армию на произвол судьбы, не понимала, почему эта блестящая, с точки зрения Максимилиана, затея потерпела крах. Впрочем, что Максимилиан?.. Он не был военным, не был солдатом. В случае подобных поражений он, как карточный игрок, откидывался на спинку стула с восклицанием: «Да, не повезло! Ну что ж, попробуем сыграть другую партию, возможно, на сей раз нам улыбнется удача!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53