— Я сок на рубашку пролил, прошлось снять.Я счастливо вздохнула и обняла его покрепче. Все было предельно просто. Он меня любит — это было понятно. И его «пока » внушало определенные надежды.— Спать хочешь? — спросил он меня.— Угу, — промычала я, абсолютно счастливая в его объятиях.— Тогда держи своего зайчика, — сунул он мне Бакса. — Извини, что ты сегодня из — за меня не выспалась.Я стояла и смотрела как Ворон усаживается в свой лексус и думала о том, что я взрослая женщина, мне двадцать восемь лет, и ничего страшного не будет, если я попрошу его остаться со мной.— Я завтра позвоню, — помахал мне Ворон, заводя машину.— Постой! — приказала я.Ворон вопросительно на меня посмотрел. Я вздохнула, залезла к нему в машину и решительно сказала:— Послушай, нам надо поговорить. Ты знаешь, что ты мне нравишься, очень. Я тебе тоже нравлюсь. Так какого черта???— Это все что тебя интересует в шесть утра? — резко спросил он.— Это — меня в любое время интересует, — твердо ответила я.— У нас ничего не выйдет, — в тон произнес он.— Почему?— На мне заклятье, — невнятно пробормотал он.— Заклятье? Очень интересно, а я как раз специалист по снятию их!!! Что за заклятье?— Меня однажды приворожили, — нехотя начал рассказывать парень, — и эта девочка меня бросила. Я очень страдал, пока одна колдунья не сжалилась и не сняла приворот. И поставила на меня заклятие — что я полюблю только свою половиночку. Родную мне во всем. Которая не бросит. А остальные мне противны, как жабы, особенно кто ко мне клеится. А я не хочу так с тобой. Ты хорошая, Машка.Я молчала. Ощущение было такое, как будто я пропустила сильнейший удар под дых.— А откуда ты знаешь, что я — не половиночка? — наконец с трудом спросила я. — Ты знаешь, я так как к тебе ни к кому не относилась.— Потому что я знаю, кто моя половиночка, — мрачно ответил он.Я отвернулась, рассматривая в окно залитый утренними лучами двор. Чья — то кошка пробежала…— Не плачь, — тихо сказал Ворон, и прижал меня к себе. Я так же молча пыталась склеить разбитое сердце, а слезы сами струились по щекам.— Она красивая? — глухо спросила я.— Она родная, — поправил он.— Кто она?— Тебе не надо это знать, Мария.— Ты меня поэтому убить хотел?— Нет, — нехотя признал он. — Я тебя тогда плохо знал, и решил тобой пожертвовать, чтобы твои охранки на мне вечными были.— Гад, — глухо простонала я. Хотя что это я? Это и так понятно было! Одно из соображений в пользу приворотов всех клиентов — это как раз то, чтобы они не додумались именно до такого. Другие заклятья со смертью ведьмы исчезают без следа, но охранки — охранки становятся вечными.— Не плачь, я дураком был, — тихо сказал он, неумело стирая с моего лица слезинки.— Давай я сниму заклятье, — тоскливо попросила я. — Я без тебя жить не могу.— Это пройдет, — терпеливо ответил он, вытирая мне слезы. — А снимать заклятье не надо. Я ХОЧУ, понимаешь, хочу любить только ту девочку. Не обижайся, пожалуйста. К тому же не забывай, что у меня эээ… неприятности, ты знаешь. Что со мной случится — не хочу, чтобы это и на тебе отразилось.Я молча кивнула, и вышла из машины. Ворон ничего не сказал. А что говорить? Все было сказано. А последняя фраза про якобы заботу обо мне вообще была бредом. Я пришла домой и в одиночестве на кухне выхлестала бутылку водки для спиртовых настоев. Мне было погано как никогда в жизни.
Разбудил меня телефонный звонок. Я было попыталась нахлобучить на ухо подушку и дальше спать, как вдруг опомнилась — определитель проговаривал номер Оксаны — моей коллеги, тоже ведьмы. По пустякам мы не звоним друг другу. Я протянула руку и схватила трубку.— Алло!— Мария? Это Оксана.— Я поняла, Оксана. Слушаю тебя.— Мария, Галина просит собрания.— Хорошо, — медленно произнесла я. По идее каждая из нас имела право попросить ведьм собраться и решить ее проблему, с которой она сама не справляется. Но мы практически к этому не прибегали — слишком в большом долге тогда ведьма оказывалась перед кучей народа. То есть — ведьмы, которые ей помогли, примерно год могли ей вертеть по своему усмотрению.— Тогда собирайся и приезжай к ней домой, я тоже сейчас туда еду. Адрес знаешь?— Разумеется, буду через сорок минут, — ответила я и отключилась. Что такое случилось у Галины, что она пошла на такое рабство?Я нехотя встала с постельки, прошлепала в ванную, быстренько приняла душ и умылась. Башка после вчерашней водки трещала немилосердно.На кухне Маруська читала Космополитен и энергично чистила мандаринчики.— О, старушка, ну ты и спать! — поприветствовала она меня.Я в недоумении вскинула руку с ролексом, посмотрела на часы и ужаснулась:— Уже три часа????— Точно! — подтвердила Маруська. — Сережка мой звонил, едет нас с тобой попроведовать.— Я сейчас уезжаю, дела, — быстро сказала я. Встречаться с влюбленным в меня Маруськиным мужем я совсем не хотела. Мужиков — их, знаете ли, как грязи. А подруга у меня всего одна — это я твердо уяснила.— Сначала поешь, в микроволновке пицца только что разогретая и кофе свежесваренный.Я кивнула, быстро позавтракала и бегом спустилась вниз.Бабульки на лавочке, увидев меня, здорово оживились.— А ведь мы сделали все, — гордо заявила бабулька в строгом сером платье. — Вон, наняли дворничиху, работает уже.Я посмотрела за ее вытянутой рукой и хихикнула — та самая темненькая девчонка, что позавчера рассуждала о преимуществах работы дворничихой перед благородным трудом жрицы любви стояла и говорила с каким — то плюгавеньким мужичонкой у забора. Впрочем, девушка сейчас была пепельной блондинкой, что ее нисколько не изменило.— Теперь — никаких поквартирных дежурств, не так ли? — подала голос Августа Никифоровна, озабоченно глядя на меня.— Ну разумеется, — поспешила я ее успокоить.Путь ко брошенной с утра бээмвушке проходил как раз около новой дворничихи и я, не утерпев, остановилась.— Ну что, все же устроилась, я смотрю.Парочка обернулась ко мне как по команде и я присвистнула — мужичонкой оказался Николяша. Вот козел, уже и дома меня нашел!Николяша на меня посмотрел долгим взглядом и церемонно произнес:— Здравствуйте, Маняша, как ваша мама поживает?— Спасибо, отлично, — брякнула я.— Мы тут с мамой хотели к вам в гости бы прийти, как вы на это посмотрите?— А, это к ней, — махнула я рукой. — А вы тут чего делаете?Глупый вопрос — понятно, что меня выпасает.— Да вот, свою ученицу повстречал, — он кивнул на дворничиху. — Можно вас на кофе пригласить, Маня?Я машинально полезла в сумочку, поискала кошелек, не нашла и огорчилась:— Увы, Николай. У меня дела.— Ну тогда разрешите откланяться, — он и правда слегка поклонился и засеменил со двора.— Урод, — припечатала я ему вслед.Девчонка удивленно поглядела на меня и сказала:— Вы что! Это же Николай Марьянович!Произнесено это было с придыханием и имя Николяши прозвучало с благоговейной интонацией.Я внимательно на нее поглядела. Вроде не придуривается. Она тоже внимательно на меня посмотрела и сказала:— А я тебя помню! Ты тут раньше работала, да?— Ну, типа того, — уклонилась я. — А ты вроде темненькой была?— Была, — кивнула она и с обидой сказала, — а этому козлу блондинки нравятся, вот я и перекрасилась!— О! Кстати насчет блондинок — подружка твоя беленькая что, тоже в дворники?— Не, — махнула она рукой, — Насте, дуре, повезло, она себе кекса богатого отхватила на днях! А я вот до первого сентября поработаю, хоть папашу пьяного не видеть.— Настя? — переспросила я.Вот тебе раз! Держите меня крепче, да ведь эта блондинка около моего Ворона — и есть ее подруга! Как я сразу не сообразила!— Ага, Наська Солодовникова, мы учимся вместе в школе, а меня Натахой зовут. Сигареты не будет?Я порылась в сумочке и вытащила стибренную вчера у Маруськи пачку «Явы».— Фу, дрянь какая, — скривила Натаха носик, — «Парламента» — то что, нет?— Да говори спасибо что хоть такие есть, — возмутилась я.У меня вообще как у некурящей сигарет в сумочке отродясь не водилось.— Да, подруга, у всех у нас бывают хреновые времена, — философично сказала она и выбила из пачки несколько сигарет. Одну она сунула в рот и тут же прикурила, остальные заныкала в нагрудный кармашек.— Как работа? — спросила я.— Да ниче, но вот как ты тут на такую тачку заработала — непонятно, — с сожалением окинула взглядом она мою бэмку.— А что тут непонятного? Ты на дом посмотри, тут знаешь какие кексы живут? — подмигнула я ей.— И что? Подарили? — затаила она дыхание.— Дарят только подарки на Новый год и День Рождения, и то в пределах стольника, а я — заработала! — отрезала я.— Поняла — поняла, — с умным видом кивнула она.— Ну я пошла.— Ага, еще встретимся.Кажется, я только что создала филиал местного борделя в нашем милом домике. Ну да что делать — я всегда одобряла асоциальные поступки.
В доме Галины стоял запах горя. Сразу же было понятно — здесь кто — то умер. Зеркала были занавешены черной тканью, слышался какой — то безнадежный плач, кроме меня собралось достаточно много ведьм и просто незнакомых мне людей. И все ходили на цыпочках и разговаривали вполголоса.Я зашла в комнату — пожилая женщина у окна в черном навзрыд рыдала, спрятав лицо в ладонях.— Мама, ну мама, — безнадежно тянула ее за подол кроха лет пяти. На столике стоял портрет юной девушки в траурной рамке, и перед ним горела одна свеча. Со смешанным чувством я всмотрелась в прехорошенькое ненакрашенное личико, светло улыбающееся с портрета. Бог мой… Немного краски — и я ее знаю… Жгучая ревность, свившая гнездо в самом сердце, медленно растаяла, оставив вместо себя жалость. Совсем дитя, не пожила еще толком, Наська, Наська…Я осторожно закрыл дверь и пошла разыскивать Галину. Нашла я ее в прихожей. Вежливо и спокойно ведьма прощалась с мирскими. Увидев меня, она мне кивнула:— Здравствуй, Мария. Спасибо что пришла.— Здравствуй, — тихо сказала я. — Что произошло?— Мария, пять минут, хорошо? — показала она глазами на мирских. — Подожди пока с остальными в гостиной.Я кивнула и пошла обратно в гостиную. Собравшиеся ведьмы, человек десять, тихо переговаривались, ожидая хозяйку. Наконец она явилась, строгая и печальная.— Сестры, — начала она. — Спасибо вам, что откликнулись вы на мою беду, не оставили меня и пришли.— Погоди благодарить, Галина, — прошамкала Пелагея из уголочка, — я как — то сделала сбор, так все на свете прокляла потом.— Пелагея, спасибо за совет, но я все же намерена просить вас помочь мне, — склонила голову хозяйка. — В моей семье горе. Настя, дочь моей сестры, шестнадцать лет всего ребенку, убита. Сегодня нашли тело в карьере.Ведьмы сдержанно ахнули. Я поймала себя на том, что я ехидно думаю, как я скажу Ворону о его пассии — что ж мол не уберег — то, герой — любовник?— У меня тоже тогда сына убили, — прошамкала снова Пелагея. — И изнасиловали, отмщения я хотела, а руки коротки были.— Настю тоже изнасиловали, и жестоко избили до смерти. Помогите, сестры, сыскать и наказать убийцу и насильника.Изнасиловали? Смутные подозрения, от которых — мороз по коже, зашевелились в моем куцем умишке… Ворон не похож на человека, любовницу которого можно изнасиловать. Чем она тебе не угодила, Ворон, Ворон?Нет, это бред. Этого не может быть К черту послав все свои умозаключения, я отвлеклась от них и попыталась прояснить ситуацию.— Галина, — спросила я. — Я лично сочувствую твоему горю, так что давай разбираться. Что менты говорят, когда ее по времени убили?Галина коротко вздохнула и ответила:— Сегодня ночью.Сегодня ночью Ворон был у меня дома, правда после полуночи. Убил Настю и приехал ко мне. Зачем?— В таком случае, кровь ее еще не остыла на руках убийцы. Ты кровную нить делала? — подала голос Лора — Святоша. Мое сердце трепыхнулось, застыло и упало куда — то вниз с глухим стуком. Я не перенесу если Галина сейчас назовет имя.— Делала, — вздохнула снова Галина. — И гадала, и в зеркало глядела, и душу моей Настеньки призывала.— И что?— А ничего. Ноль. Настенька только сказала что от руки злодея погибло двадцать две девчушки, она двадцать третья. Но имени злодея сказать не могут — защищен он сильно.Что у меня в душе творилось — не передать. Я полюбила убийцу.Вспомнилась и его попытка убить меня. Черт! Черт! Я ясно поняла почему меня оставили в живых — два миллиона. Пока они не найдены — я жива.— Кто ж его так от твоих заклинаний — то прикрыл? — недовольно буркнула ведьма Вера.— Ой, ну ты спросила, — отмахнулась Оксана, — да мы сами с вами всех бандитов в городе за их деньги в охранки закутали.Я его закрыла, я…И вы не пробьете мои охранки, ни одна…И я умру…— Точно, — прошамкала Пелагея. — Но найти его надо. Не дело невинных девиц губить.— Вот поэтому я вас и позвала, — сказала Галина. — Надо снять охранки с клиентов и посмотреть на них. Кровь Настеньки, да и остальных девушек должна быть отомщена.И тут я встрепенулась. Потому как на автомате проанализировала ситуацию, пути ее решения и все вероятные последствия — и мне ничего из этого не понравилось.— Бог мой, Галина! Ты понимаешь, о чем ты просишь? — подала я голос. — Мы ведь не сможем найти насильника никак — он под охраной. Придется составить список наших клиентов и снимать с них чары со ВСЕХ, иначе их вины не проверить никак.— Я это и предлагаю, — с достоинством сказала она. — Другого пути нет.— Мало того что мы грохнем на это всю силу — мы еще и гарантированно лишимся дохода, — продолжила я. Я не стала упоминать, что у меня — то и Книги нет, чтобы пополнить запасы силы.— Это почему? — испуганно вскрикнула Пелагея. Оксана диким взглядом посмотрела на меня.— А кто к тебе пойдет, если все поймут что все твои охранки не работают? — усмехнулась я. — Никому не надо объяснять, что в этом случае на наших клиентов обрушится поток невезения, выполняя закон равновесия? Сестры, нас с колготками сожрут, клиенты — то у нас сплошь нервные.Наступила гробовая тишина. Без денег жить не хотел никто, тем более что занятия магией приучили всех жить на широкую ногу. А со своими клиентами — по большей части отморозками связываться и вовсе ни у кого не было желания.— Ты — то чего переживаешь? — злобно посмотрела на меня хозяйка дома, оглядев насторожившихся ведьм. — Твои охранки все равно никто снимать не будет — и удар обратный, и бесполезно. Ты — то без денег на помады не останешься!Ведьмы дружно посмотрели на меня, не менее злобно. А я ощутила прилив гордости за себя — так вам, книжницам, носы задираете, а лучше моих охранок в городе нет! По нашим законам они не могли отказать Галине, но перспективы, нарисованные мной, были жуткими. И то что я стою особняком — им не понравилось. Как будто я на глазах всего «Титаника» спустила шлюпку, села и поплыла прочь, напевая «Я на солнышке лежу и ушами шевелю».— Да я все равно приму участие посильное, буду снимать чужие охранки, — успокоила я их.Шлюпка вернулась на тонущий корабль, и все перевели дух. Мою помощь никто не отверг — работы предстояло много. А мне надо было быть в курсе этой истории по понятным причинам.— А по-другому никак? Чтобы не снимать охранки? — с перекосившимся лицом спросила Оксана. До денег она была легендарно жадна.— Я не знаю как по-другому, — пожала я плечами. — А ты, Вера?— Тоже что — то ничего на ум не приходит, — развела руками она.Остальные ведьмы тоже ничего не сказали путного.— А ты, Пелагея, чего молчишь? Самая старшая ты из нас, неужто жизнь ничему не научила? — отчаянно выкрикнула Галина.— Думаю я, — проскрипела Пелагея. — Бабка моя говорила, был такой же случай, но они его решили по-другому.— Как? — загорелась Галина надеждой.— Книга одна им тогда подсказала, как аспида из — под охранок узнать, не пришлось им с невинных чары снимать.Ведьмы зашумели.— Что — то я про такую книгу в первый раз слышу, не может быть такого, — поджала губы Оксана.— Зря не веришь, доченька, — отозвалась Пелагея. — Сильная книга, из сильного колдовского рода, а кличут ее Библией ведьмы. Чудеса по ней хозяева творят.— Да ты что? — всплеснула Оксана руками. — А заклинания на комариного царя там часом нет?Заклинание то было легендарным, из разряда много слышали — никто не видел, и давало оно десять лет роскошной жизни. Деньги сыпались чуть ли не из воздуха, удача чуть — ли не нимбом светилась над головой заговоренного. Заманчиво, понятно, да только где б то заклинание взять? К тому же я из курса физики крепко помнила то, про что ведьмы частенько забывали. Великий закон сохранения энергии — она может превращаться во что — то другое, но ее величина при этом всегда постоянна. То есть — из ничего тебе яблочко в руки не упадет. А если упало — значит оно где — то сорвано и хозяин сада его недосчитается. А кто его знает, откуда та удача придет? Ладно если от мерзкой Грицацуихи отнимется, а если не дай бог — от Маруськи или моих родителей?— Есть, — кивнула Пелагея, — только там и сохранилось.Оксанины глаза загорелись жарким огнем.— В общем! — решительно поднялась я, пресекая разговоры о моей, между прочим, книге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Разбудил меня телефонный звонок. Я было попыталась нахлобучить на ухо подушку и дальше спать, как вдруг опомнилась — определитель проговаривал номер Оксаны — моей коллеги, тоже ведьмы. По пустякам мы не звоним друг другу. Я протянула руку и схватила трубку.— Алло!— Мария? Это Оксана.— Я поняла, Оксана. Слушаю тебя.— Мария, Галина просит собрания.— Хорошо, — медленно произнесла я. По идее каждая из нас имела право попросить ведьм собраться и решить ее проблему, с которой она сама не справляется. Но мы практически к этому не прибегали — слишком в большом долге тогда ведьма оказывалась перед кучей народа. То есть — ведьмы, которые ей помогли, примерно год могли ей вертеть по своему усмотрению.— Тогда собирайся и приезжай к ней домой, я тоже сейчас туда еду. Адрес знаешь?— Разумеется, буду через сорок минут, — ответила я и отключилась. Что такое случилось у Галины, что она пошла на такое рабство?Я нехотя встала с постельки, прошлепала в ванную, быстренько приняла душ и умылась. Башка после вчерашней водки трещала немилосердно.На кухне Маруська читала Космополитен и энергично чистила мандаринчики.— О, старушка, ну ты и спать! — поприветствовала она меня.Я в недоумении вскинула руку с ролексом, посмотрела на часы и ужаснулась:— Уже три часа????— Точно! — подтвердила Маруська. — Сережка мой звонил, едет нас с тобой попроведовать.— Я сейчас уезжаю, дела, — быстро сказала я. Встречаться с влюбленным в меня Маруськиным мужем я совсем не хотела. Мужиков — их, знаете ли, как грязи. А подруга у меня всего одна — это я твердо уяснила.— Сначала поешь, в микроволновке пицца только что разогретая и кофе свежесваренный.Я кивнула, быстро позавтракала и бегом спустилась вниз.Бабульки на лавочке, увидев меня, здорово оживились.— А ведь мы сделали все, — гордо заявила бабулька в строгом сером платье. — Вон, наняли дворничиху, работает уже.Я посмотрела за ее вытянутой рукой и хихикнула — та самая темненькая девчонка, что позавчера рассуждала о преимуществах работы дворничихой перед благородным трудом жрицы любви стояла и говорила с каким — то плюгавеньким мужичонкой у забора. Впрочем, девушка сейчас была пепельной блондинкой, что ее нисколько не изменило.— Теперь — никаких поквартирных дежурств, не так ли? — подала голос Августа Никифоровна, озабоченно глядя на меня.— Ну разумеется, — поспешила я ее успокоить.Путь ко брошенной с утра бээмвушке проходил как раз около новой дворничихи и я, не утерпев, остановилась.— Ну что, все же устроилась, я смотрю.Парочка обернулась ко мне как по команде и я присвистнула — мужичонкой оказался Николяша. Вот козел, уже и дома меня нашел!Николяша на меня посмотрел долгим взглядом и церемонно произнес:— Здравствуйте, Маняша, как ваша мама поживает?— Спасибо, отлично, — брякнула я.— Мы тут с мамой хотели к вам в гости бы прийти, как вы на это посмотрите?— А, это к ней, — махнула я рукой. — А вы тут чего делаете?Глупый вопрос — понятно, что меня выпасает.— Да вот, свою ученицу повстречал, — он кивнул на дворничиху. — Можно вас на кофе пригласить, Маня?Я машинально полезла в сумочку, поискала кошелек, не нашла и огорчилась:— Увы, Николай. У меня дела.— Ну тогда разрешите откланяться, — он и правда слегка поклонился и засеменил со двора.— Урод, — припечатала я ему вслед.Девчонка удивленно поглядела на меня и сказала:— Вы что! Это же Николай Марьянович!Произнесено это было с придыханием и имя Николяши прозвучало с благоговейной интонацией.Я внимательно на нее поглядела. Вроде не придуривается. Она тоже внимательно на меня посмотрела и сказала:— А я тебя помню! Ты тут раньше работала, да?— Ну, типа того, — уклонилась я. — А ты вроде темненькой была?— Была, — кивнула она и с обидой сказала, — а этому козлу блондинки нравятся, вот я и перекрасилась!— О! Кстати насчет блондинок — подружка твоя беленькая что, тоже в дворники?— Не, — махнула она рукой, — Насте, дуре, повезло, она себе кекса богатого отхватила на днях! А я вот до первого сентября поработаю, хоть папашу пьяного не видеть.— Настя? — переспросила я.Вот тебе раз! Держите меня крепче, да ведь эта блондинка около моего Ворона — и есть ее подруга! Как я сразу не сообразила!— Ага, Наська Солодовникова, мы учимся вместе в школе, а меня Натахой зовут. Сигареты не будет?Я порылась в сумочке и вытащила стибренную вчера у Маруськи пачку «Явы».— Фу, дрянь какая, — скривила Натаха носик, — «Парламента» — то что, нет?— Да говори спасибо что хоть такие есть, — возмутилась я.У меня вообще как у некурящей сигарет в сумочке отродясь не водилось.— Да, подруга, у всех у нас бывают хреновые времена, — философично сказала она и выбила из пачки несколько сигарет. Одну она сунула в рот и тут же прикурила, остальные заныкала в нагрудный кармашек.— Как работа? — спросила я.— Да ниче, но вот как ты тут на такую тачку заработала — непонятно, — с сожалением окинула взглядом она мою бэмку.— А что тут непонятного? Ты на дом посмотри, тут знаешь какие кексы живут? — подмигнула я ей.— И что? Подарили? — затаила она дыхание.— Дарят только подарки на Новый год и День Рождения, и то в пределах стольника, а я — заработала! — отрезала я.— Поняла — поняла, — с умным видом кивнула она.— Ну я пошла.— Ага, еще встретимся.Кажется, я только что создала филиал местного борделя в нашем милом домике. Ну да что делать — я всегда одобряла асоциальные поступки.
В доме Галины стоял запах горя. Сразу же было понятно — здесь кто — то умер. Зеркала были занавешены черной тканью, слышался какой — то безнадежный плач, кроме меня собралось достаточно много ведьм и просто незнакомых мне людей. И все ходили на цыпочках и разговаривали вполголоса.Я зашла в комнату — пожилая женщина у окна в черном навзрыд рыдала, спрятав лицо в ладонях.— Мама, ну мама, — безнадежно тянула ее за подол кроха лет пяти. На столике стоял портрет юной девушки в траурной рамке, и перед ним горела одна свеча. Со смешанным чувством я всмотрелась в прехорошенькое ненакрашенное личико, светло улыбающееся с портрета. Бог мой… Немного краски — и я ее знаю… Жгучая ревность, свившая гнездо в самом сердце, медленно растаяла, оставив вместо себя жалость. Совсем дитя, не пожила еще толком, Наська, Наська…Я осторожно закрыл дверь и пошла разыскивать Галину. Нашла я ее в прихожей. Вежливо и спокойно ведьма прощалась с мирскими. Увидев меня, она мне кивнула:— Здравствуй, Мария. Спасибо что пришла.— Здравствуй, — тихо сказала я. — Что произошло?— Мария, пять минут, хорошо? — показала она глазами на мирских. — Подожди пока с остальными в гостиной.Я кивнула и пошла обратно в гостиную. Собравшиеся ведьмы, человек десять, тихо переговаривались, ожидая хозяйку. Наконец она явилась, строгая и печальная.— Сестры, — начала она. — Спасибо вам, что откликнулись вы на мою беду, не оставили меня и пришли.— Погоди благодарить, Галина, — прошамкала Пелагея из уголочка, — я как — то сделала сбор, так все на свете прокляла потом.— Пелагея, спасибо за совет, но я все же намерена просить вас помочь мне, — склонила голову хозяйка. — В моей семье горе. Настя, дочь моей сестры, шестнадцать лет всего ребенку, убита. Сегодня нашли тело в карьере.Ведьмы сдержанно ахнули. Я поймала себя на том, что я ехидно думаю, как я скажу Ворону о его пассии — что ж мол не уберег — то, герой — любовник?— У меня тоже тогда сына убили, — прошамкала снова Пелагея. — И изнасиловали, отмщения я хотела, а руки коротки были.— Настю тоже изнасиловали, и жестоко избили до смерти. Помогите, сестры, сыскать и наказать убийцу и насильника.Изнасиловали? Смутные подозрения, от которых — мороз по коже, зашевелились в моем куцем умишке… Ворон не похож на человека, любовницу которого можно изнасиловать. Чем она тебе не угодила, Ворон, Ворон?Нет, это бред. Этого не может быть К черту послав все свои умозаключения, я отвлеклась от них и попыталась прояснить ситуацию.— Галина, — спросила я. — Я лично сочувствую твоему горю, так что давай разбираться. Что менты говорят, когда ее по времени убили?Галина коротко вздохнула и ответила:— Сегодня ночью.Сегодня ночью Ворон был у меня дома, правда после полуночи. Убил Настю и приехал ко мне. Зачем?— В таком случае, кровь ее еще не остыла на руках убийцы. Ты кровную нить делала? — подала голос Лора — Святоша. Мое сердце трепыхнулось, застыло и упало куда — то вниз с глухим стуком. Я не перенесу если Галина сейчас назовет имя.— Делала, — вздохнула снова Галина. — И гадала, и в зеркало глядела, и душу моей Настеньки призывала.— И что?— А ничего. Ноль. Настенька только сказала что от руки злодея погибло двадцать две девчушки, она двадцать третья. Но имени злодея сказать не могут — защищен он сильно.Что у меня в душе творилось — не передать. Я полюбила убийцу.Вспомнилась и его попытка убить меня. Черт! Черт! Я ясно поняла почему меня оставили в живых — два миллиона. Пока они не найдены — я жива.— Кто ж его так от твоих заклинаний — то прикрыл? — недовольно буркнула ведьма Вера.— Ой, ну ты спросила, — отмахнулась Оксана, — да мы сами с вами всех бандитов в городе за их деньги в охранки закутали.Я его закрыла, я…И вы не пробьете мои охранки, ни одна…И я умру…— Точно, — прошамкала Пелагея. — Но найти его надо. Не дело невинных девиц губить.— Вот поэтому я вас и позвала, — сказала Галина. — Надо снять охранки с клиентов и посмотреть на них. Кровь Настеньки, да и остальных девушек должна быть отомщена.И тут я встрепенулась. Потому как на автомате проанализировала ситуацию, пути ее решения и все вероятные последствия — и мне ничего из этого не понравилось.— Бог мой, Галина! Ты понимаешь, о чем ты просишь? — подала я голос. — Мы ведь не сможем найти насильника никак — он под охраной. Придется составить список наших клиентов и снимать с них чары со ВСЕХ, иначе их вины не проверить никак.— Я это и предлагаю, — с достоинством сказала она. — Другого пути нет.— Мало того что мы грохнем на это всю силу — мы еще и гарантированно лишимся дохода, — продолжила я. Я не стала упоминать, что у меня — то и Книги нет, чтобы пополнить запасы силы.— Это почему? — испуганно вскрикнула Пелагея. Оксана диким взглядом посмотрела на меня.— А кто к тебе пойдет, если все поймут что все твои охранки не работают? — усмехнулась я. — Никому не надо объяснять, что в этом случае на наших клиентов обрушится поток невезения, выполняя закон равновесия? Сестры, нас с колготками сожрут, клиенты — то у нас сплошь нервные.Наступила гробовая тишина. Без денег жить не хотел никто, тем более что занятия магией приучили всех жить на широкую ногу. А со своими клиентами — по большей части отморозками связываться и вовсе ни у кого не было желания.— Ты — то чего переживаешь? — злобно посмотрела на меня хозяйка дома, оглядев насторожившихся ведьм. — Твои охранки все равно никто снимать не будет — и удар обратный, и бесполезно. Ты — то без денег на помады не останешься!Ведьмы дружно посмотрели на меня, не менее злобно. А я ощутила прилив гордости за себя — так вам, книжницам, носы задираете, а лучше моих охранок в городе нет! По нашим законам они не могли отказать Галине, но перспективы, нарисованные мной, были жуткими. И то что я стою особняком — им не понравилось. Как будто я на глазах всего «Титаника» спустила шлюпку, села и поплыла прочь, напевая «Я на солнышке лежу и ушами шевелю».— Да я все равно приму участие посильное, буду снимать чужие охранки, — успокоила я их.Шлюпка вернулась на тонущий корабль, и все перевели дух. Мою помощь никто не отверг — работы предстояло много. А мне надо было быть в курсе этой истории по понятным причинам.— А по-другому никак? Чтобы не снимать охранки? — с перекосившимся лицом спросила Оксана. До денег она была легендарно жадна.— Я не знаю как по-другому, — пожала я плечами. — А ты, Вера?— Тоже что — то ничего на ум не приходит, — развела руками она.Остальные ведьмы тоже ничего не сказали путного.— А ты, Пелагея, чего молчишь? Самая старшая ты из нас, неужто жизнь ничему не научила? — отчаянно выкрикнула Галина.— Думаю я, — проскрипела Пелагея. — Бабка моя говорила, был такой же случай, но они его решили по-другому.— Как? — загорелась Галина надеждой.— Книга одна им тогда подсказала, как аспида из — под охранок узнать, не пришлось им с невинных чары снимать.Ведьмы зашумели.— Что — то я про такую книгу в первый раз слышу, не может быть такого, — поджала губы Оксана.— Зря не веришь, доченька, — отозвалась Пелагея. — Сильная книга, из сильного колдовского рода, а кличут ее Библией ведьмы. Чудеса по ней хозяева творят.— Да ты что? — всплеснула Оксана руками. — А заклинания на комариного царя там часом нет?Заклинание то было легендарным, из разряда много слышали — никто не видел, и давало оно десять лет роскошной жизни. Деньги сыпались чуть ли не из воздуха, удача чуть — ли не нимбом светилась над головой заговоренного. Заманчиво, понятно, да только где б то заклинание взять? К тому же я из курса физики крепко помнила то, про что ведьмы частенько забывали. Великий закон сохранения энергии — она может превращаться во что — то другое, но ее величина при этом всегда постоянна. То есть — из ничего тебе яблочко в руки не упадет. А если упало — значит оно где — то сорвано и хозяин сада его недосчитается. А кто его знает, откуда та удача придет? Ладно если от мерзкой Грицацуихи отнимется, а если не дай бог — от Маруськи или моих родителей?— Есть, — кивнула Пелагея, — только там и сохранилось.Оксанины глаза загорелись жарким огнем.— В общем! — решительно поднялась я, пресекая разговоры о моей, между прочим, книге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27