Взяли с собой и понятых — студентов юрфака. В селение въехали с потушенными фарами, без сигналов. Тихим ходом подкатили к дому, оцепили его ( все участники знали заранее, кто и что должен делать), поставили охрану у входа и выхода. Летние ночи (а было это в августе) на юге очень темны. Чтобы предотвратить возможный побег отца, приехавшего с нами, мы, не заходя в дом, проследовали с ним на приусадебный участок, миновав его, зашли на соседний ( все это время мне приходилось держать его под руку) и направились в дальний угол к какому-то сараю. Осветив его фонарем, старик показал место в одном углу: «Здесь!». Начали копать, углубились сантиметров на сорок — ничего… Старик очень нервничал и просил копать в других местах поблизости. В ход пошли щупы. Примерно минут через двадцать интенсивной работы удалось извлечь примерно с полуметровой глубины два завернутых в целофан мешочка. Предварительный осмотр на месте показал — желтый металлический песок. Зашли в дом, где старик по нашей просьбе объяснил жене, зачем мы здесь. Ему мы объяснили, что придется еще раз поехать с нами в Орджоникидзе для составления протокола и точного взвешивания золота. Предварительная прикидка на ручных весах показала примерно 5 с лишком килограммов.Когда собирались покинуть дом после обыска, а старик попросил дать ему с собой что-нибудь перекусить, начался шум и плач. Никакие уговоры не действовали. И во избежание каких-либо эксцессов и попыток отбить старика, мы в считанные минуты выехали из селения. Но следователь, чуть задержавшись, объяснила жене, что мужа непременно отпустят и он вернется домой.В Орджоникидзе, в кабинете начальника ОБХСС, где нас с нетерпением дожидались, мы на заранее приготовленных весах в присутствии все тех же понятых тщательно взвесили "добычу. Оказалось около пяти с половиной килограммов. Составили протокол о добровольной выдаче золота Насыровым-старшим.После обстоятельного допроса отца Насырова, учитывая состояние его здоровья ( он был осмотрен по нашей просьбе врачом), следователь принял решение отпустить его, избрав мерой пресечения подписку о невыезде с места жительства. Ну, а Насыров-младший понес наказание в соответствии с законом.… С июля 1978 года, после возвращения из длительной командировки в МНР, я был переведен в Управление внешних сношений МВД СССР на должность начальника отделения, а затем и отдела, и проработал в этой должности с продлением срока службы Министром до 1989 года. Таким образом, всего в органах внутренних дел страны я прослужил около 38 лет, из которых более 25 лет — в службе БХСС ( 27 лет в центральном аппарате министерства, в том числе 17 лет — по линии БХСС ) на конкретной оперативной работе. Приходилось заниматься обслуживанием и местной промышленности, и строительства, и транспорта, и жилищно-коммунального хозяйства. Но больше всего лет посвятил я организации борьбы с хищениями в системе золотодобывающей и золотоперерабатывающей промышленности, торговли драгоценными металлами и камнями.Расскажу об одном из дел 1968 года. Поступила оперативная информация о том, что некий житель одного из селений Кубинского района Азербайджана, гастролируя по крупным городам СССР, скупал в ювелирных магазинах золотые изделия и драгоценные камни в больших количествах, предусматривая отдельное вознаграждение работникам магазинов «за помощь», а затем перепродает это ювелирам-нелегалам, зубным техникам и другим.На места ушла ориентировка, чтобы усилили оперативную работу вокруг ювелирных магазинов.Вскоре из ОБХСС УВД Горьковской области в Главк позвонили по «ВЧ» и сообщили, что задержан житель Азербайджана по фамилии Михай при покупке в ювелирном магазине Горького большой партии золотых браслетов. При личном обыске у него обнаружили еще одну партию различных золотых изделий с квитанциями магазинов Свердловска. Сообщили и о том, что Михай отказывается от дачи объяснений, объявил голодовку и заявил, что разговаривать будет только с работниками МВД из Москвы.Начальник Главка П.Ф. Перевозник срочно командировал меня в Горький. В тот же день я вылетел, имея на руках командировочное удостоверение, и уже вечером мы с руководством ОБХСС договорились: утром ровно в девять часов я начинаю беседовать с задержанным. Михай попросил меня доказать ему, что я из Москвы, из МВД СССР. Я же уговорил его прежде всего прекратить голодовку и распорядился принести нам в кабинет что-нибудь из буфета.Вообще должен сказать, что тактика бесед, методика допроса у меня за многие годы профессиональной работы выработалась своя и была почти беспроигрышной. Перекусив, он долго и тщательно изучал мое удостоверение сотрудника МВД СССР, командировочное удостоверение, авиабилет, спросил про гостиницу, где я остановился. Таким вот он оказался хитрым и недоверчивым человеком.Беседовали мы целый день с перерывом на обед. Никаких записей я не вел. А надо было поторапливаться: из 72 часов (срок задержания) прошло уже полтора суток.Во второй половине следующего дня Михай частично рассказал о главном, к чему я стремился, —для кого он скупал золото, кто ему давал на эти цели деньги (сам он фактически нигде не работал, имея на иждивении семью из семи человек). Он назвал (только по кличке) человека, проживающего в городе Кубе Азербайджанской ССР, начертил примерный план его дома, рассказал, как найти его, и подчеркнул, что этот человек — ювелир высокой квалификации, занимается изготовлением редкостных ювелирных изделий и продажей их не только в Азербайджане…Был оформлен протокол допроса. К исходу дня мы с заместителем начальника ОБХСС Коневым доложили материалы о задержании Михая прокурору области и получили санкцию на его арест в порядке ст. 90 УПК РСФСР. До предъявления обвинения предстояла еще большая работа.С Коневым и еще одним оперативным работником я, по согласованию с Москвой, срочно из Горького вылетел в Баку. Там доложил о цели своего приезда начальнику ОБХСС республики. Мне предоставили в помощь опера и транспорт, и мы, не останавливаясь в Баку, поехали в Кубу, находящуюся в 180 километрах от столицы.Куба — это районный, глубоко провинциальный городок со всеми атрибутами районной власти. Целью было пока проверить оперативным путем показания Михая, не заходя в местную милицию. Все, о чем рассказывал в Горьком Михай, установить сразу не удалось. Но теперь с ним можно было предметно разговаривать. С этой целью я, оставив сотрудников из Горького в Кубе ( они устроились в гостинице ), срочно выехал в Баку и оттуда вылетел в Горький.При допросе Михая, а допрос длился более десяти часов, он по нашей схеме более подробно начал давать показания. Его удивило то, что я практически за полтора суток побывал на его родине. По моей просьбе он подробно описал приметы предполагаемого сообщника. В частности, он рассказал о том, что ювелир этот по национальности даргинец, выходец из Дагестана, где проживал в каком-то горном ауле. На нашей схеме он примерно пометил дом ювелира, подчеркнув, что его дом — один из лучших в городе, обнесен высоким забором. Попасть в него очень не просто, посторонним не открывают, в заборе около входной калитки есть «глазок». Михай упорно не называл его имени.Располагая уточненными данными, я вновь вылетел в Азербайджан. В Кубе днем я с товарищами из Горького еще раз тщательно обследовал то место, которое дополнительно указал Михай. На наш взгляд, нам удалось определить дом ювелира. Еще больше уверенность эта окрепла, когда я посетил почтовое отделение и просмотрел корешки квитанций посылок из Кубы и в Кубу. В осторожной, зашифрованной беседе с работницей почтового отделения я узнал, что одним из самых активных получателей и отправителей посылок считается некий Берулава, сотрудник часовой и ювелирной мастерских местного промкомбината.Вечером я со своими товарищами вышел на прогулку, чтобы обдумать и обсудить дальнейший план действий…Следующей ночью, примерно часа за два до рассвета, мы пришли в районное отделение милиции, еле достучались. Нам открыл дверь дежурный. Я представился, сообщил, что мы остановились в гостинице. Попросил дежурного срочно вызвать в отдел участкового инспектора (непременно в форме), обслуживающего такие-то и такие-то улицы, в основном это был центр города. Дежурный послал мотоциклиста за участковым, и спустя недолгое время тот появился.Мы познакомились с ним, дежурному сказали, что пойдем посмотрим, насколько знает он свой участок (все это на случай утечки информации). Спросили, дежурят ли на участке в ночное время дворники, получили утвердительный ответ.Сначала мы прошлись по улице, которая нас мало интересовала, но я попросил участкового называть каждый дом: кто в нем живет, чем занимается. По пути пригласили двух дворников, предполагаемых понятых, если будем производить обыск.Участковый добросовестно отвечал на наши вопросы, видимо полагая, что его проверяют, знает ли он свой участок. Когда вышли на интересующую нас улицу, я стал еще более подробно расспрашивать о каждом доме и его обитателях. Подойдя к интересующему нас дому, участковый прямо сказал, что в нем проживает всеми уважаемый человек, специалист по ювелирной и часовой части, что у него очень хорошие отношения со всей районной властью. Я попросил участкового у калитки этого дома позвонить и, когда кто-либо отзовется, представиться и сказать, что идет проверка паспортного режима. А спутников своих я попросил отойти так, чтобы не попасть в поле зрения наблюдающего через «глазок» хозяина. Когда калитку открыли, участковый и все мы вошли во двор дома. По приметам я сразу определил для себя, что это тот человек, который нас интересует.Оставив участкового у калитки с наказом всех впускать и никого без моего разрешения не выпускать, о каждом посетителе немедленно мне докладывать, мы прошли в дом. Это было добротное строение со многими комнатами, обставленными хорошей мебелью, с небольшим приусадебным участком. В доме были еще жена и двое несовершеннолетних детей.Я попросил предъявить паспорта, внимательно изучил их. После нескольких вопросов, на которые хозяин отвечал довольно спокойно, у меня уже не оставалось сомнений — перед нами тот, о ком говорил Михай. Гражданин Берулава, выходец из Дагестана, из знаменитого аула Кубачи, славящегося своими мастерами в ювелирном деле.Предъявил постановление на обыск, предложил добровольно выдать, если имеются, золотые и другие ювелирные изделия, деньги, оружие и т.д. Берулава с возмущением отказался. Мы приступили к обыску.Из милиции прислали еще двух работников в помощь. Во время обыска (он длился около суток) нас посетили начальник местной милиции, прокурор района, представители поселкового совета и еще человек десять. Личности всех были установлены, у них взяли объяснение. Были среди них не только местные начальники, но и покупатели, заказчики ювелирных изделий, реализаторы продукции Берулавы, причем из разных районов республики.При обыске обнаружили и изъяли:— ювелирные изделия из золота более 500 единиц десяти наименований ( кольца, броши, кулоны, ожерелья, браслеты, запонки и т.п. ), а также изделия из серебра;— сырье для изготовления изделий: лом золотой, монеты царской чеканки, серебро — более 20 кг в монетах.Все это было извлечено из различных тайников, в земле на участке, в штабеле дров.Был также обнаружен в полуподвальном хорошо оборудованном помещении настоящий цех со всем необходимым инструментом для изготовления ювелирных изделий, включая станок, приспособленный для плавки золота и серебра.Обнаружена и изъята интересующая нас переписка с клиентурой, квитанции об отправке и получении почтовых отправлений. Характерно, что Берулава отправлял своей клиентуре готовые изделия в банках с вареньем (с изделиями внутри), деньги за изделия получал почтовыми переводами.После обыска начальник милиции выделил по нашей просьбе две автомашины для выезда в МВД республики, куда я предварительно позвонил и попросил подготовить место в КПЗ для задержанного Берулавы.Из Баку я доложил в Москву начальнику Главка о результатах обыска и получил указание срочно вылететь с задержанным и изъятым в Москву, предварительно сообщить номер рейса и время вылета — в Москве нас встретил у трапа самолета В.Д. Жестяков, бывший в то время заместителем начальника УБХСС МВД СССР. Задержанного поместили в Бутырскую тюрьму. Доложили министру, который тут же дал указание начальнику Следственного управления МВД принять уголовное дело к своему производству.Расследование поручили следователю по особо важным делам В.А. Соколову, а оперативное обеспечение оставили за мной.В процессе дальнейшего расследования были установлены многочисленные покупатели ювелирных изделий Берулавы не только в Азербайджане, но и далеко за его пределами, поставщики сырья и реализаторы. Нам с Соколовым пришлось неоднократно выезжать для проведения оперативно-следственных мероприятий во многие районы Азербайджана и Дагестана, в другие места.Всего по делу было изъято более 11 кг золота в изделиях, монетах и слитках, более 25 кг серебра. Все это по суду было конфисковано в доход государства.По итогам расследования этого уголовного дела была подготовлена передача по Центральному телевидению, а также организован Следственным управлением Круглый стол, в котором приняли участие заместитель министра внутренних дел Викторов Б.А., заместитель начальника Следственного управления Статкус В.Ф., Соколов В.А. и я.Все участники расследования этого дела были поощрены приказом Министра внутренних дел Н.А. Щёлокова. БЕЗ ПРАВА НА ОШИБКУ Слово — Анатолию Дмитриевичу Сельдемирову.Апрель 1977 года. Я — старший уполномоченный отдела по борьбе с валютчиками, фальшивомонетчиками и расхитителями промышленных драгоценных металлов и природных драгоценных камней УБХСС ГУВД Мосгорисполкома. Если коротко, то просто 3-го отдела. Начальник отдела Зиновкин Алексей Васильевич вызвал меня в свой кабинет и поручил выехать в Свердловск для участия в кустовом оперативном совещании работников подразделений БХСС, занимающихся выявлением преступлений в так называемой золотой и алмазной сфере. Время на сборы — 24 часа. Тема моего выступления — «Организация работы отдела по борьбе с валютными правонарушениями в Москве».Это первое мое участие в столь представительном и серьезном форуме «валютчиков», как между собой называли сотрудников подразделений БХСС, выделенных на эту линию, запомнилось мне на всю оставшуюся жизнь… Готовил свое выступление в гостинице, закончил за два часа до начала совещания. Написал 27 листов текста, надеясь, что смогу, воспользовавшись тезисами, с честью представить столичное подразделение. Выступал пятым перед перерывом на обед, да так волновался, что, услышав свою фамилию, объявленную председателем президиума Иваном Семеновичем Масловым, обронил большую часть своих материалов в зале.На трибуне прочитал всего семь листов, оставшихся у меня в руках и… осекся.В зале около ста сотрудников разной квалификации и различных рангов, в основном это были руководители подразделений республиканского и городского уровня, умудренные опытом «зубры». Я готов был провалиться сквозь землю от стыда из-за казуса, который со мной случился. Пытался что-то придумать, но безрезультатно — растерялся (напомню — это было первое мое выступление ). Выручил И.С.Маслов, тогдашний начальник 3-го отдела ГУБХСС. Он бросил с места «спасательный круг»: «Анатолий, не продолжай тему, с которой должен был выступить твой начальник. Тебе есть что рассказать о проведенных тобой делах. Расскажи, как работают оперы в Москве. Я уверен, что наши коллеги с удовольствием тебя послушают». Я, мысленно поблагодарив умного и глубоко уважаемого мной человека, стал рассказывать о «свежих» делах моих товарищей, которыми действительно можно было гордиться.Уже в то время московское подразделение успешно реализовывало большие и серьезные материалы, связанные с пресечением преступных посягательств на валютные ценности государства (в год возвращалось в народное хозяйство около 25 кг промышленного золота, валюты и ценностей, добытых преступным путем, на сумму свыше 2-3 млн.рублей. По тем временам это были громадные ценности. Одним словом, «свой хлеб» мы честно отрабатывали ).Четырьмя министерствами страны — МВД, Минфином, Мингео и Минцветметом — был издан межведомственный документ, согласно которому лицам, причастным к изъятию и возвращению государству похищенного промышленного золота и серебра, положено было вознаграждение в размере 50 копеек за 1 грамм золота и 10 копеек — за 1 грамм серебра. Сотрудники московского подразделения ежегодно получали солидные суммы, исчисляемые тысячами рублей, которые, по установившейся традиции, перечислялись на счет одного из подшефных детских домов Москвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30