А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

На Темзу выходил просторный балкон. Несмотря на серость лондонского дня и затягивающие Ист-Энд дымы от тяжелых барж, плетущихся по реке, и от труб фабрик, вид был потрясающим. «Искусственный, но уникальный», — подумала Роберта.Прогулка от Лондонского моста до «Савоя» утомила ее. Лондон Палладио выглядел более правдивым, чем настоящий, а улицы выматывали. Колдунья ни на секунду не ослабляла внимания, чтобы успеть увернуться от экипажей, которые неслись прямо на прохожих и лавировали среди возбужденной, шумной и разнородной толпы. Дойдя до «Савоя», она прокляла эту эпоху и ее неудобства.Роберта хотя и была колдуньей, но прагматичности не теряла. Палладио удалось его предприятие: на целый час она полностью забыла о существовании тверди земной и чудного города Базеля.Обручи ее платья издали скрежет искореженного металла, когда она хотела сесть на кровать. Она скинула его и улеглась, чтобы отдышаться. На потолке красовалась роспись — ангелочки, играющие с летающими рыбами.Роберта встала и отправилась в ванную, чтобы ополоснуть лицо. И тут заметила рядом с туалетным столиком громадный кофр. На нем лежала ее полотняная сумка, украшенная рисунками цветов. Она открыла чемодан-вешалку, в котором висело несколько платьев и лежали шляпки. Внизу стояли туфли, тапочки, а на полке высилась груда носовых платков с вышитыми инициалами.На туалетном столике лежала визитная карточка: «Добро пожаловать в Лондон, мисс Моргенстерн. Буду иметь удовольствие видеть вас завтра в полдень на завтраке на пленере в нашем Хрустальном Дворце». Подпись: Палладио. Роберта положила визитку на место.Удивительно со стороны графа… У него была репутация миллиардера-отшельника, сухого и бесчеловечного. Похоже, ее создали таблоиды, которые Палладио не раз объявлял своими заклятыми врагами… Человек, которого поносит желтая пресса, не мог быть совсем пропащим, сочла колдунья.А что могло означать выражение «завтрак на пленере»?Роберта дошла до стола с резными ножками, похожими на небольших драконов. На столе ее ждала папка с гербами исторических городов.— Спасибо, Симмонс, — сказала она, беря ее в руки.Роберта порылась в сумке и достала из нее досье Грубера. Бросила обе папки на кровать и открыла, чтобы сравнить содержимое.Из дела Симмонса она узнала, что Мэри Грэхем стала жительницей недавно и что она любила порезвиться в постели. Она жила на солидное наследство, полученное на континенте. Опрошенных свидетелей можно было пересчитать по пальцам одной руки. Бобби, поздно вечером столкнувшийся с Грэхем на Вестминстерском мосту. Многие клиенты «Черного пса» помнили о пьяной девушке, которая, похоже, кого-то ждала. Никто не видел, как она покинула таверну. Никто не видел ее убийцу.Роберта вздохнула. Досье Симмонса было столь же пустым, что и досье Грубера. Но с чего-то надо было начать. С чего-то более существенного, чем не поддающиеся проверке отпечатки Симмонса или романтические предположения Мартино.Колдунья открыла крохотную коробочку для румян, куда уложила ресницы Мэри Грэхем. Извлекла из своей сумки кисет, рисовую бумагу и мундштук. Произнесла над ресницами заклинание, и они сгорели, оставив кучку черного пепла. Она скрутила сигарету, высыпала содержимое коробочки для румян в темный табак и тщательно разгладила белый цилиндрик. Воткнула его в мундштук и направилась к балкону, захватив по пути из чемодана пончо. Закуталась в шелковистую ткань, уселась в плетеное кресло и поднесла визуальную память Мэри Грэхем к губам. «Побольше мужества, девочка», — подумала Роберта. Потом громко обратилась к Темзе:— Пусть секунды, чей бешеный бег не остановить, умерят скорость своего полета.Чайка, коснувшаяся реки, разом затормозила. Туман приобрел молочно-ледяной оттенок. Роберта сосредоточила взгляд на кончике сигареты, которая вспыхнула, разбрасывая искры. Колдунья сделала первую затяжку, и жизнь Мэри Грэхем до мига ее смерти побежала перед ее глазами. Младенец. Красные пинетки. Зеленое поле, белые простыни, хлопающие на ветру. Женщины, опять женщины. Ни одного мужчины. Город. Роберта узнала муниципальный театр. Знаменитый актер, встреченный как-то ночью. Париж, Венеция. Грэхем была завсегдатаем исторических городов. Лондон…«Прибыли», — подумала Роберта. Образы стали четче, а фрагменты памяти — красноречивей. Вечер в театре, прогулка на судне, появились мужчины, много мужчин, Вестминстерский мост, размытый смогом.Перед ее глазами возник и исчез бобби. Стены, музыканты и кружащиеся танцоры. Изображение становится нечетким, стабилизируется, застывает.Напротив Роберты сидит черный силуэт, похожий на мираж в мареве. Идентификация невозможна. Колдунья чувствует, как по ее бокам текут ручейки пота. «Сосредоточься, Мэри Грэхем, черт тебя подери!» — ругается она. Улица. Ряд фонарей. Пустырь. Кусок стены. Наконец четкое изображение: глаза мужчины. Черные зрачки, невыразительные, окруженные невероятно белой роговицей. Взгляд Мэри снова затуманивается. Поле ее зрения сужается, быть может, от приближения наслаждения. Или ужаса.Детали становятся яснее. Жилет со сложным рисунком. Опять глаза. Кисть, тонкая и элегантная. Взгляд внезапно уходит влево и возвращается обратно. Теперь изображение приобретает удивительную четкость. Мэри смотрит на живот палача. Жилет распахивается, открывая набор более или менее длинных лезвий, кривых, прямых, заостренных.Глаза Мэри останавливаются на губах человека. Из-под хищных губ показывается эмаль белых, ухоженных зубов.— Говори! — приказывает колдунья.Губы начинают медленно шевелиться. Роберта расслышала каждый слог. Глаза внезапно поднимаются к глазам убийцы — теперь они налились кровью, потом поле зрения окончательно сужается и исчезает, как изображение в выключенном телевизоре. Конец истории. Счастливого путешествия в мир иной, мисс Грэхем.Роберта давит сигарету каблуком. Чайка за этот час продвинулась едва на метр. Но за это время колдунья увидела, как перед ее глазами прошла целая жизнь. Роберта устала. Ее тошнит, ей хочется оплакать Мэри. Она вдруг начинает дрожать, а пончо не в силах ее согреть.Она отдает короткий приказ. Время возобновляет свой бешеный бег, бросая чайку к воде и освобождая туман из ледяного плена. Роберта повторяла про себя слова, произнесенные убийцей. Она прочла их по губам, как ее обучали в Колледже колдуний.«Почему этот сукин сын назвал Мэри Грэхем Энни Чепмен?» — спрашивает она себя.Она встала, быстро занесла в книжечку несколько зрительных деталей — жалкий урожай этого опыта. Жилет, цвет глаз, описание рук и губ. Сняла телефонную трубку и попросила телефонистку «Савоя» соединить ее с неким номером. После двух гудков Картотека Криминального отдела ответила.— Говорит Моргенстерн. Код 6372. Можете ли вы сообщить, что у вас есть на Энни Чепмен? Пройдитесь по всем эпохам.— Пожалуйста, подождите у телефона, — ответил голос автомата.Роберта ждала всего несколько секунд. Потом голос сообщил все, что имелось на Чепмен.Когда колдунья вешала трубку на рычаг, на Лондон уже опускалась ночь. Роберта быстро исписала мелким почерком несколько страниц в книжечке. И с удовлетворенным видом оглядела свое отражение в зеркале.— Dimidum facti, qui coepit habet, — сообщила она своему отражению, которое с хищной улыбкой ответило:— Хорошее начало — уже полдела.
— Закончить нельзя, не начав, — изводил себя Мартино, замуровав себя в плену собственного поведения.Он крутился вокруг трупа, как палеонтолог, обнаруживший доисторическое животное, в поисках решения, в ожидании прозрения. Кондиционеры выключили, чтобы тело приобрело нормальную температуру и его можно было уложить на пол, не рискуя сломать. Пришло время вернуть Мэри Грэхем на землю.Блестящий панцирь таял, и по ее щекам текли ледяные слезы. На губах появилась печальная улыбка, а веки с надломленными ресницами медленно опустились на глаза, затянутые пеленой смерти.— Мужчина был сильным и носил обувь тридцать девятого размера, — повторил Мартино.Отпечатки пальцев были бесполезными при отсутствии картотеки — даже Симмонс был вынужден это признать после того, как прошло первое возбуждение. Согласно хартии исторических городов, никого — будь он транзитник, актер или горожанин — нельзя было заставить пройти регистрацию по всем правилам, даже если общество возвело это правило в закон. Маловероятно, что убийца сам согласится предоставить свои отпечатки, если только не решит вступить на путь полного признания.Симмонс ушел с извинениями — его ждали неотложные дела. Мартино остался наедине с трупом. От размякшей земли исходил странный и все более сильный запах торфа. Между ног Мартино побежал ручеек рыжей воды. Мэри Грэхем оседала. Если бы не распоротый живот, можно было подумать, что она спит.Молодой следователь жаждал результата, который хотел получить любой ценой. Он не собирался служить до конца жизни ни в «Цементе», ни в Контрактах. А для этого должен был показать, на что способен, и поспешить с самоутверждением.— Требуются более современные методы, — произнес он.Быть может, зал находился под наблюдением? Он этого не знал. Но даже если за ним наблюдали, никто не поймет, что он делает.Следователь достал из внутреннего кармана пиджака круглую металлическую коробочку и кисточку из барсучьих шерстинок. Подошел к стенке, где заметил отпечатки убийцы, и открыл коробочку. Намагниченные пылинки в ней кружились в сложном танце. Треугольники превращались в звезды, которые взрывались, образуя более сложные фигуры, уничтожавшие одна другую.— Милые мои метчики, — прошептал Мартино. — У меня есть для вас работенка.Он поднес кисточку к подвижному облачку. Образовался крохотный смерч и окружил шерстинки, повинуясь закону электростатики. Мартино извлек кисточку из коробочки и резким движением захлопнул ее. Затем тщательно вымазал ею отпечаток. Выпрямился, стряхнул кисточку и спрятал ее. Незримые метчики, впитав в себя генетический код убийцы, извлеченный из отпечатка, унеслись вместе с легким потоком воздуха, который поднимался к вентиляционным отверстиям, ведущим наружу.— Доброго путешествия, маленькие детективы, — пропел следователь.Потом включил вибратор. Лондон, как и прочие исторические города, не разрешал подключать трассеры к Картотеке. Для этого требовалось устанавливать реле по всему городу, как на суше. Но метчики могли работать и в замкнутом цикле. Если хоть одна пылинка обнаружит того, кому принадлежал отпечаток, Мартино тут же узнает о находке с помощью вибратора, работавшего как промежуточное реле. Тогда обнаружение убийцы станет пустяковой задачей.Молодой следователь был доволен собой. Он оперся о стену, чтобы перешагнуть через левую руку Мэри Грэхем, и застыл, поняв, что наступит на внутренности.— Простите, мисс, — извинился он.Он стоял на одной ноге, сохраняя равновесие, и готовился отпрыгнуть в сторону, как вдруг кишки зашевелились. Мартино глядел на внутренности, и в его горле возник неприятный комок.Они вновь зашевелились и приподнялись. Мартино присел, чтобы разглядеть вблизи, что происходит. Движение прекратилось. Неужели то, что находилось внутри, учуяло его. «Или это газы?» — спросил он сам себя, держась настороже.Следователь схватил веточку и воткнул ее в губчатую массу. Голова Мэри вдруг опустилась на грудь. Мартино повернул голову, заметив внезапное движение. Веточка выскользнула из его пальцев и исчезла внутри кишок.— Ого, — с трудом выговорил он, во рту его пересохло.Какое-то окровавленное животное размером с кошку бросилось прямо на него. Воспользовавшись плечом как трамплином, оно прыгнуло в угол комнаты. Мартино едва успел разглядеть серую крысу, исчезнувшую в крохотном отверстии в полу.Крыса! Всего-навсего крыса!— Ладно! На сегодня хватит! — Голос его звучал неуверенно.Он вышел в коридор, ведущий на поверхность, насвистывая модную песенку и пытаясь расслабиться. Но не раз оглянулся, чтобы удостовериться, что за ним не следят. Сердце его колотилось в груди, а в ушах стоял дьявольский рев. ДЕНЬ ХРУСТАЛЬНОГО ДВОРЦА — Муогу предлоужить яйца всмятку, в меушочек или французский оумлет.— Всмятку, если возможно, — сказала Роберта.Официант со снисходительной улыбкой ответил:— Всмятку для мадам. А для месье?— В меушочек.Официант кивнул и отошел от их столика. Колдунья вздохнула; восхищаясь рестораном «Савоя». Солнце щедрыми потоками врывалось в огромный зал со стенами и потолком в ламбрекенах. Из красных керамических горшков вырывались глянцево-зеленые растительные фонтаны. Свет лучился первозданной чистотой — такого света не бывало в континентальных городах вроде Базеля. Моргенстерн была необычайно весела. У Мартино под глазами чернели мешки.— Плохо спали, мой маленький Клеман? — спросила колдунья.«Мой маленький Клеман»? Он все еще искал адекватный ответ, когда официант принес две тарелки с дымящимся беконом и в меру прожаренными сосисками. Роберта наполнила чашку чаем и поднесла ко рту, отставив мизинец, как штык.— Невероятно. Совершенно невероятно, — пробормотала она.Мартино налил себе черный кофе. Выпил его почти одним глотком и тут же вновь наполнил чашку.— Что такого невероятного? — спросил он.— Этот чай — чистый Дарджелинг, а не поганая синтетика, которую промышленники пытаются нам всучить. М-м. Великолепно. Божественно. Надо подкупить снабженца, чтобы увезти с собой несколько пакетиков этого чуда.Мартино был уверен, что эта женщина способна на такой поступок. Принесли яйца, и они принялись за завтрак.— Вы получили приглашение от Палладио? — спросила Моргенстерн.Мартино кивнул.— Рандеву в полдень в Хрустальном Дворце, — отчеканил он. — Наконец-то граф примет нас. Вы знаете, как он выглядит?— Понятия не имею. Он всегда избегал масс-медийной рекламы.Мартино приподнял ломоть бекона, спрашивая себя, как к нему подступиться.— Вам удалось провести ваши «проверки» вчера днем? — спросил он с мрачным выражением лица.— Хм-м, — промычала колдунья.— Нашли что-нибудь?— Этот вопрос скорее должна задать я, дорогуша. Вы возложили на себя обязанность осмотра места преступления. И что же вы узнали об убийце, кроме размера обуви и роста? Можно позаимствовать у вас чеддер?Молодой человек протянул тарелку своей спутнице, которая тут же расправилась с куском сыра. Как ей это удавалось? Утром он мог глотать только кофе. И то с трудом.— Вы явно не в форме, Мартино. Кошмары?Он вернулся в «Савой» ночью. И с огромным трудом заснул. Он вспоминал сны, вернее, кошмары.Сон болтал его между небом и землей, а с рассветом выбросил на берег.— Дурные сны, — ответил он уклончивым тоном, который Моргенстерн обожала, когда не вела откровенный диалог.Он вытер губы уголком салфетки и спросил:— Я вам нужен до полудня? Роберта пожала плечами:— Пожалуй, нет. Я хотела немного прогуляться. Но не буду заставлять вас лизать витрины вместе со мной. Я не настолько бесчеловечна.— Хорошо. — Мартино встал. — Тогда простите меня. У меня важное дело. Встретимся в Хрустальном Дворце.Молодой человек поспешно покинул ресторан. Моргенстерн смотрела ему вслед, держа ложечку, готовую нырнуть в баночку с мармеладом.— Значит, у наследника Мартино есть свои тайны? — громко спросила она сама себя.Старый господин весьма достойного облика, завтракавший за соседним столиком, бросил на колдунью удивленный взгляд. Она опустила ложечку в мармелад и щедро намазала им ломоть белого хлеба, раздумывая над тем, с какого дела начнет сегодня. Вторым делом была поимка убийцы. А первым — заклинание, чтобы расправиться со всем, что стояло на столе.
Кеб высадил Мартино у входа в Лондонскую башню. Группа туристов спешила по аллее, чтобы полюбоваться королевскими драгоценностями. Их копиями, поправила бы Моргенстерн. Следователь открыл конверт, найденный на Пеликане, достал карточку и перечитал загадочную фразу: «Я убил полковника Гардинера».Бывшая тюрьма, мрачное средневековое здание, состояла из четырех башен, соединенных между собой крепостной стеной с бойницами. Посетителей направляли к примыкающему к комплексу зданию, перед которым застыли два стражника с алебардами в елизаветинских одеяниях. Мартино подошел к ним и показал пропуск. Один из стражников взял его и сунул в карман.— Зеленая дверь налево, — сказал он, указывая на дверь, скрытую выступом стены. — У вас десять минут, чтобы найти того, кто убил полковника Гардинера.— Потому что это был мужчина? — схитрил следователь.Стражник уже забыл о Мартино и принялся внимательно разглядывать новую группу туристов, идущих по аллее. Молодой человек, словно воришка, прокрался к зеленой двери и толкнул ее. Ноздри защекотал затхлый воздух. Он проскользнул внутрь и закрыл за собой дверь.Помещение, в котором он оказался, освещалось слабо. Свет сочился через темные витражи. Мартино выждал, пока глаза привыкнут к полумраку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30