Уже стемнело. Хряк вышел из машины, открыл капот, долго возился с зажиганием. Ворон оставался в салоне, курил, слушал музыку.
- Что там, Дим? - спросил только, приоткрыв окно.
- Не знаю, - еле сдерживая себя ответил Хряк.
Возиться пришлось долго. Машина чужая, нужных запчастей нет. Однако, сделал. Машина завелась и поехала.
- Ну ты мастер, - подивился Ворон.
- Что, не ожидал? - выдавил из себя Хряк.
Ворон промолчал.
В кромешной темноте подъехали к дому. Чувство тревоги у Хряка все нарастало и нарастало. Он выскочил из машины, подбежал к двери, открыл её. Навстречу ему выскочил неизвестно откуда взявшийся Николаша. На нем буквально лица не было, он был бледен, весь трясся.
- Они... Они..., - захлебывался он. - Они изнасиловали ее! Я чувствовал, чувствовал...
На его бледном лице Хряк заметил огромный кровоподтек.
- Вы что? - кричал Коля. - Она же... Она же ещё ребенок! У неё родители погибли! Вы что делаете, гады?!
Хряк оттолкнул его, пробежал в комнату. Увидел страшную картину. Катя лежала на кровати, накрытая одеялом и дрожала, словно в лихорадке. За столом сидел распаренный Рыжий и пил водку. Помидора не было. Хряк все понял. Несколько минут в оцепенении стоял и глядел на все это. Катя повернулась лицом к нему, и он содрогнулся от этого ужасного взгляда. Волосы её были растрепаны, лицо исцарапано, взгляд словно из другого мира.
Хряк сделал было движение вперед, но тут из-за его спины выбежал Ворон, бросился к Рыжему и сильным ударом сбил его с ног.
- Ты, падло! Ты что? Волчуга позорная!
Он начал бить ногами валявшегося на полу Рыжего. Тот, не понимая, в чем дело, только фырчал, прикрывался руками от ударов и увертывался, весь извиваясь. Ворон выбросил его на улицу. Около машины откуда-то появился и бродил с глумливой улыбкой Помидор.
- Волчуги! Падлы! Убирайтесь отсюда! - кричал Ворон. - И ты, Николай, убирайся с ними! Ты чего сюда приперся? Езжайте! Вон отсюда все! Вот и надейся на вас!
Хряк сделал шаг по направлению к лежащей Кате. Он хотел как-то утешить её, но совершенно не знал, что сказать. Говорить глупости он не привык, а сказать что-то серьезное не имел права, скованный цепями этой проклятой дружбы с Вороном. Наконец, якобы взволнованный, тяжело дышащий, вошел Ворон.
- Все! Хватит! - крикнул он и бросился к Кате. Обнял её за плечи. Каковы мерзавцы, а, Дима?! Ну, твари! Что же они?... Как же так? На несколько часов оставили, и на тебе! Все, Катя, все, их больше здесь не будет. Мы тут вдвоем останемся с Дмитрием Степановичем. Ты прости меня, это я виноват, не доглядел... Они ответят за все, я тебе обещаю, ответят по полной программе... Иди, иди туда, умойся, там вон у Дмитрия Степановича рукомойник... А потом к столу, вот чайку сейчас поставим. Иди в ту комнату...
Катя тихо встала, взяла одежду, которую с неё сорвали Помидор и Рыжий и вышла из комнаты, пошатываясь. Она чувствовала, что сходит с ума.
Она долго мылась, потом оделась и вошла обратно. Мысль была одна любым способом покончить с собой. Жить не имело смысла. Родители погибли, она... Не имеет права после этого жить. Не для кого ей жить...
Т а к а я она Андрею не нужна...
Села за стол и выпила чашку чая. По телевизору передавали крутой боевик, она, ничего не соображая, глядела в экран. Не видела при этом страдальческого выражения лица Хряка, который не мог оторвать от неё взгляда. Не видела и глаз Ворона, который снял очки. Но на Ворона поглядел Хряк, и ему показалось, что не только зрячий левый глаз, но и мутный правый сверкает бешеной радостью.
- Только на улицу не выходи, Катя, хорошо? - попросил тихим голосом Ворон.
- Хорошо, - прошептала Катя, ничего не понимая, находясь в неком полузабытьи. Всего этого ей было слишком много для её семнадцати лет...
10.
Андрей Зорич не спал всю ночь. Лишь под утро пришло нечто, весьма отдаленно напоминавшее сон, но это был не сон, а сущий кошмар. Перед глазами шевелились какие-то страшные рожи, какие-то призрачные бестелесные видения, а где-то сзади, в глубине этого кошмарного сна он видел огромные, с ужасом глядящие на него глаза Кати. "Андрюша!" - кричала она. - "Андрюша! Помоги!" А призраки непонятного вида шелестели и шуршали у его ушей и приобретали такой ужасный вид, что он проснулся, крича от страха. Присел на кровати, весь в холодном поту. "Слава Богу, что это сон", - подумал было он, но, вспомнив про то, что явь гораздо страшнее сна, до крови прикусил губу и застонал. Господи, какой все это ужас! Это похищение, этот звонок, это сообщение о гибели родителей Кати... Правда ли, что они погибли? И что теперь делать ему? Пойти все же к ней домой? Или идти в школу и вести себя, как ни в чем не бывало, как приказывал ему неизвестный? Ведь если начнутся поиски, то неизвестный может выполнить свою угрозу. Но откуда он узнает о действиях Андрея? Однако же, узнает, этот призрак вездесущ. Он же узнал адрес Андрея, он не побоялся явиться к нему домой, разговаривать с его родителями, выведывать, когда они приедут. Кто это такой? Если он все же узнает, что ведутся поиски, он может предпринять свои меры. Какие?! А что если это маньяк? Он изуродует Катю, разрежет её на куски... Какой кошмар! Только вчера она, её прекрасное нежное тело принадлежало ему, Андрею, оно приносило ему столько счастья, а сегодня оно во власти этих страшных людей, призраков ночи. И он абсолютно ничего не может сделать, ничем не может помочь любимой девушке, самому дорогому на Земле человеку...
Он метался по постели, опять забывался предутренним кошмаром. "Помоги, помоги, помоги", - как в бреду, в горячке шептала ему Катя, а лицо у неё при этом было зеленое, как у покойницы, и глаза какие-то страшные, нечеловеческие. Да это же вообще не Катя! А кто это?! Кто это?!!!
Он опять сидел на постели весь в поту. Он физически ощущал, что волосы его становились дыбом.
"Нет, если не искать, она погибнет!" - решил он твердо, но, тем не менее, вскоре опять передумал и, наспех одевшись, потащился в школу. Родителей на его счастье дома уже не было, потому что разговаривать с ними было выше его сил.
- Ну, как съездили? - хитро улыбался Мишка Савелов. - Ты чего это такой бледный? Устал, небось, от приятных впечатлений? И не выспался? А Катюши что-то и вообще не видно. Куда это ты её дел?
- Отвали, - буркнул Зорич, садясь на свое место. Юля Воронцова с недоумением глядела на него.
Предстоящее объяснение с Юлей выглядело чем-то нелепым и инородным на фоне всего того, что произошло и казалось Андрею каким-то бредом. Ему ничего не хотелось, он испытывал настоящее чувство отчаяния.
- Юленька, - тихо произнес он. - В моей жизни кое-что произошло. Только, умоляю, сегодня меня ни о чем не спрашивай. Я не в состоянии ни о чем говорить.
Юля мрачно, злыми, сузившимися глазами молча смотрела на него.
- И не надо так на меня смотреть, - прошипел Зорич, уже не в состоянии сдерживаться. - Ради Бога, не надо на меня так смотреть...
Ему было невероятно трудно сдерживать себя от возникшего напряжения, от всех чудовищных мыслей, которые лезли к нему в голову. "Нет, так нельзя", - думал он. - "Я должен найти Катю. Но только каким образом? Что же делать? Что же делать?!"
Сидеть в школе он больше не мог, и после второго урока побрел домой. Дома заварил себе крепкого кофе, закурил, задумался. До него стало потихоньку доходить, что сидеть просто так и ждать, неизвестно чего, он не имеет права. Он решил действовать, вопреки угрозам незнакомца. И тут его мысли прервал длинный звонок в дверь.
... На пороге стояли два мужчины крепкого сложения.
- Мы из уголовного розыска, - тихо произнес один из них. Я капитан Гусев. Вот мое удостоверение. Мне нужен Андрей Зорич.
- Я... Андрей Зорич.
- Разрешите пройти в квартиру. Вы должны дать нам кое-какие показания. Поговорить надо.
Андрей сразу почувствовал облегчение. Помощь сама пришла к нему в дом.
- Вы, полагаю, и сами понимаете, зачем мы к вам пришли, - сказал капитан Гусев, садясь в кресло. - У меня к вам один вопрос. Где Катя Корнилова?
- Я не знаю.
- Как это вы не знаете? По нашим сведениям, первого ноября этого года вы с Катей Корниловой уехали в Петербург. Вы здесь, её нет. Ее ищут родственники. А вы ничего не знаете...
Зорич понял, что должен рассказать все. Что он и сделал.
- Так... Вы запомнили номер машины?
- Нет, было темно, и он был забрызган грязью.
- Почему вы не обратились к нам ещё вчера?
- Я же объяснил вам. Этот ночной звонок... Я просто боялся за Катю.
- Вот что, Андрей... Валерианович, - произнес Гусев, подумав немного. - Все, что вы нам сообщили, нуждается в серьезной проверке. Я не могу верить вам на слово. Вам придется проехать с нами на Петровку и побеседовать со следователем. Дело, сами понимаете, серьезное. Собирайтесь.
- Но за что? - испугался вдруг Зорич. - Я? Почему? Вы меня, что, арестовываете? Я должен хоть родителей предупредить.
- Мы вас пока не арестовываем, а просто просим проехать с нами и дать показания следователю. А вашему отцу мы уже звонили на работу, это именно он нам сообщил, что вы с Катей Корниловой ездили в Петербург. Поехали, Андрей.
Зорич взглянул в недоверчивые глаза капитана Гусева, перекинул взгляд на его безмолвного спутника, огромного, мрачного, и ему стало жутко. Он понял, что попал в переплет. Никто не может подтвердить его слов, у него вообще нет никаких свидетелей. Просто Катя ушла в субботу с ним, а теперь её нигде нет. А остальное - только его слова, и не более.
У подъезда их ждала черная "Волга". В машине Андрей почувствовал настоящее отчаяние, он понял, что ему не верят. За все неполные семнадцать лет, прожитых им на свете, он не испытал и сотой доли тех переживаний, которые испытал за эти два дня. Но сколько всего ещё было у него впереди!
... Вот и знакомое по фильмам здание на Петровке. Не думал он, что будет идти по его длинным коридорам в качестве подозреваемого в таком серьезном преступлении...
Капитан Гусев открыл дверь кабинета и впустил туда Зорича. За столом сидел очень худой мужчина в сером костюме и белой шерстяной водолазке.
- Я майор Николаев, - представился он, мрачно глядя на Андрея.
Гусев вкратце передал ему показания Зорича. Тот слушал бесстрастно, не мигая, постоянно куря "Кэмел".
- У вас сохранились билеты? - неожиданно прервал рассказ Гусева Николаев.
- Да..., - хотел ответить было Зорич, но вдруг похолодел, вспомнив, что билеты он выбросил из окна такси, когда они ехали из Шереметьева. "Зачем нам вещественные доказательства?" - ещё пошутил он. - "Нас и в Питере-то вовсе и не было." Зачем он это сделал, идиот? Его-то родители и так знали, куда он уехал.
- Нет, не сохранилось, я их выбросил, - глядя в сторону, пробормотал Андрей.
- Послушай, Андрюша, - поморщился майор Николаев. - Не морочь мне голову. Дело-то, небось, выеденного яйца не стоит. Наворотили вы с Катюшей дел по молодости ваших лет, и прячется она где-то. А с родителями такое несчастье, и она ничего не знает. Бабушка, дядя её с ума сходят, у них похороны на носу, а Кати нет. Не время сейчас до ваших игр, Андрей, ох, не время. Говори, где она, мы туда съездим с тобой и заберем её. Ну, говори, скорее, где она. Честное слово, я так занят...
- Я вам сказал правду, - монотонным голосом пробормотал Зорич, понимая, что никто тут не верит ни единому его слову. - Ее похитили вчера около её подъезда. Их было двое, вернее - трое, водителя я не видел. "Черная Волга", звонок ко мне домой. Да, и человек, явившийся ко мне домой и узнававший, когда мы с Катей приедем. Спросите моих родителей, опросите соседей по дому, которые наверняка слышали шум, видели машину...
- Спросим, спросим, - покачал головой Николаев. - А пока я буду вынужден задержать тебя, Андрей Валерианович.
Он нажал кнопку, и вошел дежурный милиционер.
- Отведите его в свободную камеру.
- В камеру?! Меня в камеру?!!! Да за что?! - крикнул Андрей, холодея от ужаса, услышав это слово.
- Посидишь, подумаешь. А как захочешь нам рассказать правду, дай знать. Надоело слушать твои байки, у меня серьезных дел по горло. Ее родственники не захотели сами поговорить с тобой по душам, а обратились в органы. А родственники эти люди очень влиятельные. Вот я и вынужден с тобой время тратить, Дон Жуан доморощенный. Уведите его!
- Руки за спину! - скомандовал высоченный милиционер.
Андрея повели по коридору, около одной из камер приказали встать лицом к стене. Открылась дверь камеры, и он вошел туда. Дверь со скрежетом закрылась.
...Маленькая камера, три кровати, тусклая лампочка. На двух койках сидели двое парней постарше его, лет двадцати.
- Здравствуйте, - сдавленным голосом проговорил Зорич, находясь в каком-то затуманенном состоянии.
- За что тебя? - не здороваясь, спросил один, крепкий, белобрысый, коротко стриженый. Другой, черноволосый, кавказского типа мрачно глядел на него круглыми масляными глазами.
- Меня? Да ни за что! Не знаю я, за что, - сбивчиво отвечал Андрей.
- Мозги только нам не пудри, - сказал стриженый. - Что тебе предъявляют?
Для полного счастья ему не хватало рассказать этим дебилам о своих страданиях и терзаниях, которые он испытал за последние сутки. Он даже имени Кати не желал произносить в этих стенах, даже думать о ней было как-то стыдно, настолько все это не сочеталось.
- Ограбление ларька, - буркнул Андрей, чтобы те от него отвязались.
- А где ларек-то? - мрачно осведомился стриженый.
- Ларек-то? Да... там... у... на Киевском. На вокзале.
- Свистишь, парень, никакого ларька там не бомбили. Сами там пашем. Нашел, кому заливать. Ты что нам лапшу вешаешь? А ты не по сто семнадцатой ли часом проходишь? Что-то похож больно... Красавчик...
- А не пидор ли ты? - уточнил чернявый.
- Какой я тебе пидор, сволочь?! - встряхнулся, наконец, Зорич от своей спячки. Они стали его всерьез доставать.
- Тихо, тихо, ты, - подошел к нему стриженый, буравя его своими бесцветными коровьими глазками. - Ты чего, братку, нам гонишь? Мы тут тебя живо в разум приведем, фраерок. Говори, падло, за что взяли?
- Ничего я тебе не скажу, кто ты мне такой?! - обозлился Зорич, сжимая кулаки.
- Ну, смотри, - пригрозил стриженый, загадочно улыбаясь. Второй продолжал мрачно и красноречиво глядеть на Андрея. Его черные как маслины глаза были словно затуманены, видимо, наркоман.
Не нравилась Андрею вся эта ситуация. Не зря его посадили именно в эту камеру. "Надо быть настороже", - подумал он, вспомнив книги и фильмы про тюрьму.
Ночью он и не пытался заснуть, все равно бы не получилось. И это спасло его. Только он было начал задремывать, то есть видеть сквозь мутную полудрему свои обычные кошмары, как почувствовал, что его душат. Он сразу открыл глаза, и увидел перед собой перекошенное от злобы лицо стриженого. Пальцы были крепкие, словно железные.
- Сейчас мы с тобой поговорим по-другому, сучонок, - шипел стриженый, извергая зловоние в лицо Андрею. - Я знаю, за что ты сидишь, и почему нам не говоришь. Сто семнадцатую тебе предъявят, понял? Изнасилование, причем, несовершеннолетней. А ты нам гонишь... А за это... Сейчас...
Андрей слышал, что тех, кто сидит за некоторые статьи, в том числе за изнасилование несовершеннолетних, опускают в зоне. Правда, он не ожидал, что такое может произойти здесь, в камере на Петровке... Он встряхнул с себя остатки кошмара, виденного в полусне, обратившись к кошмару наяву. Он резко оторвал железные пальцы стриженого от своей шеи и быстро вскочил на ноги. Тут же получил сокрушительный удар в челюсть от черноволосого. Увернуться не успел и грохнулся на пол. Молнией черноволосый бросился на него и попытался ударить его ногой в живот, но тут Андрей сумел провести прием защиты, и черноволосый тоже полетел на пол. Андрей бросился на него и заломил ему руку мощным приемом, который он освоил особенно хорошо, тренируя его многократно. Еще одно движение, и рука черноволосого хрустнет пополам.
- Уйди, падло! - крикнул он стриженому. - Одно движение, и я сломаю ему руку. Движение, разумеется, было сделано, и Андрей провел прием. Рука хрустнула, и черноволосый отчаянно завопил. Дверь открылась, и в камеру вбежал дежурный. Стриженый успел прыгнуть на свою койку и накрыться одеялом.
- Ой-ой-ой! - истошным голосом орал черноволосый. - Он мне руку сломал! Он ненормальный!!!
- Точно псих! - как будто спросонья, говорил стриженый. - Гражданин начальник, мы спим, а этот припадочный бросился на него, и вот...
- Ты что? - тихо спросил милиционер с угрозой в голосе. - Иди за мной.
Андрея вывели из камеры. Милиционер ввел его в какое-то маленькое темное помещение. Там сидел ещё один, безликий, лупоглазый. Закрыли дверь. Комната освещалась тусклым светом лампочки. В помещении было две табуретки, и больше ничего. И двое перед ним. Молча, ни говоря ни слова, первый ударил его дубинкой сзади по почкам. Жуткая боль пронизала все тело, и ужас, главное - ужас от всего происходящего, от этих метаморфоз жизни. Ведь только вчера он был самым счастливым человеком на Земле, рядом с ним была его любимая Катя, и вот - как же причудливы повороты злой судьбы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46