А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

В комнату всунулись рожи Николаши и водителя, не понимающих, в чем дело, но обязанных реагировать на всякий подозрительный шум.
- Все путем, ребята, идите на кухню, пейте чай. А наша гостья не проснется, она долго спать будет. Я тут с этим кровопийцей беседую по душам...
Подручные удалились, а Ворон крикнул им вдогонку:
- Эй, Николаша, будь наготове! Помидор! Не вздумай напиться, наверняка, ехать придется. И далеко.
Тут, наконец, до Рыжего дошло, где он видел этого водителя, молчаливого, как рыба, малого. Они встречались в том самом СИЗО "Матросской тишины", где Ворон заступился за него, когда его хотели опетушить. Неказистый, здоровенный как бык, Помидор спал тогда на нарах неподалеку от Ворона и молча выполнял все его приказы. Потом до него донеслись слухи, что взят был Помидор по сто второй статье, но на суде оправдан и освобожден из-под стражи, так как убийство его не смогли доказать. А вменялось ему в вину зверское убийство молодой женщины с целью ограбления. Его лупили на допросах, выбивая признания в убийстве, но он не признался ни в чем, а на суде опытный адвокат сумел доказать его алиби, его признали невиновным. Как ни странно, но присутствие здесь личности Помидора, почему-то вселило в Рыжего надежду. И вообще, то, что Ворон начал бить его и угрожать ему, означало вполне конкретную вещь - убивать он его не станет, а даст какое-нибудь задание, приблизит к себе. Если бы Ворон хотел его убить, он бы разговаривал не так, он был бы тих и вежлив, а потом они вместе с Помидором вывезли бы его куда-нибудь за город и тихо, без всякого шума, шлепнули бы. Обоим это раз плюнуть. А раз так - понимает, что завязан теперь Рыжий намертво и будет выполнять любые приказы Ворона.
Это было чистой правдой. Ворон любил держать при себе тех людей, которым некуда деваться, у которых нет выбора. Это был его проверенный метод, он не любил гордых, независимых, он не верил таким, у которых может быть своя, не связанная с ним, Вороном, жизнь. Делал он исключение лишь для легендарного Хряка, да и то в последнее время он стал вызывать у него большие сомнения, а теперь ещё был и свидетелем убийства милиционера. Эти же - другое дело. Этим отрезаны всякие пути назад. Именно Ворон помог Помидору выпутаться из сложной ситуации на суде, помог адвокату представить такие доказательства в пользу обвиняемого, что суд вынужден был оправдать его за недостаточностью улик. Здесь, конечно, дело другое - случай дикий, нелепый, убийство не ради дела, а просто грязная бытовуха. Таких дел Ворон не понимал и презирал их. И, возможно, выгнал бы Рыжего, но тот знал дорогу сюда, а марать руки об эту сволочь у Ворона не было ни малейшего желания. Лучше уж использовать его для дела. Теперь он будет предан да конца, как цепная собака. Даже самые неприятные обстоятельства Ворон умел оборачивать в свою пользу.
Отлупив недоумка как положено, он посадил его на стул, а сам вышел на кухню.
- Николаха, Помидор, собирайтесь! Нам отсюда срочно линять надо! Этот гад только что человека замочил. Нам тут оставаться нельзя. Едем в безопасное место, ляжем на дно. Только бы слежки за ним не было... Но вряд ли... Его бы и безо всякой слежки повязали давно.
Он вошел в гостиную, где мертвым сном спала Катя, даже не шевелясь под воздействием сильнейшего снотворного, которое подмешал ей в второй бокал вина Ворон. Несколько минут он стоял и пристально глядел на нее, такую красивую, разрумянившуюся во сне, с черными прядями волос, спустившимся на лоб. Непроизвольно, но очень глубоко вздохнул, задумался... Потом резко встряхнулся.
- Заводи машину, Помидор! - крикнул он, взял Катю на руки и пошел к выходу. - Рыжий, Николаша, смотрите, чтобы нам никто не встретился. Если что, подадите знак, ну, чихните, что ли... Идите вперед меня!
Им повезло, никто не встретился на пути, время было позднее, шел уже второй час ночи. Ворон бережно нес Катю на руках и чувствовал, что в нем пробуждается какое-то страстное желание, совсем не похожее на обычный половой инстинкт. Он ощущал некую нежность к этой красивой девушке, так похожей на покойную Машу, отдавая себе отчет в том, что это именно от лишил жизни Машу, мать этой девушки, красивую, молодую ещё женщину. Все это словно молния пронзило его сознание, когда он нес на руках теплую и мирно сопящую во сне Катю. "Вернуть бы жизнь назад", - впервые в жизни подумал Ворон. Тут странная мысль поразила его. Ведь только роковое стечение обстоятельств сделало его Вороном, сделало его инвалидом. А могло бы и не быть лагерей, преступлений, убийства. Он впервые пожалел о нелепо прожитой жизни. Он мог бы быть женатым на любимой женщине, жил бы с ней в своей квартире, как все люди, работал бы где-нибудь, каждый вечер видел бы её, любил бы её, имел бы от неё детей. Он бы очень любил этих детей. По его скромным подсчетам у него было пятеро спиногрызов в разных городах России, и он порой путал их имена и понятия не имел об их судьбах. А этих бы он любил... И деньги бы у него были, в такое время он бы сумел раскрутиться и другим путем... И мать... Почему-то он неожиданно вспомнил о своей матери. И при этом воспоминании лицо его перекосило в бешеной гримасе, он вздрогнул и чуть было не выронил Катю на каменную лестницу.
Что это его сегодня так разобрало?! Стареет он, что ли?
Ворон не любил жалеть о совершенных ошибках, он был фаталист и считал, что вся человеческая жизнь предопределена свыше, и чему быть, того не миновать. Он усилием воли отбросил от себя глупые мысли, спустился на лифте вниз, вынес Катю из подъезда, бережно посадил на заднее сидение "Волги", сам сел рядом, а с другой стороны посадил Колю. Рыжего, брезгуя его поганым присутствием, посадили на переднее сидение рядом с Помидором. Помидор искоса поглядел на забрызганного кровью Рыжего, но не произнес ни слова. Тронул машину с места, вперед, в темноту...
9.
Когда Хряк проснулся через пару часов... в доме никого не было.
"Смотался, наконец, новых приключений себе искать на одно место. И слава Богу", - подумал Хряк, блаженно потягиваясь после крепкого сна. "Как же без него клево, спокойно! Дышится легче..."
Хряк вытащил из холодильника бутылочку чешского пива "Старопрамен", налил себе в красивую кружку, но пить не стал, а пошел к рукомойнику умываться. Долго плескался, обтирался, и только потом надел на себя красивую белую с какими-то надписями на груди футболку, обтягивающую его мощный торс, и сел за стол. К пиву он подал сам себе жирной скумбрии холодного копчения, соленых орешков и черный хлеб. Включил телевизор, растянулся в кресле и стал кейфовать.
"Сцапали бы его где-нибудь, падло это", - мечтал он. - "Опаскудел, сил нет... Под полтинник ведь уже, а не сидится на месте, верченый какой-то, бешеный. Сделал бы что-нибудь путевое, банк грабанул, что ли, да ушел бы на дно. А, однако, вижу, что мокруха для него не в новинку, меня не проведешь... Хоть никто и не слышал, что за Вороном мокруха есть... А тут на расстрельное дело пошел, глазом не моргнув..."
Хряк понимал, что жизнь его так или иначе близится к закату. И очень не хотелось ему новых приключений, тем более - командировок к хозяину. Он устал от всего этого.
"А что, если к Лариске сегодня съездить?" - пришло ему в голову. - "И Павлика давно не видел. Как он там? Лариска говорила, что он в институт поступил. Молодец сынок! И она тоже молодец, одна парня на ноги поставила, пока я по лагерям мотался. Эх, только бы не стал таким, как я..."
Хряк давно уже не навещал свою бывшую жену Ларису, все недосуг было. Ворон платил ему неплохие деньги за извоз и за помощь в делах, в аэропорту он таких денег не заработал бы. Впрочем, Хряк не отказал бы ему и без денег, это было не в его правилах. Он с детских лет усвоил истину - старому корешу надо помогать, нравится это тебе или нет. И он ездил с Вороном, участвовал в его делах, но в душе каждую минуту жалел о том, что тот появился у него на горизонте. Он ничем не был обязан Ворону, когда-то они вместе сидели в колонии строгого режима, держали марку, делились опытом. Оба были в авторитете. Несколько лет назад Хряк освободился и стал заниматься частным извозом, никогда не отказывая в помощи бывшим друзьям. И это дало ему какой-то особый статус в преступном мире. А Ворон встретил его совершенно случайно, словно дьявол его подкинул. Он просто поднял руку, останавливая машину, и именно в этот момент по этой улице ехал Хряк. Ну, досада, ну судьба-индейка! И какая же сила заставила его остановиться около голосующего на оживленной улице плотного человека в кепке? И ведь в деньгах не нуждался, зачем стал останавливаться? Все от жадности. И как он его не узнал? Узнал бы, ни за что не остановился... И пошло, поехало... Хряк не единым жестом не выдал своего разочарования от этой чудесной встречи, помогал Ворону, тот платил ему, и все шло более или менее, пока Ворон по своей привычке не втянул его в гнуснейшую историю. Сначала он заставил Хряка подрезать машину Корниловых, объясняя это тем, что там сидит его кровный враг, машина кувырнулась с моста и люди погибли, а потом вообще начался какой-то беспредел. Но сам-то, сам-то он что? Чем думал? Почему не остановил машину, когда увидел в "Волге" женщину? Попер вперед, как запрограммированный... А вот на трассе, наоборот - зачем остановился около этого гаишника? Проехали бы, уж хуже не было бы...
По дороге на станцию он наведался к приятелю, который давно предлагал купить у него "шестерку" в приличном состоянии. Машина не очень понравилась ему, было жалко своей, ухоженной, проданной за бесценок барыге. И последние сбережения надо ухнуть, чтобы эту купить. Но без тачки ему не жизнь. Тачка его кормит, а квартиры бомбить он больше не собирается.
С Белорусского вокзала он позвонил Ларисе. Дома никто не подходил, он позвонил на работу. Лариса работала парикмахершей, хорошая работа, не пыльная и более или менее денежная.
- Привет, пропащий человек! - сказала Лариса. - Ты уж совсем нас забросил...
- Извини, Ларочка, дела..., - виновато ответил Хряк.
- Все-то у тебя дела... А я вот пальто себе собралась покупать, ходить не в чем. Деньги нужны, ты обещал...
- Ты понимаешь... Я машину грохнул, меня, вернее... Пришлось срочно продать за гроши. Скоро новую беру. Потерпи насчет пальто, я займу у кого-нибудь, сама знаешь, мне для вас ничего не жалко.
- Ладно, езжай домой. Я после восьми приеду. А у Павлика сегодня тренировка, он позднее будет, возьми ключ у Сидорчуков, дома найдешь, что покушать... Ночуешь, надеюсь?
- Конечно.
Хряк сел на метро и поехал домой к Ларисе. Жила она в двухкомнатной малогабаритной квартире в Кузьминках. Взял у соседей Сидорчуков, которые его хорошо знали, ключи и вошел в квартиру. Чисто, уютно, любо-дорого смотреть. В комнате Павлика письменный стол, книги, боксерские перчатки и груша для тренировок. Молодцы они... Хорошо у них... Может быть, и ему сюда перебраться? Две комнаты, как-никак...
Но Хряку больше по душе была жизнь за городом, он, насидевшийся в переполненных душных камерах, любил уединение. Свежий воздух палисадничек, огородик... Жалко только, что все не свое...
Он заварил себе крепкого чаю, сидел на маленькой кухоньке и пил чай с баранками и малиновым вареньем. Включил маленький телевизор.
"Криминальные новости. Первого ноября на двадцать пятом километре Киевского шоссе был застрелен лейтенант ГАИ Орлов. Преступники с места происшествия скрылись. Их поиски пока результатов не дали. Просьба всех граждан, кто может что-нибудь сообщить по данному делу, позвонить по телефонам... или 02."
Да, в самое время включил... Выслушав сообщение, озадаченный Хряк немедленно выключил телевизор и призадумался. "А дело-то, видать, дохлое. Никто ничего не видел, иначе про мою "шестерку" тоже бы передали по телевизору. А так... сплошной вопрос. А вот у барыги могут возникнуть подозрения, зачем это я ему тачку за такие гроши отдал... Сообразить может, падло... Неподалеку ведь от места происшествия живет", - вертелись мысли у него в голове. - "Да нет, заложить не должен, он мужик проверенный", успокаивал он себя, отхлебывая горячий чай, но все же на душе было очень тревожно.
Подвернулся же ему этот черный ворон со своими гребаными приключениями, когда он решил налаживать свою семейную жизнь, когда он снова сошелся с Ларисой и предложил ей снова замуж за него.
Поглядел он на произошедшее и с другой, тоже очень неприятной, стороны. Ведь теперь не только он в руках у Ворона, скорее, наоборот Ворон в руках у Хряка, а никакого риска Ворон не любит... Зачем ему такой свидетель? Вот и наведается к нему как-нибудь вечерком в его уютный загородный, в лесу стоящий домик и пришьет - спасибо не скажет... Такие они паскудные дела... Коготок увяз - всей птичке пропасть...
Хряк призадумался и удивился, как эта простая мысль не пришла ему в голову раньше. Ведь Ворон измерял людей только мерой их полезности ему, Ворону. А как только они переставали быть ему полезными, он расставался с ними. А если человек может причинить ему вред? Встал вот на его пути совсем незнакомый лейтенант ГАИ, так он его просто кончил, и все... А кто теперь ему опасен? Кто знает, что он в Москве? Кто знает, что он собирается трясти бывшего завмага Мырдина? Кто знает, что он терроризировал Корниловых и довел их до смерти? Именно он, Хряк...
Вспомнив про гибель Корниловых, Хряк прикусил губу. И зачем он, не зная подробностей этой давней темной истории подписался на такое? Это ведь именно он отправил под мост двух незнакомых ему и не сделавших ему ничего плохого людей, оставил сиротой их дочь... Ради чего, ради кодекса воровской чести?...
Но главное, что всегда будет тревожить Ворона, так это то, что он застрелил при Хряке милиционера. Неожиданно Хряк и об этом подумал с другой стороны. "Сука позорная, парня ни за что застрелил, у него, небось, семья была..." А теперь могут застрелить и его, и Лариса с Павликом останутся без его могучей поддержки...
Тут неожиданно странная мысль осенила его. Словно шаровая молния проникла она ему в мозг, напугала огненным вихрем и исчезла, чтобы со временем возродиться вновь и закрепиться в мозгу. Но сейчас Хряк отогнал эту мысль прочь.
"На кой черт Ворону убивать меня?" - подумал он спокойно и рассудительно, отхлебывая чаек из огромной чашки с цветочками, своей личной чашки. - "Неужели он может подумать, что я пойду и заложу его? Тем более, я же соучастник..." Нет, не может он такое подумать, тем более знает, что меня как в ментовке не лупили, я за всю жизнь ни одного кореша не заложил. А ведь как лупили, почки отбили, издевались, падлы, как могли, вспомнить страшно. И смолоду таким был, жить бы не смог, если бы заложил кого-нибудь, всегда вину на себя одного брал, если попадался. Неужели Ворон всего этого не знает?
Так-то оно так... Варианты проскальзывали в его голове один за другим, светлые мысли снова сменялись черными. "И все же он рискует сильно. А вдруг меня заметут, хотя бы по наводке барыги, которому я тачку толкнул? И именно меня заподозрят в убийстве мента? Это вышка. А пойду ли я на вышку ради Ворона?" Вопрос... Ох, вопрос... Так вот такой же вопрос и Ворон может себе задать. И ясно, как он на него ответит. Так что ходит он, Хряк, по тонкой проволоке...
... Самое главное, что ведь он толком не знает Ворона, далеко не вся его биография известна в уголовном мире. Есть периоды в его жизни, полностью покрытые мраком. И знает Хряк одно - верить Ворону нельзя, от него можно ожидать чего угодно и в любой момент.
Ладно, будь, что будет. Будем думать о хорошем, плохое само придет.
Хряк почаевничал со знанием дела, потом, лежа на диване, посмотрел телевизор, послушал минут пять про демократию и гласность и закемарил сладко... Комната наполнилась ядреным мужским храпом...
- Пап, привет! - гаркнул над его ухом юношеский басок Павлика.
- Ого, сынок, здорово! - протер заспанные глаза Хряк. - Я тут вздремнул...
- Минуточек шестьсот! - пошутил Павлик.
Хряк поглядел на часы.
- Какие там шестьсот? - засмеялся он. - От силы минут сорок. Как дела-то?
- Отлично!
- Ты где учишься-то? Я и забыл, извини, сынок...
- Инженеров транспорта...
- Молодец - с гордостью за сына произнес Хряк. Поглядел на Павлика. Чертами лица похож на мать, а вот волосы у него точно такие как у него, густые, вьющиеся. И ростом удался, и крепок в него. Студент, боксер, красавец... И ведь его фамилию носит - Павел Дмитриевич Рыщинский...
Пришла Лариса с сумками, полной всяческой снеди. Втроем поужинали, а потом Павлик ушел...
Хлопнула за Павликом дверь. Хряк прижал к своей мощной груди Ларису, поцеловал в щеку. Лариса была женщина полная, ещё очень свежая и красивая в свои сорок лет. Белокурые крашеные волосы, тугие щеки, прекрасный бюст, точеные ноги...
... На этой большой двуспальной кровати, перевезенной ещё со старой однокомнатной квартиры они девятнадцать лет назад зачинали Павлика...
Им и сейчас было прекрасно... Каждый раз, когда Дмитрий приезжал к Ларисе, он все больше и больше восхищался ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46