Что даже целые команды телохранителей, бронированные лимузины и высокие госдолжности не способны обеспечить безопасность…
Вчерашние события продемонстрировали это в очередной раз. Престижно-надежно-комфортабельная жизнь на новорусский манер оказалась мыльным пузырем. Как и охранник Брюнета, который показывал отличные результаты на полигонах, в спортивных залах и тирах… и моментально скис в противостоянии реальном…
Баня была, конечно, не «для народа». Но Брюнет этого не оценил. «Товарищ олигарх» и «господа сыщики» прошли в апартаменты. Брюнет шел последним, нес под мышкой леща. Его водитель, глядя на это, почесал затылок и сказал очень серьезно:
— Дожили, твою мать! Наверху сыщиков и олигарха встретил менеджер (по-старому — просто банщик, шестерка), провел в номер, предложил меню. На Брюнета с лещом под мышкой шестерка посмотрел снисходительно.
В апартаментах было уютно, не жарко, висела на стене картина под названием «Русская баня». На полотне было много пару, больших грудей и толстых ягодиц. На переднем плане торчал самовар… а-ля рюс, короче! Только балалайки не хватало.
— Балалайки не хватает, — сказал Брюнет, обращаясь, кажется, к лещу.
— Что? — спросил банщик-менеджер.
— Работа, говорю, Глазунова? — кивнул Брюнет на полотно.
— Не, студент из училища Рериха малевал… говорят, большой талант.
— Ну, о талантах мы с тобой потом потолкуем, — сказал Брюнет. — А сейчас для облегчения принески-ка вчерашнего пивка холодненького.
…Попили пива и как-то незаметно стало легче. Груз ночного инцидента все-таки давил, еще стояли в ушах сухой стук пистолетных выстрелов и голос полковника Ершова: «Готов, блядь такая!»… И белая ночь… и тусклый блеск стреляных гильз… и мертвое тело Слепого Киллера на пыльном, в луже густой и липкой крови, асфальте.
— Слушай, Борисыч, — сказал, вытирая пивную пену с верхней губы, Брюнет, — а ты чего мне вчера в уши дул? Я чего-то не понял…
— А? — Петрухин сделал вид, что не понимает. — Чего?
— Чего-то ты мне такое гнал перед тем, как мы на улицу вышли… Типа: не удивляйся.
— А? Да я уж и сам не помню, — не глядя на Голубкова, ответил Петрухин.
Купцов поставил бокал с «хольстеном» на столик, сказал спокойно:
— Дмитрий предупреждал вас, Виктор Альбертыч, чтобы вы не паниковали, когда появится придурок с гранатой.
Брюнет медленно поставил свой бокал с пивом.
— Не понял, — сказал он.
Какое— то время трое мужиков, завернутых в простыни, молчали. Из динамиков старенького «филипка» Пугачева исполняла «Мадам Брошкину». Петрухин подумал, что под эту же мелодию он встретился с Брюнетом полтора месяца назад. Под эту же «Брошкину» и разбежимся…
— Я не понял, мужики, — повторил Брюнет. Но по выражению его лица можно было предположить: догадался.
Петрухин закурил и сказал:
— Покушение у офиса, Виктор, организовал я.
— Мы, — поправил его Купцов.
— Ну слава Богу, — неожиданно сказал Брюнет и засмеялся.
Петрухин и Купцов непонимающе переглянулись: а чему он радуется? Голубков отсмеялся, покачал головой и налил себе пива.
— А чему ты радуешься, Виктор? — спросил Петрухин.
— Да как же? Теперь хоть понятно, откуда взялся этот недоделанный бомбист, — ответил Брюнет. — Я сегодня проснулся и вспомнил, что вчера было, — у меня остатки шевелюры дыбом встали. Это ж, думаю, что происходит? Это что опять такое? Только что разобрались с Нокаутом, а тут новая беда… Вчера-то все было по барабану, а сегодня — извините! Кто этот убивец — непонятно. Кого хотел осколочками нафаршировать — неизвестно. Может, меня… может, Петровича. А может, и вас… Тут, знаете ли, господа сыщики, почешешь плешь-то, попьешь валерьяночки.
Брюнет сделал долгий глоток пива. Кадык на небритой шее ходил вверх-вниз. Партнеры сидели молча. Брюнет выпил полулитровый бокал почти до дна.
— Ладно, — сказал он, — теперь хоть ясность какая-то есть… Только не пойму: зачем вам это было надо?
— Попробую объяснить, — сказал Петрухин. — Дело тут вот в чем…
— Погоди, Мить, — перебил Купцов. — Погоди. Мы сделаем по-другому.
Купцов взял свою сумку, вытащил из нее магнитофонную кассету, потом подошел к «филипсу», вставил ее в магнитофон.
— Я расскажу, — шепнул из динамиков незнакомый Брюнету женский голос. — Я все расскажу. Только выслушайте меня… пожалуйста. Мы же не хотели. Мы не думали, что так выйдет… Выслушайте меня. Я все расскажу.
— Кто это? — спросил Брюнет.
— Слушай, и все поймешь сам, — ответил Петрухин.

***

— Лиса — тварь. Вы даже не можете представить себе, какая она тварь. Вы думаете сейчас: вот сидит стерва. Довела Таню до петли, а теперь придумывает себе оправдание… А мне плевать! Мне плевать. Я от слов своих открещусь, и ничего вы не докажете. Никогда и ничего… А Лисы мне не жалко. Она — монстр. Она разрушала все, к чему прикасалась. Ей это нравилось. Она тащилась от возможности сделать гадость. И делала их…
Она стравливала людей, она входила в доверие… о-о, эта она умела. Она была обаятельна и умна и умела этим пользоваться. Она говорила вам, что мы — подружки? Говорила? Так вот — это ложь. Не было у нее подруг. И не могло быть в принципе. Дружба требует взаимности и искренности. Лисе это несвойственно. Совсем. Она просто не понимает, что это такое. Так же, как животное не может понять, что такое стыд, например… Лиса нашла себе работу по душе — агент по недвижимости. Знаете, что ей там нравилось? Дрязги, склоки, разборки между родственничками… разводы, дележки, обиды. Это ее интересовало. О, как это ее интересовало! Это просто притягивало ее, душу грело… если только у Лисы была душа.
Она сказала вам, что мы — подружки… вот мразь. А ведь до поры, до времени и я именно так думала. Я-то, дура, считала, что мы подружки… Я доверяла ей и рассказывала о своих делах… о проблемах. Она слушала внимательно только тогда, когда речь шла о каких-то неприятностях или проблемах. Если все о'кей, все в порядке — ей это неинтересно. Ей это скучно. Я и сама не заметила, как она переделывала меня под себя. Исподволь, потихоньку… И — переделала. Да-да, Лисица сделала меня такой же тварью, как и она сама. Я отдаю себе в этом отчет. Да, да, я отдаю себе отчет. Я научилась заряжаться от чужих несчастий, радоваться, когда у кого-то проблемы… О, Лиса воспитала достойную ученицу… Дайте закурить… мерси… Примерно в то же время я стала посещать гадалку Александру. Вы ее знаете… Та еще тварь. Никакая она не гадалка, но мозги пудрить умеет и крепко доит нескольких богатых дамочек. Знаете — есть категория таких дурочек, у которых денег куры не клюют и от безделья слегка едет крыша… Так вот, у Александры было несколько таких самок, и она их доила. То порчу снимет, то сглаз. То карму откорректирует по седьмому полю Юпитера, то биополе вычистит от тени непроглядной тьмы… Какое-то время и я была на крючке у Александры. Она обещала мне наступление беременности. Я таскала ей деньги и подарки. Почти год я таскала ей деньги. Потом поняла: все это бред.
— Со Светланой вы познакомились у Александры? — спросил Купцов.
— Да, они сестры… Светлана сидит на игле. Давно и прочно. К Александре ходит только за деньгами. А денег ей нужно — море. Там, у Александры, мы и познакомились. Тогда, конечно, я еще не знала, что эта связь мне пригодится…
В общем, мы с Лисой «дружили». Собирались и сплетничали — кто какой грязи наскреб… мерзко, мерзко. Такая была у нас «дружба».
На Новый год я познакомила с Лисой своего мужа. Ах какая же я была дура! Мне ли было не знать, как наша Таня реагирует на мужиков! На всех без исключения мужиков — от тринадцати до семидесяти. Причем ее меньше всего волнует постель. Ей нужно покорить, очаровать и ощутить себя Клеопатрой… сучка драная! И я, дура, познакомила ее с мужем… Ну теперь вам все понятно?… Вот и мне не все. Далеко не все, но… в общем, муж меня бросил. Бросил — и все! Он был не нужен Лисе. Совершенно не нужен. Эта тварь поймала его по привычке. Просто так… понимаете? Просто так! Она поманила его пальчиком, а потом оттолкнула: ах! Что это вы? Что это вы себе придумали? Я порядочная замужняя женщина!
Бот так, господа. Вот так… И я в сорок лет осталась у разбитого корыта. Мы вместе с Лисой погоревали. «Мариша, — сказала она мне, — ты же понимаешь, что я ни при чем. Я не давала ему ни единого повода…» О, я знаю! Я знаю, как она умеет лгать и лить слезы, злорадствуя в душе. Она спросила: «Ты на меня не обижаешься, Мариш?» Нет, сказала л, не обижаюсь. Мы ведь с тобой подруги, верно?… Я уже тогда решила, что сживу Лису со свету. Я еще не знала — как. Но точно знала, что рассчитаюсь.

***

Марина замолчала. Из динамиков доносилось только еле слышное потрескивание. Удивительно, но Брюнет ощутил то напряжение, которое присутствовало на кассете… молчание затягивалось.
— Это все? — осторожно спросил Брюнет.
— Нет, — качнул головой Купцов. — Сейчас продолжит.

***

— Я пошла к Светке… Эта дрянь как-то заняла у меня двести рублей. Деньги небольшие, ее сестрице я за год перетаскала в сто раз больше… Да и не в деньгах дело. Просто мне нужен был человек, который… который…
— Который свободен от некоторых комплексов, — подсказал Купцов.
— Да, именно так… Именно так. Мне нужна была мразь. Законченная и циничная. Светик подходила как нельзя лучше. Я встретилась с ней, объяснила задачу… А ей все равно. Пообещай дать на дозу — и она готова на все. В общем, мы начали звонить Лисе. Первый звонок не произвел на нее особого впечатления. Я знаю. Я всегда находила возможность пообщаться с ней либо в тот же день, либо на следующий. Я наблюдала. Я кайфовала от того, как психовала моя Лисонька. Я мечтала, что доведу ее до сумасшествия. Либо, по крайности, заставлю уехать… Александра, колдунья х…ева, наехала на меня: «Куда ты мою сестру втравила?» — «Молчи, — сказала я ей. — Молчи, блядь астральная. Не тебе толковать о морали и порядочности. Где ребенок, которого ты обещаешь мне год?»
…И она заткнулась. Потом я даже привлекла ее к тому, чтобы попугать Лису. Александра нагадала ей смерть… гроб с червями. А я в это время сидела в соседней комнате и наслаждалась местью. Да, я наслаждалась! Я не стыжусь этого: такой меня сделала Лиса, и теперь я имела возможность расплатиться… я плати/га щедро, и в какой-то момент мне показалось, что я близка к цели. Но эта сучка пошла к своему новому трахалю, и тот нанял ей двух частных детективов… Не вы ли это?
— Нет, не мы, — сказал Петрухин.
— А мне, собственно, теперь все равно. Вы — не вы… какая разница? Главное сделано… Но тогда все показалось худо. Лиса поставила А ОН и засекла номер, с которого мы звонили. Светка, тварь, испугалась, сбила с панталыку: надо, говорит, кончать ее. Ты что, спрашиваю, сдурела? Как ты ее кончать будешь? Шприцем своим грязным заколешь? А она: есть человек. Сделает все в лучшем виде всего за штуку баксов.
— Человека зовут Алексей Клюев? — спросил Петрухин.
— Зовут Алексей… фамилии не знаю. Он хахаль этой наркоши. Да и сам наркот, харя уголовная, снайпер-самоучка.

***

Купцов нажал на клавишу, остановил запись. Брюнет посмотрел на него удивленно.
— Остальное, по-моему, понятно, — сказал Купцов.
— М-м, — сказал Брюнет. Петрухин не сказал ничего.
— Кассету мы оставим вам, Виктор. Вы сможете дослушать ее до конца в другое время. Возможно, вместе с Татьяной.
— Да, — сказал Брюнет, — да… благодарю. Вы сработали, как всегда, профессионально.
— Тут особого профессионализма не надо, — ответил Петрухин. — Дело было раскрыто в тот момент, когда мы получили распечатки звонков… Остальное — дело техники. Брюнет допил пиво, спросил:
— Ну а зачем все-таки устроили шоу с покушением?
— Нужно же было что-то делать с этим снайпером, — сказал Купцов. — Улик против него фактически нет… Но и оставлять на свободе эту мразь не тоже. Мы с Борисычем решили, что покушение на милицейского полковника с учебной гранатой запросто позволит закрыть Клюева по хулиганке на три-четыре года. Мы же не знали, что Валя окажется таким суперменом… Извини, Виктор.
— Он и сам этого не ожидал, — ответил Брюнет.
— И анекдот недорассказал, — вздохнул Петрухин.
Брюнет взял леща, вставил ему в щель рта сигарету. Лещ сразу стал похож на заправского пьяницу.
— Может, в парилку? — спросил олигарх. — Мы сюда зачем пришли, в конце концов?
Мужики дружно встали, двинулись в сауну. И только одинокий лещ остался лежать на столе. Прикурить ему не дали.



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13