А когда и люди, и кони насытились, Леки довелось увидать странную картину. Южанин немного пошептался с лошадьми, ласково похлопывая по холке, или просто тихонько проговорил им что-то в уши, потом вытянул широкую полосу ткани из своей седельной сумки, и кони… спокойно позволили обвязать им морды.
– Это чтобы они не выдали нас, если ненароком испугаются, – пояснил он. – Им здесь не по себе. Боятся.
– Чего?
Лошади и в самом деле были неспокойны. Особенно Ста.
– Чего-то.
Незнакомец продолжал рыться в своих пожитках. Наконец он вытащил небольшое, с виду тонкое одеяло и отдал его Леки.
– Завернешься на ночь, ты уже озяб изрядно.
– Я, глупый олду, одеяла из дому не прихватил! – Леки героически кутался в плащ, безо всякого, впрочем, успеха. – Я и так эту ночь переживу. Не надо мне… это же твое.
– Мне сегодня спать не придется, – ответил южанин. – А ты устал, завтра от тебя не будет никакого проку, если случится что-нибудь.
– Если надо охранять, то мы по очереди должны!
– Если хочешь сопровождать меня в Эгрос, то тыбудешь делать то, что яговорю. Тыбудешь спать, а ясторожить!
Он ударил по словам «я» и «ты». Леки понял, что спорить не стоит. В конце концов, южанин уже достаточно путешествовал и знает что к чему, это же видно. Удивило и насторожило совсем другое: ведь незнакомец, казалось, чуял опасность не хуже самого Леки. Никто из охотников раньше даже не упоминал о таком. Да скажи Леки кому-нибудь что-то вроде «деревья говорят – беги отсюда», его бы непременно на смех подняли. «Уже это хорошо», – вздохнул он.
Леки завернулся в одеяло, оказавшееся неожиданно теплым, устроился на ветках, но озноб все еще бил его, и, несмотря на скопившуюся за день усталость, заснуть не удавалось. Он видел, как недалеко расположился незнакомец, рядом – лук и колчан со стрелами. «Куда стрелять-то в такой темноте?» – удивился Леки, и тут же вспомнилось, что до сих пор он думает о спутнике, как о чужаке. О незнакомце. Даже имени не знает. Глупо, целый день вместе по лесу мотаются, и до сих пор в голову не пришло даже имя спросить у человека, за которым решился идти так далеко.
– Послушай, а ведь я до сих пор не знаю, как тебя звать, – спросил он тихо.
– Можешь называть меня Дэйи, – был ответ.
– Дэйи, – повторил Леки. Ему это далось гораздо труднее, чем южанину. – Вроде коротко, а несподручно…
– Если трудно, можешь говорить Дэй. Так легче.
– Так очень на кро похоже, на наш язык. А Дэйи – непривычно как-то. А откуда ты? – небрежно уронил он, делано зевая.
– Издалека. Лучше много не болтать и затаиться. Мы не зря костер не зажгли и лошадей поберегли.
Леки решил лишний раз не напрашиваться, пока ему тоже кляп в рот не засунули, и замолк. Про себя же он решил сторожить, не засыпать, вдруг его помощь понадобится. И стоило принять такое решение, как он незаметно провалился в сон.
ГЛАВА 5
Проснулся Леки от толчка в плечо. Усилием воли он разлепил глаза, увидал над собой фигуру, закутанную в плащ, и тут же вспомнил весь вчерашний день.
– Пора, собирайся, уже почти рассвело, – донеслось до него, еще затуманенного сном.
Что касается «почти рассвело», южанин явно поспешил. Серело. Но вообще-то он прав, пока они доберутся до Просеки, будет уже светло.
И на самом деле, когда они вновь выехали на дорогу, ведущую в Кусток, и устремились по направлению к Просеке, рассветало, хотя в лесу еще стоял сумрак. Пока солнце не поднимется высоко над деревьями, лучше не станет. Но день, решил Леки, будет куда теплее и светлее, ведь тумана и в помине нет, и воздух не такой пронзительный с утра. Так он успокаивал себя всю дорогу, поневоле беря пример с южанина, которому, казалось, все равно, в какую петлю соваться. Ему удавалось приободриться, но тревога здешнего леса плескалась в нем беспрестанно, накатывала волнами, наполняла" сердце Леки снова и снова. И вроде времени минуло всего ничего, а они уже добрались до Просеки.
И вот они уже смотрели на нее. Широкая и довольно ровная, тем не менее она не очень хорошо, недалеко просматривалась. Деревья своими ветвями часто совсем застилали свод над ней. Лоскутья весеннего неба глядели через плотный частокол сросшихся ветвей. Леки подумалось, что летом под ее сводами должна царить густая тень. Разросшиеся кусты угрожающе выступали на дорогу, сильно сжимая пригодную для езды тропу. Кое-где прямо посреди Просеки уже пустили корни и поднялись молодые деревца. Летом она, должно быть, густо зарастала травой, но сейчас легкий ветерок носился над мокрым прошлогодним серо-бурым падолистом да голые ветки щетинились по обеим сторонам. И веяло оттуда жутью, иначе не скажешь…
– Хорошую когда-то дорогу прорубили, – задумчиво произнес спутник Леки. – Для чего, интересно? Она никуда не ведет. Конец ее посреди густого леса.
– Арви… Это наш лучший охотник в Кобе. Он рассказывал, что когда-то, очень давно, когда он совсем мальчонкой был, в Айсин Король пожаловал, свою провинцию поглядеть. Очень осерчал, когда узнал, что придется огромный крюк вокруг Айсинского леса делать. Или, может, Арви приврал, есть у него эта привычка, и решил Король на самом деле позаботиться о нас, подданных, стало быть. Словом, приказал он проложить просеку через лес от Бата в Корпас. Ну, почти с востока на запад.
Незнакомец кивнул:
– Я проезжал через Корпас, там мне и посоветовали податься через лес.
– Ну вот, – продолжил Леки. – Говорят, народу согнали – просто ужас. С каждого двора на расчистку забирали по человеку, а где и больше. Еще бы, Король приказал! Ну, довели просеку досюда, а тут Король взял и умер. Не до нас в Эгросе стало. Люди по домам разбежались. Но дорога-то хорошая! И стали ее вовсю пользовать. Из Кустока вон какую хорошую тропу протоптали. Это теперь она брошенная, вот и зарастает потихоньку. От Кобы раньше тоже прямо сюда тропа торная была. Ее давно уж нет. А там, где мы ехали, охотники больше ходят, путники редкие, да и то не в одиночку. После того как Байг сгинул, сюда стараются и вовсе не забредать, эту тропу совсем и забросили.
– А куда эта самая тропа ведет? Один конец – понятно, в Кусток, ты говорил. А другой куда?
– А раньше там два больших поселка было. Прямо в лесу. Все больше охотники, тогда ведь еще никто не боялся. Они голубых атаев промышляли. Слыхал про таких?
– Да. – Незнакомец со вниманием смотрел в ту сторону, словно пытаясь охватить внутренним взором сразу пол-леса.
– Так вот, раньше они прямо тут и водились, в нашем лесу, только ловить трудно было. Хитрющие зверьки. Да и немного их. И придумали их разводить. Только голубой атай, ведь он только в лесу живет. А снаружи – умирает, два-три дня живет, не больше. Вот они прямо в лесу и обосновались, атаев ловить, да тут же и в клетки сажать. Прибыль была, Арви говорил, огромная, целый промысел развернулся. Как забогатели первые, народ туда сразу и потек. Только теперь там тоже никто не живет. Покинули все и сбежали. И атаев почти не стало в округе. Туда мало кто теперь ходит, разве только охотники в надежде, что голубой атай попадется.
– Никто не ходит? А это что же? – Южанин указал на свежие отпечатки копыт в грязи.
«Проклятье, – подумал Леки, – неужто страх так меня захватил, что я, как слепой, не заметил очевидного? А рассказывал-то ему, что охотник! Позорище!» Он всмотрелся в перемешанную копытами грязь и удивленно сказал:
– Чудно. Их трое было. Они прискакали из Кустока и по Просеке отправились. Втроем! Самоубийцы, – и осекся. «А мы-то кто?»
– Это воины, – сказал Дэйи. – Их кони несли на себе что-то тяжелое. Наверняка оружие и доспехи. Они, должно быть, решили, что втроем сильны и могут рискнуть. Или их никто не предупредил, – протянул он, – так же, как и меня в Корпасе. Но проехали они здесь совсем недавно. У нас хорошие кони, мы можем их догнать. Впятером будет безопаснее. Вперед!
Он подобрал поводья и, уже готовый отправиться в путь, бросил Леки, остолбеневшему в смятении под действием противоречивых чувств:
– Не отставай. Слышишь, ни в коем случае. Старайся держаться все время справа от меня.
Неуловимыми движениями он распустил почти все завязки на плаще, кроме верхней, и устремился вперед по Просеке. Это, верно, чтобы легче оружие выхватить. Леки поспешил за ним, тоже торопливо прилаживая лук, чтобы сподручнее ухватить, если что, тревожно размышляя о том, не последний ли это поход в его жизни. Через некоторое время ему все же удалось загнать тревогу глубоко внутрь, и в голове осталось главное: «Смогу и это побороть – значит, совсем свободный».
Утро уже перетекло в Первый Час Пополудни, а они так и не нагнали трех всадников. А между тем следы копыт трех лошадей отчетливо виднелись на жирной грязи, покрытой падолистом. Просека, такая ровная вначале, в глубине леса делала много поворотов, видно, огибая лесные болота, которых в этой местности множество. В надежде нагнать всадников они долго не сбавляли прыти, потом стали сдерживать коней, чтобы не уморить их.
Дважды Дэйи срывался, вскидывал свой шекимский лук, который держал наготове, быстро, вроде и не целясь совсем, выпускал стрелы в сторону леса. Куда-то в кусты. Непривычно высоко пела тонкая тетива. Да, не хотел бы Леки оказаться мишенью этого трея… Может, поцелить врага он сможет и лучше южанина, но если уж тот попадет… Неожиданно легко гнулись толстые рога лука, точь-в-точь как у шекимов, только вот концы деревянно топорщились, словно «уши» какие-то. Ушла еще стрела. Вправо, в сторону Леки. Про такие стрелы дружинные лучники говорили «бешеные» – никакие доспехи не спасут. Но не это поразило до самой глубины. Теперь-то понятно стало, откуда на рукояти выступы в обе стороны. Незнакомец одинаково хорошо управлялся с обеих рук! Невозможно!
Леки тоже всякий раз хватался за лук, но не мог понять, куда, а главное, в кого целить. Однако, как только Леки отваживался на вопрос и уже готов был рот открыть, южанин предостерегающе поднимал руку, призывая к тишине. Будто прислушивался все время. Один раз Леки, кажется, различил нечто бесформенное среди голых веток, но это могло и показаться. Зато, после того как стрелы уходили в заросли, он явственно слышал визг, противный, тонкий, еле слышный за топотом и хлюпаньем копыт и все же леденивший нутро. И тогда тревога становилась острой, как нож, и заставляла его задыхаться. И еще ему казалось, что в эти мгновенья губы его спутника шевелятся, будто он бормочет что-то быстро, шепчет. «Совсем как Виверра», – подумал Леки и спохватился. А может, незнакомец – колдун? Оцепеневший разум отказывался соображать, и Леки отложил все это на потом. Если, конечно, будет потом.
И вот наконец после очередного поворота впереди показались всадники. Трое. Они вот-вот должны были опять скрыться с глаз, но, заворачивая за изгиб дороги, заметили позади преследователей. А почему иначе они остановились, потоптались, и вдруг, как по команде, все скрылись из виду?
– Что это с ними? Могли бы подождать! – крикнул Леки, перекрывая шум копыт.
– Они, наверное, еще не встречались с этими тварями! – ответил спутник. – Об опасности, я вижу, их предупредили. Вот и решили, что угроза – это мы! Здесь же никто не ездит больше! Может, мы из лихих молодчиков.
– Мы так их не нагоним, если удирать будут!
– Не будут! Их трое, и хорошо видно, что нас двое. Это воины. И не робкой крови, раз Просекой рискнули двинуться!
– Так что же, почему они ускакали?
– Да никуда не ускакали! Там ждут, в засаде. И прежде чем опрометью кидаться на их стрелы, мы остановимся пораньше и предупредим, что мы такие же путники, как и они.
Леки оставалось только удивляться холодной расчетливости южанина. Спокоен. Головы, похоже, никогда не теряет. Должно быть, он немало повидал на своем веку. На него посмотреть – как будто ничего такого сейчас и не происходит. И Леки попытался подавить тревогу, свой страх.
Первоначальный план им осуществить не удалось. Уже приближаясь к повороту, южанин закричал:
– Скорее, во всю прыть! Не отставай, что бы ни случилось!
И Леки рванулся за ним. Он слышал испуганное ржание лошадей оттуда, из-за поворота. Его конь тоже испугался и попытался сбросить Леки, но тот быстро привел его в чувство и снова устремился вслед за Дэйи. Казалось, Ста тоже понимал, что отставать от незнакомца не стоит, и прибавил сам, без понукания.
Ужасное зрелище предстало их глазам, но Леки заставил себя, сцепив зубы, скакать дальше, вздернул лук. Растерянный всадник мечом и еще чем-то пытался отбиться от двух или трех – не разобрать – тварей, наседавших на него. Похожих на больших бесформенных пиявок со множеством щупалец. В отдалении слышались отчаянные крики и испуганное ржание.
Леки не успел даже понять, что и как произошло. Южанин на полном скаку успел выпустить три или четыре стрелы так же, как и раньше, почти не целясь. От пронзительного визга стало не по себе. Одна «пиявка» принялась отвратительно извиваться на дороге, взрывая слежавшийся падолист прямо перед испуганной лошадью. Остальные медленно поволоклись к кустам, но тут уже и Леки их стрелами приложил. Теперь, когда «пиявки» отстали от человека, стрелять по их большим телам было так просто, что Леки тоже выпускал стрелы, едва целясь, пока вторая тварь не упала на дороге. Третьей удалось уползти, но не дальше придорожных кустов. Оттуда она и завизжала. Леки увлекся, пытаясь достать ее за ветками, и едва не пропустил возглас южанина: «Леки! Вперед!» Он рванул коня вперед, пригнулся, и тут же за его спиной глухо шлепнуло что-то тяжелое. Он обернулся рывком и увидал еще одну «пиявку», незаметно подкравшуюся сзади, с другой стороны Просеки. Не раненные, они были значительно проворнее, и такая тварь как раз прыгнула на него с неожиданной легкостью, выставив щупальца. Но «пиявке» не Удалось накрыть Леки. Издав пронзительный визг прямо в воздухе, она рухнула у самых лошадиных копыт, и он прикончил корчащуюся тварь стрелой в упор. Подскакал Дэйи и, резко наклонившись прямо из седла, выдернул что-то из тела твари. Леки увидал длинный нож. Он обернулся, на дороге стало еще двумя телами «пиявок» больше. В одном торчала всего одна стрела, в другом ничего не было.
– Скорее, – крикнул Дэйи. – Надо уходить! Сейчас их соберется множество!
Он подскакал к двум последним мертвым тварям и торопливо выдернул из их плоти несколько таких же длинных ножей.
– Скорее! – махнул он рукой, видя, что чуть не съеденный «пиявками» незнакомец все еще топчется на месте.
– Но там мои люди! – воскликнул тот в ответ, указывая на лес.
– На них тоже напали эти твари? – спросил Дэйи, подъезжая к нему вплотную.
– Да, и кони понесли их в лес.
Южанин поднял руку, призывая к тишине, и все замерли. Несколько мгновений тишины, лишь лесные шумы, и он произнес:
– Мы уже ничем не сможем им помочь. Поверь. – И с этими словами он взял коня растерянного путника за повод. – А если мы промедлим, то и нам уже никто не поможет.
Тут он вскинул лук в направлении незнакомца, и не успел тот даже звука издать от изумления, как сорвалась стрела. Она вонзилась в заросли позади спасенного, раздался знакомый визг. Леки на всякий случай тоже выпустил стрелу в темное тело, едва заметное в сплетении голых ветвей, но в этом, наверное, уже не было надобности, потому что визга больше не последовало. Однако незнакомца это наконец вывело из оцепенения, и он, схватив повод, пришпорил коня. Южанин и Леки последовали за ним.
Еще несколько раз приходилось стрелять по зарослям. Леки теперь знал врага почти в «лицо», и страха не осталось. «Вот почему сгинул Байг», – мстительно подумал он, увидав впереди бесформенное тело между деревьями, и выпустил стрелу почти одновременно с Дэйи.
– Наше преимущество – быстрота! – крикнул тот на скаку. – Они не смогут долго нас преследовать.
И всадники воспользовались своим преимуществом. Леки не знал, сколько длилась скачка, кони уже изнемогали, но вдруг ему показалось, что жуткая, неизбывная тревога, которая облаком клубилась вокруг них с самого поворота на Просеку, начала постепенно испаряться. Все легче и легче становилось дышать, лес наполнился привычными звуками. Не то чтобы раньше их не было слышно, нет, даже там лес не казался совсем мертвым, скорее притихшим, зловещим, неправильным. Дэйи разрешил двигаться медленнее, чтобы не заморить коней.
– Здесь такого риска нет. – И почему-то прибавил, глядя на Леки: – Чувствуешь?
И неожиданно для себя Леки ответил:
– Да… тут нет опасности.
– Здесь всюду небезопасно, но самый опасный участок пути мы уже проехали. Помучаем еще немного наших коней. Однако скоро нам придется спешиться, если мы не хотим их потерять.
– Мы уже на восточном краю леса, – заметил ему Леки. – Я никогда тут не был, еще, может быть, час-два – и мы выберемся из лесу. Тогда стемнеет уже, наверное.
Дэйи кивнул и обернулся к третьему попутчику, который до сих пор не издал ни звука.
– Кажется, ты ранен, – обратился он к новому спутнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
– Это чтобы они не выдали нас, если ненароком испугаются, – пояснил он. – Им здесь не по себе. Боятся.
– Чего?
Лошади и в самом деле были неспокойны. Особенно Ста.
– Чего-то.
Незнакомец продолжал рыться в своих пожитках. Наконец он вытащил небольшое, с виду тонкое одеяло и отдал его Леки.
– Завернешься на ночь, ты уже озяб изрядно.
– Я, глупый олду, одеяла из дому не прихватил! – Леки героически кутался в плащ, безо всякого, впрочем, успеха. – Я и так эту ночь переживу. Не надо мне… это же твое.
– Мне сегодня спать не придется, – ответил южанин. – А ты устал, завтра от тебя не будет никакого проку, если случится что-нибудь.
– Если надо охранять, то мы по очереди должны!
– Если хочешь сопровождать меня в Эгрос, то тыбудешь делать то, что яговорю. Тыбудешь спать, а ясторожить!
Он ударил по словам «я» и «ты». Леки понял, что спорить не стоит. В конце концов, южанин уже достаточно путешествовал и знает что к чему, это же видно. Удивило и насторожило совсем другое: ведь незнакомец, казалось, чуял опасность не хуже самого Леки. Никто из охотников раньше даже не упоминал о таком. Да скажи Леки кому-нибудь что-то вроде «деревья говорят – беги отсюда», его бы непременно на смех подняли. «Уже это хорошо», – вздохнул он.
Леки завернулся в одеяло, оказавшееся неожиданно теплым, устроился на ветках, но озноб все еще бил его, и, несмотря на скопившуюся за день усталость, заснуть не удавалось. Он видел, как недалеко расположился незнакомец, рядом – лук и колчан со стрелами. «Куда стрелять-то в такой темноте?» – удивился Леки, и тут же вспомнилось, что до сих пор он думает о спутнике, как о чужаке. О незнакомце. Даже имени не знает. Глупо, целый день вместе по лесу мотаются, и до сих пор в голову не пришло даже имя спросить у человека, за которым решился идти так далеко.
– Послушай, а ведь я до сих пор не знаю, как тебя звать, – спросил он тихо.
– Можешь называть меня Дэйи, – был ответ.
– Дэйи, – повторил Леки. Ему это далось гораздо труднее, чем южанину. – Вроде коротко, а несподручно…
– Если трудно, можешь говорить Дэй. Так легче.
– Так очень на кро похоже, на наш язык. А Дэйи – непривычно как-то. А откуда ты? – небрежно уронил он, делано зевая.
– Издалека. Лучше много не болтать и затаиться. Мы не зря костер не зажгли и лошадей поберегли.
Леки решил лишний раз не напрашиваться, пока ему тоже кляп в рот не засунули, и замолк. Про себя же он решил сторожить, не засыпать, вдруг его помощь понадобится. И стоило принять такое решение, как он незаметно провалился в сон.
ГЛАВА 5
Проснулся Леки от толчка в плечо. Усилием воли он разлепил глаза, увидал над собой фигуру, закутанную в плащ, и тут же вспомнил весь вчерашний день.
– Пора, собирайся, уже почти рассвело, – донеслось до него, еще затуманенного сном.
Что касается «почти рассвело», южанин явно поспешил. Серело. Но вообще-то он прав, пока они доберутся до Просеки, будет уже светло.
И на самом деле, когда они вновь выехали на дорогу, ведущую в Кусток, и устремились по направлению к Просеке, рассветало, хотя в лесу еще стоял сумрак. Пока солнце не поднимется высоко над деревьями, лучше не станет. Но день, решил Леки, будет куда теплее и светлее, ведь тумана и в помине нет, и воздух не такой пронзительный с утра. Так он успокаивал себя всю дорогу, поневоле беря пример с южанина, которому, казалось, все равно, в какую петлю соваться. Ему удавалось приободриться, но тревога здешнего леса плескалась в нем беспрестанно, накатывала волнами, наполняла" сердце Леки снова и снова. И вроде времени минуло всего ничего, а они уже добрались до Просеки.
И вот они уже смотрели на нее. Широкая и довольно ровная, тем не менее она не очень хорошо, недалеко просматривалась. Деревья своими ветвями часто совсем застилали свод над ней. Лоскутья весеннего неба глядели через плотный частокол сросшихся ветвей. Леки подумалось, что летом под ее сводами должна царить густая тень. Разросшиеся кусты угрожающе выступали на дорогу, сильно сжимая пригодную для езды тропу. Кое-где прямо посреди Просеки уже пустили корни и поднялись молодые деревца. Летом она, должно быть, густо зарастала травой, но сейчас легкий ветерок носился над мокрым прошлогодним серо-бурым падолистом да голые ветки щетинились по обеим сторонам. И веяло оттуда жутью, иначе не скажешь…
– Хорошую когда-то дорогу прорубили, – задумчиво произнес спутник Леки. – Для чего, интересно? Она никуда не ведет. Конец ее посреди густого леса.
– Арви… Это наш лучший охотник в Кобе. Он рассказывал, что когда-то, очень давно, когда он совсем мальчонкой был, в Айсин Король пожаловал, свою провинцию поглядеть. Очень осерчал, когда узнал, что придется огромный крюк вокруг Айсинского леса делать. Или, может, Арви приврал, есть у него эта привычка, и решил Король на самом деле позаботиться о нас, подданных, стало быть. Словом, приказал он проложить просеку через лес от Бата в Корпас. Ну, почти с востока на запад.
Незнакомец кивнул:
– Я проезжал через Корпас, там мне и посоветовали податься через лес.
– Ну вот, – продолжил Леки. – Говорят, народу согнали – просто ужас. С каждого двора на расчистку забирали по человеку, а где и больше. Еще бы, Король приказал! Ну, довели просеку досюда, а тут Король взял и умер. Не до нас в Эгросе стало. Люди по домам разбежались. Но дорога-то хорошая! И стали ее вовсю пользовать. Из Кустока вон какую хорошую тропу протоптали. Это теперь она брошенная, вот и зарастает потихоньку. От Кобы раньше тоже прямо сюда тропа торная была. Ее давно уж нет. А там, где мы ехали, охотники больше ходят, путники редкие, да и то не в одиночку. После того как Байг сгинул, сюда стараются и вовсе не забредать, эту тропу совсем и забросили.
– А куда эта самая тропа ведет? Один конец – понятно, в Кусток, ты говорил. А другой куда?
– А раньше там два больших поселка было. Прямо в лесу. Все больше охотники, тогда ведь еще никто не боялся. Они голубых атаев промышляли. Слыхал про таких?
– Да. – Незнакомец со вниманием смотрел в ту сторону, словно пытаясь охватить внутренним взором сразу пол-леса.
– Так вот, раньше они прямо тут и водились, в нашем лесу, только ловить трудно было. Хитрющие зверьки. Да и немного их. И придумали их разводить. Только голубой атай, ведь он только в лесу живет. А снаружи – умирает, два-три дня живет, не больше. Вот они прямо в лесу и обосновались, атаев ловить, да тут же и в клетки сажать. Прибыль была, Арви говорил, огромная, целый промысел развернулся. Как забогатели первые, народ туда сразу и потек. Только теперь там тоже никто не живет. Покинули все и сбежали. И атаев почти не стало в округе. Туда мало кто теперь ходит, разве только охотники в надежде, что голубой атай попадется.
– Никто не ходит? А это что же? – Южанин указал на свежие отпечатки копыт в грязи.
«Проклятье, – подумал Леки, – неужто страх так меня захватил, что я, как слепой, не заметил очевидного? А рассказывал-то ему, что охотник! Позорище!» Он всмотрелся в перемешанную копытами грязь и удивленно сказал:
– Чудно. Их трое было. Они прискакали из Кустока и по Просеке отправились. Втроем! Самоубийцы, – и осекся. «А мы-то кто?»
– Это воины, – сказал Дэйи. – Их кони несли на себе что-то тяжелое. Наверняка оружие и доспехи. Они, должно быть, решили, что втроем сильны и могут рискнуть. Или их никто не предупредил, – протянул он, – так же, как и меня в Корпасе. Но проехали они здесь совсем недавно. У нас хорошие кони, мы можем их догнать. Впятером будет безопаснее. Вперед!
Он подобрал поводья и, уже готовый отправиться в путь, бросил Леки, остолбеневшему в смятении под действием противоречивых чувств:
– Не отставай. Слышишь, ни в коем случае. Старайся держаться все время справа от меня.
Неуловимыми движениями он распустил почти все завязки на плаще, кроме верхней, и устремился вперед по Просеке. Это, верно, чтобы легче оружие выхватить. Леки поспешил за ним, тоже торопливо прилаживая лук, чтобы сподручнее ухватить, если что, тревожно размышляя о том, не последний ли это поход в его жизни. Через некоторое время ему все же удалось загнать тревогу глубоко внутрь, и в голове осталось главное: «Смогу и это побороть – значит, совсем свободный».
Утро уже перетекло в Первый Час Пополудни, а они так и не нагнали трех всадников. А между тем следы копыт трех лошадей отчетливо виднелись на жирной грязи, покрытой падолистом. Просека, такая ровная вначале, в глубине леса делала много поворотов, видно, огибая лесные болота, которых в этой местности множество. В надежде нагнать всадников они долго не сбавляли прыти, потом стали сдерживать коней, чтобы не уморить их.
Дважды Дэйи срывался, вскидывал свой шекимский лук, который держал наготове, быстро, вроде и не целясь совсем, выпускал стрелы в сторону леса. Куда-то в кусты. Непривычно высоко пела тонкая тетива. Да, не хотел бы Леки оказаться мишенью этого трея… Может, поцелить врага он сможет и лучше южанина, но если уж тот попадет… Неожиданно легко гнулись толстые рога лука, точь-в-точь как у шекимов, только вот концы деревянно топорщились, словно «уши» какие-то. Ушла еще стрела. Вправо, в сторону Леки. Про такие стрелы дружинные лучники говорили «бешеные» – никакие доспехи не спасут. Но не это поразило до самой глубины. Теперь-то понятно стало, откуда на рукояти выступы в обе стороны. Незнакомец одинаково хорошо управлялся с обеих рук! Невозможно!
Леки тоже всякий раз хватался за лук, но не мог понять, куда, а главное, в кого целить. Однако, как только Леки отваживался на вопрос и уже готов был рот открыть, южанин предостерегающе поднимал руку, призывая к тишине. Будто прислушивался все время. Один раз Леки, кажется, различил нечто бесформенное среди голых веток, но это могло и показаться. Зато, после того как стрелы уходили в заросли, он явственно слышал визг, противный, тонкий, еле слышный за топотом и хлюпаньем копыт и все же леденивший нутро. И тогда тревога становилась острой, как нож, и заставляла его задыхаться. И еще ему казалось, что в эти мгновенья губы его спутника шевелятся, будто он бормочет что-то быстро, шепчет. «Совсем как Виверра», – подумал Леки и спохватился. А может, незнакомец – колдун? Оцепеневший разум отказывался соображать, и Леки отложил все это на потом. Если, конечно, будет потом.
И вот наконец после очередного поворота впереди показались всадники. Трое. Они вот-вот должны были опять скрыться с глаз, но, заворачивая за изгиб дороги, заметили позади преследователей. А почему иначе они остановились, потоптались, и вдруг, как по команде, все скрылись из виду?
– Что это с ними? Могли бы подождать! – крикнул Леки, перекрывая шум копыт.
– Они, наверное, еще не встречались с этими тварями! – ответил спутник. – Об опасности, я вижу, их предупредили. Вот и решили, что угроза – это мы! Здесь же никто не ездит больше! Может, мы из лихих молодчиков.
– Мы так их не нагоним, если удирать будут!
– Не будут! Их трое, и хорошо видно, что нас двое. Это воины. И не робкой крови, раз Просекой рискнули двинуться!
– Так что же, почему они ускакали?
– Да никуда не ускакали! Там ждут, в засаде. И прежде чем опрометью кидаться на их стрелы, мы остановимся пораньше и предупредим, что мы такие же путники, как и они.
Леки оставалось только удивляться холодной расчетливости южанина. Спокоен. Головы, похоже, никогда не теряет. Должно быть, он немало повидал на своем веку. На него посмотреть – как будто ничего такого сейчас и не происходит. И Леки попытался подавить тревогу, свой страх.
Первоначальный план им осуществить не удалось. Уже приближаясь к повороту, южанин закричал:
– Скорее, во всю прыть! Не отставай, что бы ни случилось!
И Леки рванулся за ним. Он слышал испуганное ржание лошадей оттуда, из-за поворота. Его конь тоже испугался и попытался сбросить Леки, но тот быстро привел его в чувство и снова устремился вслед за Дэйи. Казалось, Ста тоже понимал, что отставать от незнакомца не стоит, и прибавил сам, без понукания.
Ужасное зрелище предстало их глазам, но Леки заставил себя, сцепив зубы, скакать дальше, вздернул лук. Растерянный всадник мечом и еще чем-то пытался отбиться от двух или трех – не разобрать – тварей, наседавших на него. Похожих на больших бесформенных пиявок со множеством щупалец. В отдалении слышались отчаянные крики и испуганное ржание.
Леки не успел даже понять, что и как произошло. Южанин на полном скаку успел выпустить три или четыре стрелы так же, как и раньше, почти не целясь. От пронзительного визга стало не по себе. Одна «пиявка» принялась отвратительно извиваться на дороге, взрывая слежавшийся падолист прямо перед испуганной лошадью. Остальные медленно поволоклись к кустам, но тут уже и Леки их стрелами приложил. Теперь, когда «пиявки» отстали от человека, стрелять по их большим телам было так просто, что Леки тоже выпускал стрелы, едва целясь, пока вторая тварь не упала на дороге. Третьей удалось уползти, но не дальше придорожных кустов. Оттуда она и завизжала. Леки увлекся, пытаясь достать ее за ветками, и едва не пропустил возглас южанина: «Леки! Вперед!» Он рванул коня вперед, пригнулся, и тут же за его спиной глухо шлепнуло что-то тяжелое. Он обернулся рывком и увидал еще одну «пиявку», незаметно подкравшуюся сзади, с другой стороны Просеки. Не раненные, они были значительно проворнее, и такая тварь как раз прыгнула на него с неожиданной легкостью, выставив щупальца. Но «пиявке» не Удалось накрыть Леки. Издав пронзительный визг прямо в воздухе, она рухнула у самых лошадиных копыт, и он прикончил корчащуюся тварь стрелой в упор. Подскакал Дэйи и, резко наклонившись прямо из седла, выдернул что-то из тела твари. Леки увидал длинный нож. Он обернулся, на дороге стало еще двумя телами «пиявок» больше. В одном торчала всего одна стрела, в другом ничего не было.
– Скорее, – крикнул Дэйи. – Надо уходить! Сейчас их соберется множество!
Он подскакал к двум последним мертвым тварям и торопливо выдернул из их плоти несколько таких же длинных ножей.
– Скорее! – махнул он рукой, видя, что чуть не съеденный «пиявками» незнакомец все еще топчется на месте.
– Но там мои люди! – воскликнул тот в ответ, указывая на лес.
– На них тоже напали эти твари? – спросил Дэйи, подъезжая к нему вплотную.
– Да, и кони понесли их в лес.
Южанин поднял руку, призывая к тишине, и все замерли. Несколько мгновений тишины, лишь лесные шумы, и он произнес:
– Мы уже ничем не сможем им помочь. Поверь. – И с этими словами он взял коня растерянного путника за повод. – А если мы промедлим, то и нам уже никто не поможет.
Тут он вскинул лук в направлении незнакомца, и не успел тот даже звука издать от изумления, как сорвалась стрела. Она вонзилась в заросли позади спасенного, раздался знакомый визг. Леки на всякий случай тоже выпустил стрелу в темное тело, едва заметное в сплетении голых ветвей, но в этом, наверное, уже не было надобности, потому что визга больше не последовало. Однако незнакомца это наконец вывело из оцепенения, и он, схватив повод, пришпорил коня. Южанин и Леки последовали за ним.
Еще несколько раз приходилось стрелять по зарослям. Леки теперь знал врага почти в «лицо», и страха не осталось. «Вот почему сгинул Байг», – мстительно подумал он, увидав впереди бесформенное тело между деревьями, и выпустил стрелу почти одновременно с Дэйи.
– Наше преимущество – быстрота! – крикнул тот на скаку. – Они не смогут долго нас преследовать.
И всадники воспользовались своим преимуществом. Леки не знал, сколько длилась скачка, кони уже изнемогали, но вдруг ему показалось, что жуткая, неизбывная тревога, которая облаком клубилась вокруг них с самого поворота на Просеку, начала постепенно испаряться. Все легче и легче становилось дышать, лес наполнился привычными звуками. Не то чтобы раньше их не было слышно, нет, даже там лес не казался совсем мертвым, скорее притихшим, зловещим, неправильным. Дэйи разрешил двигаться медленнее, чтобы не заморить коней.
– Здесь такого риска нет. – И почему-то прибавил, глядя на Леки: – Чувствуешь?
И неожиданно для себя Леки ответил:
– Да… тут нет опасности.
– Здесь всюду небезопасно, но самый опасный участок пути мы уже проехали. Помучаем еще немного наших коней. Однако скоро нам придется спешиться, если мы не хотим их потерять.
– Мы уже на восточном краю леса, – заметил ему Леки. – Я никогда тут не был, еще, может быть, час-два – и мы выберемся из лесу. Тогда стемнеет уже, наверное.
Дэйи кивнул и обернулся к третьему попутчику, который до сих пор не издал ни звука.
– Кажется, ты ранен, – обратился он к новому спутнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60