Трампер почувствовал себя польщенным.
— Если хочешь знать мое мнение, — сказал Малкай, — то этот бизнес куда прибыльней, чем написание диссертаций.
— Да, сэр, — послушно кивнул Трампер; хотя он не мог себе представить, чтобы Ральф зарабатывал деньги тем, что он делал.
Малкай дал наемному убийце по имени Вилсон адрес студии Пакера, но громила, чью распухшую, свежебитую бровь украшал пластырь, выглядел чем-то обеспокоенным.
— Ради бога, что с тобой такое, Вилсон? — спросил Малкай.
— Да я насчет того шофера, — пробормотал Вилсон.
— Данте Каличчио? — вспомнил Малкай.
— Да, сэр, — кивнул Вилсон. — Понимаете, полиция хотела бы знать, что с ним делать.
— Я же велел им отпустить его, — удивился он.
— Я знаю, сэр, — сказал Вилсон, — но, мне кажется, они хотели бы иметь на этот счет ваше письменное распоряжение.
— С какой стати, Вилсон?
— Видите ли, сэр, — замялся Вилсон, — этот парень наломал дров, хотя, разумеется, он не знал, кто мы такие. Молотил кулачищами, как одержимый.
— Что такое?
— Кхм, кое-кто из наших ребят очутились в больнице, — сообщил Вилсон. — Вы знаете Коуэлса?
— Ну да, Вилсон.
— Так вот, у Коуэлса сломан нос и несколько ребер. А вы знаете Детвейллера, сэр?
— А что такое с Детвейллером, Вилсон?
— Трещины в обеих ключицах, сэр, — сказал Вилсон. — Этот парень раньше был кем-то вроде борца.
Малкай выглядел крайне заинтересованным.
— Неужели, Вилсон?
— Да, и еще боксером, — добавил Вилсон. — Вы знаете Лери?
— Ну конечно. — Заинтересованность Малкая вес возрастала. — А что случилось с Лери?
— У него сломана челюсть, сэр. Этот итальяшка нанес ему хук. По большей части он колотил куда попало, но хук провел просто мастерски. — Вилсон машинально потрогал свою рассеченную бровь и, слегка застеснявшись, улыбнулся. Арнольд Малкай тоже расплылся в улыбке. — А Коэн, сэр? Он выкинул Коэна через окно машины. У Коэна множественные ушибы и в кровь содран локоть.
— Да ты что?
— Правда, правда, сэр, — закивал Вилсон. — Вот в полиции и решили, что вы можете передумать и позволить им подержать этого парня какое-то время. Я хочу сказать, что такие ненормальные итальяшки могут представлять собой опасность, сэр.
— Вилсон, — сказал Малкай. — Забери его оттуда сегодня вечером и привези ко мне сюда после балета.
— После балета? Слушаюсь, сэр, — вытянулся Вилсон. — Вы хотите задать ему немного перцу, а?
— Нет, — покачал головой Малкай. — Думаю, что предложу ему работенку.
— Слушаюсь, сэр, — произнес Вилсон, лицо которого слегка покраснело.
Угрюмо глянув на Трампера, он сказал:
— Знаешь, парень, никак не могу взять в толк, почему все лезут из-за тебя в бутылку, а?
— И я не могу, — ответил Богус. Он пожал руку Арнольду Малкаю и улыбнулся миссис Малкай.
— Купите себе новый костюм, — шепнула она ему.
— Да, мэм, — ответил он.
— И забудь о своей жене, — прошептал ему Малкай, — это лучше всего.
— Да, сэр.
Головорез по имени Вилсон взял видавший виды чемодан Трампера, не из желания проявить заботу, а скорее оскорбить, как если бы Трампер был не в состоянии нести его сам. Хотя он и вправду не мог.
— До свидания, — сказала миссис Малкай.
— До свидания, — откликнулся Трампер.
— Господи, будем надеяться на все хорошее, — буркнул Малкай.
Богус последовал за Вилсоном из отеля на улицу и уселся в довольно побитую машину. Вилсон со всего маху шмякнул чемодан Трамперу на колени.
Всю дорогу до Гринвич-Виллидж Трампер ехал молча, в то время как Вилсон ругался и указывал пальцем на каждого странного или необычно одетого прохожего, которого видел на тротуаре.
— Ты отлично подойдешь для этого места, чертов недоумок, — заявил он Трамперу. И, объехав высокую темнокожую девушку с двумя чудесными собаками, выкрикнул ей в окошко: — На-ка, выкуси!
Богус изо всех сил старался продержаться еще немного. Он попытался представить себе Ральфа Пакера в роли спасителя — весьма странной для него роли, — но потом вспомнил Ральфа на велосипеде, пересекающим реку Айова.
— Ну вот, раз-два кружева, и мы на месте, — заявил Вилсон.
В окнах Кристофер-стрит, 101 горел свет. Надежда в этом мире по-прежнему оставалась жива. Богус заметил, что это была тихая улочка с дневными магазинами, кафе, лавками со специями и швейной мастерской. Однако она явно примыкала к более оживленной части города, поскольку множество людей торопились через нее не останавливаясь.
— Ты ничего не терял? — спросил его Вилсон. Трампер пощупал конверт с деньгами: да, на месте, чемодан по-прежнему покоился у него на коленях. Но когда он в недоумении поднял глаза на Вилсона, то увидел в его руках тот самый скомканный предмет, который Данте извлек из своих трусов. Тут Богус вспомнил, что это была стодолларовая бумажка.
— Кажется, ты потерял это, верно? — ехидно спросил Вилсон; он явно не собирался возвращать ему деньги.
Трампер знал, что сейчас он не в состоянии драться, — он по-любому был бы не в состоянии драться с Вилсоном. Но он чувствовал себя слегка осмелевшим: высоко подняв голову, он словно пытался балансировать на самом краешке реального мира.
— Я скажу Малкаю, — пообещал он.
— Станет Малкай тебя слушать, — хмыкнул Вилсон. — Ты сначала узнай, кто такой Малкай. — И, продолжая ухмыляться, он засунул скомканную бумажку себе в карман.
На самом деле Трампер не слишком расстроился из-за потери, но Вилсон достал его уже до самых печенок. Открыв дверцу со своей стороны, Богус выставил чемодан на обочину и, находясь наполовину внутри, наполовину снаружи, пригрозил:
— Тогда я скажу Данте Каличчио, — и усмехнулся, уставившись на свежий шрам на брови Вилсона.
Вилсон посмотрел на него так, словно собирался прибить на месте. Трампер продолжал усмехаться, хотя и подумал про себя: «Я, видно, тронулся умом. Этот душегуб не оставит от меня и мокрого места».
Затем какой-то пацан в ярко-оранжевом пиджаке до колен вышел на тротуар перед «Ральф Пакер филмс, инк.». Это был Кент, но Богус тогда его еще не знал. Приблизившись к машине, Кент наклонился и заглянул в окошко.
— Здесь нет парковки, — деловым тоном заявил он.
Вилсону не терпелось выкинуть фортсль, к тому же вид пацана вызвал у него раздражение.
— Отвали, извращенец, — ругнулся он.
И Кент отвалил; может, он вернулся в студию, чтобы взять пушку, подумал Богус.
— И ты тоже вали отсюда, — велел Вилсон Богусу.
Но Трампер уже вступил на тропу войны; не то чтобы он ничего не боялся, просто он доверился судьбе и решил: будь что будет.
— Данте Каличчио, — медленно проговорил он, — сделает из тебя, Вилсон, такую отбивную, которую ни одна собака не станет жрать.
Где-то внутри «Ральф Пакер филмс, инк.» послышалась ругань. Вилсон швырнул скомканную стодолларовую бумажку через плечо Богусу на тротуар, и Богус едва успел вывалиться из открытых дверей, прежде чем наемный убийца рванул машину вперед; ручка дверцы зацепилась за брючный карман Богуса и крутанула его прямо на обочину.
Трампер поднял злополучные 100 долларов раньше, чем поднялся сам; он в кровь ободрал себе колени; он сел на чемодан и, закатав брючины, принялся разглядывать свои раны. Когда он услышал, как из студии выходят люди, то решил, что это, наверное, орда приспешников Ральфа, которая, вместо Вилсона, растерзает его на части прямо на улице. Но их оказалось только двое: пацан в оранжевом прикиде и рядом с ним смутно знакомый волосатый тип с развязной походкой.
— Привет, Ральф, — сказал Трампер и, сунув стодолларовую купюру в лапу Ральфа, встал с чемодана. — Прихвати мой чемодан, парень, а? — попросил он Кента. — Насколько я понял, тебе требуется звукорежиссер?
— Тамп-Тамп! — заорал Ральф.
— Тут был еще один, — проворчал Кент. — Тот, что вел машину.
— Возьми чемодан, Кент, — велел ему Ральф. Одной рукой он обнял Богуса, осмотрел его с ног до головы, замечая разбитые в кровь колени и ссадины.
— Мать твою так, Тамп-Тамп, — воскликнул Ральф, — ты выглядишь так, как если бы ты нашел Святой Грааль. — Он осторожно расправил купюру, которую Трампер снова скомкал.
— Никакого Святого Грааля нет и в помине, Ральф, — сказал Богус, изо всех сил стараясь не шататься из стороны в сторону.
— Ты снова вернулся с утиной охоты, Тамп-Тамп? — усмехнулся Ральф, увлекая его к дверям студии. Богусу удалось слегка улыбнуться шутке. — Господи, Тамп-Тамп, кажется, и на этот раз утки одолели тебя.
На крутых ступеньках в демонстрационную комнату Богус потерял равновесие и позволил Ральфу донести себя до места. «Вот я и вошел, — сказал он себе, — в жизнь богемы». Вряд ли эта жизнь была Для него самой подходящей, но в данный момент ему сгодилась бы любая жизнь.
— Кто он? — спросил Кент. Ему не понравилось, что Богус сказал о звукозаписи. На данный момент звукооператором считался Кент; он чудовищно плохо справлялся со своими обязанностями но он полагал, что пока учится.
— Кто он? — засмеялся Ральф. — Не знаю. — Он наклонился к скрючившемуся на скамье Богусу. — Кто ты и вправду, Тамп-Тамп? — дернул он его.
Но Трампер уже окончательно расслабился, настолько окончательно, что начал идиотски хихикать. Просто удивительно, как можно расстегнуть себя на все пуговицы среди друзей.
— Я Великий Белый Охотник, — заявил он Ральфу. — Великий Белый Утиный Охотник. — Но он не смог даже засмеяться шутке, и его голова безвольно упала Ральфу на плечо.
Ральф попытался показать ему студию.
— Это монтажная, где мы… — Богус изо всех сил старался не заснуть на ходу. Запах химикатов в лаборатории явился для него последней каплей и вызвал у Богуса приступ дурноты: химикаты, старый бурбон, кофе Малкая и дух фотолаборатории, напомнившей ему о Коуте. Он зацепил локтем ванночку с закрепителем, пролил фиксатор на брюки и скинул его в кювету.
Ральф помог Богусу раздеться; он обмыл его над раковиной в фотолаборатории и поискал в чемодане чистую одежду, однако ничего не нашел. Но в студии он хранил кое-что из своей одежды, и он обрядил в нее Трампера. В желтые расклешенные брюки в полоску — ступни Трампера оказались на месте колен. И в кремовую блузу с кружевами и буфами на рукавах — кисти Трампера оказались на месте локтей. И зеленые ковбойские сапоги — носы сапог остались пустыми. Он чувствовал себя словно карлик-клоун из свиты Робин Гуда.
— Я бы хотел поспать дня четыре, — признался Трампер. — А потом я хотел бы делать кино, Ральф. Много кино и много денег. Купи мне что-нибудь из одежды, — пробормотал он, глядя на желтые брюки Ральфа. — И лодку с парусом для Кольма.
— Бедный Тамп-Тамп, — вздохнул Ральф. — Я знаю отличное местечко, где ты сможешь как следует выспаться. — Он закатал дурацкие брюки, чтобы Богус мог хоть как-то передвигаться, потом вызвал такси.
— Так, значит, это и есть великий Тамп-Тамп, — сказал Кент; он уже был наслышан о нем. Он стоял надувшись в углу демонстрационной комнаты, держа бобину на манер диска, как если бы собирался метнуть ее в Богуса. Кент чувствовал, что с появлением этого клоуна по имени Тамп-Тамп, походившего на куклу елизаветинских времен в безразмерном прикиде Ральфа, его карьере звукооператора придет конец.
— Тащи чемодан, Кент, — велел ему Ральф.
— Куда ты его везешь? — спросил Кент.
А Трампер подумал: «Да, куда меня везут?»
— К Тюльпен, — ответил Ральф.
Это было немецкое слово. Трампер знал его: по-немецки «Тюльпен» значит «тюльпан». И Трампер подумал, что это, определенно, неплохое название для места, где можно поспать.
Глава 35
СТАРЫЙ ТАК УНИЧТОЖЕН, БИГГИ НАБИРАЕТ ВЕС
Бигги и Коут вели себя с ним очень предупредительно. Не говоря ни слова, они приготовили ему кровать в комнате Кольма. Кольм лег спать около восьми. И Трампер прилег на свою постель, чтобы рассказывать истории, пока Кольм не заснет.
История, которую он приготовил, была его собственной версией «Моби Дика», как нельзя лучше подходившей для этого дома у берега моря. Кольм пришел к заключению, что киты — настоящее чудо, потому что история, по Трамперу, изображала кита отважным героем, Моби Дика — непобедимым вождем.
— А он большой? — спросил Кольм.
— Ну, — сказал Трампер, — если бы ты плавал в воде и его хвост хлестнул бы тебя, то тебе пришлось бы намного хуже, чем обыкновенной мухе, которую пристукнули хлопушкой. — Кольм надолго замолчал. Он смотрел на банку, в которой плавала маленькая оранжевая рыбка из Нью-Йорка, выжившая во время долгого путешествия в автобусе.
— Продолжай, — попросил Кольм. И Трампер продолжал и продолжал.
— Любой нормальный человек не стал бы трогать Моби Дика, — рассказывал он. — И все китобои предпочитали охотиться за другими китами. Но только не капитан Эхаб.
— Ага, — поддакнул Кольм.
— Кое-кто из охотников был ранен: лишился рук или ног, но они не стали ненавидеть китов из-за этого, — продолжал Трампер. — Но… — Он сделал паузу…
— Но только не капитан Эхаб? — выкрикнул Кольм.
— Ну да, — подтвердил Трампер. — Неправильное поведение капитана становилось все более очевидным.
— Расскажи мне о тех острых предметах, которые застряли в Моби Дике, — попросил Кольм.
— Ты имеешь в виду старые гарпуны?
— Угу.
— Слушай, в нем застряло несколько старых гарпунов, — начал Трампер, — из которых по-прежнему торчали веревки. Длинные гарпуны и короткие гарпуны, несколько ножей и множество других предметов, которыми охотники пытались попасть в него…
— Каких? Это были щепки?
— Щепки? — с сомнением произнес Трампер. — Ну да, от всех тех лодок, что он раздавил, в нем было полно щепок и еще моллюсков, потому что он был очень старый; да, все его тело было покрыто водорослями и улитками. Он походил на старый остров, он собрал кучу всякого мусора — он больше не был чисто-белым.
— И его ничем нельзя было убить, да?
— Ну да, — подтвердил Трампер. — Поэтому его пришлось оставить в покое.
— Именно так я бы и поступил, — заявил Кольм. — Я даже не стал бы пытаться погладить его. — И он замолчал, в ожидании рефрена…
— Но только не капитан Эхаб.
Всегда следует рассказывать историю, подумал Трампер, таким образом, чтобы слушатель ощущал себя на высоте и мог предугадать событие на шаг вперед.
— Расскажи о вороньем гнезде, — потребовал Кольм.
— Высоко-высоко, с вершины горы, — с выражением начал Богус, — он заметил далеко-далеко какой-то предмет, походивший на пару китов…
— Исмаил, — поправил его Кольм.
— Ну да, — согласился Трампер. — Только это оказалась не пара китов, а один кит…
— Но очень большой!
— Ну да, — кивнул Трампер. — И когда кит выпустил фонтан, то Исмаил закричал…
— Смотрите-смотрите, он взорвался! — выкрикнул Кольм, который и не думал засыпать.
— Потом что-то в этом ките показалось Исмаи-лу странным.
— Он был белый! — не выдержал Кольм.
— Ну да, — сказал Трампер. — И все его тело было утыкано различными предметами…
— Гарпунами!
— Моллюсками, водорослями и даже птицами.
— Птицами? — удивился Кольм.
— Можешь поверить мне на слово, — сказал Трампер, — это был самый большой кит, которого Исмаил когда-либо видел в своей жизни. А поскольку он был белым, то Исмаил сразу догадался, что это был за кит.
— Моби Дик! — выкрикнул Кольм.
— Тш… — шикнул на него Трампер. И они оба замолчали; им было слышно, как за окном бился о скалы океан, скрипела пристань и качались пришвартованные лодки.
— Послушай, — шепнул Трампер. — Слышишь океан?
— Да, — прошептал Кольм.
— Китобои слышат именно этот звук: слап-слап о корабль. Ночью, когда они спят.
— Ага, — прошептал Кольм.
— А киты шныряют по ночам вокруг кораблей.
— Ну да? — удивился Кольм.
— Да. Иногда они касаются его или даже бьют хвостом.
— А китобои знают, что это такое?
— Самые умные из них знают.
— Но только не капитан Эхаб.
— Думаю, да, — ответил Богус. Они лежали тихо и слушали океан, ожидая, когда кит ударит хвостом о дом. Затем скрипнула пристань и Богус прошептал: — Ну вот, один!
— Я знаю, — испуганным шепотом откликнулся Кольм.
— Киты не причинят тебе зла, — успокоил его Трампер, — если ты оставишь их в покое.
— Я знаю, — шепнул Кольм. — Никогда не надо дразнить китов, да?
— Да, — откликнулся Трампер, и они оба продолжали слушать океан, пока Кольм не заснул.
После чего единственным подвижным существом в комнате осталась ярко-оранжевая рыбка из Нью-Йорка, выжившая благодаря неустанной заботе.
Трампер поцеловал спящего сына.
— Мне нужно было привезти тебе кита, — про-шептал он.
И не потому, что Кольму не понравилась рыбка, а потому, что Трампер хотел бы дать ему нечто более долговременное. На самом деле Кольм очень обрадовался рыбке; с помощью Бигги он написал письмо с благодарностью Тюльпен, послужившее косвенным извинением за воровство Трампера.
— Дорогая Тюльпен, — диктовала Бигги. Она терпеливо, буква за буквой, подсказывала Кольму, как правильно писать. — До-ро, — произносила Бигги.
С огромным старанием Кольм выводил зажатым в кулачке карандашом кривые буквы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Если хочешь знать мое мнение, — сказал Малкай, — то этот бизнес куда прибыльней, чем написание диссертаций.
— Да, сэр, — послушно кивнул Трампер; хотя он не мог себе представить, чтобы Ральф зарабатывал деньги тем, что он делал.
Малкай дал наемному убийце по имени Вилсон адрес студии Пакера, но громила, чью распухшую, свежебитую бровь украшал пластырь, выглядел чем-то обеспокоенным.
— Ради бога, что с тобой такое, Вилсон? — спросил Малкай.
— Да я насчет того шофера, — пробормотал Вилсон.
— Данте Каличчио? — вспомнил Малкай.
— Да, сэр, — кивнул Вилсон. — Понимаете, полиция хотела бы знать, что с ним делать.
— Я же велел им отпустить его, — удивился он.
— Я знаю, сэр, — сказал Вилсон, — но, мне кажется, они хотели бы иметь на этот счет ваше письменное распоряжение.
— С какой стати, Вилсон?
— Видите ли, сэр, — замялся Вилсон, — этот парень наломал дров, хотя, разумеется, он не знал, кто мы такие. Молотил кулачищами, как одержимый.
— Что такое?
— Кхм, кое-кто из наших ребят очутились в больнице, — сообщил Вилсон. — Вы знаете Коуэлса?
— Ну да, Вилсон.
— Так вот, у Коуэлса сломан нос и несколько ребер. А вы знаете Детвейллера, сэр?
— А что такое с Детвейллером, Вилсон?
— Трещины в обеих ключицах, сэр, — сказал Вилсон. — Этот парень раньше был кем-то вроде борца.
Малкай выглядел крайне заинтересованным.
— Неужели, Вилсон?
— Да, и еще боксером, — добавил Вилсон. — Вы знаете Лери?
— Ну конечно. — Заинтересованность Малкая вес возрастала. — А что случилось с Лери?
— У него сломана челюсть, сэр. Этот итальяшка нанес ему хук. По большей части он колотил куда попало, но хук провел просто мастерски. — Вилсон машинально потрогал свою рассеченную бровь и, слегка застеснявшись, улыбнулся. Арнольд Малкай тоже расплылся в улыбке. — А Коэн, сэр? Он выкинул Коэна через окно машины. У Коэна множественные ушибы и в кровь содран локоть.
— Да ты что?
— Правда, правда, сэр, — закивал Вилсон. — Вот в полиции и решили, что вы можете передумать и позволить им подержать этого парня какое-то время. Я хочу сказать, что такие ненормальные итальяшки могут представлять собой опасность, сэр.
— Вилсон, — сказал Малкай. — Забери его оттуда сегодня вечером и привези ко мне сюда после балета.
— После балета? Слушаюсь, сэр, — вытянулся Вилсон. — Вы хотите задать ему немного перцу, а?
— Нет, — покачал головой Малкай. — Думаю, что предложу ему работенку.
— Слушаюсь, сэр, — произнес Вилсон, лицо которого слегка покраснело.
Угрюмо глянув на Трампера, он сказал:
— Знаешь, парень, никак не могу взять в толк, почему все лезут из-за тебя в бутылку, а?
— И я не могу, — ответил Богус. Он пожал руку Арнольду Малкаю и улыбнулся миссис Малкай.
— Купите себе новый костюм, — шепнула она ему.
— Да, мэм, — ответил он.
— И забудь о своей жене, — прошептал ему Малкай, — это лучше всего.
— Да, сэр.
Головорез по имени Вилсон взял видавший виды чемодан Трампера, не из желания проявить заботу, а скорее оскорбить, как если бы Трампер был не в состоянии нести его сам. Хотя он и вправду не мог.
— До свидания, — сказала миссис Малкай.
— До свидания, — откликнулся Трампер.
— Господи, будем надеяться на все хорошее, — буркнул Малкай.
Богус последовал за Вилсоном из отеля на улицу и уселся в довольно побитую машину. Вилсон со всего маху шмякнул чемодан Трамперу на колени.
Всю дорогу до Гринвич-Виллидж Трампер ехал молча, в то время как Вилсон ругался и указывал пальцем на каждого странного или необычно одетого прохожего, которого видел на тротуаре.
— Ты отлично подойдешь для этого места, чертов недоумок, — заявил он Трамперу. И, объехав высокую темнокожую девушку с двумя чудесными собаками, выкрикнул ей в окошко: — На-ка, выкуси!
Богус изо всех сил старался продержаться еще немного. Он попытался представить себе Ральфа Пакера в роли спасителя — весьма странной для него роли, — но потом вспомнил Ральфа на велосипеде, пересекающим реку Айова.
— Ну вот, раз-два кружева, и мы на месте, — заявил Вилсон.
В окнах Кристофер-стрит, 101 горел свет. Надежда в этом мире по-прежнему оставалась жива. Богус заметил, что это была тихая улочка с дневными магазинами, кафе, лавками со специями и швейной мастерской. Однако она явно примыкала к более оживленной части города, поскольку множество людей торопились через нее не останавливаясь.
— Ты ничего не терял? — спросил его Вилсон. Трампер пощупал конверт с деньгами: да, на месте, чемодан по-прежнему покоился у него на коленях. Но когда он в недоумении поднял глаза на Вилсона, то увидел в его руках тот самый скомканный предмет, который Данте извлек из своих трусов. Тут Богус вспомнил, что это была стодолларовая бумажка.
— Кажется, ты потерял это, верно? — ехидно спросил Вилсон; он явно не собирался возвращать ему деньги.
Трампер знал, что сейчас он не в состоянии драться, — он по-любому был бы не в состоянии драться с Вилсоном. Но он чувствовал себя слегка осмелевшим: высоко подняв голову, он словно пытался балансировать на самом краешке реального мира.
— Я скажу Малкаю, — пообещал он.
— Станет Малкай тебя слушать, — хмыкнул Вилсон. — Ты сначала узнай, кто такой Малкай. — И, продолжая ухмыляться, он засунул скомканную бумажку себе в карман.
На самом деле Трампер не слишком расстроился из-за потери, но Вилсон достал его уже до самых печенок. Открыв дверцу со своей стороны, Богус выставил чемодан на обочину и, находясь наполовину внутри, наполовину снаружи, пригрозил:
— Тогда я скажу Данте Каличчио, — и усмехнулся, уставившись на свежий шрам на брови Вилсона.
Вилсон посмотрел на него так, словно собирался прибить на месте. Трампер продолжал усмехаться, хотя и подумал про себя: «Я, видно, тронулся умом. Этот душегуб не оставит от меня и мокрого места».
Затем какой-то пацан в ярко-оранжевом пиджаке до колен вышел на тротуар перед «Ральф Пакер филмс, инк.». Это был Кент, но Богус тогда его еще не знал. Приблизившись к машине, Кент наклонился и заглянул в окошко.
— Здесь нет парковки, — деловым тоном заявил он.
Вилсону не терпелось выкинуть фортсль, к тому же вид пацана вызвал у него раздражение.
— Отвали, извращенец, — ругнулся он.
И Кент отвалил; может, он вернулся в студию, чтобы взять пушку, подумал Богус.
— И ты тоже вали отсюда, — велел Вилсон Богусу.
Но Трампер уже вступил на тропу войны; не то чтобы он ничего не боялся, просто он доверился судьбе и решил: будь что будет.
— Данте Каличчио, — медленно проговорил он, — сделает из тебя, Вилсон, такую отбивную, которую ни одна собака не станет жрать.
Где-то внутри «Ральф Пакер филмс, инк.» послышалась ругань. Вилсон швырнул скомканную стодолларовую бумажку через плечо Богусу на тротуар, и Богус едва успел вывалиться из открытых дверей, прежде чем наемный убийца рванул машину вперед; ручка дверцы зацепилась за брючный карман Богуса и крутанула его прямо на обочину.
Трампер поднял злополучные 100 долларов раньше, чем поднялся сам; он в кровь ободрал себе колени; он сел на чемодан и, закатав брючины, принялся разглядывать свои раны. Когда он услышал, как из студии выходят люди, то решил, что это, наверное, орда приспешников Ральфа, которая, вместо Вилсона, растерзает его на части прямо на улице. Но их оказалось только двое: пацан в оранжевом прикиде и рядом с ним смутно знакомый волосатый тип с развязной походкой.
— Привет, Ральф, — сказал Трампер и, сунув стодолларовую купюру в лапу Ральфа, встал с чемодана. — Прихвати мой чемодан, парень, а? — попросил он Кента. — Насколько я понял, тебе требуется звукорежиссер?
— Тамп-Тамп! — заорал Ральф.
— Тут был еще один, — проворчал Кент. — Тот, что вел машину.
— Возьми чемодан, Кент, — велел ему Ральф. Одной рукой он обнял Богуса, осмотрел его с ног до головы, замечая разбитые в кровь колени и ссадины.
— Мать твою так, Тамп-Тамп, — воскликнул Ральф, — ты выглядишь так, как если бы ты нашел Святой Грааль. — Он осторожно расправил купюру, которую Трампер снова скомкал.
— Никакого Святого Грааля нет и в помине, Ральф, — сказал Богус, изо всех сил стараясь не шататься из стороны в сторону.
— Ты снова вернулся с утиной охоты, Тамп-Тамп? — усмехнулся Ральф, увлекая его к дверям студии. Богусу удалось слегка улыбнуться шутке. — Господи, Тамп-Тамп, кажется, и на этот раз утки одолели тебя.
На крутых ступеньках в демонстрационную комнату Богус потерял равновесие и позволил Ральфу донести себя до места. «Вот я и вошел, — сказал он себе, — в жизнь богемы». Вряд ли эта жизнь была Для него самой подходящей, но в данный момент ему сгодилась бы любая жизнь.
— Кто он? — спросил Кент. Ему не понравилось, что Богус сказал о звукозаписи. На данный момент звукооператором считался Кент; он чудовищно плохо справлялся со своими обязанностями но он полагал, что пока учится.
— Кто он? — засмеялся Ральф. — Не знаю. — Он наклонился к скрючившемуся на скамье Богусу. — Кто ты и вправду, Тамп-Тамп? — дернул он его.
Но Трампер уже окончательно расслабился, настолько окончательно, что начал идиотски хихикать. Просто удивительно, как можно расстегнуть себя на все пуговицы среди друзей.
— Я Великий Белый Охотник, — заявил он Ральфу. — Великий Белый Утиный Охотник. — Но он не смог даже засмеяться шутке, и его голова безвольно упала Ральфу на плечо.
Ральф попытался показать ему студию.
— Это монтажная, где мы… — Богус изо всех сил старался не заснуть на ходу. Запах химикатов в лаборатории явился для него последней каплей и вызвал у Богуса приступ дурноты: химикаты, старый бурбон, кофе Малкая и дух фотолаборатории, напомнившей ему о Коуте. Он зацепил локтем ванночку с закрепителем, пролил фиксатор на брюки и скинул его в кювету.
Ральф помог Богусу раздеться; он обмыл его над раковиной в фотолаборатории и поискал в чемодане чистую одежду, однако ничего не нашел. Но в студии он хранил кое-что из своей одежды, и он обрядил в нее Трампера. В желтые расклешенные брюки в полоску — ступни Трампера оказались на месте колен. И в кремовую блузу с кружевами и буфами на рукавах — кисти Трампера оказались на месте локтей. И зеленые ковбойские сапоги — носы сапог остались пустыми. Он чувствовал себя словно карлик-клоун из свиты Робин Гуда.
— Я бы хотел поспать дня четыре, — признался Трампер. — А потом я хотел бы делать кино, Ральф. Много кино и много денег. Купи мне что-нибудь из одежды, — пробормотал он, глядя на желтые брюки Ральфа. — И лодку с парусом для Кольма.
— Бедный Тамп-Тамп, — вздохнул Ральф. — Я знаю отличное местечко, где ты сможешь как следует выспаться. — Он закатал дурацкие брюки, чтобы Богус мог хоть как-то передвигаться, потом вызвал такси.
— Так, значит, это и есть великий Тамп-Тамп, — сказал Кент; он уже был наслышан о нем. Он стоял надувшись в углу демонстрационной комнаты, держа бобину на манер диска, как если бы собирался метнуть ее в Богуса. Кент чувствовал, что с появлением этого клоуна по имени Тамп-Тамп, походившего на куклу елизаветинских времен в безразмерном прикиде Ральфа, его карьере звукооператора придет конец.
— Тащи чемодан, Кент, — велел ему Ральф.
— Куда ты его везешь? — спросил Кент.
А Трампер подумал: «Да, куда меня везут?»
— К Тюльпен, — ответил Ральф.
Это было немецкое слово. Трампер знал его: по-немецки «Тюльпен» значит «тюльпан». И Трампер подумал, что это, определенно, неплохое название для места, где можно поспать.
Глава 35
СТАРЫЙ ТАК УНИЧТОЖЕН, БИГГИ НАБИРАЕТ ВЕС
Бигги и Коут вели себя с ним очень предупредительно. Не говоря ни слова, они приготовили ему кровать в комнате Кольма. Кольм лег спать около восьми. И Трампер прилег на свою постель, чтобы рассказывать истории, пока Кольм не заснет.
История, которую он приготовил, была его собственной версией «Моби Дика», как нельзя лучше подходившей для этого дома у берега моря. Кольм пришел к заключению, что киты — настоящее чудо, потому что история, по Трамперу, изображала кита отважным героем, Моби Дика — непобедимым вождем.
— А он большой? — спросил Кольм.
— Ну, — сказал Трампер, — если бы ты плавал в воде и его хвост хлестнул бы тебя, то тебе пришлось бы намного хуже, чем обыкновенной мухе, которую пристукнули хлопушкой. — Кольм надолго замолчал. Он смотрел на банку, в которой плавала маленькая оранжевая рыбка из Нью-Йорка, выжившая во время долгого путешествия в автобусе.
— Продолжай, — попросил Кольм. И Трампер продолжал и продолжал.
— Любой нормальный человек не стал бы трогать Моби Дика, — рассказывал он. — И все китобои предпочитали охотиться за другими китами. Но только не капитан Эхаб.
— Ага, — поддакнул Кольм.
— Кое-кто из охотников был ранен: лишился рук или ног, но они не стали ненавидеть китов из-за этого, — продолжал Трампер. — Но… — Он сделал паузу…
— Но только не капитан Эхаб? — выкрикнул Кольм.
— Ну да, — подтвердил Трампер. — Неправильное поведение капитана становилось все более очевидным.
— Расскажи мне о тех острых предметах, которые застряли в Моби Дике, — попросил Кольм.
— Ты имеешь в виду старые гарпуны?
— Угу.
— Слушай, в нем застряло несколько старых гарпунов, — начал Трампер, — из которых по-прежнему торчали веревки. Длинные гарпуны и короткие гарпуны, несколько ножей и множество других предметов, которыми охотники пытались попасть в него…
— Каких? Это были щепки?
— Щепки? — с сомнением произнес Трампер. — Ну да, от всех тех лодок, что он раздавил, в нем было полно щепок и еще моллюсков, потому что он был очень старый; да, все его тело было покрыто водорослями и улитками. Он походил на старый остров, он собрал кучу всякого мусора — он больше не был чисто-белым.
— И его ничем нельзя было убить, да?
— Ну да, — подтвердил Трампер. — Поэтому его пришлось оставить в покое.
— Именно так я бы и поступил, — заявил Кольм. — Я даже не стал бы пытаться погладить его. — И он замолчал, в ожидании рефрена…
— Но только не капитан Эхаб.
Всегда следует рассказывать историю, подумал Трампер, таким образом, чтобы слушатель ощущал себя на высоте и мог предугадать событие на шаг вперед.
— Расскажи о вороньем гнезде, — потребовал Кольм.
— Высоко-высоко, с вершины горы, — с выражением начал Богус, — он заметил далеко-далеко какой-то предмет, походивший на пару китов…
— Исмаил, — поправил его Кольм.
— Ну да, — согласился Трампер. — Только это оказалась не пара китов, а один кит…
— Но очень большой!
— Ну да, — кивнул Трампер. — И когда кит выпустил фонтан, то Исмаил закричал…
— Смотрите-смотрите, он взорвался! — выкрикнул Кольм, который и не думал засыпать.
— Потом что-то в этом ките показалось Исмаи-лу странным.
— Он был белый! — не выдержал Кольм.
— Ну да, — сказал Трампер. — И все его тело было утыкано различными предметами…
— Гарпунами!
— Моллюсками, водорослями и даже птицами.
— Птицами? — удивился Кольм.
— Можешь поверить мне на слово, — сказал Трампер, — это был самый большой кит, которого Исмаил когда-либо видел в своей жизни. А поскольку он был белым, то Исмаил сразу догадался, что это был за кит.
— Моби Дик! — выкрикнул Кольм.
— Тш… — шикнул на него Трампер. И они оба замолчали; им было слышно, как за окном бился о скалы океан, скрипела пристань и качались пришвартованные лодки.
— Послушай, — шепнул Трампер. — Слышишь океан?
— Да, — прошептал Кольм.
— Китобои слышат именно этот звук: слап-слап о корабль. Ночью, когда они спят.
— Ага, — прошептал Кольм.
— А киты шныряют по ночам вокруг кораблей.
— Ну да? — удивился Кольм.
— Да. Иногда они касаются его или даже бьют хвостом.
— А китобои знают, что это такое?
— Самые умные из них знают.
— Но только не капитан Эхаб.
— Думаю, да, — ответил Богус. Они лежали тихо и слушали океан, ожидая, когда кит ударит хвостом о дом. Затем скрипнула пристань и Богус прошептал: — Ну вот, один!
— Я знаю, — испуганным шепотом откликнулся Кольм.
— Киты не причинят тебе зла, — успокоил его Трампер, — если ты оставишь их в покое.
— Я знаю, — шепнул Кольм. — Никогда не надо дразнить китов, да?
— Да, — откликнулся Трампер, и они оба продолжали слушать океан, пока Кольм не заснул.
После чего единственным подвижным существом в комнате осталась ярко-оранжевая рыбка из Нью-Йорка, выжившая благодаря неустанной заботе.
Трампер поцеловал спящего сына.
— Мне нужно было привезти тебе кита, — про-шептал он.
И не потому, что Кольму не понравилась рыбка, а потому, что Трампер хотел бы дать ему нечто более долговременное. На самом деле Кольм очень обрадовался рыбке; с помощью Бигги он написал письмо с благодарностью Тюльпен, послужившее косвенным извинением за воровство Трампера.
— Дорогая Тюльпен, — диктовала Бигги. Она терпеливо, буква за буквой, подсказывала Кольму, как правильно писать. — До-ро, — произносила Бигги.
С огромным старанием Кольм выводил зажатым в кулачке карандашом кривые буквы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44