В принятом в 1997 г. российском «Законе о свободе совести и религиозных объединениях» есть и иные статьи, таящие в себе серьезную угрозу. Так, ст.3, 5 статья гласит: «Никто не обязан сообщать о своем отношении к религии и не может подвергаться принуждению при определении своего отношения к участию или неучастию в богослужениях». При желании эту статью можно истолковать так: в православный храм придет кришнаит и пожелает принять Причастие. Если священник спросит его «Како веруеши» – он сможет процитировать Закон: «Никто не обязан сообщать о своем отношении к религии». А если священник все же не допустит его к Причастию – он может продолжить цитату: «Никто не вправе принуждать к неучастию в богослужении». А затем – подать в суд. Суд установит, что священник нарушал Закон не по своему собственному желанию, а потому, что так предписывают правила Церкви… И вот уже имеются основания для запрета деятельности всей Православной Церкви. Конечно, Дума принимала этот Закон без мысли о гонениях на Православие. Но возможность такого, антицерковного, прочтения Закона все же не закрыта[98].
И тут появляется повод заметить, что в сознании многих православных публицистов есть некоторая непоследовательность и противоречивость. Требования «принять меры» против деятельности сект плохо уживаются с убеждением в том, что ныне предантихристовы времена. Если уж времена действительно предантихристовы, – то мы должны готовиться к гонениям на нас самих, а не провоцировать гонения на других. Пора задуматься над тем, не обернутся ли «антисектанские меры», которых мы просим, против нас.
Например, православная пресса поддерживает идею запрета деятельности «свидетелей Иеговы». Законное основание для этого есть: согласно ст.14, 2 религиозная организация может быть ликвидирована в случае, если она «склоняет к отказу по религиозным мотивам от оказания медицинской помощи». «Свидетели Иеговы» запрещают переливание крови – и потому на их совести действительно немало смертей. Но при всех наших дискуссиях с иеговистами нам пора, кажется, хотя бы краешком глаза держать в поле нашего зрения вопрос: а не обернутся ли наши доводы против нас самих?[99] А если против православных государство начнет применять репрессивные меры за наш отказ от каких-либо методов лечения? Мы видим, что медицина стремительно становится все более и более оккультной. Экстрасенсы получают государственные лицензии. Так если однажды участковый терапевт пошлет православного на прием к «биоэнергетику», а христианин не захочет лечиться у колдуна в белом халате, – то не привлекут ли его и нашу Церковь за это к судебной ответственности?
Кроме того, в законодательстве уже есть статьи, позволяющие преследовать религиозные организации за «нарушение общественной безопасности» и «разжигание религиозной розни» (ст.14, 2).
Удивительна эта настойчивость требований «примирения религий». «На сегодня религиозный ренессанс – самая страшная и неоцененная опасность из тех глобальных опасностей, что нас подстерегают… Собственно, в этом и состоит роль религии в истории, она канализирует агрессию, направляет ее»[100]. Из слов достопочтенного психоаналитика следует, что религия имеет дело только с агрессией, и агрессия в человеке исчезнет, если ее направить против самой религии… И даже опыт советской агрессии против религии ничему не научил этого аналитика. Похоже, его личная ненависть к Евангелию столь велика, что позволяет не замечать очевидного.
Сегодня вокруг нас уже немало таких посланцев будущего – людей, живущих с сознанием, которое станет массовым и господствующим в некоем будущем веке, в веке антихриста… Аналогичный назаретяновскому страх испытывает и Г. Рормозер, бывший советник Й. Штрауса. «Как Вы можете оценить современную религиозную ситуацию в России?» – спрашивают его. В ответ мы слышим, что г-н советник более всего обеспокоен возрождением Церкви в России: «Кое-что мне бросилось в глаза. В последние два года на экране телевизоров мы видим изображения, вызывающие на Западе, и прежде всего в Германии, чувство растерянности. Для нас немыслимо, чтобы в таком большом городе, как Санкт-Петербург, десятки и даже сотни тысяч людей со свечами в руках маршировали вслед за Патриархом… Многое будет зависеть от того, сможет ли ортодоксальная церковь действительно восстановить и утвердить свое исключительное и монопольное правопритязание. Если сможет, то это приведет к роковым последствиям»[101]. В мире наркотиков и насилия, в мире войн и обезличивания, в мире потребления самая страшная угроза оказывается именно религиозной… Почему?
Ответ я нахожу у К. С. Льюиса. «Ведьмы всегда хотят одного и того же, но с каждым столетием действуют иначе» – так говорит доброе существо в льюисовской книге.[102] А в «Письмах Баламута» другой персонаж Льюиса – богатый опытом бес – говорит о тактике этих действий: «Мы направляем ужас каждого поколения против тех пороков, от которых опасность сейчас меньше всего, одобрение же направляем на добродетель, ближайшую к тому пороку, который мы стараемся сделать свойственным времени. Игра состоит в том, чтобы они бегали с огнетушителем во время наводнения и переходили на ту сторону лодки, которая почти уже под водой. Так, мы вводим в моду недоверие к энтузиазму как раз в то время, когда у людей преобладает теплохладность и привязанность к благам мира. В следующем столетии, когда мы наделяем их байроническим темпераментом и опьяняем „эмоциями“, мода направлена против элементарной „разумности“… а когда все люди готовы стать либо рабами, либо тиранами, мы делаем главным пугалом либерализм»[103].
Так вот, сегодня «пугалом» оказывается религиозная серьезность и верность своей духовной традиции. Ленивый релятивизм, напротив, считается нормой поведения и мысли. И в дни, когда человек старательно пытается не заглядывать за грани земного бытия, всякая серьезная попытка говорить о «сроках и временах» и о конечной трагедии мира оказывается, конечно, «фанатизмом».
Впрочем, то, что надлежащие «рекомендации» и указы имеются, еще не означает, что они немедленно начнут применяться против христиан. Закон театра гласит, что если на сцене в первом акте выставляется ружье, то в третьем оно обязательно должно выстрелить. Но все же – в третьем, а не обязательно в конце первого же действия. Так и с историей христианства. Если «новый мировой порядок» сложился и объявил «войну религиозной нетерпимости» (вот уж поистине «страшнее кошки зверя нет» – это в секулярном-то обществе, в обществе поголовного житейского материализма начинать борьбу с «религиозным фанатизмом»!!!) – рано или поздно дойдет до арестов.
Ружье для расправы с «христианскими фанатиками» уже почти готово. Какой сейчас акт? Не знаю. Может быть, первый, а может, уже начало третьего. В конце концов, даже собранное и вывешенное на сцену ружье не обязательно должно стрелять в третьем акте, – может быть, пьеса рассчитана на пять…
В 1900 г. Вл. Соловьев видел только – как начинают создаваться фабрики для производства деталей будущего «ружья». Самого «изделия» еще не было. Россия, да и западный мир внешне продолжали оставаться христианскими. Пресса еще только перешла в руки «антисистемы». Еще только начинали складываться нынешние нормы «политической корректности». Об одной из них очень точно сказал Л. Толстой: «Он <В. Короленко> верит, да только боится атеистов…»[104] У Короленко, кстати, действительно были поводы убедиться в силе атеистической цензуры в формально православной России: «Я помню одну лекцию в Историческом музее в Москве, где лектор, излагая учение известного астрофизика аббата Секки, привел параллельно места из его книги „Единство физических сил“ и русского перевода этой книги, изданного Ф. Ф. Павленковым. В переводе оказались исключенными все места, где автор, замечательный ученый, но вместе иезуитский аббат, допускал непосредственное влияние Божества на основные свойства материи, как тяготение. Когда я передал об этой лекции Павленкову, он усмехнулся и сказал: Еще бы! Стану я распространять иезуитскую софистику»[105].
И хотя еще впереди были годы, когда вся страна будет зубрить: «Всякий боженька есть труположество… Всякое кокетничанье с боженькой есть невыразимая мерзость, самая гнусная мерзость»[106], однако уже в июне 1900 г. Вл. Соловьев говорил В. Величко: «Я чую близость времен, когда христиане будут опять собираться на молитву в катакомбах, потому что вера будет гонима, – быть может, менее резким способом, чем в нероновские дни, но более тонким и жестоким: ложью, насмешкой, подделками, – да и мало ли чем еще! Разве ты не видишь, кто надвигается? Я вижу, давно вижу!»[107].
«И тогда подобно Сыну Божиему явится обманщик мира»[108]. Он не будет явно бороться против Христа, он не будет явно хулить Его. Он будет расточать Иудины поцелуи в Его адрес: «Великий Учитель», «Мой славный предшественник» и даже: «Я – в моем прежнем воплощении»…
Главное различие Христа и его антипода с богословской точки зрения в том, что путь Христа – это путь кеносиса («умаления»): «Он… уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек» (Флп.2, 6 – 7). Но в системе «Нью Эйдж» «Спаситель» считается продуктом восходящей эволюции самого человека. Он возвестит, что принес спасение, исходящее не от Бога, но от мира. Он построит сотериологию «снизу», которую противопоставит христианской сотериологии «благодати». Поначалу он будет выказывать знаки почтения к христианству[109], но в конце концов сбросит маску и явит себя как «противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею» (2 Фес.2, 4). Он преподнесет себя как вершину эволюции человечества, как мирового гения, всем обязанного только самому себе, своим трудам и усилиям.
Он потребует вполне серьезного отношения к его религиозной миссии. «Поклонятся ему все живущие на земле» (Откр.13, 8). Если кто не будет принимать его образ мысли («печать на челе») и предлагаемый им образ жизни («печать на деснице») – во имя мира и согласия будет «убиваем… всякий, кто не будет поклоняться образу зверя» (Откр.13, 15)[110].
Тайной числа 666 я не собираюсь заниматься. Мне кажется, здесь нет тайны. Антихрист поставит на своей деятельности такой знак именно потому, что так сказано в Откровении. Хотя бы просто в порядке цинизма. Ведь число уже перестало быть страшным. Его использование, скорее, свидетельствует просто о «широте взглядов» того или иного деятеля, о том, что он поднялся над «предрассудками»[111]. Так разве интересующий нас персонаж не будет более всех свободен от «предрассудков»?
Представьте, что в классе у одного мальчика появилась странная привычка: он на каждой странице своей тетради, прежде чем писать упражнение, ставит знак 666. Те же цифры он рисует на каждой странице своего дневника и учебников. Более того – если ему удается дотянутся до книг, дневников и тетрадок соседей – он делает то же самое. И даже классный журнал он пометил этим же числом… Как Вы думаете – все ли в порядке в душе и уме у этого мальчика? Наверно, любой педагог и психолог скажет, что у самого мальчика серьезные внутренние проблемы и что при этом он сам становится источником проблем и для всех окружающих… Наша же проблема в том, что именно такие мальчики сейчас правят миром.
Долларовые банкноты имеют ширину 66, 6 миллиметра. Можно было бы выбрать любой другой размер – но выбрали тот, который имеет библейскую аналогию. На товарные этикетки и на документы, на всё, предназначенное для компьютерного учета, эти «мальчики» поставили штрих-коды, в которых трижды встречается группа линий, схожих (по крайней мере в восприятии человеческим глазом) с начертанием тех линий в том же коде, которые обозначают число 6.
Популярность трех шестерок в современном западном мире не означает, что этот мир возненавидел Христа и возлюбил антихриста. Один и тот же символ или жест может иметь разное значение в разных культурах, и то, что кажется нам оскорбительным, может не нести такого смысла в глазах других людей. Число же 666 в Библии встречается не один раз, а трижды – и с весьма разными оценками.
Первое упоминание этого числа содержится еще в Ветхом Завете: «В золоте, которое приходило Соломону в каждый год, весу было шестьсот шестьдесят шесть талантов золотых, сверх того, что получаемо было от разносчиков товара и от торговли купцов, и от всех царей Аравийских и от областных начальников» (3 Цар.10, 14-15; ср.2 Пар.9, 13). Несомненно, что это радостное упоминание: во времена Соломона Израиль стал региональной «супердержавой», подчиненные и союзные племена платили ему дань.666 золотых талантов представляются библейскому автору как символ предельного могущества, успеха и богатства (6 талантов = 32,707 килограммов золота). Это добрый символ вселенского торжества добра и добрых людей.
Второе упоминание носит просто нейтральный характер. Число сыновей Адоникама, вернувшихся в Иерусалим из Вавилонского плена, было 666 (1 Ездр.2, 13). Здесь никакой оценки и никакой символики нет; это число возникает в ряду других чисел, обозначающих количество вернувшихся на Родину.
Так – в Ветхом Завете.
Но в Библии есть еще и Новый Завет. Система ценностей евангельской поры во многом уже отличается от той этики, что была доступна восприятию Израиля в пору начала его истории. Земной успех уже не представляется как следствие и как признак духовного благополучия и благословения. Пожалуй, даже, «напротив, горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение. Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете. Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете. Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо! Ибо так поступали с лжепророками отцы их» (Лк.6, 24-26). «Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокровище на последние дни». (Иак.5, 1-3). Земная власть воспринимается как источник угрозы для новорожденной христианской общины. Земное богатство воспринимается как угроза для духовного исцеления: «Надень обувь, которая больше ноги, и она обеспокоит тебя, потому что будет препятствовать тебе идти: так и дом, более обширный, чем нужно, препятствует идти к небу»[112].
И вот однажды самые преуспевающие люди на земле, люди собравшие в своих руках все мировое золото и всю мировую власть, объявят неприкрытую войну христианам. В последней новозаветной книге, в Откровении Иоанна Богослова символом этой последней властной группы в мировой истории оказываются три шестерки. Это будет символ их власти. Это будет символ их идеологии, их симтемы ценностей. Это не любовь к похожим цифрам. Это – любовь к золоту и власти (ибо ап. Иоанн знает книги Ветхого Завета и знает, что вершиной земного могущества в них было умение собрать дань в размере 666 золотых талантов, а потому и обнажает эту страсть последних земных правителей указанием на их печать). Последние правители обложат своей данью уже весь мир, а не только Ближний Восток. И как знак своей победы, своего успеха они всюду будет чертить победные шестерки…
Итак, 666 – это библейский символ, сначала радостный, а затем тревожный. Казалось бы, в мире, в котором Библия остается самой печатаемой книгой, не смогут найтись люди, которые перечеркнут тревожное звучание этого символа. Но дело в том, что радостное и тревожное звучание этого символа распределено между двумя разными частями Библии. И не все люди принимают обе части Писания. Для иудеев неавторитетен Новый Завет.
А, значит, и те поправки, которые апостол Иоанн вносит в понимание ветхозаветного символа, для них также неавторитетны. Для них 666 остался радостным символом – каковым он и был во времена царя Соломона. И преуспевающий иудей просто подражает самому удачливому еврею мировой истории и как знак своего частного триумфа ставит на своем бланке или на своем изделии те же цифры. Это – дань, которую он собрал со своих противников на рынке.
Двузначность символа 666 в Библии означает, что не всякий, кто производит его начертание, есть сознательный слуга антихриста и сатанист. Это может быть просто иудей, который или хвалится своим успехом, или же зазывает к себе в гости капризную богиню Удачи (отождествляя себя с Соломоном в этом символе, он надеется на тождественность и во всем остальном).
Итак, вполне возможно, что нынешние мировые правители ставят повсюду три шестерки не потому, что они начитались Апокалипсиса, а потому, что они с детства изучали Книгу Царств. В их сознании может вообще не быть такого персонажа как «антихрист». Они могут вообще быть лишены религиозных интересов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84