Если этот «учитель» говорит, что настало время для «новой религии» – значит, евангельское христианство он считает устаревшим, заслужившим пенсионного покоя[149]… Какие бы дальнейшие комплименты в адрес Христа он затем ни произносил – от него лучше отойти. Ведь «Христос вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр.13, 8).
СЕГОДНЯ ЛИ ДАЮТ «ПЕЧАТЬ АНТИХРИСТА»?
Молим вас, братия, о пришествии Господа нашего Иисуса Христа не спешить колебаться умом и смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания, как бы нами посланного, будто уже наступает день Христов. Да не обольстит вас никто никак
2 Фесс.2, 1-4.
В чем проблема?
Многие ли люди заметили, что Православная Церковь последние три года балансирует на грани раскола? Раскола, подобного тому, что был пережит ею в XVII веке, во времена Никона и Аввакума? И как сегодня кажется недостойным и смешным повод того раскола (двумя или тремя перстами составлять крестное знамение), так и нынешний повод кажется странным и никчемным. На этот раз межу между христианами проводит их отношение к налоговой реформе, к присвоению людям «номеров налогоплательщиков». Но в XVII столетии повод к расколу был все же церковным. Теперь же люди разделяются из-за светского, нерелигиозного мероприятия. Что же произошло?
Государство решило пожестче контролировать жизнь своих граждан. Придав себе образ сурово-властного владыки, который намерен ввести строгий учет и контроль в своих владениях, оно стала «считать и обзывать» своих граждан.
Заметит государство гражданина Иванова, посчитает его и сообщит ему: «отныне я нарекаю тебя: „Индивидуальный номер 482794456719“». И теперь всякий раз, когда тому, кто некогда был Петром Ивановым, явится необходимость вступить в какие-либо отношения с родным государством, ему придется упоминать номер, данный ему державой. И пока ты не отрапортуешься по полной форме, с называнием своей цифровой клички, держава будет смотреть на тебя холодным глазом выключенной телекамеры и «в упор» не замечать. Отныне государству нет дела до того, как тебя назвала мама. Нет ему дела до того, с каким именем ты был крещен. В восприятии государства ты теперь упакован так, как удобнее компьютерной машине.
Многие почувствовали, что какой-то новый холод ворвался в их отношения с государством. Кроме того, прошло сообщение о том, что человеку будет присваиваться номер не из 12-и цифр, а из 15-и. Оказывается, при записи налогового номера (идентификационного кода) в виде компьютерного штрих-кода эти 12 цифр разбиваются на группы с помощью трех линий, причем каждая разделяющая группа линий начертана так, что графически оказывается неотличима от начертания той группы линий, которая для сканера означает число шесть. Значит, каждый код включает в себя и тройной намек на цифру 6. А такое сочетание цифр уже нечто большее, чем простая компьютерно-математическая условность. Строенная шестерка (666) принадлежит не только и не столько математике, сколько религии. Уже две тысячи лет люди ждут, когда над их историей взойдет именно это число («печать антихриста»), которое будет знамением конца истории.
И вот оказывается, что у вроде бы независимых постсоветских государств практически одновременно проснулось одно и то же горячее желание: Молдавия, Казахстан, Украина, Белоруссия, Россия пожелали имя каждого своего гражданина переложить на компьютерный язык, да еще таким образом, что к этому имени как будто приставлены три шестерки.
Совесть людей смутилась: «Государство понуждает нас брать печать антихриста!». Некоторые священники объявили, что люди, взявшие государственные документы с налоговыми номерами, тем самым отреклись от Христа и потому уже не могут считаться христианами, а значит не могут допускаться к участию в церковных таинствах. Впрочем, конечно, нашлись и иные проповедники, которые сказали, что ничего особенного не происходит и потому можно принимать «номера с шестерками» без всякого смущения. Так каким же на самом деле может быть влияние, оказываемое налоговым номером на человеческую душу? Попробуем разобраться в этом вопросе по возможности спокойно.
Глобальная настойчивость в желании разграфить всю нашу жизнь (да еще и с помощью символов, похожих на шестерки), конечно, вызывает недоумение и порождает сопротивление у христиан. Но в любом сопротивлении необходимо четко уяснить: откуда исходит угроза, в чем она состоит, а также определить порядок устранения угроз, если их несколько. Если наших аргументов слышать не хотят – то тем более осторожны и взвешенны мы должны быть в подборе наших доводов. Они должны быть такими, чтобы их нельзя было сходу высмеять[150], а нас самих обозвать паникерами.
Поэтому стоит разобраться с теми аргументами, что уже были высказаны в ходе – по сути – вполне естественного христианского противостояния тотальной «кодификации», и посмотреть, какие из них были рождены в состоянии смущенности, страстности или растерянности, а какие доводы действительно содержательны и делают нашу позицию и более понятной для «внешних», и более соответствующей традициям самой Православной Церкви.
И прежде всего – уж если мы хотим быть услышанными и понятыми – надо отказаться от заведомой демонизации наших собеседников и оппонентов, а тем более – нашего Русского государства. Введение налоговых номеров – шаг действительно необычный и до некоторой степени оскорбительный. Но, насколько я понял логику «налоговиков», они ни сном ни духом не собирались оскорблять людей и тем более нашу православную веру. Их мотивация представляется следующей:
Советское государство контролировало все деньги страны. Оно определяло налоги, цены, зарплаты. Человек работал в одном месте и тут же, по месту работы, у него высчитывали довольно-таки символический налог. Если то было положено, тут же, в кассе родного предприятия ему начисляли и какие-то дополнительные выплаты. Любые побочные доходы считались «левыми» и предполагались несуществующими или несущественными. Поскольку вся экономика была государственной и для государства прозрачной, то собственно налоговая служба были весьма хилой.
Ситуация изменилась с переходом к «свободному рынку». Государство перестало реально владеть экономикой и контролировать ее состояние, а также и доходы граждан. В замен оно пожелало иметь хотя бы информацию о том, что там происходит. Если государство не владеет заводом или магазином, то оно не может распоряжаться всей его выручкой. Оно претендует лишь на часть доходов, выдаваемых ему в виде налогов. Для того, чтобы налоги платились с реальных доходов, а не с части их, государство настаивает на прозрачности всех финансовых документов, трат и доходов. Соответственно, понадобилось значительное наращивание «мускул» налоговых служб. Человеку дана свобода работать где и как он захочет, зарабатывать деньги в свободной экономической деятельности – но при этом отчитываясь перед государством.
Вполне естественно, что для сбора и обработки такого огромного объема информации налоговые службы обратились к компьютерам. Но тут выяснилось, что наши обычные обозначения и имена малопригодны для компьютерной обработки. Если на обычном предприятии было три-четыре однофамильца и практически не было полных тезок (по фамилии, имени и отчеству), то в масштабах страны таких совпадений стало слишком много. Кроме того компьютер, в отличие от человека, не мог разобраться с нашими привычными «допусками». В одном документе человек значится под именем Наталья, в другом – Наталия (а уж когда речь идет о транскрипции кириллицей тюркских или кавказских имен – тут вариантов возникало еще больше). Родной и живой бухгалтер мог догадаться, что оба документа принадлежат одному лицу. Компьютер же ни за что их не отождествит. А вот набор цифр он с другим таким же набором не спутает. Как сказал однажды Патриарх Алексий II – «что ж поделаешь, если компьютер – такая тупая машина, что не может запомнить наши имена».
Итак, независимо от отношения к религии вообще и к Апокалипсису в частности, государству удобнее при машинной обработке данных о наших доходах и расходах обозначать нас цифрами.
«Номер налогоплательщика» – название условное. Речь идет не только о сборе налогов, но и об их расходовании. «Почему номер навязывают младенцам, пенсионерам и монахам, не являющимся налогоплательщиками?» – принято недоумевать по ходу протестов против «нумерации»[151]. Да, эти люди ничего не платят государству. Но тем не менее государство платит им: родители получают детские пособия, пенсионеры – пенсию (и даже монахи, достигнув определенного возраста, будут получать госпенсию, которую они вправе затем отдавать на нужды своей обители[152] ).
В общем – государству удобнее работать с наборами чисел, обозначающими соприкосновения реальных людей с деньгами (в конце концов, речь идет о деньгах – реальности не менее «виртуальной», чем «компьютерные номера»; бумажка, на которой написано «сто рублей» сама по себе такой ценности не имеет и только мы в своем сознании наделяем ее столь весомой значимостью). Но госорганы, проводившие столь целесообразную с их точки зрения реформу, не задумались над тем, как эта реформа будет смотреться, если на нее посмотреть другими глазами. То, что удобно государству, не всегда удобно людям. Для налоговой службы оказалось неожиданным то, что их действия были помещены в религиозный контекст (сами эту свою реформу с религией не соотносили). И эту их растерянность нам нужно учесть, чтобы в дискуссии не оскорблять людей обвинениями в заведомом кощунстве.
Второе, что нам необходимо сделать при начале диалога, если мы хотим, чтобы он был успешным – это отмежеваться от кликуш. Представьте, что, выступая перед светской аудиторией, я получил вопрос об отношении Православия к баптизму. Я начинаю свой ответ и пробую пояснить, что в баптистском восприятии Евангелия нет той полноты, что присуща православной духовной жизни…. И тут некий бородач, облаченный в подобие подрясника, вскакивает и громогласно объявляет: «И вообще баптисты – это жидо-масоны проклятые, которые по ночам пьют кровь православных младенцев!». Что мне в этом случае делать? Если я промолчу и просто продолжу свою речь, то мое молчание будет воспринято как согласие с этим суждением о баптистах. И тогда у аудитории будет вполне достаточное основание усомниться в элементарной вменяемости православных. Люди просто уйдут, возмущенно обсуждая неспособность «этих православных» адекватно воспринимать мир. Значит, для того, чтобы потом с этими же людьми была возможна нормальная миссионерская работа, я буду вынужден прервать свое повествование и повернуть фронт полемики и вместо баптистов показать критическим пальцем на кликушу и внятно пояснить, что он – просто истерик и его позиция ни в малейшей степени не есть позиция нашей Церкви…
Необходимость именно такого поворота полемического фронта давно назрела в дискуссиях об ИНН. Поначалу – когда речь шла о слухах из заграницы – отношение всех церковных людей к «нумерации» было единодушным и отрицательным. Но при переносе «кодовой» тематики из-за границы к нам первые же попытки осознать происходящее и выработать продуктивную реакцию были затоптаны дикими выкриками про «печать антихриста»[153]. Эти домыслы поначалу показались досадным полемическим преувеличением, на которое не стоит обращать внимания. Но затем оказалось, что эти крики вообще блокируют любую возможность для трезвого диалога с властями (ибо придают нам облик невменяемых хулиганов).
Более того, истеричное отождествление «номеров» с «печатью антихриста» стало стремительно разъедать внутрицерковные скрепы, подталкивая людей к расколу. Тут пришлось резко повернуть линию полемики: где уж дискутировать с «глобальными центрами власти», если сама Церковь балансирует на грани раскола. И вот уже в последнем послании Патриарха Алексия II по поводу ИНН тема «противостояния глобализму» и «властям» не звучит вовсе, но зато борцам против «номеров» достаются самые резкие слова… Именно в ответ на те «антикодовые» аргументы, которые перекалили атмосферу (аргументы об ИНН как «печати антихриста», уходе благодати и т. п. ), пришлось обратиться к своим же и сказать: кликушам не верьте!
Мне даже кажется, что такая ситуация могла быть спланирована мастерами глобализации. Ведь в Греции протест против электронных документов с антихристианской символикой оказался общенародным. Там в начале и середине 90-х годов вместе выступали иерархи и монастыри. Многомиллионные демонстрации Церковь выводила на улицы греческих городов. Чтобы при проведении аналогичных реформ в других православных странах подобных эксцессов не произошло – разумно было бы заранее парализовать церковное сопротивление и вбить клин между монастырями и епископатом, мирянскими движениями и богословскими школами. Самый простой способ это сделать – это с самого начала вбросить в церковное брожение тезисы настолько радикальные и необоснованные, что здравомыслящий церковный человек просто не сможет с ними согласиться. И пошли гулять по монастырям и приходам листовки, гласящие, что ИНН и есть печать антихриста, что «другой печати и другого номера не будет», что принявшие номер лишены благодати и спасения… Беда в том, что сами активисты борьбы против ИНН не осознали серьезности этой провокации, увидели союзников там, где на самом деле были враги, и сами не дали отпора такого рода слухам. В итоге они стали неотличимы от радикально-неумных пужателей и оказались в общественно-церковной изоляции
Хотя, быть может, масонские умники тут не при чем: обошлись и своими…
Да, дискуссии вокруг «налоговых номеров» показали, что даже в церковной среде порою складываются ситуации, вполне знакомые нам по светскому быту и истории: один хулиган всегда целый автобус нормальных людей перекричит. Были ли большевики выразителями народных настроений даже в самый канун революции? – Нет. Но они были голосистее, напористее, наглее всех остальных. Их оппоненты были слишком разборчивы в средствах и слишком уверены в основательности и несокрушимости традиционного образа жизни – чтобы вступать в серьезную и ежедневную полемику с коммунистическими агитаторами. Сегодня то же самое мы видим в связи с «открытиями» Фоменко. Его книжки по «новой хронологии» выходят огромными тиражами, лежат на каждом уличном развале. Но в течение ряда лет настоящая наука никак не реагировала на их появление. Серьезные историки считали ниже своего достоинства связываться с этой бульварщиной. А в сознании обывателя это значило, что Фоменко всех заткнул, что даже Академии наук нечего возразить на его аргументы… В общем, хулиган всегда голосисистее и заметнее обычного человека.
Один человек, одержимый некоей «своей идеей», всегда активнее ста людей, просто следующих традиционному образу мысли и жизни. Если в условиях невесомости к огромной космической станции подплывет человек, то он может прикосновением своей руки переменить направление движения всей многотонной махины, которая на земле и не заметила бы его усилий. Его маленькая мощь окажется достаточной – при условии, что никакая другая сила не будет приложена к этой же станции. Вот так и в церковной жизни: по некоторым вопросам находится кучка крикливых агитаторов, без конца твердящих одно и то же. Остальные проповедники считают эти их заявления чем-то слишком маргинальным и глупым и никак не реагируют. В итоге эта маленькая группка оказывается как бы в невесомости: ей ничто не противодействует, и она порой может оказаться в состоянии перевернуть весь церковных корабль (уже заметно, например, что растет в Церкви недоумение по поводу Григория Распутина: ибо его поклонники заметны, хоть и малочисленны, а те, кого личность этого псевдостарца не приводит в восторг, хоть и многочисленны, но просто не высказываются на эту тему[154] ).
Вот и те, кто узрели в «налоговом номере» и «штрих-коде» «печать антихриста», столь стремительно сорвались со своих мест и бросились в виртуальные пространства прессы и интернета, что стало казаться, будто их мнение является единственно возможным для христианина.
В своих поездках по епархиям, при встречах с духовенством и с церковными людьми я каждый раз поражался: как же непохожа реальная церковная Россия на тот ее образ, который создается интернетом и московской околоцерковной прессой. Если доверять последним, то иных проблем, кроме ИНН, у нас и вовсе нет. Если доверять листовкам, то «вся Церковь» (от Патриарха до старцев) – решительно призывает и пальцем не прикасаться к ИНН, а один только диакон Кураев дерзко уверяет противоположное…[155] Но на епархиальных собраниях духовенства картина оказывалась совершенно иной:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
СЕГОДНЯ ЛИ ДАЮТ «ПЕЧАТЬ АНТИХРИСТА»?
Молим вас, братия, о пришествии Господа нашего Иисуса Христа не спешить колебаться умом и смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания, как бы нами посланного, будто уже наступает день Христов. Да не обольстит вас никто никак
2 Фесс.2, 1-4.
В чем проблема?
Многие ли люди заметили, что Православная Церковь последние три года балансирует на грани раскола? Раскола, подобного тому, что был пережит ею в XVII веке, во времена Никона и Аввакума? И как сегодня кажется недостойным и смешным повод того раскола (двумя или тремя перстами составлять крестное знамение), так и нынешний повод кажется странным и никчемным. На этот раз межу между христианами проводит их отношение к налоговой реформе, к присвоению людям «номеров налогоплательщиков». Но в XVII столетии повод к расколу был все же церковным. Теперь же люди разделяются из-за светского, нерелигиозного мероприятия. Что же произошло?
Государство решило пожестче контролировать жизнь своих граждан. Придав себе образ сурово-властного владыки, который намерен ввести строгий учет и контроль в своих владениях, оно стала «считать и обзывать» своих граждан.
Заметит государство гражданина Иванова, посчитает его и сообщит ему: «отныне я нарекаю тебя: „Индивидуальный номер 482794456719“». И теперь всякий раз, когда тому, кто некогда был Петром Ивановым, явится необходимость вступить в какие-либо отношения с родным государством, ему придется упоминать номер, данный ему державой. И пока ты не отрапортуешься по полной форме, с называнием своей цифровой клички, держава будет смотреть на тебя холодным глазом выключенной телекамеры и «в упор» не замечать. Отныне государству нет дела до того, как тебя назвала мама. Нет ему дела до того, с каким именем ты был крещен. В восприятии государства ты теперь упакован так, как удобнее компьютерной машине.
Многие почувствовали, что какой-то новый холод ворвался в их отношения с государством. Кроме того, прошло сообщение о том, что человеку будет присваиваться номер не из 12-и цифр, а из 15-и. Оказывается, при записи налогового номера (идентификационного кода) в виде компьютерного штрих-кода эти 12 цифр разбиваются на группы с помощью трех линий, причем каждая разделяющая группа линий начертана так, что графически оказывается неотличима от начертания той группы линий, которая для сканера означает число шесть. Значит, каждый код включает в себя и тройной намек на цифру 6. А такое сочетание цифр уже нечто большее, чем простая компьютерно-математическая условность. Строенная шестерка (666) принадлежит не только и не столько математике, сколько религии. Уже две тысячи лет люди ждут, когда над их историей взойдет именно это число («печать антихриста»), которое будет знамением конца истории.
И вот оказывается, что у вроде бы независимых постсоветских государств практически одновременно проснулось одно и то же горячее желание: Молдавия, Казахстан, Украина, Белоруссия, Россия пожелали имя каждого своего гражданина переложить на компьютерный язык, да еще таким образом, что к этому имени как будто приставлены три шестерки.
Совесть людей смутилась: «Государство понуждает нас брать печать антихриста!». Некоторые священники объявили, что люди, взявшие государственные документы с налоговыми номерами, тем самым отреклись от Христа и потому уже не могут считаться христианами, а значит не могут допускаться к участию в церковных таинствах. Впрочем, конечно, нашлись и иные проповедники, которые сказали, что ничего особенного не происходит и потому можно принимать «номера с шестерками» без всякого смущения. Так каким же на самом деле может быть влияние, оказываемое налоговым номером на человеческую душу? Попробуем разобраться в этом вопросе по возможности спокойно.
Глобальная настойчивость в желании разграфить всю нашу жизнь (да еще и с помощью символов, похожих на шестерки), конечно, вызывает недоумение и порождает сопротивление у христиан. Но в любом сопротивлении необходимо четко уяснить: откуда исходит угроза, в чем она состоит, а также определить порядок устранения угроз, если их несколько. Если наших аргументов слышать не хотят – то тем более осторожны и взвешенны мы должны быть в подборе наших доводов. Они должны быть такими, чтобы их нельзя было сходу высмеять[150], а нас самих обозвать паникерами.
Поэтому стоит разобраться с теми аргументами, что уже были высказаны в ходе – по сути – вполне естественного христианского противостояния тотальной «кодификации», и посмотреть, какие из них были рождены в состоянии смущенности, страстности или растерянности, а какие доводы действительно содержательны и делают нашу позицию и более понятной для «внешних», и более соответствующей традициям самой Православной Церкви.
И прежде всего – уж если мы хотим быть услышанными и понятыми – надо отказаться от заведомой демонизации наших собеседников и оппонентов, а тем более – нашего Русского государства. Введение налоговых номеров – шаг действительно необычный и до некоторой степени оскорбительный. Но, насколько я понял логику «налоговиков», они ни сном ни духом не собирались оскорблять людей и тем более нашу православную веру. Их мотивация представляется следующей:
Советское государство контролировало все деньги страны. Оно определяло налоги, цены, зарплаты. Человек работал в одном месте и тут же, по месту работы, у него высчитывали довольно-таки символический налог. Если то было положено, тут же, в кассе родного предприятия ему начисляли и какие-то дополнительные выплаты. Любые побочные доходы считались «левыми» и предполагались несуществующими или несущественными. Поскольку вся экономика была государственной и для государства прозрачной, то собственно налоговая служба были весьма хилой.
Ситуация изменилась с переходом к «свободному рынку». Государство перестало реально владеть экономикой и контролировать ее состояние, а также и доходы граждан. В замен оно пожелало иметь хотя бы информацию о том, что там происходит. Если государство не владеет заводом или магазином, то оно не может распоряжаться всей его выручкой. Оно претендует лишь на часть доходов, выдаваемых ему в виде налогов. Для того, чтобы налоги платились с реальных доходов, а не с части их, государство настаивает на прозрачности всех финансовых документов, трат и доходов. Соответственно, понадобилось значительное наращивание «мускул» налоговых служб. Человеку дана свобода работать где и как он захочет, зарабатывать деньги в свободной экономической деятельности – но при этом отчитываясь перед государством.
Вполне естественно, что для сбора и обработки такого огромного объема информации налоговые службы обратились к компьютерам. Но тут выяснилось, что наши обычные обозначения и имена малопригодны для компьютерной обработки. Если на обычном предприятии было три-четыре однофамильца и практически не было полных тезок (по фамилии, имени и отчеству), то в масштабах страны таких совпадений стало слишком много. Кроме того компьютер, в отличие от человека, не мог разобраться с нашими привычными «допусками». В одном документе человек значится под именем Наталья, в другом – Наталия (а уж когда речь идет о транскрипции кириллицей тюркских или кавказских имен – тут вариантов возникало еще больше). Родной и живой бухгалтер мог догадаться, что оба документа принадлежат одному лицу. Компьютер же ни за что их не отождествит. А вот набор цифр он с другим таким же набором не спутает. Как сказал однажды Патриарх Алексий II – «что ж поделаешь, если компьютер – такая тупая машина, что не может запомнить наши имена».
Итак, независимо от отношения к религии вообще и к Апокалипсису в частности, государству удобнее при машинной обработке данных о наших доходах и расходах обозначать нас цифрами.
«Номер налогоплательщика» – название условное. Речь идет не только о сборе налогов, но и об их расходовании. «Почему номер навязывают младенцам, пенсионерам и монахам, не являющимся налогоплательщиками?» – принято недоумевать по ходу протестов против «нумерации»[151]. Да, эти люди ничего не платят государству. Но тем не менее государство платит им: родители получают детские пособия, пенсионеры – пенсию (и даже монахи, достигнув определенного возраста, будут получать госпенсию, которую они вправе затем отдавать на нужды своей обители[152] ).
В общем – государству удобнее работать с наборами чисел, обозначающими соприкосновения реальных людей с деньгами (в конце концов, речь идет о деньгах – реальности не менее «виртуальной», чем «компьютерные номера»; бумажка, на которой написано «сто рублей» сама по себе такой ценности не имеет и только мы в своем сознании наделяем ее столь весомой значимостью). Но госорганы, проводившие столь целесообразную с их точки зрения реформу, не задумались над тем, как эта реформа будет смотреться, если на нее посмотреть другими глазами. То, что удобно государству, не всегда удобно людям. Для налоговой службы оказалось неожиданным то, что их действия были помещены в религиозный контекст (сами эту свою реформу с религией не соотносили). И эту их растерянность нам нужно учесть, чтобы в дискуссии не оскорблять людей обвинениями в заведомом кощунстве.
Второе, что нам необходимо сделать при начале диалога, если мы хотим, чтобы он был успешным – это отмежеваться от кликуш. Представьте, что, выступая перед светской аудиторией, я получил вопрос об отношении Православия к баптизму. Я начинаю свой ответ и пробую пояснить, что в баптистском восприятии Евангелия нет той полноты, что присуща православной духовной жизни…. И тут некий бородач, облаченный в подобие подрясника, вскакивает и громогласно объявляет: «И вообще баптисты – это жидо-масоны проклятые, которые по ночам пьют кровь православных младенцев!». Что мне в этом случае делать? Если я промолчу и просто продолжу свою речь, то мое молчание будет воспринято как согласие с этим суждением о баптистах. И тогда у аудитории будет вполне достаточное основание усомниться в элементарной вменяемости православных. Люди просто уйдут, возмущенно обсуждая неспособность «этих православных» адекватно воспринимать мир. Значит, для того, чтобы потом с этими же людьми была возможна нормальная миссионерская работа, я буду вынужден прервать свое повествование и повернуть фронт полемики и вместо баптистов показать критическим пальцем на кликушу и внятно пояснить, что он – просто истерик и его позиция ни в малейшей степени не есть позиция нашей Церкви…
Необходимость именно такого поворота полемического фронта давно назрела в дискуссиях об ИНН. Поначалу – когда речь шла о слухах из заграницы – отношение всех церковных людей к «нумерации» было единодушным и отрицательным. Но при переносе «кодовой» тематики из-за границы к нам первые же попытки осознать происходящее и выработать продуктивную реакцию были затоптаны дикими выкриками про «печать антихриста»[153]. Эти домыслы поначалу показались досадным полемическим преувеличением, на которое не стоит обращать внимания. Но затем оказалось, что эти крики вообще блокируют любую возможность для трезвого диалога с властями (ибо придают нам облик невменяемых хулиганов).
Более того, истеричное отождествление «номеров» с «печатью антихриста» стало стремительно разъедать внутрицерковные скрепы, подталкивая людей к расколу. Тут пришлось резко повернуть линию полемики: где уж дискутировать с «глобальными центрами власти», если сама Церковь балансирует на грани раскола. И вот уже в последнем послании Патриарха Алексия II по поводу ИНН тема «противостояния глобализму» и «властям» не звучит вовсе, но зато борцам против «номеров» достаются самые резкие слова… Именно в ответ на те «антикодовые» аргументы, которые перекалили атмосферу (аргументы об ИНН как «печати антихриста», уходе благодати и т. п. ), пришлось обратиться к своим же и сказать: кликушам не верьте!
Мне даже кажется, что такая ситуация могла быть спланирована мастерами глобализации. Ведь в Греции протест против электронных документов с антихристианской символикой оказался общенародным. Там в начале и середине 90-х годов вместе выступали иерархи и монастыри. Многомиллионные демонстрации Церковь выводила на улицы греческих городов. Чтобы при проведении аналогичных реформ в других православных странах подобных эксцессов не произошло – разумно было бы заранее парализовать церковное сопротивление и вбить клин между монастырями и епископатом, мирянскими движениями и богословскими школами. Самый простой способ это сделать – это с самого начала вбросить в церковное брожение тезисы настолько радикальные и необоснованные, что здравомыслящий церковный человек просто не сможет с ними согласиться. И пошли гулять по монастырям и приходам листовки, гласящие, что ИНН и есть печать антихриста, что «другой печати и другого номера не будет», что принявшие номер лишены благодати и спасения… Беда в том, что сами активисты борьбы против ИНН не осознали серьезности этой провокации, увидели союзников там, где на самом деле были враги, и сами не дали отпора такого рода слухам. В итоге они стали неотличимы от радикально-неумных пужателей и оказались в общественно-церковной изоляции
Хотя, быть может, масонские умники тут не при чем: обошлись и своими…
Да, дискуссии вокруг «налоговых номеров» показали, что даже в церковной среде порою складываются ситуации, вполне знакомые нам по светскому быту и истории: один хулиган всегда целый автобус нормальных людей перекричит. Были ли большевики выразителями народных настроений даже в самый канун революции? – Нет. Но они были голосистее, напористее, наглее всех остальных. Их оппоненты были слишком разборчивы в средствах и слишком уверены в основательности и несокрушимости традиционного образа жизни – чтобы вступать в серьезную и ежедневную полемику с коммунистическими агитаторами. Сегодня то же самое мы видим в связи с «открытиями» Фоменко. Его книжки по «новой хронологии» выходят огромными тиражами, лежат на каждом уличном развале. Но в течение ряда лет настоящая наука никак не реагировала на их появление. Серьезные историки считали ниже своего достоинства связываться с этой бульварщиной. А в сознании обывателя это значило, что Фоменко всех заткнул, что даже Академии наук нечего возразить на его аргументы… В общем, хулиган всегда голосисистее и заметнее обычного человека.
Один человек, одержимый некоей «своей идеей», всегда активнее ста людей, просто следующих традиционному образу мысли и жизни. Если в условиях невесомости к огромной космической станции подплывет человек, то он может прикосновением своей руки переменить направление движения всей многотонной махины, которая на земле и не заметила бы его усилий. Его маленькая мощь окажется достаточной – при условии, что никакая другая сила не будет приложена к этой же станции. Вот так и в церковной жизни: по некоторым вопросам находится кучка крикливых агитаторов, без конца твердящих одно и то же. Остальные проповедники считают эти их заявления чем-то слишком маргинальным и глупым и никак не реагируют. В итоге эта маленькая группка оказывается как бы в невесомости: ей ничто не противодействует, и она порой может оказаться в состоянии перевернуть весь церковных корабль (уже заметно, например, что растет в Церкви недоумение по поводу Григория Распутина: ибо его поклонники заметны, хоть и малочисленны, а те, кого личность этого псевдостарца не приводит в восторг, хоть и многочисленны, но просто не высказываются на эту тему[154] ).
Вот и те, кто узрели в «налоговом номере» и «штрих-коде» «печать антихриста», столь стремительно сорвались со своих мест и бросились в виртуальные пространства прессы и интернета, что стало казаться, будто их мнение является единственно возможным для христианина.
В своих поездках по епархиям, при встречах с духовенством и с церковными людьми я каждый раз поражался: как же непохожа реальная церковная Россия на тот ее образ, который создается интернетом и московской околоцерковной прессой. Если доверять последним, то иных проблем, кроме ИНН, у нас и вовсе нет. Если доверять листовкам, то «вся Церковь» (от Патриарха до старцев) – решительно призывает и пальцем не прикасаться к ИНН, а один только диакон Кураев дерзко уверяет противоположное…[155] Но на епархиальных собраниях духовенства картина оказывалась совершенно иной:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84