Он, разумеется, не упомянул о том, что именно мозазавры с вживленными в мозг биочипами согнали плезиозавров сюда, к станции, как сторожевые овчарки сгоняют стадо. Рифы полны живности, мозазавры отплыли, и животные начали безмятежно кормиться. Плезиозавры практически не имеют памяти, они живут текущей минутой. Гриффин мысленно досчитал до десяти, дав присутствующим время насладиться видом длинных шей ловивших рыбу плезиозавров. Затем он сказал:
— Скоро начнутся танцы. Сейчас же вы можете встать из-за столов и еще раз полюбоваться окружающим. Прошу вас.
Кто-то встал, за ним другой, третий, и зал наполнился милой суматохой. Гриффин убрал микрофон в карман, пробежал глазами программу вечера и направился к столику Борет-Кэмпбеллов.
Взрослые гости отошли, за столом сидели только Эсми и Лейстер. Девочка что-то говорила, да так увлеченно, что даже не заметила подошедшего Гриффина.
— А мой учитель утверждает, что самцы и самки используют разные стратегии размножения. Самцы стремятся осеменить как можно большее количество самок, а самки, в свою очередь, сужают выбор до одного-единственного представителя противоположного пола. Для большей надежности.
— При всем моем уважении к вашему учителю, — отвечал Лейстер, — я не могу с ним согласиться. Ни один вид не смог бы просуществовать достаточно долго, имей самцы и самки разные репродуктивные стратегии.
— Да я и сама это подозревала… О, хэлло, мистер Гриффин!
— Я только решил проверить — не утомил ли вас мистер Лейстер.
— Ни в коем случае! — воскликнула Эсми с такой горячностью, что Лейстер заметно покраснел. — Он рассказывал мне о работе доктора Сэлли с плезиозаврами. Вы слышали об этом?
Гриффин слышал, но не ожидал, что Лейстер упомянет о чем-либо, связанном с Сэлли.
Одна из старейших загадок палеонтологии заключалась в том, что никто не мог установить, являются плезиозавры живородящими или же яйцекладущими. Были найдены окаменевшие останки мозазавров и ихтиозавров, погибших в тот момент, когда они давали жизнь своим детенышам. Но плезиозавры хранили свои секреты. Не были найдены и их окаменевшие яйца.
Сэлли же снабдила десяток особей радиомаячками и провела несколько месяцев на маленькой лодке, наблюдая за ними. Как только какая-нибудь самка появлялась с детенышем, Сэлли отмечала на карте, где побывало данное животное.
— Она выяснила, что, когда приближается время родов, самка покидает океан, но уходит не на сушу, а в одну из пресноводных рек, — вещала Эсми. — Самец следует за ней. Она уплывает так далеко, как только сможет. До тех пор пока река не становится такой мелкой, что самка не в состоянии плыть дальше. Здесь она и рожает своего детеныша. Наземные хищники не могут подобраться к самке, пока она в воде, а хищники водоплавающие в верховьях реки слишком малы, чтобы причинить сколько-нибудь серьезный вред. А ее партнер плавает ниже по реке, чтобы никто не напал на нее сзади. Правда здорово?
Гриффин, который читал не только исследования Сэлли, но и дальнейшие разработки этой темы, принадлежащие другим авторам, вынужден был согласиться. Вслух же он сказал:
— Вы знаете, зачем я здесь, не так ли, Эсми? Как будто солнце закатилось за тучу.
— Мне пора уходить?
— Увы.
Кто-то подошел к столу и молча остановился, ожидая конца беседы. Судя по горделивой осанке — слуга.
— Это лучший вечер в моей жизни, — пылко произнесла девочка. — Когда я вырасту, я обязательно стану палеоихтиологом! Морским экологом, а не просто исследователем или специалистом. Я хочу знать о море Тетис абсолютно все.
Лейстер рассеянно улыбался. Он явно симпатизировал этому необычному ребенку. Видимо, Эсми напомнила ему о собственном детстве.
— Подожди, — вдруг спохватился палеонтолог. — Я чуть не забыл.
Его рука погрузилась в карман и вынырнула, сжимая акулий зуб, упавший в ладонь девочки. Та в удивлении смотрела на подарок.
Родители Эсми, видимо, остались на танцы. Незнакомец предложил ей руку. Они удалились.
Гриффин посмотрел им вслед и подумал, что сегодняшняя ночь не забудется ей никогда. Он помнил, как то же самое случилось с ним. Маленький Гриффин стоял перед фреской «Время рептилий» в музее Пибоди, в Нью-Хейвене . Это, разумеется, случилось задолго до путешествий во времени, и изображения динозавров были настолько достоверны, насколько возможно в те годы. Сейчас он мог бы указать на сотню неточностей, но тем далеким, пыльным, солнечным утром в Атланте его детства он просто стоял, не сводя глаз с удивительных чудовищ. Очарованный, забывший обо всем на свете. Стоял, пока мама не утащила его за руку.
Мысли об Эсми и ее дальнейшей судьбе испортили ему настроение. Внезапно Гриффин остро почувствовал каждый прожитый год, постоянные мелочные компромиссы, бесконечную необходимость угождать и выгадывать.
Спустя несколько минут после ухода Эсми в зал влетела молодая девушка в коротком красном платье. Она, несомненно, пришла только сейчас, иначе Гриффин заметил бы ее раньше. Он заглянул в программу вечера, прочитал последнюю строчку, и сердце его екнуло.
Как он и подозревал, это оказалась Эсми Борст-Кэмпбелл — на десять лет старше себя предыдущей.
Эсми была красивым ребенком. И нечего удивляться, что она стала очаровательной девушкой.
Эсми встревоженно оглядела зал. Ее глаза равнодушно скользнули по Гриффину, которого, судя по всему, она забыла много лет назад, но, заметив Лейстера, девушка просияла и бросилась в его сторону.
Оркестр заиграл, люди начали танцевать. Гриффин издали наблюдал, как Эсми объясняет Лейстеру, кто она такая. На шее у нее висел акулий зуб на шелковом шнурке.
— Что это за птичка щебечет с Лейстером?
Гриффин обернулся. Позади стояла Сэлли. На ее лице играла странная улыбка.
— Это грустная история.
— Тогда поведай ее мне, пока мы будем танцевать.
Она потащила его за руку в середину зала.
Медленный танец есть медленный танец, что бы ни случилось. Скоро Гриффин почти забыл о своей грусти, однако Сэлли прошептала:
— Я жду.
Гриффин рассказал ей о девочке.
— Это и правда грустно, — подытожил он. — Эсми переполняли любопытство и энтузиазм. Она могла бы стать великим биологом. Но ей «повезло» родиться в богатой семье. У девочки была мечта, а у родителей — слишком много денег, чтобы позволить этой мечте осуществиться.
— Так пусть начнет сейчас, — сказала Сэлли. — Она же очень молода. Еще полно времени, чтобы все изменить!
— Уже не начнет.
— Откуда ты знаешь?
Гриффин узнал это, просмотрев персональные дела ученых на сто лет вперед и не встретив среди них имени Эсми.
— Это случилось. Или случится.
— А почему она снова здесь?
— Я думаю, Эсми переживает сейчас один из счастливейших моментов своей жизни. В последний раз ей всерьез верится, что она выберет свою судьбу сама, без оглядки на родителей.
Сэлли внимательно наблюдала, как девушка в красном обвила руками шею Лейстера, пристально глядя ему в глаза. Палеонтолог казался озадаченным, даже немного напуганным.
— Девица прямо-таки вцепилась в него.
— Она никогда не добьется своей цели. Почему же не дать ей насладиться утешительным призом?
— А Лейстер вроде как ее трофей? — желчно сказала Сэлли. — Хорошо же им будет вдвоем! Он, по-моему, так обалдел, что не помнит, как его зовут.
— Не всегда все происходит так, как мы хотим.
Некоторое время они танцевали молча. Но Сэлли не унималась, она положила голову Гриффину на плечо и продолжала расспросы.
— И все-таки интересно, как Эсми смогла сюда вернуться?
— Мы не афишируем подобные вещи, но иногда с нами можно договориться. За определенную плату и, естественно, под строгим контролем.
— Расскажи мне, Гриффин, — как я смогла пронести детеныша аллозавра мимо всех твоих охранников?
— Тебе просто повезло. Такое больше не повторится.
Она отодвинулась и холодно посмотрела на него.
— Не морочь мне голову. Все прошло как по маслу: холл был почти пуст, а твои люди поворачивались ко мне спиной. Я хочу знать почему?
Гриффин улыбнулся.
— Ну-у-у… Ведомый, как обычно, здоровым бюрократическим инстинктом, я решил, что вся эта секретность — предосторожность совершенно излишняя. Поэтому я кинул Монку несколько намеков и послал его к тебе.
— Ты кошмарный тип. — Сэлли прижалась к нему теснее некуда. — Значит, ты заставил меня скакать через расставленные обручи, как цирковую собачку? Почему у вас все не как у людей? Все так запутано, перекручено.
— Добро пожаловать в мой мир, — отозвался Гриффин.
— Говорят, что женщина хотя бы раз в жизни должна влюбиться в настоящего подлеца. — Она заглянула ему в глаза. — Боюсь, мой подлец — ты.
Он чуть отодвинулся от нее.
— Ты пьяна.
— Везучий, — промурлыкала Сэлли. — Выходит, ты везучий.
Несколько часов личного времени спустя Гриффин вернулся в свой офис. Горел свет, а второй ключ мог быть только у еще одного человека.
— Джимми, — произнес Гриффин, открывая дверь, — клянусь, мое тело болит в местах, о существовании которых я и не…
Кто-то повернулся на его стуле.
— Нам надо поговорить, — произнес Старикан. Гриффин застыл на пороге. Затем вошел, закрыв дверь.
Направился к бару и налил себе бурбона. Старикан уже заглянул сюда, автоматически заметил Гриффин.
— Я слушаю.
Старикан взял со стола верхний рапорт и прочел вслух: «Перебежчик рассказал, что в числе тех, на кого будет организовано покушение, есть личности, значимые для выполнения Основного Проекта. Список их составлен руководителями ранчо, первые места в нем занимают наиболее известные ученые».
Он уронил рапорт на стол.
— Если бы ты удосужился прочитать это до бала, то знал бы, что верхние строчки списка, составленного нашими друзьями с ранчо «Святой Спаситель», занимают Сэлли и Лейстер. Под номерами, соответственно, один и два. Тебя бы не застали врасплох, и ты бы понял, что следует держать этих двоих на расстоянии друг от друга.
— А что случилось? Вы предупредили нас о готовящемся покушении, Джимми поймал террористов, система работает. Между прочим, я имею право выбора тактики.
Старикан встал, опираясь рукой на стол. «Интересно, сколько он уже выпил сегодня?» — мельком подумал Гриффин.
— Мы еле поймали двух долбаных террористов, а «крот» до сих пор работает среди наших людей! Как они узнали о бале? Кто сказал им — какой ресторан будет обслуживать наших гостей? — Он хватил кулаком по груде рапортов. — Нет у тебя никакого выбора! Ну-ка читай все! Немедленно!
Гриффин сел. Он умел читать очень быстро, но, чтобы впитать информацию полностью, потребовался почти час. Закончив, Гриффин закрыл глаза ладонями.
— Вы хотите, чтоб я использовал Сэлли и Лейстера как наживку.
— Да.
— Зная, что с ними случится.
— Да.
— Отправить людей на верную смерть.
— Да.
— Это невероятно грязная игра.
— С моей точки зрения, это была невероятно грязная игра. Но ты все равно сделаешь как надо. Я более чем уверен.
Гриффин посмотрел на Старикана долгим тяжелым взглядом.
Глаза сидевшего напротив одновременно и притягивали, и отталкивали. Темно-карие, погруженные в бесконечную сеть оставленных временем морщин. Гриффин работал со Стариканом много лет, с того самого момента, как был завербован, но до сих пор не раскрыл загадку его глаз. Под этим взглядом он чувствовал себя мышью, которую гипнотизирует кобра.
Гриффин не попробовал свой бурбон. Когда он потянулся к стакану, Старикан опередил его и вылил содержимое назад, в графин, а затем убрал графин в бар.
— Тебе это не нужно.
— Вы-то пили.
— Разумеется. Но я намного старше.
Гриффин не имел понятия о том, сколько Старикану лет. Для тех, кто принимал участие в игре со временем, предусматривались продлевающие жизнь процедуры, а Старикан играл в эту игру так долго, что почти выиграл ее. Единственное, что Гриффин знал наверняка, — это то, что он сам и Старикан были одним и тем же человеком.
Переполняясь злостью и отвращением, Гриффин спросил:
— А вот интересно, что с вами будет, если я сейчас перережу себе вены?
Воцарилась тишина. Старикан молчал. Возможно, он обдумывал последствия столь глобального парадокса. Их «спонсоры» набросились бы на них, как стая разъяренных пчел. Неизменные вырвали бы дар путешествий во времени из рук людей. Задним числом. Все, связанное с этим даром, было бы отрезано от реальности и превращено во временную петлю. Ксанаду и остальные размещенные в прошлом станции перешли бы в неопределенную область того, что «могло бы быть». Исследования и открытия сотен ученых испарились бы из памяти людей. В конечном итоге получилось бы так, что дело, на которое Гриффин потратил большую часть своей жизни, никогда бы и не начиналось.
Не факт, что он пожалел бы об этом.
— Помнишь, — сказал наконец Старикан, — тот день в Пибоди?
— Вы же знаете, что да.
— Я стоял перед фреской, всем своим сердцем — твоим сердцем — желая только одного: увидеть когда-нибудь настоящего, живого динозавра. Но даже тогда, в возрасте восьми лет, я понимал, что это невозможно. Потому что такого не бывает.
Гриффин молчал.
— Господь подарил тебе чудо, — сказал Старикан. — Ты не швырнешь это чудо обратно ему в лицо.
С этими словами он ушел.
Гриффин сидел неподвижно.
Он думал о глазах Старикана. Глазах столь глубоких, что в них можно было утонуть. Глазах столь темных, что невозможно выяснить — сколько трупов лежит на их дне. После долгих лет работы со Стариканом Гриффин так и не понял — это глаза святого или дьявола.
Гриффин не мог забыть эти глаза.
Его собственные глаза.
Презирая себя, он принялся за работу.
7
ЗАШИТНАЯ ОКРАСКА
Тренировочная станция: мезозойская эра, период поздний триас, карнийский век. 225 млн. лет до н. э.
Очень важно вести себя как подобает ученому. И для этого его специально тренировали. Поэтому, когда рано утром Гриффин со своим помощником, которого за глаза звали Ирландской Тенью, вынырнул из временного туннеля, Робо Бой знал, что надо делать и что говорить.
— Ребята поймали карликового целофизиса в районе холмов, — сообщил он, принимая от прибывших удостоверения и тщательно сравнивая фотографии с лицами. — Все ужасно взволнованы.
Робо Бой сверил имена со списком.
— Этот зверь меньше двух футов длиной.
Засунул документы в машинку для проверки подлинности и подождал.
— Мы назвали его Nanogojirasaurus.
Вспыхнула зеленая лампочка.
— Но Мария думает, что это просто-напросто детеныш.
Он отомкнул тяжелую стальную дверь, чтобы люди вышли из кабины. Монотонный дождь барабанил по крыше склада. Полки загромождали разнообразные ящики и коробки. А свет одной-единственной тусклой лампочки наполнял помещение странными тенями.
— Почему стулья до сих пор не расставлены? — осведомился Гриффин. Он зажал запястье рукой, взглянул на нее и продолжал: — У меня нет времени, я заскочил сюда по дороге в индский век.
— Вы должны были появиться только через два часа, — возразил Робо Бой, сверяясь с расписанием.
Ирландец вынул расписание у него из рук, зачеркнул стоящее там время и написал новое.
— Иногда события немного расходятся с существующими записями, — пояснил он. — Всего лишь мера предосторожности.
Зажужжал сигнал, объявляя о новом прибытии.
С тяжелым металлическим клацаньем появилась новая кабина. Робо Бой схватил свое расписание. Из кабины вышла Сэлли.
— Ребята поймали карликового целофизиса в районе холмов, — сообщил он, протягивая руку за удостоверением. — Все ужасно взволнованы.
— Это детеныш, — ответила Сэлли. — Я читала рапорт Марии Капорелли. Я же из второго поколения, забыл?
Гриффину она сказала:
— Нельзя сократить для меня всю эту бюрократическую процедуру?
— Разумеется.
Гриффин кивнул Ирландцу, тот подался вперед и отпер дверь. Сэлли шагнула в комнату. — Эй! — возмутился Робо Бой.
Ирландец положил руку ему на плечо и спокойно сказал:
— Позволь дать тебе маленький совет, сынок. Не надо прыгать выше головы. Ты большего добьешься в жизни, если чуть-чуть расслабишься.
Робо Бой вспыхнул и, чтобы скрыть это, усердно заметался по комнате. Первым делом он поставил в ряд четыре стула. Затем разложил складной стол. Последним штрихом стали стаканы и графин с водой, которую предварительно охладили, подержав канистру около кабины.
Совещание проводили на складе, потому что там было во много раз прохладнее, чем снаружи. Временной туннель действовал как поглотитель тепла, высасывая его из окружающего воздуха и отправляя в темноту неизвестности между станциями. Никто точно не знал, куда оно исчезает. Туннель смоделировали в виде многомерной трещины в пространстве, и никто еще не сообразил — как можно выйти за его стены.
Пока Гриффин аккуратно раскладывал документы, а Сэлли наливала себе воды, Робо Бой вернул канистру на ее обычное место рядом с маячком времени. Этот маячок был одной из важнейших частей механизма по управлению временем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31