И сначала все звонки должны направляться в мой кабинет.— Да, мэм.Дурацкий звонок. Идиотка-телефонистка.— Соедините меня с Дарио Сантанджело.— Он уже выехал, мэм.— Когда?— Около полутора часов назад.— Вы уверены?— Я лично относил его счет в бухгалтерию.— О'кей. Благодарю вас.Если Дарио не дал себе труда подождать ее, ну что ж — это не ее проблемы. В Нью-Йорке она с ним за все посчитается.При мысли о Марко ей захотелось, чтобы поскорее наступило два часа дня — время, когда они вновь встретятся.Близнецы отмечали удачную сделку шампанским и девочками.В то время как они беззаветно отдавали себя наслаждениям плоти, их люди продолжали действовать. Доли Рудольфе Кроуна в «Маджириано» было слишком мало, чтобы удовлетворить братьев. К тому же ведь в синдикат входили и другие члены — почему бы не поработать с ними? И уж они-то не получат своих денежек сразу, как Рудольфе, нет, им придется подождать.Сальваторе похлопал по ядреным ягодицам лежавшей с ним в постели женщины.— Тебе хорошо, не правда ли? Приятно, когда тебя трахает такой мужчина, как я?— Ну еще бы, — с готовностью ответила та. — В тебе сразу видно большого человека.Он повернул голову чуть в сторону, туда, где на соседней кровати под его братом лежала другая.— А тебе? Тебе тоже нравится?— О-о! Да! Да! Вы оба как заведенные! Как заведенные! Он почувствовал себя польщенным. Умеют все же они сказать — эти девки, которые зарабатывают деньги только в лежачем положении. Обычно Сальваторе никогда не утруждал себя оплатой их услуг. Но сегодня день особенный. Сегодня шлюхи оказывались полезными…В дверь постучали.— Это коридорный, — послышалось из-за нее.— Входите! — прокричал в ответ Сальваторе, Своим ключом служащий открыл дверь и вкатил в номер поднос, уставленный едой. Увидев, что происходит в комнате, он в изумлении остановился. Сальваторе из-под подушки достал двадцатидолларовую банкноту и протянул ее коридорному.— Все о'кей. Ты ничего не видел. Занесешь потом чек на подпись.На своем веку коридорный повидал немало сцен, двадцать лет он ходит из номера в номер, но такое представало перед его глазами впервые. Пьетро Кассари без устали качал свою подругу, вверх-вниз, вверх-вниз. Сальваторе Кассари лежал на постели в чем мать родила — так же, впрочем, как и женщина, приникшая к нему.Служащему не терпелось побыстрее вернуться на кухню, чтобы рассказать коллегам в деталях эту историю. Но чек он все же занес.Сальваторе расписался на нем с улыбкой.— А который сейчас час, парень? Коридорный аккуратно поддернул рукав.— Десять минут третьего, сэр.Лаки закурила новую сигарету и заметила:— Что-то это непохоже на Марко — опаздывать. Он сказал в два, а теперь уже двадцать минут третьего.Коста сделал глоток горячего сладкого чая и окинул Лаки внимательным взглядом.— Я разговаривал сегодня утром с Джино.— Вот как? — послышался как бы издалека ее голос. Впечатление было такое, что она его не слушает.— Рано или поздно, но тебе придется однажды столкнуться лицом к лицу с тем, что он — твой отец. Что все то, чего ты достигла, стало возможным лишь благодаря…Она не слушала его. Отказывалась слушать. Ну почему он так хочет испортить ей этот день? Почему он вечно говорит о Джино?В противоположном конце зала она заметила Боджи, с кем-то ожесточенно спорившего. От скуки Лаки стала наблюдать за ним, демонстративно пропуская мимо ушей слова Косты. Похоже, что Боджи ругался с кем-то из персонала автостоянки. Что нужно было парню со стоянки в ресторане? Этому нужно немедленно положить конец.— Рано или поздно, — продолжал гнуть свое Коста, — отец твой вернется назад, и тогда ты вынуждена будешь…Боджи двигался к ней через зал, ловко лавируя между столиками. Абсолютно бесшумно, как пантера, быстро и без всякого звука. По мере его приближения Лаки почувствовала, как ее начинают охватывать какие-то смутные подозрения. Что-то тут не так. Она поднялась из-за столика еще до того, как Боджи успел подойти.— В чем дело?Лицо его осталось невозмутимым.— Там снаружи стреляли.— Стреляли? Что ты хочешь этим сказать? Подошел Коста.— Что случилось?Боджи покачал головой.— Не знаю. Кого-то там застрелили. Я хочу, чтобы ты, Лаки, поднялась наверх — немедленно. — Мертвой хваткой он сжал ее запястье.Лаки попыталась высвободить руку.— Я не хочу никуда подниматься, — начала было она.— Да, Боджи, проводи ее наверх, — приказал Коста. — А я пока узнаю, в чем там дело.— Черт бы вас всех побрал! — взорвалась Лаки. — Я не собираюсь никуда подниматься. Отпусти меня!Боджи скосил глаз на Косту, незаметно кивнувшего ему головой. Пальцы телохранителя разжались.Лаки вздрагивала от гнева. На кого же это, интересно, Боджи работает, в конце концов?— Пойдемте и выясним, что там такое происходит, — негромко сказала она.Лежавший на раскаленном асфальте мужчина уже почти ничего не мог видеть или слышать. Говорят, что перед самой смертью человек в состоянии одним взглядом охватить всю свою жизнь. Это не так. Абсолютно не так. В эти мгновения тело мужчины находилось в безраздельной власти боли. Ослепляющей, бесконечной боли, вызванной тремя пулями, впившимися в него, когда он спешил ко входу в отель. Боль уносила его прочь, звала в недолгое путешествие, которое вот-вот завершится. Губы хватали воздух. Последний вздох. И когда он уже отлетал, мужчина успел все же услышать ее душераздирающий крик:— М-А-Р-К-О! О, н-е-ет! ГОСПОДИ! Н-Е-Е-Т… М-А-Р-К-О!.. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ВТОРНИК, 14 ИЮЛЯ 1977 ГОДА. НЬЮ-ЙОРК Усталая, Лаки добралась до последнего пролета лестницы.Хотя было всего семь утра, жара уже навалилась на город. Насквозь мокрая от пота, она умирала от желания встать под душ.Ступени лестницы вели в расположенный в подвальной части здания гараж. Оказавшись в нем, Лаки направилась к своей машине — бронзового цвета спортивной модели «мерседеса». Она поставила огромную сумку на капот и принялась разыскивать ключи зажигания. И чем дольше она копалась в содержимом сумки, тем больше ее охватывало раздражение. Этих чертовых ключей не было!В ярости она вытряхнула из сумки все, что там находилось, — однако ни ключей зажигания, ни ключа от дома обнаружить не удалось.И тут Лаки вспомнила, что вот так же она перетряхивала сумку в кабине лифта в поисках зажигалки. Идиотка! Значит, она просто забыла подобрать ключи с пола. Они, наверное, так там и лежат.Это уже чересчур.— Проклятье! — Она со злостью пнула колесо. На пороге гаража появился Стивен.— В чем дело?— Оставила свои ключи в лифте. Не поверишь!— Как же вы могли совершить такую глупость?— «Как же вы могли совершить такую глупость»! — передразнила его Лаки. — Конечно, я сделала это специально, чтобы ты подвез меня. Как будто мы еще не надоели друг другу, а? Стивен вздохнул.— Может, не стоит?Она запихала свои мелочи в сумку и направилась за Стивеном к его машине, «шевроле», на котором он ездил уже два года.Стивен раскрыл дверцы, и Лаки устроилась на переднем сиденье.— Включи кондиционер, — требовательно бросила она.Не обратив на эти слова никакого внимания, Стивен мягко повернул ключ зажигания. Мотор тихо заурчал.— Включи кондиционер, — повторила Лаки.— Нет. Двигателю необходимо поработать минут десять.— Это почему?— Потому что в противном случае он заглохнет, — терпеливо объяснил Стивен.— Так что же ты не купишь новую машину?— Мне нравится эта. Если, конечно, вы не имеете ничего против.В полном молчании он вывел «шевроле» из гаража. Улицы уже ожили — во всех направлениях по своим делам спешили люди.— Где вы живете? — вежливо спросил ее Стивен. Лаки зевнула, даже не попытавшись прикрыть рот рукой.— Перекресток Шестьдесят первой и Парк-авеню. Но ехать туда нет никакого смысла. Ключи я потеряла, а прислуга появится там не раньше десяти.— У консьержки обязательно должны быть запасные?Лаки покачала головой.Губы Стивена затвердели. Нет уж, с него хватит.— Так куда же тогда?— А где живешь ты?— Это еще зачем?Лаки извлекла из своей пачки сигарету, со злостью хлопнула по головке автомобильной зажигалки.— Господи! Да это неважно. Я просто собиралась спросить, нельзя ли мне поторчать у тебя до десяти часов, но можешь забыть об этом. Мне вовсе не хочется доставлять тебе каких-то неудобств.— Никаких неудобств, — натянуто ответил Стив, недоумевая: почему она не попросит его подвезти ее к друзьям или родственникам.— Спасибо.Зажигалка сработала, Лаки ткнулась в нее сигаретой, жадно затянулась.В молчании они продолжали приближаться к дому Стивена. Светофоры работали еще в ночном режиме, так что машина продвигалась вперед довольно медленно.Стивен размышлял о предстоящей работе. Мысли его были сосредоточены на деле Боннатти. Два года потрачены на то, чтобы до мелочей воссоздать жизнь этого человека, Энцо Боннатти, уличного мальчишки, превратившегося в конце концов в одного из крупнейших боссов преступного мира. Проституция, порнография, азартные игры, наркотики. Не говоря уже об убийствах, шантаже, взятках.Самым трудным было убедить людей начать говорить. Атмосфера вокруг Боннатти оказалась густо замешенной на страхе. И тем не менее находились такие, кто осмеливался, — главным образом благодаря Бобби Де Уолту. Это были ключевые свидетели, показания которых могли навсегда отправить Энцо в тюремную камеру. Безопасности ради, Стивен держал их в стороне. Главным сейчас являлось подготовить бумаги с формулировками обвинения и обязать Боннатти явиться в суд.Стивен осторожно загнал «шевроле» на стоянку рядом со своим домом на углу Пятьдесят восьмой улицы и Лексингтон-авеню. Раз в год на ней можно было отыскать свободное местечко — сегодня выпал этот самый счастливый случай. Первое доброе предзнаменование после чертовски неудачной ночи.Лаки вновь зевнула.— Так мы, оказывается, соседи, — заявила она, со вкусом потягиваясь. — В десять я и пешком смогу добраться до дома.Чем же ее развлекать в течение целых трех часов? И почему вдруг он обязан превращаться в эдакого Мистера Добряка? Почему не посоветовать ей поискать себе иное пристанище?Стивен вышел из машины, но не успел он открыть ей дверцу, как Лаки выбралась сама, опять-таки потягиваясь и оборачиваясь к нему.— Я проголодалась. А ты? Еда у тебя какая-нибудь есть?Честно говоря, Лаки вовсе не рассчитывала, что он будет готовить ей завтрак. Однако Стивен не был в этом так уверен.— В холодильнике есть яйца, если вы согласитесь заняться ими, — сухо ответил он.Следом за ним Лаки направилась к подъезду.— Я не умею готовить.— Даже яйца?Она неопределенно пожала плечами.— Боюсь, что не смогу назвать себя королевой кухни. Стоит мне только посмотреть на продукты, как к горлу подступает…— Можно не продолжать.Кирпичный особняк был поделен на четыре квартиры. Стивен жил на первом этаже. Кэрри постоянно пыталась заставить его придать хоть какой-то уют своему жилищу, однако Стивену оно нравилось и так: темное дерево, кожаные кушетки, массивный старинный стол, забитые книгами полки и единственная дань современности — умопомрачительная квадрофоническая аппаратура вместе с внушительной коллекцией блюзов и соул.Лаки осмотрелась. Она ожидала увидеть нечто совсем иное. Однако интерьер ничуть не помог ей составить о Стивене сколько-нибудь четкое представление. Бесспорно, он являлся одним из самых красивых мужчин, которых она когда-либо видела. Проблема заключалась в том, что такие представители мужского пола были, как правило, полны спеси и высокомерия. Этот же на них не походил. Похоже, он и в самом деле не отдавал себе отчета в том, насколько он красив. Но само собой разумеется, это вовсе не меняло того факта, что он казался исключительным занудой.Лаки испытывала сильнейшее искушение соблазнить его улечься с нею в постель. Забраться под простыни и посмотреть — может, ей удастся все-таки хоть чуть-чуть его растопить.Она едва не расхохоталась вслух. Ну и поворот! До этого первыми всегда клевали мужчины. От нее требовалось лишь зайти в какой-нибудь бар и прогуляться мимо стойки — тут же со всех сторон на нее устремлялись жадные взгляды, так что можно было подумать, что женские прелести вот-вот выйдут из моды и необходимо в спешном порядке успеть урвать свой кусок. Она любила такие бары, там никто не знает твоего имени. В этом было нечто волнующее — зайти, выбрать партнера, не имея ни малейшего представления о том, как его зовут. Ни имени. Ни разочарования.— Может, все же присядете? Я пока вскипячу воду для кофе.— У тебя газ или электричество?— Газ.— Счастливчик.— Да. — Стивен направился в кухню.Лаки уселась на кушетку. Ей необходимо было ободриться: столько мыслей в голове, столько дел предстоит сделать…Она прикрыла глаза. Джино возвращался домой… он мог быть здесь в любую минуту… в любой день…Я не хочу снова стать маленькой девочкой. Прошу тебя, папа, не лишай меня всего этого… пожалуйста…Глаза ее внезапно раскрылись. О Господи! Да что же это со мной? Никто — ведь никто же — у меня ничего не забирает.В комнату вернулся Стивен. Пиджак свой он снял и казался сейчас уже более расслабленным.— Чайник я поставил, скоро он закипит. Поставить вам какую-нибудь музыку, пока я буду в душе?Лаки кивнула, веки ее отяжелели, готовые вот-вот снова сомкнуться — всего на секунду, на одну только секунду Стивен быстро перебрал альбомы с дисками, выбрал один из своих любимых. По крайней мере, в музыке у нее вкус был. А не испытать ли ее на раннем Марвине Гее? «Что происходит?» Это же классика.Установив диск, Стивен скрылся в ванной, чтобы поспешно сорвать с себя одежду и с наслаждением подставить тело бодрящим холодным струям.Лаки уже почти заснула, когда до ее дремлющего сознания донеслись звуки музыки. Марвин Гей. «Что происходит?» Господи! Марко. Ночь, и он рядом с ней. Клятвы в вечной верности. Марвин Гей из колонок. «Что происходит?» — раз, другой, третий… Воспоминания нахлынули прежде, чем она успела остановить их.Марко. Лаки запрещала себе думать о нем. Он жил в самом дальнем, самом темном уголке ее сознания, куда она уже не решалась заглядывать. Он мертв… ушел навсегда…Марко… Марко… Марко…До сих пор в ушах Лаки стоял ее собственный крик. До сих пор она видела распростертое на сером асфальте его тело. До сих пор помнила кровь, толчками выходившую из его груди. Из ее Марко, ее любви.И людей, стоявших вокруг и о чем-то переговаривавшихся, как будто они видели перед собой еще одну достопримечательность Лас-Вегаса. Отвратительных толстух в нелепых открытых платьях, их суетливых отпрысков и представительных мужчин в темных костюмах.А один из них снимал все на пленку. Вытащил свой «инстаматик» и щелкал кадр за кадром.Она прыгнула на него, как дикая кошка, выбила камеру из его потных рук, грохнула ее со всего маху об асфальт и из последних сил закричала:— Подонок… подонок… подонок…Боджи потащил ее в сторону от испуганного туриста, но она вырвалась, опустилась на землю возле Марко, приподняла его голову и прижала к своей груди.А кровь все текла и текла… Медленно… Неостановимо… Безвозвратно…— Я люблю тебя… Я люблю тебя… Я люблю тебя… Ей казалось, что произнеси она эту фразу тысячу раз — и Марко не уйдет… не оставит ее навсегда…— Он умер, Лаки, — грустно сказал Коста. — Он умер.— Отвали! — закричала она с искаженным от боли лицом. — Отвали! С ним все будет в порядке… Все будет хорошо…Машины «скорой» и полиции прибыли одновременно.— Его необходимо доставить в больницу! — Она вскочила на ноги. — Прошу вас! Быстрее! Дорога каждая секунда!— Он уже мертв, мисс, — негромко проговорил санитар, мягко беря ее за руку.Она со злостью оттолкнула его.— Откуда ты знаешь? Ты даже не попытался помочь ему!Перед Лаки лежал тот Марко, с которым она рассталась только утром. Она не видела его неподвижного тела.Не видела, что половина лица снесена, а на ее месте пузырящаяся кровь и осколки кости. Она не видела огромной темно-красной лужи, натекшей вокруг нее.Неторопливым шагом к ней приближался ведавший виды детектив в сопровождении нескольких полицейских. На ходу он сыпал распоряжениями, уговаривал толпу разойтись, а свидетелей, наоборот, остаться.— Кто это? — спросил он, указав на Лаки. — Уберите женщину прочь от погибшего и выясните, что тут, в конце концов, произошло.Вперед выступил молодой полисмен. Он попытался оторвать Лаки от мертвого тела, но получил от нее удар, повергший его на землю.Тогда пришлось действовать Боджи. Силы ему не занимать, несмотря на невзрачную внешность. Он оттащил Лаки от неподвижно лежащего на асфальте Марко и понес на руках к входу в отель.Что происходило потом, она помнила смутно. Какая-то мешанина из лиц, голосов, врачей, пустоты. Она провалилась в нее, в спасительную пустоту, где однажды уже побывала. Как там тихо и спокойно! Такое же было и после смерти матери…Лаки пришла в себя через сутки в частной клинике. Открыв глаза, она резким голосом спросила:— Что это за место?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33