А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Бортинженер – 1

Библиотека Луки Бомануара, Распознавание и вычитка – Natalie
«Джеймс Дуэн, С. М. Стирлин. Бортинженер: Восхождение. Капер. Независимый отряд»: Ермак, АСТ.; М.; 2004
ISBN 5-17-010032-9, 5-9577-0074-6
Оригинал: James Doohan, “The Rising”, 1996
Перевод: Н. Кондратьев
Аннотация
Oн – герой галактической войны, потерявший в бою правую руку и вынужденный стать скромным бортинженером на элитном космическом линкоре… но это – официальная версия.
В реальности же элитный линкор «Африка» – старое корыто, толком не способное пролететь и пару-другую парсеков… а скромный бортинженер – лихой парень, весьма довольный новой непыльной работенкой и новой, приживленной рукой!
Но… знал бы он, что будет дальше!
А дальше – головокружительные космические приключения, пираты, негуманоидные чужаки, предатели, религиозные фанатики… и черт знает что еще.
И со всем этим предстоит разобраться Питеру Редеру – разудалому звездолетчику далекого будущего!..
Джеймс ДУЭЙН, С.М. СТИРЛИНГ
ВОСХОЖДЕНИЕ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
– А что было потом? – с интересом спросила официантка, придвигаясь ближе и заманчиво сияя глазами.
– А потом я умер, – голосом низким и торжественным ответил ей коммандер Питер Эрнст Редер.
– Да ну вас! – Она шаловливо хлопнула его по плечу полотенцем. – Ладно, видик посмотрите. А мне стойку протереть надо.
Редер вздохнул и принялся тыкать пальцем по кнопкам.
Щелк.
– Я хочу тебя, Ворн!
– Но, Лирика, у меня жена, дети!
– Они тебе не нужны, Ворн… тебе нужна я! Только меня ты хочешь!
– Мне жаль тебя, Лирика! Ты даже не понимаешь всей пропасти между словами «любить» и «хотеть»!
Щелк.
– Подлинный антрацит с Земли. Сформировавшийся миллионы лет тому назад из настоящей живой материи, этот роскошный камень может стать вашим всего за…
Щелк.
– Гррреххх! Видит Всемогущий, мы пытались их спасти. Наших падших братьев и сестер. Мы взывали к ним, вразумляли и молили, но они нас не слушали. Тогда мы отвернулись от них и бежали с того карнавала ЗЛА. Они же за нами не последовали. Они продали нам место, которое считали пустыней. Но мы твердо знали, что сделаем из него рай!
И все же… все же нас подстерегало искушение. Да, даже здесь, где вокруг нас были только братья и сестры. В том самом месте, где мы искали искупления, лежал змий… мы слышали его подлое шипение о богатстве… о власти. Мы могли купить себе рай, нам уже не требовалось его строить. Именно этого мы возжелали, и средство было под рукой. Почти неограниченный запас горючего. И мы пали.
Они так хотели это горючее! Они заплатили бы любую цену… И мы пали. Мы продали наш драгоценный источник, позволили им построить промышленные платформы, где работали их специалисты. И мы помогли им распространить черное пятно греха по вселенной. Мы дали им средства к изнасилованию…
– Гм. Можно я переключу? А то когда Толкователи мокаков начинают вот так про изнасилование вещать, мне что-то не по себе становится.
Редер усмехнулся и отдал официантке пульт. Они самую малость заигрывали друг с другом с тех пор, как он присел к стойке. Похоже, ей пришлась по вкусу его чернявая ирландская привлекательность, а он ничего не имел против ее аппетитно-карамельного шарма. Кроме того, вряд ли он мог рассчитывать на лучшее времяпрепровождение в ожидании транзитных инструкций.
Он огляделся. Большая квадратная комната, свет как раз тот, что надо, повсюду интересные скошенные зеркала. Кабинки одновременно и уютные, и вместительные, а на столики можно не только выпивку, но и локти поставить; даже табуреты у стойки самые что ни на есть удобные. Сама стойка из золотистого дуба имела внизу настоящую латунную подножку – астронавты были в таких вещах ох как разборчивы. На дальней стене бара висели голограммы с подписями. Самые старые относились в основном к Топографической Службе; там были те, кто открывал новые системы или погибал при такой попытке. Более современные демонстрировали главным образом летчиков-истребителей, стрелков и десантников, брошенных на борьбу с мокаками. Расположенный в военном космопорте Кап-Гаттерас бар «Облатка» был своего рода жемчужиной.
«Интересно, – голосом Хамфри Богарта подумал Редер, – почему из всех распивочных на всех базах этого мира мне довелось именно в эту забрести? Ведь этот бар просто образцовый. – Он вздохнул. – Я тут всего раз побывал и уже наверняка знаю, что буду по нему скучать», – грустно подумал он затем. Зато Питер точно не собирался скучать по госпиталю с его изнурительными часами физиотерапии и страстно желал вернуться к настоящей работе.
Официантка переключила видик на спортивную программу, и это разом вывело Редера из задумчивости. Стена превратилась в беспорядочную кутерьму мечущихся фигур, глухих ударов и стонов с ревом толпы на заднем плане.
Красочно разодетые чудища на полном ходу наскакивали друг на друга, испуская театральные охи и крехи вперемежку с низким рычанием. Игра представляла собой что-то вроде американского футбола, только без мяча. Здоровенные мужики толкали друг друга по полю к стойкам ворот, схватываясь и вырываясь. Изображение дергалось и мигало, пока режиссер переключался с одной нашлемной камеры на другую.
Редер с официанткой немного понаблюдали, после чего в обоюдном безразличии отвернулись.
– А почему мы вообще с этими фанатиками в войну ввязались? – раздраженным тоном спросила официантка, имея в виду ту программу, с которой она только что переключилась. – Я хочу сказать, если мокаки хотели от Содружества отделиться, почему мы тогда при первом же удобном случае раз и навсегда с ними не распрощались? Сказали бы им скатертью дорожка и все дела. Нет, правда, почему? – Она недовольно закатила глаза.
– Вижу, моя милая, вы никогда об антиводороде не слышали. – Питер глотнул еще пива. – Реальность такова, что без него Содружеству очень туго придется.
Хотя вопрос был вполне уместен. «Эти мокаки, – подумал Редер, – так омерзительны, что порой кажется – надо совсем с ума сойти, чтобы даже в бою с ними дело иметь».
Официантка сморщила курносый носик.
– Не надо мне про реальность, когда я про мокаков ворчу. Это просто невежливо. И почему они, кстати, мокаки? Если имеются в виду обезьяны, то они куда симпатичнее.
– МОКАК означает «Миссия, Осуществленная в Конгрегации Аскетизма и Кротости». – Редер понаблюдал, как официантка с трудом это усваивает; от неодобрения у нее аж уголки рта втянулись.
– Конгрегация… – пробормотала она. – Это что-то из физики. Или нет – это такая болезнь. Когда газы в желудке.
Питер прыснул, затем взял ее за руку и с серьезным видом произнес:
– Видите ли, милочка, должен с прискорбием вам сообщить, что у вас конгрегация. Выйдите, пожалуйста, из моего кабинета, а то вы сейчас ка-ак рванете.
Официантка взорвалась смехом. Она была просто очаровательна, когда смеялась. «Глаза так и искрятся», – подумал Редер.
– А что это на самом деле такое? – поинтересовалась она, кокетливо выдвигая плечико.
– Конгрегация? Ну, это значит собрание или церковь…
Странным образом его очередной исчерпывающий ответ, похоже, вселил в официантку какую-то робость, и она смущенно отодвинулась. «Вот так всегда, – обреченно подумал Питер, наблюдая, как она уходит. – Нельзя раз за разом людям верный ответ давать». Было особенно досадно, когда у него так с хорошенькими женщинами получалось. Редер сжал губы. «А, ладно, – решил он затем. – Может, и к лучшему. Очень некстати было бы свою единственную и неповторимую в баре „Облатка“ встретить. Да еще в такой момент своей военной карьеры».
Приказ о его новом назначении уже был подписан, и ему предстояло покинуть военный космодром Кап-Гаттерас, как только пилот челнока прибудет, чтобы ему этот приказ вручить. Один Бог знал, когда он еще это место увидит – если вообще когда-то увидит.
Питер скорчил гримасу и левой рукой осторожно взял бокал с пивом, косо поглядывая на правую. «Ненавижу эту штуковину, – подумал он. – Пусть даже это и лучший протез, какой современная медицина может мне обеспечить». Кисть его правой руки выглядела совсем как настоящая. Вот почему с некоторых пор с каждого солдата в обязательном порядке делали трехмерную голограмму. Если ты по нечаянности терял какую-то часть своего тела, тебе железно обеспечивали механический дубликат.
Однако новая рука по-прежнему болела и оставалась практически немой. Спецы сказали, что когда он привыкнет к сигналам с нервного интерфейса, появится больше нюансов – больше восприятий тепла и холода, твердого и мягкого, хотя чувствительности настоящей руки протез никогда не достигнет.
И он все еще только учился им управлять. Питер посмотрел, как поблескивают крошечные стеклянные осколки на том месте, где он расколотил свой первый бокал пива в «Облатке». Стоило только задуматься, на что-то там рассердиться… хлоп! – и он уже осколки из ладони вынимал. Редер вздохнул и покачал головой, вспоминая, что ему тогда сказал физиотерапевт.
– Так или иначе, Редер, хотя бы первые несколько месяцев, если будете в гневе, в ванную комнату даже не заходите.
Впрочем, самым худшим в протезе, тем, за что он по-настоящему его ненавидел, было то, что он не мог как следует с компьютером «спида» состыковываться.
Пилот опускал руки в перчатках в специальные приемные лунки, которые напрямую подключали его к бортовому компьютеру. С внутренней стороны перчатки были напичканы датчиками, которые регистрировали каждое мышечное сокращение, непрерывно измеряли кровяное давление и анализировали химический состав пота, заставляя «спид» фактически становиться частью твоего тела. Машина нацеливала орудия и выбирала направление исходя из положения твоих глаз, но именно кисти твоих рук определяли, выстрелят ли эти орудия, а также куда и с какой скоростью ты полетишь.
Протезу недоставало необходимого тонкого контроля, а химическая составляющая здесь вообще отсутствовала, откуда вытекало, что добрая половина органов управления «спидом» на искусственную руку как надо не откликалась. Отсюда в свою очередь вытекало то, что отныне Редер был от полетов отстранен.
Его темные брови почти сошлись у переносицы, когда он нахмурился. Все это по-прежнему больно его кололо и ощущалось как ампутация чего-то куда более важного, чем кисть правой руки.
«И впрямь, – мрачно подумал Питер, – почему мы просто не отпустили мокак, когда они сказали, что отбывают?» Тут он покачал головой и печально улыбнулся. Даже самый яростный и наивный противник войны знал на это ответ. «Потому что без антиводорода нет торговли между системами, а без торговли между системами от Содружества меньше чем через год одно лишь приятное воспоминание останется».
Содружество попыталось предложить мокакам планету-сад в обмен на ту пустыню, которую они когда-то купили, но их теократические правители, Толкователи Праведного Пути, отказались. «Представляю, – подумал Редер, – как они при этом с пеной у рта весь род человеческий обличали. До Адама включительно».
А все потому, что, словно подтверждая наличие у Бога недюжинного чувства юмора, сектор мокаков оказался единственным местом в исследованном человеком космосе, где содержались крупные запасы антиводорода, естественным образом заключенные в магнитный матричный материал. В последовавшее за этим столетие старые заводы физико-химического синтеза были закрыты, ибо их жалкая струйка дорогостоящего горючего затерялась в изобильном потоке дешевой энергии от платформ разработки природных ресурсов. Торговля переживала бум. Содружество сделалось как никогда сплоченным – и в высшей степени зависимым от поступления этого самого потока.
Питер представил себе, как Космический Отряд насильно выдворяет мокаков с их высохшей, пыльной планетки с ее слишком резким солнцем и наполовину отравленной водой, переселяя их в мир нежных ветерков, роскошной растительной жизни и вкуснейшей воды, в мир, доверху набитый всевозможными рудами и прочими прелестями. «То-то бы они нас возненавидели, – подумал он. – Мы бы у них где-то на уровне филистимлян или того хуже котировались».
И это при том, что нормальные люди – к примеру, жители какого-нибудь адского мира вроде Каттавасии, который был просто раем в сравнении с вотчиной мокаков, – продали бы своих бабушек, дедушек и лучшие зубы за возможность поменяться планетами. Да что там говорить – они бы за один приличный отпуск своих бабушек продали!
Разумеется, Содружество по-прежнему не было застраховано от падения. Если верить слухам, запасов антиводорода могло хватить только на восемнадцать месяцев активных военных действий, а запасы эти лишь спорадически пополнялись после отважных набегов на мокакские перерабатывающие заводы. Не так давно вновь запущенные заводы по производству синтетического антиводорода выдавали сущие крохи по цене в десять раз дороже. Затычку из ванны вынули, а из крана теперь только жалкая струйка течет, – выразился как-то один из знакомых Питера.
Редер поднял бокал в память об этом своем закадычном друге, убитом в том же самом сражении, что унесло руку, «спид» и славу Питера. Он тогда записал на свой счет четыре мишени, но регистрирующий компьютер был уничтожен мощным пучком частиц, который и опустил его с небес на землю. Те четыре победы довели бы общий счет Редера до семи, делая его самым удачливым асом за всю войну.
«Пришла беда – отворяй ворота», – не без юмора подумал Питер. Пока он выздоравливал в госпитале, ему по этому поводу даже сон приснился. Сварливый старик адмирал как раз собирался прицепить коммандеру Редеру медаль за славные подвиги. Питер стоял там гордый как павлин, но тут вдруг какой-то шибздик вскочил на сцену и ну орать:
– Стойте! Это ошибка! Мы проверили его записи, и по ним выходит, что он все время по одному и тому же мокаку палил!
– Чушь собачья! – воскликнул Редер.
– Дайте сюда, – прорычал адмирал и выхватил у шибздика голоснимки. Затем он бросил огненный взор на Питера. – А мы для вас торт приготовили, – сказал он. – Со всякими там фитюльками. Моя жена лично его заказала. Как же мне этого торта хотелось. А теперь я его есть не смогу.
– Но он лжет, – стал настаивать Питер. – Это не доказательство – это всего лишь семь идентичных голограмм. Пожалуйста, проверьте хотя бы сами записи, – взмолился он.
– Нет! Это уже неважно, – проворчал адмирал. – Все равно праздник испорчен. – Затем он повернулся и сошел со сцены бок о бок с тем шибздиком, который дал ему голоснимки и теперь явно хотел их себе вернуть. Генерал швырнул их вверх, и они запорхали в сторону сцены.
Питер стал озираться и понял, что оркестр уже пакует инструменты, а публика подбирает свои манатки и вдоль рядов откидных сидений проталкивается к выходу. Все это выглядело как абсолютно законный конец торжественной церемонии.
– Но я правда их сбил! – в отчаянии воскликнул Редер.
– Иди домой! – крикнул ему генерал. – И этот чертов торт с собой забери! – Затем свет на сцене погас, и через несколько мгновений какой-то невнятицы он проснулся.
Громкие, жизнерадостные голоса мигом привели Питера в чувство. В бар только что вошла шумная компания летчиков-истребителей. Глянув на Редера, они сразу отметили его инженерные нашивки, после чего явно решили не уделять ему внимания, расселись за столиком и принялись выкликать миловидную официантку.
Чувствуя себя ущемленным, Питер опять повернулся к стойке. «Черт побери, – подумал он. – Неужели и я так заносчиво на людях держался?»
Да, очень даже возможно.
Пилотируя «спид», ты был сама слава и изящество. Невероятная мощь лежала буквально у кончиков твоих пальцев. Жизнь летчиков-истребителей делилась на «спиды» и остальной мир.
Как бы ты с этим ни боролся, ты все равно чувствовал, что всему остальному чего-то отчаянно недостает.
«Цвета, рельефности, смысла», – мрачно думал Питер.
Инженеры, к примеру, очень ценились и уважались за то, что они обслуживали тебя и твою машину, но с летчиками-истребителями они даже рядом не стояли.
«Ты просто переживаешь, что тебя в стороне оставили, – сказал себе Редер. – Скучаешь по энтузиазму, по духу товарищества. Ничего, стоит тебе только прибыть на новое место службы и снова почувствовать себя частью чего-то большего, как ты сразу перестанешь видеть оскорбление там, где его и в помине нет. А пока что, если не будешь за собой следить, – предупредил он себя, – станешь совсем как папаша». Его отец отлично умел находить причины для гнева, когда бывал пьян, хотя по трезвости был добрейшим из смертных.
За спиной у него вдруг раздался взрыв смеха, почти наверняка никак с ним не связанный. Но Редер все равно ощутил, как жар приливает к лицу, словно он и впрямь услышал насмешку над ним и его новым нелетным статусом. Тогда он с деланной небрежностью взял правой рукой бокал, и тот, разумеется, тут же лопнул как мыльный пузырь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39