А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Недели не прошло с того дня, как Леток напал на него со своей бандой. Правая рука Педера все еще плохо действовала, порезы на ладони не зажили. Хуже всего дела обстояли с лицом и ухом, в рану попала инфекция. Это было так серьезно, что во вторник утром ему пришлось пойти к врачу в Валлорисе. Молодой врач тщательно промыл раны и наложил на порезы двадцать восемь швов. Педер наблюдал за домом Вейзборда уже третий день, но так и не смог пробиться через охрану и вернуть картину.
Аукруст никак не мог понять, кто же находится в доме: Вейзборд, Леток, его подружка или экономка? В пятницу днем Вейзборд уходил куда-то на три часа; туда-сюда сновала экономка; в воскресенье она вышла, когда раздался колокольный звон, – наверное, в церковь. Но другие? Нанял ли Леток кого-нибудь наподобие Кота для усиления охраны?
В этот же воскресный день Аукруст отогнал фургон под огромную березу. Погода переменилась, солнце затянуло облаками, дул холодный ветер, сделавший бесконечное ожидание еще более неприятным. Он вновь и вновь вспоминал телефонный разговор с Астрид, позабавленный тем, что полиция окрестила его Вулканом. Если бы они знали, они назвали бы его Хеймдаллем, скандинавским богом огня. От Астрид он также узнал, что расследование вел некий инспектор Оксби, невысокий, очень любопытный человек, и что они с Ллуэллином собирались поехать в Фонтенбло, чтобы разработать план безопасности, касающийся выставки картин Сезанна. Однажды Аукруст задремал, и ему привиделась Маргарита Девильё, будто она проходила мимо и остановилась у его машины. Она улыбнулась ему, но когда он открыл ей дверь, Маргарита исчезла.
Днем в понедельник, в десять минут шестого, «порше» медленно выехал на подъездную аллею. Аукруст направил на водителя бинокль. Это была девица, одна. Она выехала на улицу, он последовал за ней. Она остановилась на торговой площади в миле от дома. Аукруст припарковался неподалеку и проследил за тем, как девица вбежала в один из павильонов, а через несколько минут появилась с пакетом и газетой. Она очень спешила. Когда девица вставляла ключ в замок дверцы, подле нее появился Аукруст.
– Позвольте вам помочь, – сказал он.
– Non, monsieur, Non, monsieur – Нет, месье (фр.)

– резко ответила она. – Non, merci Non, merci – Спасибо, нет (фр.)


Аукруст ухватил ее за запястье и отобрал ключи. Это произошло в одно мгновение.
– Не пугайтесь, – спокойно сказал он. – Позвольте мне открыть дверцу.
Он встал так, чтобы она увидела его лицо.
– Вы не можете…
Она замолчала на полуслове, уставившись на нож с длинным клинком, который он приставил к ее горлу.
– Ни слова, – нахмурившись, сказал Аукруст. Он велел ей сесть на пассажирское место, а сам сел за руль.
Она заплакала.
– Уберите нож. Пожалуйста. – Ее слова были едва слышны.
Он положил нож на приборную панель перед собой.
– Я его положу сюда. Мы его оба можем видеть.
– Что вы хотите? – спросила она.
– Я хочу, чтобы ты позвонила Летоку.
Она молчала, краска сбежала с ее лица.
– Ты ездила с Летоком и Вейзбордом в Женеву?
Она молчала.
– Ездила? – спросил он настойчивее.
Она молча кивнула.
– У месье Вейзборда была с собой картина?
Она снова кивнула.
– Он привез ее обратно домой?
Казалось, она хотела ответить, но отвела взгляд.
– Он вернулся с картиной?
Аукрусту нужен был ответ, точный ответ, но он понимал, что угрозы только пугают ее. С притворной заботой он спросил:
– Как тебя зовут?
Она снова посмотрела на него.
– Габи, – ответила она.
– Твоя семья живет в Ницце?
– Моя мать.
– Ты живешь с Летоком?
– А разве это вас касается?
– Меня касается Леток. Месье Вейзборд заплатил ему за это. – Он поднял руку и указал на забинтованное ухо. – Сейчас Вейзборд платит ему за охрану, но он платит мало.
– Пять тысяч франков в день, – с вызовом сказала Габи.
– Картина, которую Леток охраняет, стоит сто миллионов франков.
– Это глупая картинка старика с черной бородой.
– Ты ее видела?
– Я спала рядом с ней в машине.
– Вейзборд привез ее с собой?
– Он повесил ее на стену над кроватью. – Габи взглянула на него. – Думаю, на ночь он берет ее в кровать.
Аукруст завел «порше», и они двинулись в направлении Сент-Этьен. В холле небольшого отеля Аукруст увидел телефонную кабинку. В справочнике он нашел Фредерика Вейзборда, записал номер, дал Габи точные указания, как ей говорить с Летоком. Габи набрала номер и, когда ответила Иди, попросила Летока.
– Я с месье Аукрустом… Он позвонил в полицию… потому что Вейзборд солгал тебе… он правда солгал!.. Он не может продать картину… Полиция скоро будет там… Встретимся в отеле «Гуно»… Месье Аукруст говорит, что ты должен прийти… Ты должен сказать Вейзборду, что я попала в аварию… что тебе нужно взять его машину… что ты уезжаешь ненадолго… Встретимся в отеле…
Последние слова она произнесла, как будто читала по написанному – и читала плохо. Она положила трубку.
– Не знаю, придет ли он в отель, – сказала она. Аукруст тяжело посмотрел на нее:
– Придет.
Габи покачала головой:
– Он хотел знать зачем. Вы не сказали мне, и я не смогла ему ответить.
Воздух в маленькой телефонной кабинке стал горячим и тяжелым от пота и ее дешевых духов. Педер положил нож в карман, взял Габи за руку и вывел наружу. Он велел ей подождать в холле, а сам отошел, чтобы поговорить с администратором за стойкой, потом вернулся и сказал:
– Скоро приедет такси. Оно отвезет тебя в отель «Гуно».
Он вложил деньги ей в руку.
– Но вы сказали, что я смогу сама поехать в отель.
– Я передумал. – Аукруст двинулся к двери.
– Но машина Летока – что я скажу ему?
– Ты только что сказала ему, что попала в аварию. Отель «Гуно», – напомнил он ей.
Он поехал на «порше» к торговой площади, припарковал машину в наименее освещенном месте и пошел к своему фургону.
Было уже без четверти восемь, стемнело. Во всех комнатах в доме Вейзборда горел свет. Гараж был открыт, но машины Вейзборда там не было. Леток должен быть в центре Ниццы. Аукруст остановил машину в начале подъездной аллеи.
С улицы доносились голоса, где-то захлопнулась дверь, мимо проехала машина. С другой стороны дома была деревянная лесенка из восьми ступенек, которая вела на широкое открытое крыльцо. Аукруст дошел до середины лестницы и увидел окна кухни, столовой и кабинета Вейзборда. Хорошо рассмотреть кабинет мешали шторы.
Экономка внесла в кухню поднос с едой и сделала громче старый черно-белый телевизор. Мерцающие голубоватые картинки отражались на блестящих предметах в кухне и на ее непроницаемом лице. Аукруст поднялся по оставшимся ступенькам и по крыльцу дошел до единственного окна в кабинете. Адвокат сидел за столом, перед ним были разложены бумаги, включены настольная и напольная лампы. С места, где стоял Аукруст, он мог ясно видеть, как Вейзборд подчеркивает что-то в письме или контракте. От его неизменной сигареты, лежавшей на краю гигантской пепельницы, поднимался дым.
Вдруг Вейзборд повернулся в кресле и вскочил.
– Иди! – закричал он. – Иди, черт возьми, где ты?! – От крика он закашлялся, еще несколько раз выкрикнул имя, а потом упал в кресло.
Иди подошла к двери в кабинет, остановилась, терпеливо ожидая и вытирая руки о полосатый бело-голубой передник.
– Oui? Oui? – Да? (фр.)

– просто сказала она, ожидая, пока пройдет приступ.
– Леток уже вернулся?
– Non, monsier. Non, monsier – Нет, месье (фр.)


– Вы везде включили свет?
– Как вы и велели, – ответила Иди.
– Я говорил ему не уезжать, он поплатится за это, мерзавец. Принеси мне кувшин воды, – потребовал он.
На несколько секунд Вейзборд исчез из виду, а потом вернулся к столу, держа в руках пластмассовую трубку. Он вставил ее в нос.
Иди вернулась с кувшином свежей воды, поставила его на стол и забрала пустой.
Тихо и быстро Аукруст сошел вниз, к машине, достал с заднего сиденья медицинскую сумку и длинный черный плащ. Он смело подошел к передней двери. Время имело большое значение: было почти восемь.
Леток вошел через вращающиеся двери в отель «Гуно» и остановился у стойки администратора перед красивыми, старинными часами. Он спросил администратора про Габи, описав ее, но тот в ответ лишь пожал плечами. Леток заглянул в ресторан и уже был готов ворваться в женскую уборную, когда Габи кинулась к нему и обняла.
– Где Аукруст?
– Не знаю. – Она все еще обнимала его. – Я испугалась. Его глаз, ножа и того, как он говорит, – тарахтела она, утирая слезы и размазывая голубые тени по щекам. – Он сказал, что Вейзборд обманул человека в галерее искусств в Женеве.
– Аукруст лжец, – рассерженно сказал Леток.
– Он забрал твою машину.
– Он звонил в полицию? Ты слышала?
– Нет,– тонким испуганным голоском сказала Габи.
Аукруст снова постучал в дверь. Она открылась на восемь дюймов – настолько позволяла толстая цепочка. Аукруст стоял на свету, он одарил экономку самой обезоруживающей улыбкой.
– Здравствуйте еще раз. Я вернулся навестить старого друга. Месье Вейзборд дома?
Иди посмотрела на большого мужчину, который дружелюбно глядел на нее. Он хотел, чтобы она улыбнулась, чтобы она не боялась его.
– Помните, я был здесь – когда это было? В прошлый четверг, ну конечно; вы выносили мусор.
Она помедлила, а потом кивнула:
– Помню.
– Завтра я уезжаю, а сегодня выдался свободный вечер, и я пришел сделать Фредди сюрприз.
Цепочка была крепкой, а дверь тяжелой. Он мог ударить по ней раз, может, два, но не был уверен, что сломает замок. Он похлопал по кожаной сумке:
– У меня есть бутылочка его любимого вина.
Иди посмотрела на сумку, потом медленно перевела взгляд на его лицо, разглядывая повязку на ухе. Он повернул голову, улыбка замерла на его губах.
Леток подтолкнул Габи к дверям и, когда они вышли на улицу, бросился бежать.
– Быстро, – кричал он, – он похитит картину.
На лице Иди появилось слабое подобие улыбки. Она закрыла дверь, сняла цепочку, после чего дверь широко открылась. Аукруст наклонил голову в знак благодарности и прошел за Иди в холл. Справа была лестница, за лестницей – столовая с дверью слева, которая, он был уверен, вела в кухню, и дверью справа – в кабинет Вейзборда.
Аукруст приложил два пальца к губам, предлагая ей принять участие в этом сюрпризе, и прошептал:
– Покажите, где я могу найти Фредди. Обещаю не пугать его.
Иди жестом пригласила его следовать за собой.
– Он здесь. – Она указала на дверь кабинета.
Аукруст сказал:
– А кухня здесь? – Он указал на дверь кухни, и она кивнула. – Вы будете в кухне? – Она снова кивнула. – Я приду за бокалами, если он захочет попробовать вино.
Он остановился перед кабинетом и подождал, пока Иди уйдет в кухню. «Отправляйся к своему чертову ящику», – думал он, улыбаясь ей. Подождав, пока она исчезнет, он постоял у двери, а когда услышал музыку и голоса из телевизора, вернулся в прихожую и поднялся на второй этаж.
Часами наблюдая за домом, Аукруст воображал размеры и назначение каждой комнаты. Он правильно угадал, что спальня Вейзборда находится в центре передней части дома. Он попытался нащупать на стене выключатель. Единственная лампочка осветила тяжелую мебель, широкую кровать, по краям которой стояли две тумбочки. Как Габи и описывала, портрет висел на стене над кроватью, на том самом гвозде, на котором при жизни Сесиль висело распятие. Аукруст положил картину на кровать и вытащил полотно из рамы. Он завернул картину в плащ, затолкал раму под кровать, выключил свет и вернулся в холл. Все было так, как и несколько минут назад, только телевизор орал еще громче.
Аукруст медленно повернул ручку двери, потом прислонился к ней и приоткрыл на несколько дюймов. В кабинете раздавалось только тихое шуршание бумаги и иногда был слышен кашель Вейзборда. Аукруст открыл дверь пошире, чтобы видеть профиль Вейзборда, склонившегося над работой. Педер вошел в комнату и закрыл дверь. Стоя спиной к книжным полкам, он пригнулся и двинулся к старому адвокату. Теперь он мог слышать тихий свист, с которым кислород выходил через клапан в верху баллона.
Сделав несколько шагов, Аукруст смог добраться до регулятора потока кислорода. Он надел хлопчатобумажные перчатки и присел рядом с баллоном. Датчик в регуляторе указывал на отметку «два» на шкале от одного до восьми. Аукруст повернул регулятор на восемь. Теперь Вейзборд получал максимальный поток кислорода. Аукруст знал, что избыток кислорода приведет к увеличению углекислого газа. Вейзборд получит такое насыщение кислородом, которое вызовет мгновенную эйфорию, затем последует сонливость.
Аукруст подтянул к себе медицинскую сумку и вытащил из нее небольшой зеленый баллон. Но вместо кислорода баллон содержал азот.

Леток зажег фары, нажал на газ, свернул влево и задел встречную машину. Стекло и хром разлетелись по улице, как сверкающие конфетти. Леток затормозил и выпрыгнул из машины; на месте левой фары он обнаружил дыру, но радиатор, очевидно, остался цел. Водитель, с которым он столкнулся, набросился на Летока, но тот оттолкнул его, влез в машину и уехал. Было 8.21.

Вейзборд откинулся в кресле, борясь со сном, и сквозь туман заметил, что его трубки ослабли. Он неуклюже засунул их обратно в нос и с изумлением лениво посмотрел на пластмассовую трубку, которая змеилась по его животу и ногам. Потом его голова упала – он уснул. Аукруст отделил трубку от баллона кислорода и вставил ее в отверстие на баллоне с азотом.
Он повернул клапан, и в ослабленные легкие Вейзборда пошел азот. Девяносто секунд чистого азота, и уровень углекислого газа станет опасным. Дальнейший прием азота вызовет цианоз: его кожа посинеет, и он умрет.

Леток застрял в пробке. Старому седану Вейзборда не хватало мощности «порше» Летока, и тот проклинал плотный поток машин, двигающийся очень медленно. Леток свернул на бульвар Гамбетты, к югу от района Сент-Этьен.
– Долго еще? – спросила Габи.
– Пять минут, если бы не эти чертовы машины.
Вейзборд был мертв. Проще говоря, он задохнулся. Аукруст поднял его, будто ребенка, и положил в огромное кресло. Затем снова присоединил трубки кислородного баллона.
Он схватил телефон и вызвал полицию.
– Я звоню из дома месье Фредерика Вейзборда. У него случился приступ болезни легких, я не могу нащупать пульс, но я не врач. Вы можете прислать «скорую помощь»? – Он продиктовал адрес, потом ответил на заданный вопрос: – Друг. – Затем положил трубку, снял перчатки и сунул их в карман.
Аукруст пошел на звук телевизора в кухню и, изображая сильное волнение, позвал Иди в кабинет.
– Я позвонил в полицию… Это так ужасно. Мы разговаривали, он был так рад видеть меня. Потом вдруг закашлялся, и у него случился ужасный приступ. Странно, что вы не слышали.
– Нет, телевизор. Но он всегда кашлял.
Иди говорила так, как будто ее совершенно не волновало, что она говорила и что говорил незнакомец, который пришел навестить месье Вейзборда, и даже что у месье Вейзборда случился смертельный приступ. Она прижала два пальца к его шее и нагнулась, чтобы послушать, есть ли дыхание. Потом выпрямилась.
– Он мертв, – сказала она совершенно просто.
Аукруст беспомощно развел руками:
– Я хотел было открыть вино. Я говорил, что это его любимое.
Он вытер бутылку платком, как будто это повышало его ценность.
– Это вам. – Он поставил вино на стол.
Аукруст взял свой плащ и сумку, внимательно оглядел кабинет, прошел мимо экономки и вышел через переднюю дверь. Он побежал к машине. Когда он добежал до нее, было 8.41.
Вдалеке послышалась сирена. Потом еще один монотонный вопль полицейской сирены. Звуки усиливались. Дома и улица осветились огнями. Потом появились мигалки, и на аллею въехала «скорая помощь», а за ней полицейский автомобиль.
Медленно подъехала еще одна машина. Аукруст узнал седан Вейзборда. Машина проехала мимо, набрала скорость и умчалась.

Глава 33

Поговаривали, что встреча по вопросам безопасности будет проходить в Блуа, в долине Луары, но место проведения было секретно изменено на Фонтенбло, в тридцати семи милях на юго-запад от Парижа. Оксби испытывал смешанные чувства, поскольку это означало, что ему придется вернуться к воспоминаниям, одновременно сладким и грустным. В воскресенье он выехал из аэропорта Орли в маленький городок Немур. Оксби поселился в том же отеле, где он и его жена Мириам провели ужасно несчастливый уик-энд после того, как ей поставили диагноз острой лейкемии.
Сидя в комнате, из окон которой были видны красные крыши и река, он вновь пережил те минуты, когда они с Мириам наконец остались наедине. Она сказала, что ей трудно быть храброй. Но никто из тех, кого знал Оксби, не выказывал столько мужества. Она проявляла его каждый день на протяжении полугода, пока однажды днем ее глаза не закрылись навсегда. Один в комнате воспоминаний, он чувствовал, как к нему вернулись душевный покой и спокойствие, созданные его любовью к Мириам и ее любовью к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33