К чему мешать и отговаривать? Иллюзии мальчика очень скоро развеются сами собой.
***
Покинув Париж прошлым августом, Адам довольно быстро прибыл в Кале, а затем и в Лондон. Там от имени мэтра Фюзориса он испросил аудиенции у короля. Он думал, что будет принят немедленно, но, к своему немалому удивлению, получил предписание поселиться в городе и никуда не уезжать. Наконец после длительного ожидания он получил приказ короля, но форма, в которой приказ этот был дан, совершенно сбила его с толку.
Однажды Адам прогуливался по лондонским улицам, когда вдруг человек лет пятидесяти в одежде простого горожанина подошел к нему и произнес с едва уловимым английским акцентом:
— Говорят, у вас столько же золота, сколько и у меня.
Речь могла идти только о пароле. Адам вынул свой кусок, человек сделал то же самое, соединил обе части и оставил целое у себя. Адам был раздосадован. Что за типа послали ему? Он даже не благородного происхождения! Наверное, такой же шпион, как и он сам… Адам спросил:
— Так значит, я не увижу короля?
Не ответив, человек погрузил руку в кошель и достал оттуда какой-то блестящий предмет.
— Герцог Бургундский готовится атаковать Париж. Вы присоединитесь к нему при осаде и передадите кольцо. Благодаря этому кольцу вы станете посредником между ним и нами.
— А что я ему скажу?
— Ничего. Поздоровайтесь, и все.
— А потом?
— Будете делать все, что вам заблагорассудится. Если появится необходимость, получите другие инструкции.
Незнакомец словно отгородился от него, всем своим видом давая понять, что разговор закончен. Адам Безотцовщина попрощался и пошел по направлению к порту, собираясь сесть на корабль.
Впервые в его жизни дела пошли не так, как он ожидал, и его переполняла глухая ярость. Однако постепенно он успокоился. На что он надеялся? В восемнадцать лет сделаться доверенным лицом самого короля Англии? Он должен научиться ждать… Насколько ему было известно, Генрих V, только что сменивший на троне своего отца, Генриха IV, обещал стать со временем великим королем. И этот монарх только что преподал своему шпиону урок смирения. Следовало быть благодарным за это.
***
Иоанн Бесстрашный покинул Лилль 23 января во главе войска, состоящего из двух тысяч рыцарей и такого же количества пехотинцев. Не входя в Париж, он остановился на возвышенности между Монмартром и Шайо и стал ждать. Он явно не надеялся взять город приступом, но рассчитывал, что население столицы поднимется и перейдет на его сторону. Однако шли дни за днями, и не происходило решительно ничего.
Адам Безотцовщина оказался на месте в первое воскресенье февраля. Он осведомился у караульных, где найти герцога; ему сказали, что как раз сейчас он присутствует на мессе в аббатстве Сен-Пьер де Шайо, Адам прямиком отправился туда.
Он подошел к герцогу Бургундскому, когда тот выходил из церкви после окончания мессы. Адам без труда разглядел его стройный, темный силуэт среди множества других, закованных в доспехи или наряженных в разноцветные одеяния. Чтобы добраться до герцога, Адаму пришлось прокладывать себе путь сквозь окружавшую его толпу. Оказавшись перед ним, он протянул правую руку, на которой блестело кольцо. Иоанн Бесстрашный в замешательстве застыл на месте.
— Как это кольцо у вас оказалось? Вы его украли!
— Нет, монсеньор. Мне его передали и велели отправляться к вам.
— Вернемся в аббатство.
Множество людей из свиты захотели последовать за ним, но герцог решительно остановил их, и они с Адамом ушли вдвоем. Когда они вошли в церковь Сен-Пьер, там не было ни души.
— Каково же послание короля?
— Его величество передает вам привет.
— И это все?
— Все, монсеньор.
— Это значит, что он отказывает мне в помощи?
— Я не знаю, монсеньор. Меня он послал, чтобы передать вам привет. Ни о чем другом я не имею представления.
Иоанн Бесстрашный был страшно разочарован — в этом не оставалось никаких сомнений, зато Адам наслаждался реваншем над человеком, который когда-то приказал прогнать его. Так он познал волнующее могущество глашатая. Его власть и, как следствие, наслаждение объяснялись тем, что сам он был никем. Никакие груды золота, никакие самые изощренные пытки не могли бы заставить его изменить переданное им послание, оно просто-напросто не принадлежало ему. Он был лишь тенью, отражением, эхом… Лисья физиономия герцога обратилась к нему.
— Вы один из наших людей?
— Да, монсеньор.
— Я забыл ваше имя. Не могли бы вы его напомнить?
— Адам Безотцовщина.
— Ладно, сир Адам, я предлагаю вам поселиться в самом аббатстве. Там вы будете не так на виду, как в лагере. Я сам лично позабочусь о том, чтобы вам было удобно. Во всяком случае, долго там жить вам не придется. Не пройдет и месяца, как мы с вами окажемся в Париже, с помощью вашего хозяина или же без нее.
В последующие дни Адам Безотцовщина наслаждался гостеприимством герцога. Иоанн Бесстрашный велел обустроить монашескую келью, лакеи приносили самые изысканные блюда и вина самых знаменитых сортов. На следующий же вечер перед Адамом предстало очаровательное белокурое создание, назвавшееся Аделаидой. Он бесцеремонно выпроводил ее вон. Он по-прежнему не знал женской ласки и поклялся себе, что его первая женщина будет совершенно особенной. Уж во всяком случае, не какая-нибудь дешевая шлюшка!
***
Осада Парижа позволила Бернару д'Арманьяку продемонстрировать все свои способности военачальника. Он сразу же понял, что главная опасность грозит не со стороны осаждающих, но от самого населения столицы, и принял суровые меры предосторожности в этом направлении.
Так, он под страхом смерти запретил горожанам носить любое оружие, будь то хоть кухонный нож, запретил прекращать работу, даже ненадолго, под каким бы то ни было предлогом и приближаться к крепостным стенам ближе, чем на сто шагов. Вооруженные люди постоянно объезжали улицы и с чрезвычайным усердием исполняли предписания.
Денно и нощно на крепостных стенах дежурили патрули, причем взоры солдат были обращены не за пределы города, но внутрь самой столицы. Безумец, который осмеливался приблизиться к стене ближе чем на сто шагов, немедленно получал в грудь стрелу из арбалета или оказывался пойман и убит.
Народ всегда был настроен к Арманьяку враждебно, но в этом случае вынужден был признать в нем хозяина. Против железного кулака Бернара д'Арманьяка достойного средства не нашлось, и народ, хотя и с неохотой, вынужден был отказаться от мысли прийти на помощь герцогу Бургундскому.
Тем более что у парижан появилась еще одна забота, которая заставила их почти позабыть об осаде. С наступлением холодов возникла новая страшная болезнь — коклюш.
Коклюш — так поначалу называли монашеские капюшоны, которые накидывали на себя больные, пытаясь защитить себя. Несчастных мучили приступы душераздирающего кашля. Таких приступов могло быть около двухсот в день. В периоды между приступами они с трудом пытались прийти в себя, дышали с шумом и присвистом, ходили, покачиваясь от слабости. Большинство все-таки не умирали, но если приступы кашля сопровождались высокой температурой, это почти наверняка означало, что летальный исход близок.
***
Как ни странно, но осада Парижа принесла Рено де Моллену некоторое облегчение. Балы оказались под запретом, и он был избавлен от пытки являться туда в отсутствие Мелани. Более того, теперь мысли его были поглощены военными заботами.
Чаще всего он нес службу на крепостной стене. Однажды в начале февраля Гильом де Танкарвиль взялся сопровождать его. Он считал, что любовные волнения крестника слишком затянулись, и решил, что настала пора с ним поговорить.
Повернувшись вместе с Рено в сторону города, где, возможно, уже зрел мятеж, Танкарвиль сразу же приступил к делу.
— Забудь ты эту Мелани. Она принесет тебе одни неприятности.
— Никогда!
— Несчастья просто витают вокруг нее. Она источает беду. Поверь моему опыту: я разбираюсь в женщинах не хуже, чем в вине.
— Это не женщина. Она — единорог.
Танкарвиль уже не мог слышать этого слова. Он вспылил:
— Чушь, химера, нелепость! Это никакой не единорог, это девушка, у которой много проблем. У нее душа монахини, это гибельно для любви.
Поскольку Рено упрямо молчал, крестный продолжал настаивать:
— Она отвергает тебя самым возмутительным образом, а ты упорствуешь. Ты что, потерял всякое достоинство?
— Я люблю ее…
— Но она-то тебя не любит.
— Я совершу такой подвиг, что ей ничего не останется, как полюбить меня.
— Какой подвиг? Вернись на землю. Герцогиня Беррийская от тебя без ума.
— Что мне с того?
— Сделай так, как ей хочется. Уверяю тебя, это нисколько не трудно и даже приятно.
— Это невозможно.
— Я твой крестный. Я должен думать о твоем будущем. Скажи только «да» герцогине и считай, что удача тебе обеспечена.
В этот самый момент они проходили мимо больного коклюшем стражника. После тяжелейшего приступа кашля он пытался отдышаться, скрючившись на стене. Рено де Моллен воспользовался этим, чтобы переменить тему разговора.
— Коклюш истребит половину города. Скоро у бургундцев просто не останется противников.
Танкарвиль не мог с этим согласиться.
— Напротив. Коклюш — наш союзник. Он не замедлит перешагнуть стену и перейти на другую сторону. Когда бургундцы заболеют, то будут вынуждены снять осаду. В городском доме гораздо легче сопротивляться болезни, чем в походной палатке.
Произнеся это, он вернулся к прежней теме. Крестный и крестник негромко беседовали, каждый о своем: один говорил о единороге, другой — о герцогине Беррийской.
***
Предположение Гильома де Танкарвиля оказалось верным: как только коклюш появился в рядах осаждающих, 13 февраля Иоанн Бесстрашный решил снять осаду. Впрочем, он давно уже понял, что парижане не поднимутся ему на помощь, что его попытка потерпела неудачу.
Что касается Адама, то он предпочел остаться. Герцог лично заглянул к нему осведомиться, не намеревается ли тот следовать за ним в Бургундию, но Адам отказался; как он сказал, у него имеются еще дела в Париже. Казалось, Иоанн Бесстрашный был удивлен таким ответом и даже несколько раздражен, чем доставил большое удовлетворение своему собеседнику.
Несколькими часами спустя, когда воины бургундской армии, сотрясаясь от приступов кашля, отъехали от города и двинулись по направлению к северу, Адам спокойным шагом вошел в столицу. На всякий случай он решил не пренебрегать мерами предосторожности и переоделся в одежду паломника.
По правде сказать, в Париж он шел без определенной цели. «Делайте все, что вам заблагорассудится», — так сказал ему тот человек в Лондоне. Ну что ж! Адаму приятно было вернуться на места своих былых подвигов и, прежде всего, поговорить с мэтром Фюзорисом.
Не возбудив ничьих подозрений, он благополучно добрался до собора Парижской Богоматери. Астроном-часовщик нисколько не изменился. Он по-прежнему имел нелепый вид в своем разукрашенном звездами наряде и с длинной черной бородой. Комнату его, как и встарь, загромождали часы всех видов и размеров. Своего посетителя он принял с явным удовольствием. Поболтав для начала о маловажных вещах, Адам перешел к делу:
— Нет ли у вас каких-нибудь новостей о моей семье?
Взгляд часовщика лукаво заблестел.
— Еще какие! Ваша сестра в Париже. Более того, ей нынче покровительствует сама королева.
Адам Безотцовщина недовольно поморщился. Мелани! Он совершенно забыл о ней, и по правде сказать, ее судьба нимало его не интересовала.
— Я имел в виду семью Вивре, мэтр Фюзорис.
— Это и есть самое удивительное! Слушайте же. У Франсуа де Вивре было двое законных детей: сын Луи, которого вы убили, и дочь Изабелла, которая вышла замуж за одного нормандского рыцаря, Рауля де Моллена. Так вот, сын этой самой Изабеллы, Рено, недавно безумно влюбился в вашу сестру.
— Так значит, они родственники?
— Ну конечно! Мелани — сводная сестра Изабеллы, матери Рено. Можно сказать, что они тетка и племянник.
— А сами они знают об этом?
— Нет. Мелани сказали, что она дочь сира де Нантуйе.
Затем мэтр Фюзорис передал, как Мелани сопротивляется ухаживаниям Рено. История этих двух детей растрогала весь королевский двор.
Адам, конечно же, сразу узнал отвратительный характер старшей сестры, с ее ханжеством и показной добродетелью.
Какая жалость, что она не желает отвечать на чувства Рено! Дурацкие религиозные принципы немедленно заставят Мелани почувствовать, как ее пожирает адский огонь, едва только она узнает об их с Рено близком родстве. Прекрасная идиллия закончится потоком слез.
Внезапно Адам улыбнулся. Он только что принял решение: он останется в Париже еще на какое-то время. Теперь у него имеется здесь дело.
Он улыбнулся еще шире и покинул мэтра Фюзориса, не в силах скрыть переполнявшего его ликования.
***
Иоанн Бесстрашный снял с Парижа осаду 13 февраля, а следующий день был не совсем обычным. 14 февраля все праздновали память святого Валентина. Так что у королевского двора, учитывая недавнюю победу над бургундцами, имелось целых два повода для торжества.
В тот день, четырнадцатого февраля, во всем дворце Сент-Поль имелось лишь одно несчастное существо — Рено де Моллен. Совершив очередной обход и вернувшись во дворец, он поспешил к дверям покоев Мелани, умоляя ее открыть, но она даже не удостоила его ответом.
Вечером он уже собирался, чтобы идти на бал, но остановился на полпути. Быть без Мелани в этот день всех влюбленных оказалось выше его сил. Рено постепенно начинал склоняться к мысли, что его крестный прав. Мелани не может и дальше так отвергать его. Или же нужно было набраться мужества и твердо сказать себе, что все кончено. Во всяком случае, ждать больше было нельзя. Рено де Моллен намеревался получить ответ немедленно, как бы жестоко он ни прозвучал.
Молодой человек вновь подошел к покоям девушки-единорога и постучал, но, как обычно, не получил ответа. Охваченный гневом, Рено собрался уже было взломать дверь, но, когда он нажал на ручку, дверь вдруг открылась сама. Он вошел. Комната была пуста.
Рено остановился в недоумении. За его спиной закашлялся стражник, чтобы привлечь внимание.
— Простите, монсеньор. Вы ищете мадемуазель де Нантуйе?
— Да. А в чем дело?
— Мне кажется, я знаю, где она. Она вышла из дворца несколько часов назад. Я как раз стоял на посту у входа. Она спросила у меня дорогу в церковь Сен-Жак-дю-О-Па.
Мелани впервые покинула Сент-Поль, между тем как она получила от королевы приказ не выходить из дворца. Значит, случилось нечто серьезное… Рено бросился бежать, не слушая, что кричит ему вслед стражник:
— Но вы туда не попадете, монсеньор! Сен-Жак-дю-О-Па находится за городом, а ворота закрыты.
Рено хорошо знал эту церковь, которая находилась за крепостной стеной, на улице Фобур-Сен-Жак. Она стояла на пути паломников, отправляющихся на поклонение святому Иакову Компостельскому.
Вскоре он оказался перед стеной. Ворота, как и всегда по ночам, были заперты. Он вскарабкался на вершину стены и, не колеблясь ни секунды, нырнул в ледяные воды крепостного рва. Рено задохнулся, и ему показалось, что сердце его останавливается. Он услышал крики дозорных, затем посвист выпущенной в его сторону стрелы и, едва нашарив ногой берег, пустился бежать что было сил.
***
В эту самую минуту Мелани стояла, укрывшись в дверном проеме какого-то дома напротив церкви Сен-Жак-дю-О-Па. Она ожидала, когда совсем стемнеет: таково было требование, выраженное в послании, которое она получила.
Сердце готово было выскочить из ее груди. Какой-то слуга передал ей письмо, которое, по его словам, он получил от паломника. Письмо было от ее брата Адама, и то, что в нем говорилось, было так важно!
Он хотел рассказать ей о смерти их матери, в высшей степени поучительной и назидательной, которой Маго полностью искупила все прегрешения своей земной жизни. Прежде чем испустить дух, она взяла с него обещание, что он совершит паломничество к святому Иакову. Вот почему брат назначил ей встречу именно в этой церкви.
Но это была не единственная причина: ему следовало принимать меры предосторожности, а церковь как раз находится за пределами города, куда он не имеет права войти. Ведь Адам оказался на стороне бургундцев, и если бы он попал в руки арманьяков, то немедленно поплатился бы за это жизнью. Следовало проявлять осмотрительность. Адам особо подчеркнул, что встретятся они лишь после наступления полной темноты.
Мелани была счастлива вдвойне: во-первых, оказался жив Адам, которого она считала мертвым, во-вторых, мать раскаялась в своих прегрешениях…
В послании имелось еще одно предостережение: Адам просил уничтожить письмо и никому не говорить, куда она идет. Однако, не зная, где находится церковь, она вынуждена была спросить дорогу у какого-то стражника. Но это не страшно, вряд ли кто-нибудь еще узнает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
***
Покинув Париж прошлым августом, Адам довольно быстро прибыл в Кале, а затем и в Лондон. Там от имени мэтра Фюзориса он испросил аудиенции у короля. Он думал, что будет принят немедленно, но, к своему немалому удивлению, получил предписание поселиться в городе и никуда не уезжать. Наконец после длительного ожидания он получил приказ короля, но форма, в которой приказ этот был дан, совершенно сбила его с толку.
Однажды Адам прогуливался по лондонским улицам, когда вдруг человек лет пятидесяти в одежде простого горожанина подошел к нему и произнес с едва уловимым английским акцентом:
— Говорят, у вас столько же золота, сколько и у меня.
Речь могла идти только о пароле. Адам вынул свой кусок, человек сделал то же самое, соединил обе части и оставил целое у себя. Адам был раздосадован. Что за типа послали ему? Он даже не благородного происхождения! Наверное, такой же шпион, как и он сам… Адам спросил:
— Так значит, я не увижу короля?
Не ответив, человек погрузил руку в кошель и достал оттуда какой-то блестящий предмет.
— Герцог Бургундский готовится атаковать Париж. Вы присоединитесь к нему при осаде и передадите кольцо. Благодаря этому кольцу вы станете посредником между ним и нами.
— А что я ему скажу?
— Ничего. Поздоровайтесь, и все.
— А потом?
— Будете делать все, что вам заблагорассудится. Если появится необходимость, получите другие инструкции.
Незнакомец словно отгородился от него, всем своим видом давая понять, что разговор закончен. Адам Безотцовщина попрощался и пошел по направлению к порту, собираясь сесть на корабль.
Впервые в его жизни дела пошли не так, как он ожидал, и его переполняла глухая ярость. Однако постепенно он успокоился. На что он надеялся? В восемнадцать лет сделаться доверенным лицом самого короля Англии? Он должен научиться ждать… Насколько ему было известно, Генрих V, только что сменивший на троне своего отца, Генриха IV, обещал стать со временем великим королем. И этот монарх только что преподал своему шпиону урок смирения. Следовало быть благодарным за это.
***
Иоанн Бесстрашный покинул Лилль 23 января во главе войска, состоящего из двух тысяч рыцарей и такого же количества пехотинцев. Не входя в Париж, он остановился на возвышенности между Монмартром и Шайо и стал ждать. Он явно не надеялся взять город приступом, но рассчитывал, что население столицы поднимется и перейдет на его сторону. Однако шли дни за днями, и не происходило решительно ничего.
Адам Безотцовщина оказался на месте в первое воскресенье февраля. Он осведомился у караульных, где найти герцога; ему сказали, что как раз сейчас он присутствует на мессе в аббатстве Сен-Пьер де Шайо, Адам прямиком отправился туда.
Он подошел к герцогу Бургундскому, когда тот выходил из церкви после окончания мессы. Адам без труда разглядел его стройный, темный силуэт среди множества других, закованных в доспехи или наряженных в разноцветные одеяния. Чтобы добраться до герцога, Адаму пришлось прокладывать себе путь сквозь окружавшую его толпу. Оказавшись перед ним, он протянул правую руку, на которой блестело кольцо. Иоанн Бесстрашный в замешательстве застыл на месте.
— Как это кольцо у вас оказалось? Вы его украли!
— Нет, монсеньор. Мне его передали и велели отправляться к вам.
— Вернемся в аббатство.
Множество людей из свиты захотели последовать за ним, но герцог решительно остановил их, и они с Адамом ушли вдвоем. Когда они вошли в церковь Сен-Пьер, там не было ни души.
— Каково же послание короля?
— Его величество передает вам привет.
— И это все?
— Все, монсеньор.
— Это значит, что он отказывает мне в помощи?
— Я не знаю, монсеньор. Меня он послал, чтобы передать вам привет. Ни о чем другом я не имею представления.
Иоанн Бесстрашный был страшно разочарован — в этом не оставалось никаких сомнений, зато Адам наслаждался реваншем над человеком, который когда-то приказал прогнать его. Так он познал волнующее могущество глашатая. Его власть и, как следствие, наслаждение объяснялись тем, что сам он был никем. Никакие груды золота, никакие самые изощренные пытки не могли бы заставить его изменить переданное им послание, оно просто-напросто не принадлежало ему. Он был лишь тенью, отражением, эхом… Лисья физиономия герцога обратилась к нему.
— Вы один из наших людей?
— Да, монсеньор.
— Я забыл ваше имя. Не могли бы вы его напомнить?
— Адам Безотцовщина.
— Ладно, сир Адам, я предлагаю вам поселиться в самом аббатстве. Там вы будете не так на виду, как в лагере. Я сам лично позабочусь о том, чтобы вам было удобно. Во всяком случае, долго там жить вам не придется. Не пройдет и месяца, как мы с вами окажемся в Париже, с помощью вашего хозяина или же без нее.
В последующие дни Адам Безотцовщина наслаждался гостеприимством герцога. Иоанн Бесстрашный велел обустроить монашескую келью, лакеи приносили самые изысканные блюда и вина самых знаменитых сортов. На следующий же вечер перед Адамом предстало очаровательное белокурое создание, назвавшееся Аделаидой. Он бесцеремонно выпроводил ее вон. Он по-прежнему не знал женской ласки и поклялся себе, что его первая женщина будет совершенно особенной. Уж во всяком случае, не какая-нибудь дешевая шлюшка!
***
Осада Парижа позволила Бернару д'Арманьяку продемонстрировать все свои способности военачальника. Он сразу же понял, что главная опасность грозит не со стороны осаждающих, но от самого населения столицы, и принял суровые меры предосторожности в этом направлении.
Так, он под страхом смерти запретил горожанам носить любое оружие, будь то хоть кухонный нож, запретил прекращать работу, даже ненадолго, под каким бы то ни было предлогом и приближаться к крепостным стенам ближе, чем на сто шагов. Вооруженные люди постоянно объезжали улицы и с чрезвычайным усердием исполняли предписания.
Денно и нощно на крепостных стенах дежурили патрули, причем взоры солдат были обращены не за пределы города, но внутрь самой столицы. Безумец, который осмеливался приблизиться к стене ближе чем на сто шагов, немедленно получал в грудь стрелу из арбалета или оказывался пойман и убит.
Народ всегда был настроен к Арманьяку враждебно, но в этом случае вынужден был признать в нем хозяина. Против железного кулака Бернара д'Арманьяка достойного средства не нашлось, и народ, хотя и с неохотой, вынужден был отказаться от мысли прийти на помощь герцогу Бургундскому.
Тем более что у парижан появилась еще одна забота, которая заставила их почти позабыть об осаде. С наступлением холодов возникла новая страшная болезнь — коклюш.
Коклюш — так поначалу называли монашеские капюшоны, которые накидывали на себя больные, пытаясь защитить себя. Несчастных мучили приступы душераздирающего кашля. Таких приступов могло быть около двухсот в день. В периоды между приступами они с трудом пытались прийти в себя, дышали с шумом и присвистом, ходили, покачиваясь от слабости. Большинство все-таки не умирали, но если приступы кашля сопровождались высокой температурой, это почти наверняка означало, что летальный исход близок.
***
Как ни странно, но осада Парижа принесла Рено де Моллену некоторое облегчение. Балы оказались под запретом, и он был избавлен от пытки являться туда в отсутствие Мелани. Более того, теперь мысли его были поглощены военными заботами.
Чаще всего он нес службу на крепостной стене. Однажды в начале февраля Гильом де Танкарвиль взялся сопровождать его. Он считал, что любовные волнения крестника слишком затянулись, и решил, что настала пора с ним поговорить.
Повернувшись вместе с Рено в сторону города, где, возможно, уже зрел мятеж, Танкарвиль сразу же приступил к делу.
— Забудь ты эту Мелани. Она принесет тебе одни неприятности.
— Никогда!
— Несчастья просто витают вокруг нее. Она источает беду. Поверь моему опыту: я разбираюсь в женщинах не хуже, чем в вине.
— Это не женщина. Она — единорог.
Танкарвиль уже не мог слышать этого слова. Он вспылил:
— Чушь, химера, нелепость! Это никакой не единорог, это девушка, у которой много проблем. У нее душа монахини, это гибельно для любви.
Поскольку Рено упрямо молчал, крестный продолжал настаивать:
— Она отвергает тебя самым возмутительным образом, а ты упорствуешь. Ты что, потерял всякое достоинство?
— Я люблю ее…
— Но она-то тебя не любит.
— Я совершу такой подвиг, что ей ничего не останется, как полюбить меня.
— Какой подвиг? Вернись на землю. Герцогиня Беррийская от тебя без ума.
— Что мне с того?
— Сделай так, как ей хочется. Уверяю тебя, это нисколько не трудно и даже приятно.
— Это невозможно.
— Я твой крестный. Я должен думать о твоем будущем. Скажи только «да» герцогине и считай, что удача тебе обеспечена.
В этот самый момент они проходили мимо больного коклюшем стражника. После тяжелейшего приступа кашля он пытался отдышаться, скрючившись на стене. Рено де Моллен воспользовался этим, чтобы переменить тему разговора.
— Коклюш истребит половину города. Скоро у бургундцев просто не останется противников.
Танкарвиль не мог с этим согласиться.
— Напротив. Коклюш — наш союзник. Он не замедлит перешагнуть стену и перейти на другую сторону. Когда бургундцы заболеют, то будут вынуждены снять осаду. В городском доме гораздо легче сопротивляться болезни, чем в походной палатке.
Произнеся это, он вернулся к прежней теме. Крестный и крестник негромко беседовали, каждый о своем: один говорил о единороге, другой — о герцогине Беррийской.
***
Предположение Гильома де Танкарвиля оказалось верным: как только коклюш появился в рядах осаждающих, 13 февраля Иоанн Бесстрашный решил снять осаду. Впрочем, он давно уже понял, что парижане не поднимутся ему на помощь, что его попытка потерпела неудачу.
Что касается Адама, то он предпочел остаться. Герцог лично заглянул к нему осведомиться, не намеревается ли тот следовать за ним в Бургундию, но Адам отказался; как он сказал, у него имеются еще дела в Париже. Казалось, Иоанн Бесстрашный был удивлен таким ответом и даже несколько раздражен, чем доставил большое удовлетворение своему собеседнику.
Несколькими часами спустя, когда воины бургундской армии, сотрясаясь от приступов кашля, отъехали от города и двинулись по направлению к северу, Адам спокойным шагом вошел в столицу. На всякий случай он решил не пренебрегать мерами предосторожности и переоделся в одежду паломника.
По правде сказать, в Париж он шел без определенной цели. «Делайте все, что вам заблагорассудится», — так сказал ему тот человек в Лондоне. Ну что ж! Адаму приятно было вернуться на места своих былых подвигов и, прежде всего, поговорить с мэтром Фюзорисом.
Не возбудив ничьих подозрений, он благополучно добрался до собора Парижской Богоматери. Астроном-часовщик нисколько не изменился. Он по-прежнему имел нелепый вид в своем разукрашенном звездами наряде и с длинной черной бородой. Комнату его, как и встарь, загромождали часы всех видов и размеров. Своего посетителя он принял с явным удовольствием. Поболтав для начала о маловажных вещах, Адам перешел к делу:
— Нет ли у вас каких-нибудь новостей о моей семье?
Взгляд часовщика лукаво заблестел.
— Еще какие! Ваша сестра в Париже. Более того, ей нынче покровительствует сама королева.
Адам Безотцовщина недовольно поморщился. Мелани! Он совершенно забыл о ней, и по правде сказать, ее судьба нимало его не интересовала.
— Я имел в виду семью Вивре, мэтр Фюзорис.
— Это и есть самое удивительное! Слушайте же. У Франсуа де Вивре было двое законных детей: сын Луи, которого вы убили, и дочь Изабелла, которая вышла замуж за одного нормандского рыцаря, Рауля де Моллена. Так вот, сын этой самой Изабеллы, Рено, недавно безумно влюбился в вашу сестру.
— Так значит, они родственники?
— Ну конечно! Мелани — сводная сестра Изабеллы, матери Рено. Можно сказать, что они тетка и племянник.
— А сами они знают об этом?
— Нет. Мелани сказали, что она дочь сира де Нантуйе.
Затем мэтр Фюзорис передал, как Мелани сопротивляется ухаживаниям Рено. История этих двух детей растрогала весь королевский двор.
Адам, конечно же, сразу узнал отвратительный характер старшей сестры, с ее ханжеством и показной добродетелью.
Какая жалость, что она не желает отвечать на чувства Рено! Дурацкие религиозные принципы немедленно заставят Мелани почувствовать, как ее пожирает адский огонь, едва только она узнает об их с Рено близком родстве. Прекрасная идиллия закончится потоком слез.
Внезапно Адам улыбнулся. Он только что принял решение: он останется в Париже еще на какое-то время. Теперь у него имеется здесь дело.
Он улыбнулся еще шире и покинул мэтра Фюзориса, не в силах скрыть переполнявшего его ликования.
***
Иоанн Бесстрашный снял с Парижа осаду 13 февраля, а следующий день был не совсем обычным. 14 февраля все праздновали память святого Валентина. Так что у королевского двора, учитывая недавнюю победу над бургундцами, имелось целых два повода для торжества.
В тот день, четырнадцатого февраля, во всем дворце Сент-Поль имелось лишь одно несчастное существо — Рено де Моллен. Совершив очередной обход и вернувшись во дворец, он поспешил к дверям покоев Мелани, умоляя ее открыть, но она даже не удостоила его ответом.
Вечером он уже собирался, чтобы идти на бал, но остановился на полпути. Быть без Мелани в этот день всех влюбленных оказалось выше его сил. Рено постепенно начинал склоняться к мысли, что его крестный прав. Мелани не может и дальше так отвергать его. Или же нужно было набраться мужества и твердо сказать себе, что все кончено. Во всяком случае, ждать больше было нельзя. Рено де Моллен намеревался получить ответ немедленно, как бы жестоко он ни прозвучал.
Молодой человек вновь подошел к покоям девушки-единорога и постучал, но, как обычно, не получил ответа. Охваченный гневом, Рено собрался уже было взломать дверь, но, когда он нажал на ручку, дверь вдруг открылась сама. Он вошел. Комната была пуста.
Рено остановился в недоумении. За его спиной закашлялся стражник, чтобы привлечь внимание.
— Простите, монсеньор. Вы ищете мадемуазель де Нантуйе?
— Да. А в чем дело?
— Мне кажется, я знаю, где она. Она вышла из дворца несколько часов назад. Я как раз стоял на посту у входа. Она спросила у меня дорогу в церковь Сен-Жак-дю-О-Па.
Мелани впервые покинула Сент-Поль, между тем как она получила от королевы приказ не выходить из дворца. Значит, случилось нечто серьезное… Рено бросился бежать, не слушая, что кричит ему вслед стражник:
— Но вы туда не попадете, монсеньор! Сен-Жак-дю-О-Па находится за городом, а ворота закрыты.
Рено хорошо знал эту церковь, которая находилась за крепостной стеной, на улице Фобур-Сен-Жак. Она стояла на пути паломников, отправляющихся на поклонение святому Иакову Компостельскому.
Вскоре он оказался перед стеной. Ворота, как и всегда по ночам, были заперты. Он вскарабкался на вершину стены и, не колеблясь ни секунды, нырнул в ледяные воды крепостного рва. Рено задохнулся, и ему показалось, что сердце его останавливается. Он услышал крики дозорных, затем посвист выпущенной в его сторону стрелы и, едва нашарив ногой берег, пустился бежать что было сил.
***
В эту самую минуту Мелани стояла, укрывшись в дверном проеме какого-то дома напротив церкви Сен-Жак-дю-О-Па. Она ожидала, когда совсем стемнеет: таково было требование, выраженное в послании, которое она получила.
Сердце готово было выскочить из ее груди. Какой-то слуга передал ей письмо, которое, по его словам, он получил от паломника. Письмо было от ее брата Адама, и то, что в нем говорилось, было так важно!
Он хотел рассказать ей о смерти их матери, в высшей степени поучительной и назидательной, которой Маго полностью искупила все прегрешения своей земной жизни. Прежде чем испустить дух, она взяла с него обещание, что он совершит паломничество к святому Иакову. Вот почему брат назначил ей встречу именно в этой церкви.
Но это была не единственная причина: ему следовало принимать меры предосторожности, а церковь как раз находится за пределами города, куда он не имеет права войти. Ведь Адам оказался на стороне бургундцев, и если бы он попал в руки арманьяков, то немедленно поплатился бы за это жизнью. Следовало проявлять осмотрительность. Адам особо подчеркнул, что встретятся они лишь после наступления полной темноты.
Мелани была счастлива вдвойне: во-первых, оказался жив Адам, которого она считала мертвым, во-вторых, мать раскаялась в своих прегрешениях…
В послании имелось еще одно предостережение: Адам просил уничтожить письмо и никому не говорить, куда она идет. Однако, не зная, где находится церковь, она вынуждена была спросить дорогу у какого-то стражника. Но это не страшно, вряд ли кто-нибудь еще узнает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78