На столе лежало несколько детских книг для чтения с рассказами и статьями поучительного характера. Затем мое внимание привлекла тетрадь с надписью «Элвина Тре-Меллин. Арифметика». В тетради было несколько примеров с неверными ответами, но, перелистывая странички, я вдруг наткнулась на набросок портрета и сразу узнала Джилли, девочку, которую видела у ворот поместья.— Неплохо, — сказала я себе, — значит, наша Элвина — художница. Это уже кое-что.Я закрыла тетрадь, и вдруг у меня снова возникло ощущение, что за мной кто-то наблюдает.— Элвина! — позвала я неожиданно для самой себя. — Ты здесь, Элвина? Элвина, где ты спряталась?Ответа не было, и я покраснела от досады на саму себя, почувствовав себя довольно глупо в полной тишине классной комнаты. Я резко повернулась и, войдя в свою комнату, позвонила, попросив появившуюся Дейзи принести горячей воды.Пока я распаковывала и развешивала вещи, пробило восемь, и с последним ударом часов на пороге комнаты снова показалась Дейзи с подносом, на котором лежал мой ужин. Сегодня мне полагалась жареная ножка цыпленка с овощами и на отдельной тарелочке под оловянной крышкой десерт из заварного крема.— Здесь будете ужинать, мисс, — спросила она, — или в классной?Представив себя в классной, где мне чудится чье-то присутствие, я почувствовала себя неуютно и ответила:— Накройте, пожалуйста здесь, Дейзи, — и поскольку Дейзи, похоже, была не прочь поболтать, добавила, — а где мисс Элвина? Странно, что я ее еще до сих пор не видела.— Она дурная девочка, — воскликнула Дейзи. — Если бы мы с Кэт позволили себе что-нибудь подобное, знаете, что бы мы за это получили? Хорошенькую взбучку — вот что! Да такую, что и сидеть потом было бы больно! А она — услыхала, что новая мисс едет, и ищи-свищи ее. Хозяина нет, а мы себе головы ломаем, куда она подевалась, пока не пришел слуга из Маунт Уиддена и не сказал, что она там. Видите ли, навестить решила мисс Селестину и мистера Питера.— Понятно. Значит она решила таким образом выразить протест против новой гувернантки.Дейзи подошла ко мне вплотную и подтолкнула меня локтем:— Ну и портит же девчонку мисс Селестина. Души в ней не чает. Как будто это ее собственная дочка. Слышите! Будто коляска подъехала.Дейзи подбежала к окну и поманила меня пальцем. Я подумала, что мне не следует подглядывать из окна за тем, что делается внизу, да еще вместе со служанкой, но искушение было слишком велико.И вот, стоя у окна рядом с Дейзи, я смотрела, как они вылезают из коляски… молодая женщина моего возраста или чуть старше и ребенок. На женщину я взглянула мельком, меня, в первую очередь, интересовал ребенок. Ведь это была та самая Элвина, от которой зависела моя дальнейшая судьба. Неудивительно, что в эти первые минуты я видела только ее.На первый взгляд, она была девочка как девочка. Пожалуй, довольно высокая для своих восьми лет; темно-русые волосы заплетены в косы, такие длинные, что они уложены вокруг головы. Выглядит старше своего возраста и наверняка развита не по годам, подумала я. На ней было коричневое клетчатое платье, белые чулки и черные туфельки с ремешками на щиколотках. Она была похожа на крошечную женщину, и это почему-то меня расстроило.Очевидно, Элвина почувствовала, что за ней наблюдают, и взглянула вверх. Невольно я сделала шаг назад, но она, наверное, увидела меня, и я подумала, что это обстоятельство не в мою пользу.— Опять что-то замышляет, — вполголоса сказала стоявшая рядом Дейзи.— Может быть, — заметила я, вернувшись на середину комнаты, — она волнуется перед встречей с новой гувернанткой.— Кто?! Она?! — Дейзи громко расхохоталась. — Извините, мисс. Ну и шутница же вы!Я вернулась к столу и принялась за ужин. Дейзи уже собиралась уходить, как вдруг раздался стук в дверь, и появилась Китти.Она скорчила рожу своей сестре и по-приятельски ухмыльнулась мне:— Мисс, — сказала она, — миссис Полгрей просила вас спуститься в пуншевую, когда поужинаете. Мисс Нэнселлок тоже там и хотела с вами познакомиться. Мисс Элвина уже дома. Они вас ждут, а то мисс Элвине уже давно пора ложиться спать.— Я приду, когда поужинаю, — сказала я.— Тогда позвоните, когда будете готовы, мисс, и я или Дейзи проводим вас.— Спасибо, — и я, не торопясь, продолжила ужин.
Я встала и подошла к зеркалу на туалетном столике: лицо порозовело, что определенно шло мне, а глаза приобрели янтарный цвет. Дейзи и Китти ушли примерно минут пятнадцать тому назад, и, по моему мнению, миссис Полгрей, Элвина и мисс Нэнселлок должны были с нетерпением дожидаться моего появления. Но я не собиралась превращаться в покорную маленькую служанку, как это часто бывает с гувернантками. Поэтому, если мое представление об Элвине верное, ей надо дать понять, причем с самого начала, что распоряжения здесь буду отдавать я и что относиться ко мне надо с уважением.Я позвонила, и появилась Дейзи.— Они вас ждут в красной гостиной, — сказала она. — А ведь мисс Элвина давно уже должна была поужинать и лечь в постель.— Ну, что ж, в таком случае жаль, что она не вернулась раньше, — невозмутимо парировала я. Дейзи хихикнула, и ее пышный бюст, который, казалось, с трудом помещается в корсаже ситцевого платья, затрясся. Похоже, Дейзи не упускала случая посмеяться, и я решила, что они с сестрой довольно легкомысленные особы.Она провела меня в красную гостиную, которую я уже видела, когда миссис Полгрей показывала мне дом, и, откинув портьеру, несколько театрально возгласила:— А вот и мисс!Миссис Полгрей и Селестина Нэнселлок сидели в креслах, а Элвина стояла посреди комнаты, сложив руки за спиной. Вид у нее был, на мой взгляд, слишком уж скромный и серьезный.— А, — сказала миссис Полгрей, вставая, — это мисс Лей. Мисс Нэнселлок хотела с вами познакомиться.В ее голосе прозвучало осуждение. Я прекрасно поняла, что она хочет упрекнуть меня за то, что я, простая гувернантка, заставила леди ждать, пока не поужинаю.— Здравствуйте, — сказала я.На всех лицах отразилось изумление. Очевидно, они ожидали, что я сделаю книксен или что-нибудь подобное, чтобы показать, что отдаю себе отчет в том, что всего лишь прислуга, подумала я, ощущая на себе взгляд голубых глаз девочки. Надо признаться, что в этот момент для меня в комнате была только она. Какие у нее удивительно голубые глаза, мелькнула у меня мысль, она будет настоящей красавицей, когда вырастет. Интересно, на кого она похожа: на отца или на мать?Леди Нэнселлок подошла к Элвине и положила руку ей на плечо.— Мисс Элвина зашла навестить нас, — сказала она. — Мы большие друзья. Я — мисс Нэнселлок из Маунт Уиддена. Вы, наверное, видели наш дом.— Да, мне его показали, когда мы ехали со станции.— Я надеюсь, вы не сердитесь на Элвину. Глядя прямо в дерзкие голубые глаза девочки, я ответила:— Мне трудно сердиться на то, что произошло до моего приезда.— Она относится ко мне… к нам… как к родственникам, — продолжала Селестина Нэнселлок. — Наши семьи всегда были хорошими соседями.— Я уверена, что это соседство для нее большая поддержка, — ответила я и впервые внимательно взглянула на Селестину Нэнселлок. Она была выше меня и совсем не красавица. Волосы неопределенного цвета, глаза карие, лицо бледное. Она производила впечатление человека замкнутого, лишенного яркой индивидуальности. Но, может быть, это дерзость Элвины и высокомерность миссис Полгрей создавали такое впечатление.— Надеюсь, мисс Лей, — сказала она, — что, если вам понадобится мой совет по любому поводу, вы без колебаний обратитесь ко мне. Видите ли, я живу очень близко, и, мне кажется, что здесь ко мне относятся как к члену семьи.— Благодарю вас, вы очень любезны.— Мы хотим, чтобы вам здесь было хорошо, мисс Лей, — ее кроткие глаза встретились с моими. — Мы все этого хотим.— Спасибо. Я полагаю, — продолжала я, — что сейчас Элвина должна отправиться в постель. Ей, наверное, уже давно пора спать.Селестина улыбнулась:— Вы правы. Так оно и есть. Она обычно пьет молоко с печеньем в классной комнате в половине восьмого, а сейчас уже девятый час. Но сегодня я уложу ее. Возвращайтесь к себе, мисс Лей. Вы, наверно, устали с дороги.Прежде чем я успела что-либо ответить, Элвина воскликнула:— Нет, Селестина. Пусть она это сделает. Она — моя гувернантка. Это ее обязанность.Лицо Селестины сразу же приняло огорченное выражение, а Элвина не смогла сдержать торжествующей улыбки. Мне показалось, что я поняла ее: девочка чувствовала свою власть и отказалась, чтобы Селестина укладывала ее спать только потому, что той этого хотелось.— Ну, хорошо, — сказала Селестина, — тогда я могу ехать домой.Она глядела на Элвину, словно ожидая, что та передумает и станет упрашивать ее остаться, но Элвина с любопытством разглядывала меня и не обращала на нее никакого внимания.— Спокойной ночи, — сказала она, не поворачиваясь, и бросила мне:— Пошли. Я есть хочу.— Ты забыла поблагодарить мисс Нэнселлок за то, что она привезла тебя домой, — напомнила я.— Нет, не забыла, — отрезала она, — я никогда ничего не забываю.— Ну, значит, у тебя память намного лучше, чем манеры, — заметила я. Все были поражены — все, без исключения. Пожалуй, и я тоже. Но я понимала, что если хочу добиться послушания, мне надо быть твердой.Элвина покраснела, глаза сделались злыми. Она хотела ответить, но не нашлась и выбежала из комнаты.— Ну вот! — сказала миссис Полгрей. — Мисс Нэнселлок, спасибо вам за…— Не стоит, миссис Полгрей, — ответила Селестина. — Как я могла не привезти ее!— Она поблагодарит вас позже, — заверила я.— Мисс Лей, — Селестина повернулась ко мне с серьезным лицом, — вы должны быть очень бережной с этим ребенком. Она… она совсем недавно… потеряла мать, — губы Селестины задрожали, но она попыталась улыбнуться. — Прошло так мало времени, кажется, эта трагедия произошла только вчера. Она была моей хорошей подругой.— Понимаю, — ответила я, — я не собираюсь быть с ней слишком строгой, но вижу, что ей нужна твердая рука.— Будьте к ней повнимательней, мисс Лей, — Селестина подошла ко мне совсем близко и тронула меня за руку. — Дети — такие ранимые существа.— Я сделаю все, что в моих силах, — пообещала я.— Желаю вам удачи, — она улыбнулась и повернулась к миссис Полгрей. — Мне пора. Я хочу вернуться засветло.Миссис Полгрей позвонила и, когда появилась Дейзи, приказала:— Проводи мисс к ней в комнату, Дейзи. А мисс Элвине ты отнесла молоко и печенье?— Да, мэм, — последовал ответ.Я пожелала спокойной ночи Селестине Нэнселлок, которая кивнула мне на прощание, и вышла в сопровождении Дейзи.
В классной за молоком и печеньем сидела Элвина. Когда я подошла и села рядом с ней, она сделала вид, что меня не замечает.— Элвина, — сказала я, — если мы с тобой хотим поладить, нам надо попытаться понять друг друга. Как ты думаешь?— А мне какое дело? — грубо бросила она.— Такое, что если мы поладим, то так для всех будет лучше.Она пожала плечами:— А если нет, то вам откажут от места, — продолжала она грубить, — а у меня будет другая гувернантка. Только-то и всего. Какое мне дело!Она глядела на меня торжествующе, пытаясь показать, что она здесь хозяйка, а я всего лишь прислуга, пусть и более привилегированная. Меня начало трясти. Впервые я поняла, что чувствуют люди, чей хлеб, не говоря уже о масле, зависит от расположения других.Ее глаза смотрели на меня со злой усмешкой, и мне захотелось влепить ей пощечину.— И тем не менее, тебе должно быть до этого дело, — заметила я, — потому что жить в ладу и мире с окружающими намного приятнее.— Подумаешь! Они очень просто могут перестать быть «окружающими»… можно их взять и прогнать.— И все-таки, если подумать, то придется согласиться, что доброта людей друг к другу самое главное в мире. Усмехнувшись, она быстро допила молоко.— А теперь — в кровать, — сказала я и встала из-за стола вместе с ней, но она заявила:— Я ложусь сама. Я не маленькая.— Ты, наверно, показалась мне моложе, чем ты есть, потому что тебе надо многому учиться.Она промолчала, пожав плечами, что, как я потом поняла, было ее любимым жестом.— Спокойной ночи, — сказала она наконец, как бы отсылая меня.— Когда ты будешь в постели, я зайду пожелать тебе спокойной ночи.— Не трудитесь.— И все же я зайду.Она направилась к двери в свою комнату, а я повернулась и вышла к себе.Теперь, когда я поняла, какая передо мной стоит задача, я почувствовала себя угнетенной и подавленной. Мне никогда раньше не приходилось иметь дело с детьми, и они представлялись мне послушными любящими малютками, заботиться о которых настоящее наслаждение. И вот теперь мне придется иметь дело с трудным ребенком. А что, если я не справлюсь? Что происходит с бедными женщинами из хороших семей, если хозяева остаются ими недовольны?Я могу поехать к Филлиде. И стать одной из тех старых незамужних теток, которые вечно у всех на побегушках и доживают свой век в полной зависимости от родственников. Нет, я всегда была независимой. Мне придется искать себе другое место.Признаться, я немного испугалась. До встречи с Элвиной мне и в голову не приходило, что можно не справиться с работой. Я постаралась выбросить из головы мысли о том будущем, которое меня ждет, когда придется переходить с места на место и всюду хозяева будут мной недовольны. Какая судьба уготована женщинам, вроде меня, лишенным этого важного качества — привлекательности — и вынужденным бороться с жестоким миром за право выжить?Еще немного, и я брошусь лицом в подушку и разрыдаюсь, разрыдаюсь от гнева и обиды на жестокую судьбу, отнявшую у меня любящих родителей и не давшую мне почти ничего что требуется в этом мире, чтобы преуспеть.Представляю, как я появлюсь у постели Элвины с лицом, залитым слезами. Это будет ее триумф! Нет, так нельзя начинать сражение, которое пойдет между нами.Я стала ходить по комнате, чтобы взять себя в руки и, подойдя к окну, выглянула из него. За подстриженной лужайкой поднимались холмы. Моря видно не было, потому что окна выходили на противоположную сторону, и, вместо моря, сразу за парком начинались холмы.Какая красота! Какой мир и покой вокруг. И такие бури, такая борьба внутри. Я подальше высунулась из окна, чтобы увидеть Маунт Уидден на той стороне бухты. Вот уже долгие годы стоят здесь два дома; в них прожили свои жизни поколения Нэнселлоков и поколения Тре-Меллинов, и жизни их так переплелись, что история одной семьи и одного дома неотделима от истории другого.Я повернулась спиной к окну и через классную комнату вошла в спальню Элвины.— Элвина, — прошептала я. Молчание, но веки не прикрыты, а зажмурены. Я наклонилась над ней:— Спокойной ночи, Элвина. И все же мы с тобой будем друзьями, — сказала я вполголоса. Она не ответила. Притворялась спящей.Я очень устала, но спала плохо, все время просыпалась, и наконец сон окончательно покинул меня. Лежа в кровати, я разглядывала комнату. В неясном лунном свете предметы мебели казались какими-то странными таинственными существами. У меня опять возникло чувство, что в комнате еще кто-то есть: мне чудился шепот. Было такое впечатление, что последний акт случившейся в этом доме трагедии еще не сыгран. Связано ли это со смертью хозяйки дома — матери Элвины? Ведь она умерла только год назад… Интересно, от чего?Вспомнив Элвину, ее непонятную враждебность, я подумала, что дети не становятся злыми и агрессивными просто так. Для этого должна быть какая-то причина, и я дала себе слово найти ее, чтобы Элвина снова стала нормальным веселым ребенком.Когда я наконец заснула, было уже совсем светло, и от этого мне стало спокойнее. Как ни по-детски это звучит, я не могла заснуть в темноте от страха.Завтракала я в классной вместе с Элвиной, которая с гордостью сообщила мне, что когда отец дома, она завтракает вместе с ним в большой столовой.Потом мы принялись за занятия, и оказалось, что Элвина умная девочка. Видимо, она много читала, больше, чем дети в ее возрасте, и несмотря на твердое решение ссориться и постоянно досаждать мне, она не смогла погасить огонек интереса во время занятий. Это меня несколько воодушевило и вселило надежду на успех.На обед нам подали вареную рыбу и рисовый пудинг, а когда затем Элвина предложила пойти на прогулку, я решила, что наши отношения потихоньку улучшаются.В поместье был лес, который она предложила мне показать. Я с радостью согласилась, и вскоре мы уже шли по тропинке между деревьями.— Глядите, — воскликнула она, протягивая мне цветок с малиновым венчиком. — Знаете, что это такое?— По-моему, буквица. Она кивнула.— Нарвите букет и поставьте у себя в комнате. Она предохраняет от несчастий.— Ну, это старое суеверие, — рассмеялась я. — Почему ты считаешь, что мне надо предохраняться от несчастий?— Это всем нужно. Такие цветы сажают на кладбищах — прямо на могилах. Потому что люди боятся мертвецов.— Их глупо бояться. Они не могут причинить никому вреда.Она приколола цветок к моему жакету. При этом ее лицо стало добрым и нежным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Я встала и подошла к зеркалу на туалетном столике: лицо порозовело, что определенно шло мне, а глаза приобрели янтарный цвет. Дейзи и Китти ушли примерно минут пятнадцать тому назад, и, по моему мнению, миссис Полгрей, Элвина и мисс Нэнселлок должны были с нетерпением дожидаться моего появления. Но я не собиралась превращаться в покорную маленькую служанку, как это часто бывает с гувернантками. Поэтому, если мое представление об Элвине верное, ей надо дать понять, причем с самого начала, что распоряжения здесь буду отдавать я и что относиться ко мне надо с уважением.Я позвонила, и появилась Дейзи.— Они вас ждут в красной гостиной, — сказала она. — А ведь мисс Элвина давно уже должна была поужинать и лечь в постель.— Ну, что ж, в таком случае жаль, что она не вернулась раньше, — невозмутимо парировала я. Дейзи хихикнула, и ее пышный бюст, который, казалось, с трудом помещается в корсаже ситцевого платья, затрясся. Похоже, Дейзи не упускала случая посмеяться, и я решила, что они с сестрой довольно легкомысленные особы.Она провела меня в красную гостиную, которую я уже видела, когда миссис Полгрей показывала мне дом, и, откинув портьеру, несколько театрально возгласила:— А вот и мисс!Миссис Полгрей и Селестина Нэнселлок сидели в креслах, а Элвина стояла посреди комнаты, сложив руки за спиной. Вид у нее был, на мой взгляд, слишком уж скромный и серьезный.— А, — сказала миссис Полгрей, вставая, — это мисс Лей. Мисс Нэнселлок хотела с вами познакомиться.В ее голосе прозвучало осуждение. Я прекрасно поняла, что она хочет упрекнуть меня за то, что я, простая гувернантка, заставила леди ждать, пока не поужинаю.— Здравствуйте, — сказала я.На всех лицах отразилось изумление. Очевидно, они ожидали, что я сделаю книксен или что-нибудь подобное, чтобы показать, что отдаю себе отчет в том, что всего лишь прислуга, подумала я, ощущая на себе взгляд голубых глаз девочки. Надо признаться, что в этот момент для меня в комнате была только она. Какие у нее удивительно голубые глаза, мелькнула у меня мысль, она будет настоящей красавицей, когда вырастет. Интересно, на кого она похожа: на отца или на мать?Леди Нэнселлок подошла к Элвине и положила руку ей на плечо.— Мисс Элвина зашла навестить нас, — сказала она. — Мы большие друзья. Я — мисс Нэнселлок из Маунт Уиддена. Вы, наверное, видели наш дом.— Да, мне его показали, когда мы ехали со станции.— Я надеюсь, вы не сердитесь на Элвину. Глядя прямо в дерзкие голубые глаза девочки, я ответила:— Мне трудно сердиться на то, что произошло до моего приезда.— Она относится ко мне… к нам… как к родственникам, — продолжала Селестина Нэнселлок. — Наши семьи всегда были хорошими соседями.— Я уверена, что это соседство для нее большая поддержка, — ответила я и впервые внимательно взглянула на Селестину Нэнселлок. Она была выше меня и совсем не красавица. Волосы неопределенного цвета, глаза карие, лицо бледное. Она производила впечатление человека замкнутого, лишенного яркой индивидуальности. Но, может быть, это дерзость Элвины и высокомерность миссис Полгрей создавали такое впечатление.— Надеюсь, мисс Лей, — сказала она, — что, если вам понадобится мой совет по любому поводу, вы без колебаний обратитесь ко мне. Видите ли, я живу очень близко, и, мне кажется, что здесь ко мне относятся как к члену семьи.— Благодарю вас, вы очень любезны.— Мы хотим, чтобы вам здесь было хорошо, мисс Лей, — ее кроткие глаза встретились с моими. — Мы все этого хотим.— Спасибо. Я полагаю, — продолжала я, — что сейчас Элвина должна отправиться в постель. Ей, наверное, уже давно пора спать.Селестина улыбнулась:— Вы правы. Так оно и есть. Она обычно пьет молоко с печеньем в классной комнате в половине восьмого, а сейчас уже девятый час. Но сегодня я уложу ее. Возвращайтесь к себе, мисс Лей. Вы, наверно, устали с дороги.Прежде чем я успела что-либо ответить, Элвина воскликнула:— Нет, Селестина. Пусть она это сделает. Она — моя гувернантка. Это ее обязанность.Лицо Селестины сразу же приняло огорченное выражение, а Элвина не смогла сдержать торжествующей улыбки. Мне показалось, что я поняла ее: девочка чувствовала свою власть и отказалась, чтобы Селестина укладывала ее спать только потому, что той этого хотелось.— Ну, хорошо, — сказала Селестина, — тогда я могу ехать домой.Она глядела на Элвину, словно ожидая, что та передумает и станет упрашивать ее остаться, но Элвина с любопытством разглядывала меня и не обращала на нее никакого внимания.— Спокойной ночи, — сказала она, не поворачиваясь, и бросила мне:— Пошли. Я есть хочу.— Ты забыла поблагодарить мисс Нэнселлок за то, что она привезла тебя домой, — напомнила я.— Нет, не забыла, — отрезала она, — я никогда ничего не забываю.— Ну, значит, у тебя память намного лучше, чем манеры, — заметила я. Все были поражены — все, без исключения. Пожалуй, и я тоже. Но я понимала, что если хочу добиться послушания, мне надо быть твердой.Элвина покраснела, глаза сделались злыми. Она хотела ответить, но не нашлась и выбежала из комнаты.— Ну вот! — сказала миссис Полгрей. — Мисс Нэнселлок, спасибо вам за…— Не стоит, миссис Полгрей, — ответила Селестина. — Как я могла не привезти ее!— Она поблагодарит вас позже, — заверила я.— Мисс Лей, — Селестина повернулась ко мне с серьезным лицом, — вы должны быть очень бережной с этим ребенком. Она… она совсем недавно… потеряла мать, — губы Селестины задрожали, но она попыталась улыбнуться. — Прошло так мало времени, кажется, эта трагедия произошла только вчера. Она была моей хорошей подругой.— Понимаю, — ответила я, — я не собираюсь быть с ней слишком строгой, но вижу, что ей нужна твердая рука.— Будьте к ней повнимательней, мисс Лей, — Селестина подошла ко мне совсем близко и тронула меня за руку. — Дети — такие ранимые существа.— Я сделаю все, что в моих силах, — пообещала я.— Желаю вам удачи, — она улыбнулась и повернулась к миссис Полгрей. — Мне пора. Я хочу вернуться засветло.Миссис Полгрей позвонила и, когда появилась Дейзи, приказала:— Проводи мисс к ней в комнату, Дейзи. А мисс Элвине ты отнесла молоко и печенье?— Да, мэм, — последовал ответ.Я пожелала спокойной ночи Селестине Нэнселлок, которая кивнула мне на прощание, и вышла в сопровождении Дейзи.
В классной за молоком и печеньем сидела Элвина. Когда я подошла и села рядом с ней, она сделала вид, что меня не замечает.— Элвина, — сказала я, — если мы с тобой хотим поладить, нам надо попытаться понять друг друга. Как ты думаешь?— А мне какое дело? — грубо бросила она.— Такое, что если мы поладим, то так для всех будет лучше.Она пожала плечами:— А если нет, то вам откажут от места, — продолжала она грубить, — а у меня будет другая гувернантка. Только-то и всего. Какое мне дело!Она глядела на меня торжествующе, пытаясь показать, что она здесь хозяйка, а я всего лишь прислуга, пусть и более привилегированная. Меня начало трясти. Впервые я поняла, что чувствуют люди, чей хлеб, не говоря уже о масле, зависит от расположения других.Ее глаза смотрели на меня со злой усмешкой, и мне захотелось влепить ей пощечину.— И тем не менее, тебе должно быть до этого дело, — заметила я, — потому что жить в ладу и мире с окружающими намного приятнее.— Подумаешь! Они очень просто могут перестать быть «окружающими»… можно их взять и прогнать.— И все-таки, если подумать, то придется согласиться, что доброта людей друг к другу самое главное в мире. Усмехнувшись, она быстро допила молоко.— А теперь — в кровать, — сказала я и встала из-за стола вместе с ней, но она заявила:— Я ложусь сама. Я не маленькая.— Ты, наверно, показалась мне моложе, чем ты есть, потому что тебе надо многому учиться.Она промолчала, пожав плечами, что, как я потом поняла, было ее любимым жестом.— Спокойной ночи, — сказала она наконец, как бы отсылая меня.— Когда ты будешь в постели, я зайду пожелать тебе спокойной ночи.— Не трудитесь.— И все же я зайду.Она направилась к двери в свою комнату, а я повернулась и вышла к себе.Теперь, когда я поняла, какая передо мной стоит задача, я почувствовала себя угнетенной и подавленной. Мне никогда раньше не приходилось иметь дело с детьми, и они представлялись мне послушными любящими малютками, заботиться о которых настоящее наслаждение. И вот теперь мне придется иметь дело с трудным ребенком. А что, если я не справлюсь? Что происходит с бедными женщинами из хороших семей, если хозяева остаются ими недовольны?Я могу поехать к Филлиде. И стать одной из тех старых незамужних теток, которые вечно у всех на побегушках и доживают свой век в полной зависимости от родственников. Нет, я всегда была независимой. Мне придется искать себе другое место.Признаться, я немного испугалась. До встречи с Элвиной мне и в голову не приходило, что можно не справиться с работой. Я постаралась выбросить из головы мысли о том будущем, которое меня ждет, когда придется переходить с места на место и всюду хозяева будут мной недовольны. Какая судьба уготована женщинам, вроде меня, лишенным этого важного качества — привлекательности — и вынужденным бороться с жестоким миром за право выжить?Еще немного, и я брошусь лицом в подушку и разрыдаюсь, разрыдаюсь от гнева и обиды на жестокую судьбу, отнявшую у меня любящих родителей и не давшую мне почти ничего что требуется в этом мире, чтобы преуспеть.Представляю, как я появлюсь у постели Элвины с лицом, залитым слезами. Это будет ее триумф! Нет, так нельзя начинать сражение, которое пойдет между нами.Я стала ходить по комнате, чтобы взять себя в руки и, подойдя к окну, выглянула из него. За подстриженной лужайкой поднимались холмы. Моря видно не было, потому что окна выходили на противоположную сторону, и, вместо моря, сразу за парком начинались холмы.Какая красота! Какой мир и покой вокруг. И такие бури, такая борьба внутри. Я подальше высунулась из окна, чтобы увидеть Маунт Уидден на той стороне бухты. Вот уже долгие годы стоят здесь два дома; в них прожили свои жизни поколения Нэнселлоков и поколения Тре-Меллинов, и жизни их так переплелись, что история одной семьи и одного дома неотделима от истории другого.Я повернулась спиной к окну и через классную комнату вошла в спальню Элвины.— Элвина, — прошептала я. Молчание, но веки не прикрыты, а зажмурены. Я наклонилась над ней:— Спокойной ночи, Элвина. И все же мы с тобой будем друзьями, — сказала я вполголоса. Она не ответила. Притворялась спящей.Я очень устала, но спала плохо, все время просыпалась, и наконец сон окончательно покинул меня. Лежа в кровати, я разглядывала комнату. В неясном лунном свете предметы мебели казались какими-то странными таинственными существами. У меня опять возникло чувство, что в комнате еще кто-то есть: мне чудился шепот. Было такое впечатление, что последний акт случившейся в этом доме трагедии еще не сыгран. Связано ли это со смертью хозяйки дома — матери Элвины? Ведь она умерла только год назад… Интересно, от чего?Вспомнив Элвину, ее непонятную враждебность, я подумала, что дети не становятся злыми и агрессивными просто так. Для этого должна быть какая-то причина, и я дала себе слово найти ее, чтобы Элвина снова стала нормальным веселым ребенком.Когда я наконец заснула, было уже совсем светло, и от этого мне стало спокойнее. Как ни по-детски это звучит, я не могла заснуть в темноте от страха.Завтракала я в классной вместе с Элвиной, которая с гордостью сообщила мне, что когда отец дома, она завтракает вместе с ним в большой столовой.Потом мы принялись за занятия, и оказалось, что Элвина умная девочка. Видимо, она много читала, больше, чем дети в ее возрасте, и несмотря на твердое решение ссориться и постоянно досаждать мне, она не смогла погасить огонек интереса во время занятий. Это меня несколько воодушевило и вселило надежду на успех.На обед нам подали вареную рыбу и рисовый пудинг, а когда затем Элвина предложила пойти на прогулку, я решила, что наши отношения потихоньку улучшаются.В поместье был лес, который она предложила мне показать. Я с радостью согласилась, и вскоре мы уже шли по тропинке между деревьями.— Глядите, — воскликнула она, протягивая мне цветок с малиновым венчиком. — Знаете, что это такое?— По-моему, буквица. Она кивнула.— Нарвите букет и поставьте у себя в комнате. Она предохраняет от несчастий.— Ну, это старое суеверие, — рассмеялась я. — Почему ты считаешь, что мне надо предохраняться от несчастий?— Это всем нужно. Такие цветы сажают на кладбищах — прямо на могилах. Потому что люди боятся мертвецов.— Их глупо бояться. Они не могут причинить никому вреда.Она приколола цветок к моему жакету. При этом ее лицо стало добрым и нежным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28