Пьяные моряки валяются в сточных кана­вах, отбросы и вонь на улочках – поразительные, а драки, потасовки и даже убийства там плевое дело. – Черные глаза быстро заглянули ей в лицо. – Вы знали, что Британский военный флот обманом вербует матро­сов на службу?
Рэйвен кивнула. Она слышала о преступной практи­ке посылать вооруженных дубинками головорезов на улицы портовых городов, чтобы те, избив попавшихся в их лапы несчастных до потери сознания, отвозили свои жертвы на корабль. А уж там начиналась мучительная агония службы неподготовленных и не желающих слу­жить на военном корабле людей. Это несколько раз слу­чалось и в Корнуолле, правда, она не знала никого лично из бесследно исчезнувших. Но ужасающие рассказы мужчин из Сент-Айвза о болезнях, телесных наказани­ях, нищенской зарплате и бытовавших там извращениях навсегда отвратили сердце Рэйвен от военного флота ее величества.
– Это произошло чуть дальше Бэттерси, – продол­жал Дмитрий. – Мы шли по улочке и наткнулись на бедня­гу индуса, которого избивала шайка этих мерзавцев – вербовщиков, а вокруг стояли люди, которые и носа на улицу не кажут, пока не наступит ночь, они стояли и просто глазели. И конечно, никто из них не вмешивался, чтобы как-то помочь бедняге.
– Думаю, джентльмены вели бы себя не лучше, ока­жись они в такой ситуации в более поздний час, – мягко возразила Рэйвен.
Дмитрий пожал широченными плечами и на секунду пригорюнился.
– Наверное, вы правы, малышка. А-а, Бог с ними, нечего впустую оплакивать человечество, иначе останешь­ся в грязных лохмотьях и сам станешь нуждаться в сочув­ствии. Короче, индус был маленьким и сухоньким, совсем невзрачным на вид и уже едва ли не терял сознание, когда подоспели мы с капитаном и разогнали толпу.
Рэйвен представила себе, как головорезы разбегаются от одного вида Дмитрия; в праведном гневе он был, ко­нечно, страшен – со сверкающими глазами и развеваю­щейся бородой, а гигантская фигура Шарля широкими шагами спешит ему на помощь. Дмитрий, заметив легкую улыбку на ее губах, довольно хмыкнул от приятного вос­поминания.
– На это стоило полюбоваться, моя маленькая при­нцесса! Я схватил двоих подонков за воротник и столкнул их лбами, а Шарль расправился еще с двумя или тремя, швырнув их в реку. Остальные не стали ждать своей оче­реди и рванули с места событий так, что пятки сверкали!
– А индус, что было с ним?
– Зверски избит, бедняга. Но мы перевязали его раны и отнесли до ближайшей пивнушки. Капитан хоро­шо заплатил за комнату и уход за ним, а потом мы ушли… как он и просил, но не раньше, чем он поведал нам кое-что в благодарность за спасение.
Рэйвен слегка повернула голову, чтобы взглянуть в сторону капитанского мостика, где Шарль Сен-Жермен все еще увлеченно обсуждал что-то со своим суперкарго. Он стоял к ней спиной, муслин рубашки натянулся на мощных мышцах. Рэйвен с трудом проглотила комок в горле, поражаясь, с чего это ей взбрело в голову, что он бессердечный преступник. И его рассказ о контрабандном роме полностью подтвердился, когда она расспросила удив­ленного Джеффри Литтона. Ром действительно был свое­образной помощью, как и утверждал Шарль. Кроме того, она узнала, что Джейсона Квинтрелла зачислили в коман­ду, несмотря на молодость и отсутствие опыта, поскольку капитан согласился испытать его, узнав, что у парня на руках сестра-инвалид и мать при смерти и они нуждаются в деньгах. Значит, безжалостный манипулятор и жесто­кий, бессердечный человек превращался при желании в совершенно другого, каким она его знала только со слов Дмитрия и Джеффри Литтона, а им она полностью дове­ряла. Был, оказывается, и совершенно другой Шарль Сен-Жермен.
– Существует, малышка, сокровище, – продол­жил свой рассказ Дмитрий, – которое люди без устали ищут вот уже девять лет, с самого дня смерти раджи сикхов Ранджита Сингха. Сокровище это дороже тыся­чи кладов. С такими деньгами я снова смогу занять преж­нее положение в обществе, а капитан… – Он пожал плечами и хитро улыбнулся: – Он тоже сможет полу­чить все, что пожелает, хотя я не уверен, что он знает, чего ищет.
– И этот индус, которого вы спасли, просто взял и выболтал вам такую тайну? – недоверчиво спросила Рэйвен.
– Нет, нет, малышка, он всего лишь назвал нам имя человека, в чьи руки попало сокровище!
– И что же это за сокровище? – заинтересовалась Рэйвен, еще никогда не видевшая Дмитрия таким воз­бужденным, разве что однажды, когда они обсуждали его любимые красные вина и прошлые любовные похожде­ния. – Золото? Серебро?
– Нет, моя красавица, это алмаз, самый ослепитель­ный из всех существующих на свете. Он очень известен и зовется «Кохинор» из империи Моголов.
Рэйвен никогда раньше не слыхала об алмазе, но ро­мантическое название тут же вызвало в воображении блес­тящий камень величиной с человеческий кулак, сверкающий и завораживающий своей красотой, обладание которым дарило человеку привилегию чувствовать себя поистине королем.
– На персидском языке «кохинор» означает «гора света», – торжественно сообщил Дмитрий. – И правда, человек, обладающий таким алмазом, поставит весь мир на колени.
– А почему же тогда индус открыл вам свою тайну? Почему сам не разыскал его?
– Многие отдали жизнь, пытаясь завладеть им, ма­лышка. А есть и такие, кто страдает по сей день, лишь коснувшись его тайны. Один парень, как рассказывает легенда, отказался сообщить, где находится алмаз, и тогда султан Брунея в ярости, что не может завладеть сокрови­щем, велел выколоть бедняге глаза. Так что не диво, что многие страшатся даже говорить о нем.
Рэйвен вздрогнула.
– Но ведь он кому-то принадлежит и сейчас, Дмит­рий. Вы собираетесь украсть его у владельца?
– По праву он принадлежит радже Ранджиту Сингху, правителю Пенджаба, – ответил Дмитрий, проигно­рировав возмущение в ее голосе. – А он умер много лет тому назад.
– Все равно я не могу понять, как вы собираетесь его добыть, – возразила Рэйвен. – Вы хотите выкрасть его у теперешнего владельца или отнять силой? – Она побледнела, и глаза ее округлились от ужаса. – Уж не собираетесь ли вы убить его?
– Ну что вы, что вы, малышка, мы же не бандиты с большой дороги, – успокоил ее Дмитрий, видя, что рас­строил свою любимую девчушку. Хотя он давно уже по­нял, что она испытывает к нему чисто дружескую привязанность и ее тигриные глаза никогда не взглянут на него, потемнев от страсти, он дорожил и тем, что имел, и сам поражался силе своих эмоций – так его тянуло хра­нить, оберегать ее. Иногда он посмеивался над собой, так все это было странно и в новинку для него, бессемейного бродяги, но поделать ничего не мог, да и не хотел. Време­нами он сожалел, что никогда не испытает близость кол­довского тела Рэйвен, но быстро утешался тем, что дружба с девушкой дарила ему гораздо больше, чем могли бы подарить краткие интимные моменты.
– Но вы же собираетесь завладеть алмазом, а ведь он сейчас тоже кому-то принадлежит, – обвиняюще свер­кнула глазами Рэйвен.
– Не по Сеньке шапка, – хитро сощурился Дмит­рий, но не поколебал неодобрения Рэйвен, которая к тому же не очень поняла его. Неужто в душе они все же пира­ты и контрабандисты, спрашивала она себя, снова украд­кой глядя в сторону Шарля Сен-Жермена. У неё похолодело на сердце. Неужто любовь ослепила её и она перестала видеть то, что сначала так и бросилось ей в глаза? Хотя ей ли осуждать кого-то, соблазнившегося не­обыкновенным сокровищем? Разве она сама не готова по­жертвовать чем угодно, лишь бы заполучить приз в виде пятидесяти тысяч фунтов для Нортхэда? Дмитрий со своей мечтой восстановить фамильное богатство ничем не отли­чается от нее, не так ли?
И только Шарля Сен-Жермена нельзя наделить ка­ким-либо ярлыком, четко определявшим его цели. Рэйвен не была уверена, поглядывая на его мрачный профиль, то ли он отправился за легендарным алмазом ради одной наживы, то ли его интересовала охота за сокровищем сама по себе. Ведь всеми его мыслями и поступками руководи­ла тяга к личным удовольствиям. Уж она-то должна пони­мать это лучше всех, после того как он со знанием дела соблазнил ее своими поцелуями!
– Твое сердце переполнено горечью, малышка, – заметил Дмитрий, снова поразив Рэйвен своей способ­ностью улавливать чужие мысли и заботы.
Что же есть такого в этом загадочном русском гиган­те, что в одну минуту она думает о нем то как о верной и преданной собаке, а то он вдруг превращается во всевидя­щего и всепонимающего задушевного друга? Неужели все её мысли так откровенно отражаются на ее лице? Или же бородатый казак просто наделен даром ясновидения?
– Тебя расстраивает капитан, – продолжал Дмит­рий, когда Рэйвен, промолчав в ответ, отвернулась.
Бриз с реки ласково теребил блестящую черную прядь на ее виске. Она встряхнула головой, сжав губы. Не сто­ит, чтобы он сейчас заглядывал в ее лицо, ведь он без труда прочтет все в ее предательских глазах.
– Не надо так сердиться на него, – взмолился Дмит­рий, от всего сердца желавший примирить и подружить двух людей, ближе которых у него никого не было. В начале путешествия у него возникла было надежда, что Рэйвен Бэрренкорт смягчится по отношению к капитану, но в последнее время вообще все пошло наперекосяк. Уже неделю капитан вел себя совершенно непонятно, словно абсолютно незнакомый человек, чьих помыслов и поступ­ков Дмитрий не понимал. Шарль частенько бродил как лунатик по палубе. А Рэйвен, тихая и бледная, скрыва­лась чаще всего в каюте, избегая и капитана, и самого Дмитрия как чумы.
– В конце концов все мы родственные души: вы, я и капитан, – добавил Дмитрий с сияющей улыбкой.
– Вот как? Почему? – усмехнулась Рэйвен.
– Ну-у, вы боретесь за свой Нортхэд, я потерял свое Киброво, а капитан больше не хозяин в своем Монтеро.
Золотые глаза Рэйвен заморгали от изумления.
– А что такое Монтеро, Дмитрий? Ради всех свя­тых, не мучьте меня! Это какое-то поместье?
– Святые небеса! Еще какое! – с удовольствием объ­яснил русский, стараясь донести до нее свою мысль. – Когда-то он был очень богатым и всеми уважаемым чело­веком, графом де Монтерреем, но чем он может похвас­таться теперь? Ф-ф-фи!
– О-он г-г-граф? – изумленно прошептала Рэйвен.
– Уже нет, потому что передал все права на графст­во своему женоподобному кузену Фредерику де Сен-Жермену, – ответил Сергеев, сумев своим басом передать писклявость тощего, бледнолицего молодого щеголя, чело­вечка, которого он запрезирал раз и навсегда во время одного из их визитов в Париж. А Шарль… Шарль тогда, конечно, взял блестящий город штурмом! Он завоевал без труда женских сердец больше, чем это удалось бы Дмит­рию, даже если бы он одаривал всех своих поклонниц пригоршнями драгоценностей и очаровывал небылицами об опасных приключениях в открытом море.
– Он отдал? Отдал свое графство? – слабо повто­рила Рэйвен, и впервые Дмитрий мог бы поклясться, что ошеломил юную красавицу.
Опершись локтями на борт, он задумчиво посмотрел на нее.
– Капитан ничего не говорил вам об этом?
– Мы… мы редко беседуем, – выдавила из себя Рэйвен.
– Его мать была англичанкой, – сообщил Дмитрий, рискуя навлечь на себя гнев капитана за то, что обсужда­ет прошлое Шарля без его согласия. – Дочь британского посланника при Людовике XVIII. Я как-то видел её пор­трет. Такой нежный ангел! Так что я не удивился, что у нее было хрупкое здоровье и она прожила совсем недолго. Перед смертью она просила, чтобы ее маленького Шарля послали учиться в Англию. И его отвезли в Сассекс в дом его тетки.
– Совсем одного?
– Шарль почти ничего не рассказывает об этом. Кажется, его тетка была уже довольно пожилой, когда он приехал к ней. Насколько мне помнится, она была старой девой. Не очень-то радостный семейный очаг для остав­шегося без матери ребенка, а?
Рэйвен покачала головой, сердце ее наполнилось жа­лостью и сочувствием к одинокому маленькому мальчику, каким был когда-то Шарль Сен-Жермен. Как она пони­мала его одиночество! Какой страх он должен был пере­жить, оказавшись один в совершенно чужой стране! Без матери! Хотя она смутно помнила свою собственную мать, Рэйвен могла припомнить тысячи случаев, когда ей так не хватало ее мягкой, любящей поддержки!
Отец горячо любил свою маленькую дочурку и не скрывал этого, но разве можно было поделиться с ним чисто девичьими, а позднее женскими секретами, особен­но переменами, связанными с ее телом. Рэйвен до сих пор не могла до конца дать определение ощущаемой в себе пустоте. Теперь, когда в ней были разбужены и кипели страсти, она и вовсе запуталась, но понимала, что мать смогла бы объяснить ей все, что происходит с ней.
Да, она как никто понимала, что пришлось испытать Шарлю, и сердце ее разрывалось от любви к нему и же­лания рассказать ему об этом!
– А что же случилось с его отцом? – спросила она, стараясь не выдать бурлящих в ней чувств.
– Отец умер, когда Шарль еще ходил в школу. Но когда он стал достаточно взрослым, чтобы возвратиться во Францию, в замок де Монтеро, он уже успел выбрать море, малышка. Вот он и передал все права этому чахо­точному Фредерику, а сам уплыл на своем корабле.
– И он отказался от родового замка? – переспро­сила Рэйвен, ничего не понимая. – Вот так просто? Что­бы стать моряком?
В глазах Дмитрия запрыгали смешливые чертики – ага, девчушке все это явно не безразлично? – но он понял, что немало и шокировал ее.
– Не судите его слишком строго, – начал он, но Рэйвен перебила его. Голос ее был холоден, а глаза с ненавистью уставились на Шарля Сен-Жермена.
– Я вообще не собираюсь судить его поступки! Не стоит и секунды терять в размышлениях о человеке, от­бросившем свое прошлое, как старую тряпку! Презреть свое право по рождению… и все ради чего? Ради бродяж­ничества по морям и океанам? Ради того, чтобы было удобно менять женщин, как перчатки, в каждом порту по несколько штук, да при случае украсть приглянувшийся алмаз и тут же удрать?!
Ее золотые глаза повернулись теперь к Дмитрию, и он даже отшатнулся от осуждения, вспыхнувшего в топа­зовых глазах.
– Что нормальный человек может подумать о подо­бном мужчине? Одно: он – ничтожество! Полное ничто­жество!
Она развернулась и побежала к трапу, оставив Дмит­рия с открытым от изумления ртом. Женщины! Никогда ему не понять этих взрывных перепадов, проживи он даже тысячу лет! Конечно, он понимал, каково девчушке-сиро­те услышать, что право, за которое она сражалась изо всех своих сил, Шарль отдал добровольно! О, многостра­дальный Иисус, как все-таки жесток и несправедлив этот мир! И все же следует делать то, что считаешь нужным. Он рассмеялся над своим философским настроением, ре­шив, что, как только «Кохинор» окажется в его руках, он, если понадобится, выкупит Нортхэд у жирного сквайра, чтобы, преклонив колено, передать его прекрасной юной женщине, которую он обожает как несомненную покори­тельницу его сердца.
Шарль, наблюдавший сузившимися глазами за ожив­ленной беседой между Рэйвен и Дмитрием с капитан­ского мостика, захлопнул потрепанный гроссбух, дав понять Джейсону Квинтреллу, что тот может идти. Мо­лодой офицер облегченно вздохнул, развернулся и пос­пешил ретироваться. Он был рад оказаться подальше от капитана, чей гнев сегодня был даже физически ощутим, словно в воздухе вокруг него посверкивали электричес­кие разряды. Уф-ф!
Оставшись один, Шарль обхватил огромными ру­ками штурвал и широко расставил ноги. Ветер играл его длинными каштановыми прядями. Изумрудные гла­за внимательно осмотрели корабль, но не заметили ни­какой небрежности. Паруса были в том положении, как им и положено, и «Звезда Востока» шла по мелко­водью с наилучшей скоростью. Конечно, он бы предпочел оказаться сейчас в открытом море, но терпение – одна из добродетелей моряка, так что он не стал терять времени на бесплодные мечтания. Он знал, что быс­троходный клипер еще не скоро окажется на океанских просторах.
Глаза Шарля машинально продолжали поглядывать туда, где только что стояла Рэйвен, но хрупкая, грациоз­ная фигурка девушки, украсившей борт его корабля своим присутствием и волшебным смехом, исчезла – видимо, ушла к себе в каюту. Огромные руки Шарля судорожно стиснули штурвал. Господи, что за наваждение! Почему, ради всего святого, он все еще жаждет эту женщину? Ведь она уже побывала в его постели! Уж не потому ли, что, лаская и целуя это нежное тело, он и сам испытал нечто никогда раньше не изведанное? К дьяволу все, но он не может отрицать, что, несмотря на ложь и обман, он снова хочет ее! Несмотря на крошечные капельки крови, которые он нашел на мягкой простыне после ее ухода, он все еще не верил ей, хотя это и разбередило ему душу больше, чем он ожидал, поскольку было очевидным дока­зательством её невинности. В голове никак не укладыва­лось, что она была девушкой, когда отдалась ему! Он и до этого имел дело с девственницами, и ему смертельно на­доели их робость, скованность и полная пассивность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51