— Не знал я, что Пинъэр такая отчаянная! Придется мне ее слушаться!— Это ты ей во всем потакаешь! — напустилась на него Фэнцзе. — Погоди, я до тебя доберусь!— Вы с Пинъэр ссоритесь, а на мне зло срываете! — огрызнулся Цзя Лянь. — Довольно, я тут ни при чем!— Никуда тебе от меня не деться! — насмешливо произнесла Фэнцзе.— Не беспокойся, найду убежище! — ответил Цзя Лянь, собираясь уходить.— Постой, мне надо с тобой посоветоваться, — остановила его Фэнцзе.Если хотите узнать, о чем они говорили, прочтите следующую главу. Глава двадцать вторая Из буддийских молитв Баоюй познает сокровенные тайны учения; в фонарных загадках Цзя Чжэн видит зловещее пророчество
Итак, Цзя Лянь, услышав, что Фэнцзе хочет с ним посоветоваться, остановился и спросил, в чем дело.— Двадцать первого числа день рождения сестры Баочай, — сказала Фэнцзе. — Чем бы его отметить, как ты думаешь?— Откуда мне знать? — ответил Цзя Лянь. — Тебе виднее. Ведь ты обычно распоряжаешься устройством празднеств и торжеств, в том числе и дней рождения.— День рождения взрослого отмечается по строго установленному порядку, — ответила Фэнцзе. — Только я не знаю, отнести сестру Баочай к взрослым или к детям. Вот и хотела с тобой обсудить.Цзя Лянь долго думал и наконец сказал:— Ты, наверно, забыла! Ведь в прошлом году праздновали день рождения сестрицы Линь Дайюй. Устрой все точно так же.— Ничего я не забыла, — усмехнулась Фэнцзе. — Но вчера старая госпожа интересовалась, когда у кого день рождения и сколько кому исполнится. Оказалось, что сестре Баочай нынче пятнадцать. Пока еще она, конечно, не взрослая, но скоро ей делать прическу …делать прическу. — В старом Китае девочек было принято стричь наголо. Прическу начинали отпускать в возрасте, когда девочку можно было выдавать замуж.
. Вот старая госпожа и сказала, что день рождения Баочай следует праздновать по-другому, не так, как это было у сестрицы Линь Дайюй.— Значит, устраивай попышнее, — промолвил Цзя Лянь.— Я тоже так думала, но хотела узнать твое мнение, — сказала Фэнцзе. — Чтобы ты снова меня не упрекал.— Ладно, ладно! — засмеялся Цзя Лянь. — Не расточай зря любезности! Делай что угодно, только не следи за каждым моим шагом.С этими словами Цзя Лянь покинул комнату, и пока мы о нем больше рассказывать не будем.
Надобно вам знать, что Ши Сянъюнь, проведя два дня во дворце Жунго, захотела возвратиться домой.— Погоди уезжать, — сказала ей матушка Цзя. — Вот отпразднуем день рождения сестры Баочай, посмотришь спектакль, а потом проводим тебя.Сянъюнь неловко было отказываться. Она только послала служанку домой за двумя новыми вышивками, которые собралась поднести Баочай.Следует заметить, что с первых же дней появления Баочай во дворце Жунго матушке Цзя полюбилась эта скромная девушка, и ко дню ее совершеннолетия матушка Цзя выдала Фэнцзе двадцать лянов серебра из собственных сбережений и велела устроить празднество с угощениями и театральными представлениями.Фэнцзе усмехнулась и как бы в шутку заметила:— Кто смеет перечить бабушке, когда она собирается, не жалея денег, праздновать дни рождения детей? Какой же готовить пир? Если бабушка хочет, чтобы было шумно и весело, придется потратить кое-что из тех денег, которые у нее припрятаны. А вы вытащили какие-то залежалые двадцать лянов и хотите устроить на них целый праздник! Или же вы надеетесь, что и мы раскошелимся? Не было бы у вас — тогда и говорить нечего! Но ведь от слитков золота и серебра у вас сундуки ломятся! А вы еще у нас вымогаете! Кто в нашей семье не приходится вам сыном либо дочерью? Неужели вы думаете, что только Баоюй будет провожать вас на гору Утайшань? …провожать… на гору Утайшань — то есть хоронить, провожать в последний путь. По понятиям буддистов, гора Утайшань была местом обитания святых.
Вы, вероятно, намерены все завещать ему! Конечно, мы не всегда можем вам угодить, но вы нас не обижайте! Судите сами, хватит ли двадцати лянов и на вино и на представления?Слова Фэнцзе были встречены смехом. Матушка Цзя тоже не сдержала улыбки.— Подумать только, до чего острый у нее язычок! Я тоже за словом в карман не полезу, но эту мартышку мне не переговорить. Свекровь предпочитает с тобой не связываться, так ты явилась сюда зубоскалить!— Моя свекровь любит Баоюя не меньше вас, — возразила Фэнцзе, — и мне некому жаловаться на свои обиды. А вы еще говорите, что я зубоскалю!Эти слова вызвали улыбку удовольствия на лице старой госпожи.Вечером все собрались у матушки Цзя. После обычных расспросов о здоровье завязалась беседа. Женщины смеялись, шутили, а матушка Цзя, воспользовавшись случаем, стала расспрашивать Баочай, какие пьесы ей нравятся, какие кушанья она любит. Баочай хорошо знала, что матушка Цзя, как и все пожилые люди, предпочитает веселые пьесы, а блюда сладкие да мягкие, которые не надо жевать, и, учтя все это, отвечала на вопросы. Матушка Цзя осталась очень довольна. На следующий день она первая послала Баочай платья и безделушки в подарок. О том, что подарили Баочай остальные, мы подробно рассказывать не будем.И вот наступило двадцать первое число. Во внутреннем дворе дома матушки Цзя был сооружен помост для представлений пьес на Куньшаньские и Иянские мотивы Куньшаньские и Иянские мотивы — арии из пьес, основанные на мелодиях народных песен провинций Южного Китая.
, а во внутренних покоях — накрыты столы и разостланы циновки. Посторонних в гости не звали, только близких родных, за исключением тетушки Сюэ, Ши Сянъюнь и самой виновницы торжества, Баочай.В этот день Баоюй встал рано и, вспомнив, что давно не виделся с Дайюй, отправился ее навестить. Дайюй, когда он вошел, лежала на кане.— Пора завтракать, — с улыбкой сказал Баоюй, — скоро начнется спектакль. Какая сцена и из какой пьесы тебе нравится больше всего? Я закажу.— Придется тебе тогда нанять целую труппу, я выберу, что мне нравится, и пусть исполняют для меня одной, — с усмешкой отвечала Дайюй. — А так зачем меня спрашивать?— Что ж, — улыбнулся Баоюй. — Завтра найму артистов и велю им играть только для нас двоих.Он стащил Дайюй с кана и повел завтракать.Перед началом спектакля матушка Цзя попросила Баочай выбрать сцены для представления. Баочай стала отказываться, но матушка Цзя настаивала, и Баочай пришлось в конце концов согласиться. Она назвала сцену из «Путешествия на Запад» «Путешествие на Запад» — сатирический роман китайского писателя У Чэнъэня (XVI в.).
.Матушка Цзя одобрила ее выбор и обратилась к тетушке Сюэ. Но та отказалась, поскольку дочь ее уже назвала сцену. Следующей была Фэнцзе. Она не посмела ослушаться, хотя здесь были госпожа Син и госпожа Ван, и назвала сцену «Люэр закладывает одежду», веселую и смешную, где актеры то и дело вставляли в текст всякие шутки и реплики — Фэнцзе знала, что матушка Цзя любит такие. Старая госпожа и в самом деле очень обрадовалась и обратилась к Дайюй, но девочка уступила свою очередь госпоже Ван.— Я для вас устроила праздник, а не для них, — промолвила матушка Цзя. — Так что не церемоньтесь! Стала бы я ради них затевать спектакли и угощение! Хватит того, что они даром смотрят, пьют и едят! А уж выбирать им вовсе не обязательно!Все рассмеялись. Дайюй наконец согласилась выбрать одну сцену. Затем по одной сцене выбрали Баоюй, Ши Сянъюнь, Инчунь, Таньчунь, Сичунь и Ли Вань. Выбранные сценки шли по порядку, согласно пожеланиям.Когда пришло время садиться за стол, матушка Цзя велела Баочай выбрать еще одну сцену. Баочай назвала «Ворота горной кумирни».— Тебе нравятся такие пьесы? — удивленно спросил Баоюй.— Эх ты! — засмеялась Баочай. — Уже несколько лет смотришь представления, а не знаешь, что эта сцена одна из лучших, и по стилю и по постановке!— Я никогда не любил шумных пьес, — возразил Баоюй.— Да разве в ней много шума? Нет, ты совершенно не разбираешься в пьесах! — заявила Баочай. — Попробую тебе объяснить. Эта сцена исполняется на северный мотив «Алые губки», под прекрасный аккомпанемент, напоминающий металлический звон. Да и стихотворный текст безукоризнен. Ария, исполняемая на мотив «Вьющаяся травка», считается лучшей из этой сценки. Неужели ты об этом не знал?Баоюй устыдился, выслушав Баочай, и сказал:— Извини, дорогая сестра! Может быть, ты прочтешь эту арию?Баочай прочла: Герою слез не утирай.Расставшись, я уйду. Прощай!Отшельником отныне буду… За все благодарю тебя,А сам смиренно и скорбяЯ пострижение приму,Паду к стопам священным Будды! И хоть законы прежних днейИз жизни вычеркну своей,Все ж иногда и обернусь,Разлуку нашу не забуду. И вот уж вижу, как брожу…Но где исход? Не нахожу!Как раздобыть мне шляпу, плащ,Чтобы скитаться в дождь и тьму?Я патру нищего возьму Патра — чаша для сбора милостыни. По буддийским понятиям, нищий отшельник-буддист — лицо высокоуважаемое, исполняющее обет нищенства — бикшу, а подача милостыни — долг искренне верующего в учение Будды.
И в рваной обуви инойСмысл бытия добуду! Слова арии привели Баоюя в восторг, он хлопнул себя по колену и стал громко хвалить Баочай за ее образованность.Дайюй скривила губы:— Потише! Смотри лучше пьесу! Еще не исполнили «Ворота горной кумирни», а ты уже изображаешь сумасшедшего!Сказано это было так метко, что даже Сянъюнь рассмеялась. Спектакль смотрели до самого вечера и лишь потом разошлись.Из актеров матушке Цзя понравились больше всех две девочки: исполнительница роли молодых героинь и комическая актриса. После спектакля матушка Цзя велела привести девочек, внимательно их оглядела, поинтересовалась, сколько им лет. Той, что играла роли молодых героинь, было одиннадцать, второй — только девять. Все умиленно смотрели на них и вздыхали. Матушка Цзя распорядилась угостить девочек мясом и фруктами и еще дать им в награду денег.— Вы не заметили, что эта малышка кое-кого здесь напоминает? — улыбаясь, спросила Фэнцзе.Баочай сразу догадалась, о ком идет речь, но промолчала и только кивнула головой. Смолчал и Баоюй.— Я знаю кого! — вмешалась тогда Сянъюнь. — Сестрицу Линь Дайюй!Баоюй укоризненно взглянул на Сянъюнь.— И в самом деле похожа! — заявили все хором, внимательно присмотревшись к девочке.Вечером, когда все разошлись по своим комнатам, Сянъюнь приказала служанке уложить вещи.— Зачем торопиться? — проговорила Цуйлюй. — Вот соберемся уезжать, тогда и уложу.— Я завтра хочу уехать, прямо с утра, — сказала Сянъюнь. — Что мне здесь делать? Глядеть на их кислые надутые физиономии?Это услышал Баоюй, подошел и сказал:— Дорогая сестрица, зря ты на меня сердишься. Сестрица Дайюй очень обидчивая, все это знают, потому и молчали. Не хотели ее огорчать. А ты взяла и сказала! Вот я и посмотрел на тебя. Зачем же ругаться? Даже обидно! Коснись это не Дайюй, а еще кого-нибудь, мне бы дела не было!— Хватит, я все поняла! — оборвала его Сянъюнь. — Где уж мне тягаться с Дайюй! Другие над ней смеются — ничего, а мне нельзя. Еще бы! Я даже разговаривать с ней недостойна, будто она госпожа, а я — служанка!— Я хотел тебе только добра, а оказался виноватым, — взволнованно произнес Баоюй. — Но пусть я превращусь в прах и пусть меня топчут десять тысяч пар ног, если я это сделал со злым умыслом!— Ты бы хоть в такой день не болтал глупостей! — промолвила Сянъюнь. — Но если тебе это так уж необходимо, иди к своей злючке; насмехаться над людьми — для нее удовольствие, она и тебе не дает спуску. Лучше не выводи меня из терпения, а то мы поссоримся!С этими словами Сянъюнь ушла в покои матушки Цзя и легла спать.Баоюй отправился к Дайюй. Но та вытолкала его прямо с порога и заперла дверь. Не понимая, в чем дело, Баоюй подошел к окну и тихонько позвал:— Милая сестрица, дорогая сестрица!..Дайюй словно не слышала. Баоюй печально опустил голову и так, молча, стоял.Цзыцзюань все понимала, но вмешаться не посмела.Дайюй подумала, что Баоюй ушел, и отперла дверь, но он стоял на прежнем месте. Дайюй было как-то неловко.Баоюй подошел к ней:— Почему ты на меня рассердилась? Ведь без причины ничего не бывает! Скажи, я не обижусь!— Ты еще спрашиваешь! — вскричала Дайюй. — Лучше скажи, почему вы всегда надо мной насмехаетесь? Дошли до того, что сравнили меня с какой-то комедианткой!— Ни с кем я тебя не сравнивал и не насмехался, — возразил Баоюй, — за что же ты на меня обиделась?— Не хватало еще, чтобы ты меня с кем-то сравнивал! — вспыхнула Дайюй. — Может быть, и тебе хотелось надо мной посмеяться? Впрочем, ты промолчал, а это хуже насмешек!Баоюй не знал, что ответить.— Но это бы еще ладно, — все больше распалялась Дайюй. — А вот зачем ты перемигивался с Сянъюнь? Может быть, ты считаешь, что играть ей со мной зазорно? Что она себя унижает? Что ей, барышне, знаться со мною, простой девчонкой! Так ты считаешь? Да? Но она ведь не поняла твоих добрых намерений и рассердилась. А ты, чтобы завоевать ее благосклонность, сказал, что своими капризами я огорчаю других. Испугался, что я не могу простить ей обиду! Пусть даже так, тебе что за дело?Баоюй понял, что Дайюй подслушала его разговор с Сянъюнь. Он хотел помирить их, но оказался сам виноватым, точь-в-точь как написано в «Наньхуацзине»: «Умелый вечно трудится, умный постоянно печалится, бесталанный ни к чему не стремится, ест постную пищу, развлекается и плывет по течению, словно лодка без весел». И еще: «Растущее на горе дерево само себя губит, родник сам себя истощает» и все в таком духе. Баоюй думал, думал и в конце концов сам себя завел в тупик.«Если я сейчас не в состоянии с ними поладить, то что будет дальше?»Он не стал спорить с Дайюй и пошел в свою комнату.Дайюй еще больше рассердилась.— Ну и уходи! — крикнула она ему вслед. — И никогда больше не приходи и не разговаривай со мной!Вернувшись к себе, Баоюй в самом дурном расположении духа лег на кровать. Сижэнь знала, в чем дело, но прямо ничего не сказала, а завела разговор издалека.— Наверное, будет еще несколько представлений, — с улыбкой произнесла она. — Сестра Баочай должна устроить ответное угощение.— Какое мне до этого дело! — Баоюй холодно усмехнулся.Необычный тон его удивил Сижэнь.— Почему ты так говоришь? — спросила она. — Ведь сейчас праздник, и все веселятся. Что-то случилось?— Пусть девчонки и женщины веселятся! — огрызнулся Баоюй. — А я при чем?— Все стараются ладить друг с другом, и ты тоже старайся, так будет лучше, — продолжала Сижэнь.— Что говорить об этом! — воскликнул Баоюй. — Они все между собой как-то связаны, только я «ныне не связан ничем, чуждый всему, всюду брожу одиноко»!Из глаз Баоюя покатились слезы. Сижэнь умолкла.Подумав немного, Баоюй подошел к столику, взял кисть и написал гату: Гата — песня, псалом, заклинание.
Коль можно осознать тебя Коль можно осознать тебя… — Буддийское учение Чань (Цзэн) предписывает человеку осознавать весь окружающий мир в своей душе.
,Возможно осознать меня;Коль можно сердце осознать,То можно осознать и мысль;Отдельно «нечто» и «ничто»Возможно осознать,А это подтверждает мысль,Что осознанье есть!А ежели нельзя сказать,Что осознанье есть,Ты все равно его ищи:Наверняка найдешь! Баоюй опасался, что другие не поймут смысл написанного, и в конце гаты приписал арию на мотив «Вьющаяся травка». Прочитав все с начала до конца, он почувствовал облегчение, снова лег и уснул.Дайюй между тем, заметив что Баоюй ушел от нее полный мрачной решимости, последовала за ним, якобы повидать Сижэнь.— Он спит, — сказала Сижэнь.Дайюй хотела уйти, но служанка ее остановила:— Взгляните, барышня, что написано на этом листке бумаги.Сижэнь взяла со стола листок и протянула Дайюй только что написанную Баоюем гату. Дайюй прочла гату и поняла, что в ней Баоюй излил свой гнев. С трудом сдержав смех, девочка со вздохом произнесла:— Ничего серьезного, просто шутка.Захватив листок, она пошла в свою комнату, а на следующее утро прочла гату Баочай и Сянъюнь. Тогда Баочай прочла ей свое стихотворение: Коль нет меня, то есть ли ты?Есть на вопрос ответ:Коль нет меня, то и тебя, по сути дела, нет!Через Него понять Ее?К чему такой совет,Когда, по сути дела, нетв Нем всех Ее примет?Но это значит: отрешасьот мира, вольно житьИ полагать, что прав лишь ты и больше правых нет! В отшельники уйти… В чем сутьвсех чувственных начал?Не в том ли, что и тягость в них,и радость, и печаль?Мирская суета… В чем суть?Не в том ли наш уклад,Что в мире и согласье есть,но есть в нем и разлад?Ты в прошлом скучно жизнь влачил,но разве в этом суть?Как тягостно тебе сейчасв ту жизнь, назад взглянуть! После стихотворения она еще раз прочла гату и промолвила:— Это я во всем виновата. Вчера прочла ему одну арию, а он истолковал ее по-своему. Чересчур мудрены и заумны эти даосские книги, очень влияют на настроение. Уверена, что все эти мысли навеяны той арией. Так что главная виновница — я!Она изорвала листок на мелкие клочки, отдала служанке и велела немедленно сжечь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Итак, Цзя Лянь, услышав, что Фэнцзе хочет с ним посоветоваться, остановился и спросил, в чем дело.— Двадцать первого числа день рождения сестры Баочай, — сказала Фэнцзе. — Чем бы его отметить, как ты думаешь?— Откуда мне знать? — ответил Цзя Лянь. — Тебе виднее. Ведь ты обычно распоряжаешься устройством празднеств и торжеств, в том числе и дней рождения.— День рождения взрослого отмечается по строго установленному порядку, — ответила Фэнцзе. — Только я не знаю, отнести сестру Баочай к взрослым или к детям. Вот и хотела с тобой обсудить.Цзя Лянь долго думал и наконец сказал:— Ты, наверно, забыла! Ведь в прошлом году праздновали день рождения сестрицы Линь Дайюй. Устрой все точно так же.— Ничего я не забыла, — усмехнулась Фэнцзе. — Но вчера старая госпожа интересовалась, когда у кого день рождения и сколько кому исполнится. Оказалось, что сестре Баочай нынче пятнадцать. Пока еще она, конечно, не взрослая, но скоро ей делать прическу …делать прическу. — В старом Китае девочек было принято стричь наголо. Прическу начинали отпускать в возрасте, когда девочку можно было выдавать замуж.
. Вот старая госпожа и сказала, что день рождения Баочай следует праздновать по-другому, не так, как это было у сестрицы Линь Дайюй.— Значит, устраивай попышнее, — промолвил Цзя Лянь.— Я тоже так думала, но хотела узнать твое мнение, — сказала Фэнцзе. — Чтобы ты снова меня не упрекал.— Ладно, ладно! — засмеялся Цзя Лянь. — Не расточай зря любезности! Делай что угодно, только не следи за каждым моим шагом.С этими словами Цзя Лянь покинул комнату, и пока мы о нем больше рассказывать не будем.
Надобно вам знать, что Ши Сянъюнь, проведя два дня во дворце Жунго, захотела возвратиться домой.— Погоди уезжать, — сказала ей матушка Цзя. — Вот отпразднуем день рождения сестры Баочай, посмотришь спектакль, а потом проводим тебя.Сянъюнь неловко было отказываться. Она только послала служанку домой за двумя новыми вышивками, которые собралась поднести Баочай.Следует заметить, что с первых же дней появления Баочай во дворце Жунго матушке Цзя полюбилась эта скромная девушка, и ко дню ее совершеннолетия матушка Цзя выдала Фэнцзе двадцать лянов серебра из собственных сбережений и велела устроить празднество с угощениями и театральными представлениями.Фэнцзе усмехнулась и как бы в шутку заметила:— Кто смеет перечить бабушке, когда она собирается, не жалея денег, праздновать дни рождения детей? Какой же готовить пир? Если бабушка хочет, чтобы было шумно и весело, придется потратить кое-что из тех денег, которые у нее припрятаны. А вы вытащили какие-то залежалые двадцать лянов и хотите устроить на них целый праздник! Или же вы надеетесь, что и мы раскошелимся? Не было бы у вас — тогда и говорить нечего! Но ведь от слитков золота и серебра у вас сундуки ломятся! А вы еще у нас вымогаете! Кто в нашей семье не приходится вам сыном либо дочерью? Неужели вы думаете, что только Баоюй будет провожать вас на гору Утайшань? …провожать… на гору Утайшань — то есть хоронить, провожать в последний путь. По понятиям буддистов, гора Утайшань была местом обитания святых.
Вы, вероятно, намерены все завещать ему! Конечно, мы не всегда можем вам угодить, но вы нас не обижайте! Судите сами, хватит ли двадцати лянов и на вино и на представления?Слова Фэнцзе были встречены смехом. Матушка Цзя тоже не сдержала улыбки.— Подумать только, до чего острый у нее язычок! Я тоже за словом в карман не полезу, но эту мартышку мне не переговорить. Свекровь предпочитает с тобой не связываться, так ты явилась сюда зубоскалить!— Моя свекровь любит Баоюя не меньше вас, — возразила Фэнцзе, — и мне некому жаловаться на свои обиды. А вы еще говорите, что я зубоскалю!Эти слова вызвали улыбку удовольствия на лице старой госпожи.Вечером все собрались у матушки Цзя. После обычных расспросов о здоровье завязалась беседа. Женщины смеялись, шутили, а матушка Цзя, воспользовавшись случаем, стала расспрашивать Баочай, какие пьесы ей нравятся, какие кушанья она любит. Баочай хорошо знала, что матушка Цзя, как и все пожилые люди, предпочитает веселые пьесы, а блюда сладкие да мягкие, которые не надо жевать, и, учтя все это, отвечала на вопросы. Матушка Цзя осталась очень довольна. На следующий день она первая послала Баочай платья и безделушки в подарок. О том, что подарили Баочай остальные, мы подробно рассказывать не будем.И вот наступило двадцать первое число. Во внутреннем дворе дома матушки Цзя был сооружен помост для представлений пьес на Куньшаньские и Иянские мотивы Куньшаньские и Иянские мотивы — арии из пьес, основанные на мелодиях народных песен провинций Южного Китая.
, а во внутренних покоях — накрыты столы и разостланы циновки. Посторонних в гости не звали, только близких родных, за исключением тетушки Сюэ, Ши Сянъюнь и самой виновницы торжества, Баочай.В этот день Баоюй встал рано и, вспомнив, что давно не виделся с Дайюй, отправился ее навестить. Дайюй, когда он вошел, лежала на кане.— Пора завтракать, — с улыбкой сказал Баоюй, — скоро начнется спектакль. Какая сцена и из какой пьесы тебе нравится больше всего? Я закажу.— Придется тебе тогда нанять целую труппу, я выберу, что мне нравится, и пусть исполняют для меня одной, — с усмешкой отвечала Дайюй. — А так зачем меня спрашивать?— Что ж, — улыбнулся Баоюй. — Завтра найму артистов и велю им играть только для нас двоих.Он стащил Дайюй с кана и повел завтракать.Перед началом спектакля матушка Цзя попросила Баочай выбрать сцены для представления. Баочай стала отказываться, но матушка Цзя настаивала, и Баочай пришлось в конце концов согласиться. Она назвала сцену из «Путешествия на Запад» «Путешествие на Запад» — сатирический роман китайского писателя У Чэнъэня (XVI в.).
.Матушка Цзя одобрила ее выбор и обратилась к тетушке Сюэ. Но та отказалась, поскольку дочь ее уже назвала сцену. Следующей была Фэнцзе. Она не посмела ослушаться, хотя здесь были госпожа Син и госпожа Ван, и назвала сцену «Люэр закладывает одежду», веселую и смешную, где актеры то и дело вставляли в текст всякие шутки и реплики — Фэнцзе знала, что матушка Цзя любит такие. Старая госпожа и в самом деле очень обрадовалась и обратилась к Дайюй, но девочка уступила свою очередь госпоже Ван.— Я для вас устроила праздник, а не для них, — промолвила матушка Цзя. — Так что не церемоньтесь! Стала бы я ради них затевать спектакли и угощение! Хватит того, что они даром смотрят, пьют и едят! А уж выбирать им вовсе не обязательно!Все рассмеялись. Дайюй наконец согласилась выбрать одну сцену. Затем по одной сцене выбрали Баоюй, Ши Сянъюнь, Инчунь, Таньчунь, Сичунь и Ли Вань. Выбранные сценки шли по порядку, согласно пожеланиям.Когда пришло время садиться за стол, матушка Цзя велела Баочай выбрать еще одну сцену. Баочай назвала «Ворота горной кумирни».— Тебе нравятся такие пьесы? — удивленно спросил Баоюй.— Эх ты! — засмеялась Баочай. — Уже несколько лет смотришь представления, а не знаешь, что эта сцена одна из лучших, и по стилю и по постановке!— Я никогда не любил шумных пьес, — возразил Баоюй.— Да разве в ней много шума? Нет, ты совершенно не разбираешься в пьесах! — заявила Баочай. — Попробую тебе объяснить. Эта сцена исполняется на северный мотив «Алые губки», под прекрасный аккомпанемент, напоминающий металлический звон. Да и стихотворный текст безукоризнен. Ария, исполняемая на мотив «Вьющаяся травка», считается лучшей из этой сценки. Неужели ты об этом не знал?Баоюй устыдился, выслушав Баочай, и сказал:— Извини, дорогая сестра! Может быть, ты прочтешь эту арию?Баочай прочла: Герою слез не утирай.Расставшись, я уйду. Прощай!Отшельником отныне буду… За все благодарю тебя,А сам смиренно и скорбяЯ пострижение приму,Паду к стопам священным Будды! И хоть законы прежних днейИз жизни вычеркну своей,Все ж иногда и обернусь,Разлуку нашу не забуду. И вот уж вижу, как брожу…Но где исход? Не нахожу!Как раздобыть мне шляпу, плащ,Чтобы скитаться в дождь и тьму?Я патру нищего возьму Патра — чаша для сбора милостыни. По буддийским понятиям, нищий отшельник-буддист — лицо высокоуважаемое, исполняющее обет нищенства — бикшу, а подача милостыни — долг искренне верующего в учение Будды.
И в рваной обуви инойСмысл бытия добуду! Слова арии привели Баоюя в восторг, он хлопнул себя по колену и стал громко хвалить Баочай за ее образованность.Дайюй скривила губы:— Потише! Смотри лучше пьесу! Еще не исполнили «Ворота горной кумирни», а ты уже изображаешь сумасшедшего!Сказано это было так метко, что даже Сянъюнь рассмеялась. Спектакль смотрели до самого вечера и лишь потом разошлись.Из актеров матушке Цзя понравились больше всех две девочки: исполнительница роли молодых героинь и комическая актриса. После спектакля матушка Цзя велела привести девочек, внимательно их оглядела, поинтересовалась, сколько им лет. Той, что играла роли молодых героинь, было одиннадцать, второй — только девять. Все умиленно смотрели на них и вздыхали. Матушка Цзя распорядилась угостить девочек мясом и фруктами и еще дать им в награду денег.— Вы не заметили, что эта малышка кое-кого здесь напоминает? — улыбаясь, спросила Фэнцзе.Баочай сразу догадалась, о ком идет речь, но промолчала и только кивнула головой. Смолчал и Баоюй.— Я знаю кого! — вмешалась тогда Сянъюнь. — Сестрицу Линь Дайюй!Баоюй укоризненно взглянул на Сянъюнь.— И в самом деле похожа! — заявили все хором, внимательно присмотревшись к девочке.Вечером, когда все разошлись по своим комнатам, Сянъюнь приказала служанке уложить вещи.— Зачем торопиться? — проговорила Цуйлюй. — Вот соберемся уезжать, тогда и уложу.— Я завтра хочу уехать, прямо с утра, — сказала Сянъюнь. — Что мне здесь делать? Глядеть на их кислые надутые физиономии?Это услышал Баоюй, подошел и сказал:— Дорогая сестрица, зря ты на меня сердишься. Сестрица Дайюй очень обидчивая, все это знают, потому и молчали. Не хотели ее огорчать. А ты взяла и сказала! Вот я и посмотрел на тебя. Зачем же ругаться? Даже обидно! Коснись это не Дайюй, а еще кого-нибудь, мне бы дела не было!— Хватит, я все поняла! — оборвала его Сянъюнь. — Где уж мне тягаться с Дайюй! Другие над ней смеются — ничего, а мне нельзя. Еще бы! Я даже разговаривать с ней недостойна, будто она госпожа, а я — служанка!— Я хотел тебе только добра, а оказался виноватым, — взволнованно произнес Баоюй. — Но пусть я превращусь в прах и пусть меня топчут десять тысяч пар ног, если я это сделал со злым умыслом!— Ты бы хоть в такой день не болтал глупостей! — промолвила Сянъюнь. — Но если тебе это так уж необходимо, иди к своей злючке; насмехаться над людьми — для нее удовольствие, она и тебе не дает спуску. Лучше не выводи меня из терпения, а то мы поссоримся!С этими словами Сянъюнь ушла в покои матушки Цзя и легла спать.Баоюй отправился к Дайюй. Но та вытолкала его прямо с порога и заперла дверь. Не понимая, в чем дело, Баоюй подошел к окну и тихонько позвал:— Милая сестрица, дорогая сестрица!..Дайюй словно не слышала. Баоюй печально опустил голову и так, молча, стоял.Цзыцзюань все понимала, но вмешаться не посмела.Дайюй подумала, что Баоюй ушел, и отперла дверь, но он стоял на прежнем месте. Дайюй было как-то неловко.Баоюй подошел к ней:— Почему ты на меня рассердилась? Ведь без причины ничего не бывает! Скажи, я не обижусь!— Ты еще спрашиваешь! — вскричала Дайюй. — Лучше скажи, почему вы всегда надо мной насмехаетесь? Дошли до того, что сравнили меня с какой-то комедианткой!— Ни с кем я тебя не сравнивал и не насмехался, — возразил Баоюй, — за что же ты на меня обиделась?— Не хватало еще, чтобы ты меня с кем-то сравнивал! — вспыхнула Дайюй. — Может быть, и тебе хотелось надо мной посмеяться? Впрочем, ты промолчал, а это хуже насмешек!Баоюй не знал, что ответить.— Но это бы еще ладно, — все больше распалялась Дайюй. — А вот зачем ты перемигивался с Сянъюнь? Может быть, ты считаешь, что играть ей со мной зазорно? Что она себя унижает? Что ей, барышне, знаться со мною, простой девчонкой! Так ты считаешь? Да? Но она ведь не поняла твоих добрых намерений и рассердилась. А ты, чтобы завоевать ее благосклонность, сказал, что своими капризами я огорчаю других. Испугался, что я не могу простить ей обиду! Пусть даже так, тебе что за дело?Баоюй понял, что Дайюй подслушала его разговор с Сянъюнь. Он хотел помирить их, но оказался сам виноватым, точь-в-точь как написано в «Наньхуацзине»: «Умелый вечно трудится, умный постоянно печалится, бесталанный ни к чему не стремится, ест постную пищу, развлекается и плывет по течению, словно лодка без весел». И еще: «Растущее на горе дерево само себя губит, родник сам себя истощает» и все в таком духе. Баоюй думал, думал и в конце концов сам себя завел в тупик.«Если я сейчас не в состоянии с ними поладить, то что будет дальше?»Он не стал спорить с Дайюй и пошел в свою комнату.Дайюй еще больше рассердилась.— Ну и уходи! — крикнула она ему вслед. — И никогда больше не приходи и не разговаривай со мной!Вернувшись к себе, Баоюй в самом дурном расположении духа лег на кровать. Сижэнь знала, в чем дело, но прямо ничего не сказала, а завела разговор издалека.— Наверное, будет еще несколько представлений, — с улыбкой произнесла она. — Сестра Баочай должна устроить ответное угощение.— Какое мне до этого дело! — Баоюй холодно усмехнулся.Необычный тон его удивил Сижэнь.— Почему ты так говоришь? — спросила она. — Ведь сейчас праздник, и все веселятся. Что-то случилось?— Пусть девчонки и женщины веселятся! — огрызнулся Баоюй. — А я при чем?— Все стараются ладить друг с другом, и ты тоже старайся, так будет лучше, — продолжала Сижэнь.— Что говорить об этом! — воскликнул Баоюй. — Они все между собой как-то связаны, только я «ныне не связан ничем, чуждый всему, всюду брожу одиноко»!Из глаз Баоюя покатились слезы. Сижэнь умолкла.Подумав немного, Баоюй подошел к столику, взял кисть и написал гату: Гата — песня, псалом, заклинание.
Коль можно осознать тебя Коль можно осознать тебя… — Буддийское учение Чань (Цзэн) предписывает человеку осознавать весь окружающий мир в своей душе.
,Возможно осознать меня;Коль можно сердце осознать,То можно осознать и мысль;Отдельно «нечто» и «ничто»Возможно осознать,А это подтверждает мысль,Что осознанье есть!А ежели нельзя сказать,Что осознанье есть,Ты все равно его ищи:Наверняка найдешь! Баоюй опасался, что другие не поймут смысл написанного, и в конце гаты приписал арию на мотив «Вьющаяся травка». Прочитав все с начала до конца, он почувствовал облегчение, снова лег и уснул.Дайюй между тем, заметив что Баоюй ушел от нее полный мрачной решимости, последовала за ним, якобы повидать Сижэнь.— Он спит, — сказала Сижэнь.Дайюй хотела уйти, но служанка ее остановила:— Взгляните, барышня, что написано на этом листке бумаги.Сижэнь взяла со стола листок и протянула Дайюй только что написанную Баоюем гату. Дайюй прочла гату и поняла, что в ней Баоюй излил свой гнев. С трудом сдержав смех, девочка со вздохом произнесла:— Ничего серьезного, просто шутка.Захватив листок, она пошла в свою комнату, а на следующее утро прочла гату Баочай и Сянъюнь. Тогда Баочай прочла ей свое стихотворение: Коль нет меня, то есть ли ты?Есть на вопрос ответ:Коль нет меня, то и тебя, по сути дела, нет!Через Него понять Ее?К чему такой совет,Когда, по сути дела, нетв Нем всех Ее примет?Но это значит: отрешасьот мира, вольно житьИ полагать, что прав лишь ты и больше правых нет! В отшельники уйти… В чем сутьвсех чувственных начал?Не в том ли, что и тягость в них,и радость, и печаль?Мирская суета… В чем суть?Не в том ли наш уклад,Что в мире и согласье есть,но есть в нем и разлад?Ты в прошлом скучно жизнь влачил,но разве в этом суть?Как тягостно тебе сейчасв ту жизнь, назад взглянуть! После стихотворения она еще раз прочла гату и промолвила:— Это я во всем виновата. Вчера прочла ему одну арию, а он истолковал ее по-своему. Чересчур мудрены и заумны эти даосские книги, очень влияют на настроение. Уверена, что все эти мысли навеяны той арией. Так что главная виновница — я!Она изорвала листок на мелкие клочки, отдала служанке и велела немедленно сжечь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66