А ты погуляй!— Куда я пойду? С другими мне скучно, — не унимался Баоюй.— Тогда сиди смирно, — усмехнулась Дайюй, — поболтаем немного!— Я тоже лягу, — заявил Баоюй.— Ну что же, ложись!— Нет подушки, — сказал Баоюй. — Я на твою лягу!— Вот еще выдумал! — недовольно произнесла Дайюй. — Разве в соседней комнате нет подушек?! Принеси себе и ложись!Баоюй вышел и тотчас же возвратился.— Мне не надо таких подушек, — заявил он. — После каких-то грязных старух!Дайюй округлила глаза и даже приподнялась:— Ты поистине моя злая звезда! Ладно уж, возьми эту!Она бросила ему свою подушку, а себе принесла другую. Они легли рядом, лицом друг к другу.Дайюй заметила на правой щеке Баоюя красное пятнышко величиной с горошину и приняла его за царапину. Придвинулась ближе, внимательно присмотрелась, потрогала рукой и спросила:— Кто это тебя так разукрасил?Баоюй смущенно отвернулся, пряча щеку, и сказал:— Никто меня не разукрасил. Это я помогал девочкам готовить румяна, наверное, брызги попали мне на лицо.Он стал искать платок, но Дайюй вытерла ему щеку своим платочком.— Хорошими делами ты занимаешься! — проговорила она, щелкнув языком. — Занимаешься, и ладно, но зачем выставлять это напоказ? Увидит кто-нибудь — пойдут сплетни и пересуды. Дойдет до отца, и опять всем нам придется за тебя волноваться!Но Баоюй не слушал девушку, опьяненный каким-то удивительным ароматом, исходившим из ее рукава и вызывавшим истому.Баоюй попытался заглянуть в рукав, но Дайюй сказала с улыбкой:— Кто же носит в эту пору года при себе благовония?— Откуда же аромат? — не переставал удивляться Баоюй.— Не знаю. Платье висело в шкафу, может быть, оттуда?Баоюй покачал головой.— Не думаю. Это какой-то необыкновенный запах, не то что у ароматных лепешек, благовонных шариков и мускусных мешочков.— Уж не думаешь ли ты, что какой-нибудь святой архат или праведник подарил мне чудесное благовоние? — с язвительной усмешкой заметила Дайюй. — Или же я раздобыла его рецепт? Но рецепта мало, надо еще найти бутоны цветов, росу, иней и снег, чтобы его приготовить! А это могут сделать только родные братья, которых у меня нет. Так что приходится довольствоваться самыми обычными благовониями.— Стоит мне слово сказать, ты в ответ целый короб! — улыбнулся Баоюй. — Надо тебя проучить, а то ты меры не знаешь.Он поднялся, поплевал на руки и принялся щекотать Дайюй. Дайюй боялась щекотки и кричала, задыхаясь от смеха:— Не балуйся, а то рассержусь!— А будешь болтать что не следует? — улыбнулся Баоюй, отпуская ее.— Не буду! — пообещала Дайюй, поправляя прическу. И тут же сказала: — Но если у меня есть чудесный аромат, у тебя должен быть теплый аромат.Баоюй ничего не понял и спросил:— Что это за теплый аромат?— До чего же ты глуп! — вздохнула Дайюй, укоризненно покачав головой. — У тебя есть яшма, а яшме под стать лишь золото. Не годится тебе в пару тот, у кого холодный аромат, если у тебя нет теплого аромата?— Опять ты за свое? — рассмеялся Баоюй. — Ведь только что просила прощенья!Он снова потянулся к ней, собираясь пощекотать, но девушка взмолилась:— Дорогой брат, я больше не буду!— Ладно, — ответил Баоюй, — дай только понюхать твой рукав.Баоюй схватил ее руку и стал вдыхать аромат.— Тебе пора! — вдруг заявила Дайюй, отдернув руку.— Мне и в самом деле пора, но я не могу уйти, — проговорил Баоюй и снова лег.Дайюй легла рядом и закрыла лицо платочком. Баоюй принялся рассказывать ей всякие небылицы, но Дайюй будто ничего не слышала.Тогда он стал ее расспрашивать, сколько ей было лет, когда она приехала в столицу, какие пейзажи видела в пути, какие памятники старины есть в Янчжоу, каковы обычаи у тамошнего населения. Дайюй не отвечала. Баоюй испуганно подумал: «Если она уснет, непременно заболеет» — и стал громко говорить:— Ай-я-я! Я слышал, что у вас в Янчжоу, в ямыне, произошла удивительная история. Ты знаешь о ней?Серьезный тон и строгое выражение лица Баоюя ввели девушку в заблуждение, и она с любопытством спросила:— Какая история?Тут Баоюй, пряча улыбку, стал болтать все, что приходило в голову:— В Янчжоу есть гора Дай, а в горе — пещера Линь.— Хватит врать! — рассмеялась Дайюй. — Нет такой горы!— А ты что, знаешь все горы и реки Поднебесной? — спросил Баоюй. — Погоди, я договорю до конца, а потом ты скажешь.— Ладно, — махнула рукой Дайюй.Баоюй продолжал фантазировать:— В пещере Линь жили оборотни крыс. Однажды, в седьмой день последнего месяца года, царь крыс поднялся на трон и стал держать совет со своими подданными. «Завтра восьмое число, — промолвил он, — все варят рис к празднику. Надо воспользоваться случаем и натаскать. И еще у нас в пещерах не хватает фруктов». Царь крыс вынул указующую стрелу и послал одного смышленого крысенка на разведку. Крысенок возвратился и доложил: «Я побывал везде. Больше всего фруктов и зерна собрано в храме у подножья горы». Царь крыс спросил: «Много ли фруктов и зерна и какие сорта?» — «Риса и бобов полны амбары, — отвечал крысенок. — А фрукты и овощи пяти сортов — красные финики, каштаны, земляной орех, водяной орех и ароматный батат». Царь крыс обрадовался, быстро вынул властную стрелу и спросил: «Кто пойдет воровать рис?» Тотчас же вызвалась одна из крыс. «Кто пойдет воровать бобы?» — снова спросил царь, вытаскивая еще одну стрелу. Вызвалась другая крыса. Остальные тоже получили приказания. Некому только было идти за ароматным бататом. Царь снова вытащил стрелу и спросил:«Ну, а кто пойдет красть ароматный батат?» Тут выбежал вперед маленький тощий крысенок: «Я пойду».Царь, да и остальные крысы, не соглашались его отпускать, думали, он слабый, неопытный и трусливый. Но крысенок сказал: «Пусть я мал и немощен телом, зато знаю магические заклинания, остер на язык и смекалист. Поэтому справлюсь лучше других!»«Неужели?» — не верили крысы. «А у меня свой способ красть, — заявил крысенок. — Встряхнусь, превращусь в клубень батата и буду его потихоньку таскать, пока весь не перетаскаю. Никто и не заметит. По крайней мере это лучше, чем воровать или отнимать силой!»Тут крысы сказали: «Все это хорошо, но покажи нам сначала, как ты сможешь превратиться в батат!» Крысенок засмеялся: «Очень просто, смотрите». Он встряхнулся и тут же превратился в прелестную маленькую барышню. Крысы зашумели: «Нет, не годится! Ведь ты обещал превратиться в батат, а стал барышней».Крысенок снова встряхнулся, принял свой прежний вид и сказал:«Ничего, оказывается, вы не знаете! Ведь „ароматный батат“ — это ароматная яшма …ароматная яшма. — В данном случае слова «ароматная яшма» и «ароматный батат» звучат одинаково — «сянъюй» и содержат намек на Дайюй, второй иероглиф имени которой, «юй», означает — «яшма».
, дочь сборщика соляного налога господина Линя!»Дайюй повернулась и даже привстала, вскричав:— Ох, и задам же я тебе, болтуну! Узнаешь, как надо мной смеяться!Дайюй надулась, и Баоюй стал просить у нее прощения:— Милая сестрица, извини! Я больше не буду! Не я виноват — волшебный запах, который исходил от тебя, он напомнил мне это древнее предание.— Подшутил надо мной, а теперь говоришь, что это древнее предание! — возмутилась Дайюй.Не успела она это сказать, как на пороге появилась Баочай и со смехом спросила:— Кто это здесь рассказывает древние предания?— Сама посмотри! — ответила Дайюй. — Кто еще здесь может болтать? Поиздевался надо мной, а свалил все на древние предания!— Ах, так это брат Баоюй! — воскликнула Баочай. — Тому, что он знает древние предания, я не удивляюсь! Жаль только, что в нужный момент они вылетают у него из головы. Третьего дня не мог вспомнить стихотворение «Листья банана», которое каждому известно. Даже вспотел, хотя остальные дрожали от холода. А сейчас, значит, у него с памятью все в порядке!— Амитаба! — воскликнула Дайюй. — Спасибо, сестрица! Ты всегда знаешь, что сказать! За словом в карман не полезешь!Неожиданно в комнате Баоюя послышался шум. Если вам интересно знать, что там произошло, прочтите следующую главу. Глава двадцатая Ван Сифэн поносит завистливого Цзя Хуаня; Линь Дайюй насмехается над картавой Сянъюнь
Итак, как раз когда Баоюй рассказывал Дайюй историю о крысах-оборотнях, неожиданно вошла Баочай и стала насмехаться над Баоюем, который во время Праздника фонарей никак не мог вспомнить выражение «зеленый воск». Между братом и сестрами завязалась веселая шутливая беседа.Баоюй больше не опасался, что Дайюй сразу после обеда заснет и ночью ей будет нехорошо, — втроем с Баочай они шутили и смеялись, и сонливость Дайюй будто рукой сняло.Но тут из комнаты Баоюя донесся шум, и они прислушались.— Это твоя кормилица ссорится с Сижэнь, — с улыбкой произнесла Дайюй. — Сижэнь по-доброму к ней относится, а мамка Ли злится и всякий раз начинает ее поучать. Совсем из ума выжила.Баоюй собрался было уйти, но Баочай его удержала.— Не обижай кормилицу. Она просто ничего не соображает.— Я это давно заметил! — сказал Баоюй и вышел. У себя в комнате он застал мамку Ли с клюкой.— Бесстыжая ты девка! — ругала она Сижэнь. — Ведь это я из тебя человека сделала! А ты развалилась на кане, когда я пришла, и не замечаешь меня! Только и думаешь, как бы лестью Баоюя опутать, а он тоже меня ни во что не ставит, только тебя признает! Ведь ты всего лишь служанка, купленная за несколько лянов серебра! А как ведешь себя?! Гнать тебя надо отсюда, замуж выдать за какого-нибудь парня — посмотрим тогда, сможешь ли ты, словно оборотень, пользоваться своими чарами?!Сижэнь подумала было, что мамка Ли сердится за то, что она не встала при ее появлении, и начала оправдываться:— Я заболела, потею, укрылась с головой одеялом и не заметила, что вы пришли.Но, услышав, что она обольщает Баоюя и ее надо выдать замуж, Сижэнь смутилась, обиделась и, не выдержав, заплакала.Баоюй вначале не знал, как ему быть, но потом решил вступиться за Сижэнь и сказал мамке Ли, что Сижэнь действительно больна и только сейчас приняла лекарство.— Не веришь, — добавил он, — спроси у других служанок.Тут мамка Ли еще больше разозлилась.— Ты только и признаешь эту лису, а я для тебя ничего не значу! — напустилась она на Баоюя. — Ты велишь мне у них о чем-то спрашивать? Тебе они во всем потакают, а Сижэнь слушаются! Знаю я все эти штучки! Вот отведу тебя к бабушке да к матушке и расскажу, что здесь творится! Я тебя грудью выкормила, а мне теперь даже чашку молока выпить нельзя? Разрешаешь служанкам перечить мне! Выгнать хочешь?Мамка Ли заплакала. Но в этот момент вошли Баочай и Дайюй и принялись ее уговаривать:— Тетушка, будьте великодушнее к ним!Мамка Ли стала жаловаться, что ее обидели, не преминув упомянуть о том, как она накануне выпила молоко и как из-за чашки чая выгнали Цяньсюэ.Фэнцзе, которая в это время в верхней комнате подсчитывала доходы и расходы, услышав шум, сразу сообразила, что это опять ворчит мамка Ли. Она проигралась сегодня и теперь ищет, на ком бы сорвать досаду, вот и принялась распекать служанок Баоюя.Фэнцзе пошла в комнату Баоюя, взяла мамку Ли за руку и сказала:— Не сердитесь, нянюшка! После большого праздника старая госпожа еще не совсем пришла в себя! Вы человек пожилой, не пристало вам ругаться с девчонками вместо того, чтобы их наставлять! Неужели вы хотите рассердить старую госпожу? Скажите, кто вас обидел, и я накажу обидчика. А сейчас пойдемте ко мне: я угощу вас жареным фазаном, выпьем винца.Она увела за собой мамку Ли, на ходу приказывая Фэнъэр:— Возьми нянину палку и подай платок, чтобы вытереть слезы.Мамка Ли, не чуя под собой ног, причитая, поспешила за Фэнцзе.— На что мне моя старая жизнь! Пусть я погорячилась, нарушила правила приличия, поскандалила, пусть меня назовут бессовестной, все равно это лучше, чем быть козлом отпущения у этих потаскушек.Баочай и Дайюй были очень довольны таким оборотом дела, захлопали в ладоши и закричали:— Спасибо Фэнцзе, что налетела, как ветер, и увела старуху!Баоюй покачал головой и вздохнул:— Никак не пойму, зачем обижать слабых! Кто-то из девушек ее обидел, а она всю вину свалила на Сижэнь!Не успел он договорить, как Цинвэнь, стоявшая рядом, выпалила:— Мы что, сумасшедшие ее обижать?! Кто обидел, пусть отвечает! А других впутывать нечего!Сижэнь, чуть не плача, обратилась к Баоюю:— Это из-за меня твою кормилицу обидели, а ты сейчас других обидел! Мало тебе, что я расстроена?Баоюй, видя, что Сижэнь нездорова и к тому же огорчена, смягчился и стал ее уговаривать отдохнуть и поспать. Когда же заметил, что у Сижэнь сильный жар, не захотел уходить, а прилег рядом и сказал ласково:— Лечись и не думай о пустяках!— А я и не думаю, — с холодной усмешкой возразила Сижэнь, — иначе минуты не смогла бы прожить в вашем доме! Ведь здесь что ни день, то скандал! Но если ты из-за меня будешь других обижать, мне это припомнят, стоит лишь провиниться, и все хорошее, что я сделала, обернется злом для меня!Из глаз ее полились слезы, но она заставила себя успокоиться, не желая волновать Баоюя.Вскоре служанка, выполнявшая разные поручения, принесла лекарство второго настоя …лекарство второго настоя. — В старой китайской медицине был принят следующий порядок приготовления лекарств: сначала необходимые снадобья разводились в воде и им давали отстояться; затем настой сливали. Так готовилось лекарство первого настоя. Потом осадок вновь разбавляли водой и лекарство после отстоя вновь сливали. Оно и называлось лекарством второго настоя.
. Так как Сижэнь уже пропотела, Баоюй не велел ей вставать, а сам подал лекарство, после чего приказал служанкам постелить ей на кане.Сижэнь сказала Баоюю:— Тебе пора обедать. А не хочешь — все равно пойди к бабушке, посиди с ней, поиграй с барышнями, а потом вернешься. Мне хочется побыть одной.Сижэнь вынула из волос шпильки, сняла кольца и легла. Лишь после этого Баоюй встал и отправился в покои матушки Цзя.После обеда матушка Цзя села играть в кости с несколькими старыми мамками и няньками, а Баоюй, ни на минуту не забывавший о Сижэнь, возвратился к себе. Сижэнь спала глубоким сном. Ему тоже захотелось спать, но время было раннее, и он не лег.Служанки Цинвэнь, Цися, Цювэнь и Бихэнь отправились поразвлечься к Юаньян и Хупо. В передней сидела одна Шэюэ. От нечего делать она бросала игральные кости. Баоюй с улыбкой спросил:— Почему ты не пошла с ними?— Денег нет, — ответила Шэюэ.— Под кроватью лежит целая куча денег, — сказал Баоюй, — неужели тебе мало?— Все уйдут веселиться, а кто будет присматривать за комнатами? Сижэнь заболела. А в доме горят лампы, топятся печи. Старые служанки за день и без того сбились с ног, пусть отдохнут. Девочки тоже устали, им надо немного развлечься. А я тут посижу.Баоюй подумал, что девушка эта очень напоминает Сижэнь, и улыбнулся:— Можешь идти, я здесь побуду!— Тогда мне тем более надо остаться, — возразила Шэюэ. — А чем плохо, если мы посидим и поговорим?— О чем? — спросил Баоюй. — По-моему, это неинтересно! Да, кстати, ты утром жаловалась, что у тебя голова чешется. Все равно делать нечего, давай расчешу тебе волосы.— Что ж, давай, — согласилась Шэюэ.Она принесла шкатулку с туалетными принадлежностями, зеркало, вынула шпильки и распустила волосы. Баоюй взял гребень и начал расчесывать. Но едва он успел два-три раза провести гребнем, как на пороге появилась запыхавшаяся Цинвэнь — она прибежала за деньгами. Увидев Шэюэ и Баоюя, Цинвэнь усмехнулась:— Ах, вот оно что! Кубками обменяться не успели, а уже до волос добрались! …до волос добрались. — В старом феодальном Китае существовал обычай, по которому жених и невеста во время свадьбы должны были выпить вина, обменявшись кубками; затем жених собственноручно делал невесте прическу, какую полагалось носить замужней женщине.
— Иди, я и тебя причешу! — со смехом сказал Баоюй.— Я недостойна такой великой чести! — съязвила Цинвэнь.Она схватила деньги и выбежала из комнаты.Шэюэ сидела у зеркала, Баоюй стоял у нее за спиной, и оба в зеркале улыбались друг другу.— Во всем доме она самая болтливая, — заметил Баоюй.Шэюэ жестом остановила его. В этот момент из-за дверной занавески с шумом вбежала Цинвэнь.— Это я болтливая? Ну-ка, давай объяснимся!— Иди своей дорогой, — со смехом сказала Шэюэ. — Чего привязалась?— Защищаешь его! — рассмеялась Цинвэнь. — Вы меня не морочьте! Думаете, я ничего не понимаю? Погодите, вот отыграюсь, потом с вами счеты сведу!С этими словами она убежала.Баоюй расчесал Шэюэ волосы и приказал постелить ему, чтобы не тревожить Сижэнь. Ночью ничего примечательного не случилось.
На следующее утро Сижэнь почувствовала себя лучше и съела немного рисового отвара. Лишь тогда Баоюй успокоился и после завтрака отправился навестить тетушку Сюэ.Наступил первый месяц. Время, когда занятия в школе прекращаются, женщины перестают заниматься вышиванием и делать всем совершенно нечего. И вот в эту пору Цзя Хуаню захотелось развлечься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
, дочь сборщика соляного налога господина Линя!»Дайюй повернулась и даже привстала, вскричав:— Ох, и задам же я тебе, болтуну! Узнаешь, как надо мной смеяться!Дайюй надулась, и Баоюй стал просить у нее прощения:— Милая сестрица, извини! Я больше не буду! Не я виноват — волшебный запах, который исходил от тебя, он напомнил мне это древнее предание.— Подшутил надо мной, а теперь говоришь, что это древнее предание! — возмутилась Дайюй.Не успела она это сказать, как на пороге появилась Баочай и со смехом спросила:— Кто это здесь рассказывает древние предания?— Сама посмотри! — ответила Дайюй. — Кто еще здесь может болтать? Поиздевался надо мной, а свалил все на древние предания!— Ах, так это брат Баоюй! — воскликнула Баочай. — Тому, что он знает древние предания, я не удивляюсь! Жаль только, что в нужный момент они вылетают у него из головы. Третьего дня не мог вспомнить стихотворение «Листья банана», которое каждому известно. Даже вспотел, хотя остальные дрожали от холода. А сейчас, значит, у него с памятью все в порядке!— Амитаба! — воскликнула Дайюй. — Спасибо, сестрица! Ты всегда знаешь, что сказать! За словом в карман не полезешь!Неожиданно в комнате Баоюя послышался шум. Если вам интересно знать, что там произошло, прочтите следующую главу. Глава двадцатая Ван Сифэн поносит завистливого Цзя Хуаня; Линь Дайюй насмехается над картавой Сянъюнь
Итак, как раз когда Баоюй рассказывал Дайюй историю о крысах-оборотнях, неожиданно вошла Баочай и стала насмехаться над Баоюем, который во время Праздника фонарей никак не мог вспомнить выражение «зеленый воск». Между братом и сестрами завязалась веселая шутливая беседа.Баоюй больше не опасался, что Дайюй сразу после обеда заснет и ночью ей будет нехорошо, — втроем с Баочай они шутили и смеялись, и сонливость Дайюй будто рукой сняло.Но тут из комнаты Баоюя донесся шум, и они прислушались.— Это твоя кормилица ссорится с Сижэнь, — с улыбкой произнесла Дайюй. — Сижэнь по-доброму к ней относится, а мамка Ли злится и всякий раз начинает ее поучать. Совсем из ума выжила.Баоюй собрался было уйти, но Баочай его удержала.— Не обижай кормилицу. Она просто ничего не соображает.— Я это давно заметил! — сказал Баоюй и вышел. У себя в комнате он застал мамку Ли с клюкой.— Бесстыжая ты девка! — ругала она Сижэнь. — Ведь это я из тебя человека сделала! А ты развалилась на кане, когда я пришла, и не замечаешь меня! Только и думаешь, как бы лестью Баоюя опутать, а он тоже меня ни во что не ставит, только тебя признает! Ведь ты всего лишь служанка, купленная за несколько лянов серебра! А как ведешь себя?! Гнать тебя надо отсюда, замуж выдать за какого-нибудь парня — посмотрим тогда, сможешь ли ты, словно оборотень, пользоваться своими чарами?!Сижэнь подумала было, что мамка Ли сердится за то, что она не встала при ее появлении, и начала оправдываться:— Я заболела, потею, укрылась с головой одеялом и не заметила, что вы пришли.Но, услышав, что она обольщает Баоюя и ее надо выдать замуж, Сижэнь смутилась, обиделась и, не выдержав, заплакала.Баоюй вначале не знал, как ему быть, но потом решил вступиться за Сижэнь и сказал мамке Ли, что Сижэнь действительно больна и только сейчас приняла лекарство.— Не веришь, — добавил он, — спроси у других служанок.Тут мамка Ли еще больше разозлилась.— Ты только и признаешь эту лису, а я для тебя ничего не значу! — напустилась она на Баоюя. — Ты велишь мне у них о чем-то спрашивать? Тебе они во всем потакают, а Сижэнь слушаются! Знаю я все эти штучки! Вот отведу тебя к бабушке да к матушке и расскажу, что здесь творится! Я тебя грудью выкормила, а мне теперь даже чашку молока выпить нельзя? Разрешаешь служанкам перечить мне! Выгнать хочешь?Мамка Ли заплакала. Но в этот момент вошли Баочай и Дайюй и принялись ее уговаривать:— Тетушка, будьте великодушнее к ним!Мамка Ли стала жаловаться, что ее обидели, не преминув упомянуть о том, как она накануне выпила молоко и как из-за чашки чая выгнали Цяньсюэ.Фэнцзе, которая в это время в верхней комнате подсчитывала доходы и расходы, услышав шум, сразу сообразила, что это опять ворчит мамка Ли. Она проигралась сегодня и теперь ищет, на ком бы сорвать досаду, вот и принялась распекать служанок Баоюя.Фэнцзе пошла в комнату Баоюя, взяла мамку Ли за руку и сказала:— Не сердитесь, нянюшка! После большого праздника старая госпожа еще не совсем пришла в себя! Вы человек пожилой, не пристало вам ругаться с девчонками вместо того, чтобы их наставлять! Неужели вы хотите рассердить старую госпожу? Скажите, кто вас обидел, и я накажу обидчика. А сейчас пойдемте ко мне: я угощу вас жареным фазаном, выпьем винца.Она увела за собой мамку Ли, на ходу приказывая Фэнъэр:— Возьми нянину палку и подай платок, чтобы вытереть слезы.Мамка Ли, не чуя под собой ног, причитая, поспешила за Фэнцзе.— На что мне моя старая жизнь! Пусть я погорячилась, нарушила правила приличия, поскандалила, пусть меня назовут бессовестной, все равно это лучше, чем быть козлом отпущения у этих потаскушек.Баочай и Дайюй были очень довольны таким оборотом дела, захлопали в ладоши и закричали:— Спасибо Фэнцзе, что налетела, как ветер, и увела старуху!Баоюй покачал головой и вздохнул:— Никак не пойму, зачем обижать слабых! Кто-то из девушек ее обидел, а она всю вину свалила на Сижэнь!Не успел он договорить, как Цинвэнь, стоявшая рядом, выпалила:— Мы что, сумасшедшие ее обижать?! Кто обидел, пусть отвечает! А других впутывать нечего!Сижэнь, чуть не плача, обратилась к Баоюю:— Это из-за меня твою кормилицу обидели, а ты сейчас других обидел! Мало тебе, что я расстроена?Баоюй, видя, что Сижэнь нездорова и к тому же огорчена, смягчился и стал ее уговаривать отдохнуть и поспать. Когда же заметил, что у Сижэнь сильный жар, не захотел уходить, а прилег рядом и сказал ласково:— Лечись и не думай о пустяках!— А я и не думаю, — с холодной усмешкой возразила Сижэнь, — иначе минуты не смогла бы прожить в вашем доме! Ведь здесь что ни день, то скандал! Но если ты из-за меня будешь других обижать, мне это припомнят, стоит лишь провиниться, и все хорошее, что я сделала, обернется злом для меня!Из глаз ее полились слезы, но она заставила себя успокоиться, не желая волновать Баоюя.Вскоре служанка, выполнявшая разные поручения, принесла лекарство второго настоя …лекарство второго настоя. — В старой китайской медицине был принят следующий порядок приготовления лекарств: сначала необходимые снадобья разводились в воде и им давали отстояться; затем настой сливали. Так готовилось лекарство первого настоя. Потом осадок вновь разбавляли водой и лекарство после отстоя вновь сливали. Оно и называлось лекарством второго настоя.
. Так как Сижэнь уже пропотела, Баоюй не велел ей вставать, а сам подал лекарство, после чего приказал служанкам постелить ей на кане.Сижэнь сказала Баоюю:— Тебе пора обедать. А не хочешь — все равно пойди к бабушке, посиди с ней, поиграй с барышнями, а потом вернешься. Мне хочется побыть одной.Сижэнь вынула из волос шпильки, сняла кольца и легла. Лишь после этого Баоюй встал и отправился в покои матушки Цзя.После обеда матушка Цзя села играть в кости с несколькими старыми мамками и няньками, а Баоюй, ни на минуту не забывавший о Сижэнь, возвратился к себе. Сижэнь спала глубоким сном. Ему тоже захотелось спать, но время было раннее, и он не лег.Служанки Цинвэнь, Цися, Цювэнь и Бихэнь отправились поразвлечься к Юаньян и Хупо. В передней сидела одна Шэюэ. От нечего делать она бросала игральные кости. Баоюй с улыбкой спросил:— Почему ты не пошла с ними?— Денег нет, — ответила Шэюэ.— Под кроватью лежит целая куча денег, — сказал Баоюй, — неужели тебе мало?— Все уйдут веселиться, а кто будет присматривать за комнатами? Сижэнь заболела. А в доме горят лампы, топятся печи. Старые служанки за день и без того сбились с ног, пусть отдохнут. Девочки тоже устали, им надо немного развлечься. А я тут посижу.Баоюй подумал, что девушка эта очень напоминает Сижэнь, и улыбнулся:— Можешь идти, я здесь побуду!— Тогда мне тем более надо остаться, — возразила Шэюэ. — А чем плохо, если мы посидим и поговорим?— О чем? — спросил Баоюй. — По-моему, это неинтересно! Да, кстати, ты утром жаловалась, что у тебя голова чешется. Все равно делать нечего, давай расчешу тебе волосы.— Что ж, давай, — согласилась Шэюэ.Она принесла шкатулку с туалетными принадлежностями, зеркало, вынула шпильки и распустила волосы. Баоюй взял гребень и начал расчесывать. Но едва он успел два-три раза провести гребнем, как на пороге появилась запыхавшаяся Цинвэнь — она прибежала за деньгами. Увидев Шэюэ и Баоюя, Цинвэнь усмехнулась:— Ах, вот оно что! Кубками обменяться не успели, а уже до волос добрались! …до волос добрались. — В старом феодальном Китае существовал обычай, по которому жених и невеста во время свадьбы должны были выпить вина, обменявшись кубками; затем жених собственноручно делал невесте прическу, какую полагалось носить замужней женщине.
— Иди, я и тебя причешу! — со смехом сказал Баоюй.— Я недостойна такой великой чести! — съязвила Цинвэнь.Она схватила деньги и выбежала из комнаты.Шэюэ сидела у зеркала, Баоюй стоял у нее за спиной, и оба в зеркале улыбались друг другу.— Во всем доме она самая болтливая, — заметил Баоюй.Шэюэ жестом остановила его. В этот момент из-за дверной занавески с шумом вбежала Цинвэнь.— Это я болтливая? Ну-ка, давай объяснимся!— Иди своей дорогой, — со смехом сказала Шэюэ. — Чего привязалась?— Защищаешь его! — рассмеялась Цинвэнь. — Вы меня не морочьте! Думаете, я ничего не понимаю? Погодите, вот отыграюсь, потом с вами счеты сведу!С этими словами она убежала.Баоюй расчесал Шэюэ волосы и приказал постелить ему, чтобы не тревожить Сижэнь. Ночью ничего примечательного не случилось.
На следующее утро Сижэнь почувствовала себя лучше и съела немного рисового отвара. Лишь тогда Баоюй успокоился и после завтрака отправился навестить тетушку Сюэ.Наступил первый месяц. Время, когда занятия в школе прекращаются, женщины перестают заниматься вышиванием и делать всем совершенно нечего. И вот в эту пору Цзя Хуаню захотелось развлечься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66