— А вы слышали, что в следующем месяце в моду войдут галифе? Как видите, я в курсе современной моды.
— Я вижу. Ваши рукава больше похожи на панталоны. Из них руки торчат по локоть.
— Я готов к освещению событий светской жизни.
— Молодые женщины называют вас Флетч, не так ли?
— Если вообще замечают меня. — Флетч сел на стул с деревянной спинкой.
— Почему они не зовут вас по имени?
— Ирвин?
— А что плохого в Ирвине?
— Звучит, как насмешка.
— У вас есть второе имя, не так ли?
— Морис.
— Я знаю многих милых мужчин, которых зовут Мори.
— Я не вхожу в их число.
— Ладно. Вы — Флетч. Энергичное имя. Звучит, как глагол.
— Скорее, как соединительный союз.
— Хорошо, соединим наши усилия на благо читателей. Френк Джефф не только предупредил меня о вашем пренебрежении подобающей журналисту одеждой. Он также указал, в чем должно заключаться ваше первое задание.
— Я и так это знаю.
— Правда?
— Да. Подготовка статьи о пяти миллионах, пожертвованных Дональдом Хайбеком и его женой художественному музею. Я должен досконально выяснить все подробности. Так?
— Разумеется, нет.
— Я получил его сегодня утром.
— Разве не Дональда Хайбека убили этим утром на автостоянке?
Флетч пожал плечами.
— И что? Статья от этого только выиграет.
— Мы и так нашли вам интересную тему, Флетч. С подачи Френка. Впрочем, он упомянул, что идея принадлежит вам.
— Мне? Идея статьи по отделу светской хроники?
— Мы уже выходим за рамки светской хроники, Флетч. Конечно, мы пишем об обществе. Но стараемся охватить все, что может заинтересовать читателя. Особенно женщин.
— Потому-то я и упомянул о галифе.
— Мы должны писать не о моде, а о стиле жизни. Не только о красоте, но и о здоровье.
— Правильно, для женщины красота — залог здоровья.
— Вы бы изумились, узнав, о чем хотят писать в наши дни молодые журналистки. — Энн Макгаррахэн взяла со стола несколько сцепленных скрепкой листков. — Вот статья, в которой сравниваются достоинства и недостатки искусственных членов. С фотографиями, как я понимаю, предоставленными фирмами-изготовителями. Как вы думаете, Флетч, нужно нам публиковать статью об искусственных членах?
— Э…
— Какой, по-вашему, лучший искусственный член на свете?
— Я вам не скажу.
— Почему?
— Я лицо заинтересованное. Неразрывно с ним связан. У меня субъективное мнение.
— Понятно. — Энн с трудом удалось сдержать улыбку. Она бросила скрепленные листки на стол. — Да, тяжела доля редактора. Наверное, нет нужды говорить, что статья уже не один день лежит на моем столе.
— Об искусственных членах?
— Да.
— Я уверен, что вы найдете, как ею распорядиться.
— Сами видите, круг наших интересов очень широк. Нас заботят не одни старушки, сдабривающие по утрам чай водкой.
— Этот Френк слишком много говорит.
— Так вы еще не догадались, каким будет ваше первое задание? А я так на это рассчитывала.
— Что-нибудь насчет приспособлений для секса? Я понял, вы хотите, чтобы я написал, какие виды приспособлений рекомендуют ведущие гинекологи города.
— Вчера вы участвовали в Сардинальском пробеге.
— О, нет!
— Вы не участвовали?
— Признаюсь, было такое.
— Френк сказал, что вы бежали позади группы женщин и не смогли заставить себя обогнать их.
— О Господи!
— Эти самые женщины получили широкую рекламу на спортивных страницах «Ньюс трибюн», — с этими словами Энн Макгаррахэн раскрыла спортивный раздел утреннего выпуска «Ньюс трибюн» и посмотрела на два больших фотоснимка, на двух соседних страницах, друг напротив друга. На первом, сфотографированные спереди, женщины начинали бег, на втором, со спины, заканчивали. — Очень симпатичные девушки, несомненно, много внимания уделяющие своему здоровью.
— Да уж, никаких лишнего жира или дряблой кожи.
— По какой-то, неведомой мне причине Френк воспринял публикацию этих фотоснимков на спортивных страницах как личное оскорбление. К тому же у меня такое чувство, что аккурат в это самое время он получает в своем кабинете приличную взбучку от некоторых влиятельных, но консервативно ориентированных жителей нашего города.
— Какая трагедия.
— «Дружеские услуги Бена Франклина». Фирма услуг, — Энн вроде бы цитировала написанное в газете. — Флетч, почему эти услуги так расстроили Френка?
— Вы подшучиваете надо мной?
Энн оторвалась от газеты и посмотрела на Флетча.
— Эти услуги как-то связаны с мужчинами?
— Подозреваю, что да.
— Расскажите мне, чем конкретно они занимаются.
Флетч буквально вжался спиной в деревянную спинку.
— Они поставляют девушек одиноким мужчинам, если те скучают дома или им не с кем пойти в ресторан. По-моему, вы и так это знаете.
— Ага! Тут есть о чем писать.
— О чем? Да и кто будет публиковать статью о…
— Как я только что отметила, наш раздел ориентирован на женщин, их интересы, здоровье, заработки…
— Это же семейная газета!
— Я рада, что вы это понимаете. Ваше журналистское расследование должно быть подано очень тактично.
— Вы хотите, чтобы я провел расследование в борделе?
— Кто лучше вас с этим справится?
— Я женюсь, в субботу!
— Вы уже сдали анализ крови?
Флетч глубоко вдохнул, но Энн подняла руку, предлагая ему помолчать, и продолжила:
— Я вижу здесь новый аспект: проститутки, вынужденные поддерживать превосходную физическую форму. Тут прослеживается определенная связь с серией напечатанных нами статей о выращивании экологически чистых овощей. Как функционируют «Дружеские услуги Бена Франклина»? В чем причина их увлечения спортом? Как им удается развлекать мужчин, не употребляя спиртного и не прикасаясь к сигаретам? Если они не наркоманки, то почему остаются проститутками? Сколько денег они зарабатывают? — Энн все еще не опускала руку. — И самое главное, кому принадлежат «Дружеские услуги Бена Франклина»? Кто получает прибыль?
Флетч выдохнул, но ничего не сказал.
— Я уверена, здесь есть о чем писать, — закончила Энн.
— Лучше всего послать туда одну из ваших журналисток, чтобы она попыталась получить место в «Дружеских услугах Бена Франклина».
— Да, но идея принадлежит вам, Флетч. Френк сам это сказал. Мы не вправе отнимать ее у вас и передавать кому-то другому. Разумеется, мы можем послать и женщину для сбора дополнительной информации.
— У меня же в субботу свадьба.
— Сами видите, как мало у нас времени.
— Энн…
— Кроме того, — Энн сложила газету, — я думаю, Френк полагает, что такая статья, разумеется, правильно поданная, снимет его с крючка, на который он попал из-за этих фотоснимков в разделе спорта. — Она наклонилась вперед. — На страницах светской хроники пишут не только о веяниях моды и сортах печенья. И статья эта вам вполне по плечу, Флетч.
Флетч смотрел на окно.
— Ваш папоротник засох.
— Мне нравится коричневый папоротник, — Энн по-прежнему смотрела на Флетча. — Навевает мысли о вечном.
— О Боже!
— Мне нравится, что вы будете работать в моем отделе, юный Флетчер. По крайней мере, вы не станете жаловаться, что у вас украли сумочку.
— Я волнуюсь совсем не из-за сумочки, — Флетч поднялся.
— Интересно, что вы принесете в клювике…
— Вы просите принести что-то «в клювике», загнав меня в угол.
— И еще, Флетчер…
— Да, мадам?
— Остерегайтесь Биффа Уилсона. Не стойте у него на пути. Он раздавит вас, как асфальтовый каток. Злобный, злопамятный тип. Я-то знаю. В свое время он был моим мужем.
— Флетч, с вами хотят поговорить. — Молодая женщина, сидевшая за столиком у двери кабинета Энн Макгаррахэн, звякнула многочисленными браслетами. — Линия триста три. Оригинальный костюмчик. Боитесь, что вас тут изнасилуют?
— Слушаю, — сказал Флетч в трубку.
— Привет, — ответила Барбара. — Я в ярости.
— С чего бы это?
— Зачем ты подкалывал мою хозяйку?
— А что я такого сказал?
— Галифе у Сесилии — больная мозоль. Она закупила слишком большую партию.
— Поэтому она и не подозвала тебя к телефону?
— Таковы наши правила. Телефон служит для деловых переговоров, а не для болтовни сотрудников.
— Но я жених ее лучшей продавщицы.
— А почему мы не можем встретиться во время ленча?
— У нас тут аврал.
— Сегодня понедельник, Флетч. В субботу у нас свадьба. Нам есть что обсудить, знаешь ли.
— Слушай, я уже договорился о ленче с Олстоном. Мы же хотим, чтобы он был у нас шафером, не так ли?
— Это не самое главное. У нас совсем мало времени и масса проблем. Ты должен мне помочь.
— Только этим я и занимаюсь.
— В прямом смысле, помочь. Ты только подумай, что нам предстоит. Синди говорит…
— Барбара! Остынь! Не дави на меня!
— Почему нет?
— Потому что не прошло и двух минут, как одна дама проехалась по мне, словно асфальтовый каток. По сравнению с ней ты — надувной пуфик.
— Так почему бы тебе не жениться на ней?
— Я бы женился, да она решила использовать меня для другого.
Глава 8
— Добрый день, Олстон, — Флетч уселся за столик напротив своего приятеля.
— Добрый день, — кивнул Олстон. — Я пью пиво.
— Наслаждайся.
— А ты хочешь пива? — После кивка Флетча Олстон дал знак официанту. — Два пива, пожалуйста, — затем Олстон смахнул с рукава пиджака невидимую пылинку. — Флетч, увидев тебя на тротуаре, я не мог не обратить внимания на твой костюм…
— На что?
— На твой костюм.
— Меня перевели в отдел светской хроники.
Олстон широко улыбнулся.
— Называется твой костюм «К чертям светское общество»?
— Хорошее название. Гармонирует с засохшим папоротником и мыслями о вечном.
— Вижу, и у тебя было жаркое утро. Тебе наконец-то всыпали за тот заголовок?
— Заголовок?
— НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ СПАСАЕТ ЖИЗНЬ ДОКТОРУ.
— Его никто и не заметил. — Официант принес пиво. — Иногда мне кажется, что в «Ньюс трибюн» никто, кроме меня, не понимает, что есть новости.
— Я повесил этот заголовок на стену.
— Мы должны во всем видеть светлую сторону, Олстон.
— Конечно. У тебя есть Барбара.
— Барбара только что отчистила меня.
— Не может быть.
— С утра мне досталось от Френка Джеффа, главного редактора, Биффа Уилсона, ведущего криминального репортера «Ньюс трибюн», Энн Макгаррахэн, редактора отдела светской хроники, и, наконец, от моей невесты, Барбары Ролтон. А сегодня только понедельник, самое начало недели.
— В таком костюме, уж не знаю, зачем ты его надел, тебя никто не будет воспринимать серьезно.
— И это еще не все. — Флетч снял пиджак, повесил на спинку стула. — На меня «наехал» винный магазин. Открыл по мне стрельбу.
— Такое случается не только с тобой. Как-то мой дядя очень спешил и…
— И я взял интервью у милой, правда, странноватой старушки, которая выдала себя совсем за другого человека.
— Ты брал интервью у самозванки?
— Выходит, что да.
— Узнал что-нибудь интересное?
— У меня сложилось впечатление, будто она говорила лишь то, что я хотел услышать.
— То есть находила ответы в твоих вопросах? — уточнил Олстон. — С самозванцами иначе и быть не может.
— Она сняла с меня одежду. И убежала вместе с ней.
— Все это произошло в одно утро?
— А у меня были такие удобные теннисные туфли.
— Флетчер, ты уверен, что сможешь выжить, выпорхнув из-под крылышка морской пехоты Соединенных Штатов Америки?
— Первые шаги в жизни всегда даются нелегко, Олстон.
Олстон поднял высокий стакан с пивом.
— За молодых.
— Никто не воспринимает нас всерьез.
— А мы серьезный народ.
— Так оно и есть. Серьезно настроенные серьезные люди.
— Господа, желаете что-нибудь заказать? — полюбопытствовал подошедший официант.
— Да, — кивнул Флетч. — Как обычно.
— Сэр, — ручка официанта застыла над блокнотиком. — То, что обычно для вас, абсолютно незнакомо мне.
— То есть я должен сказать вам, что я буду есть?
— Вы можете сохранить это в тайне, сэр. У меня только убавится работы.
— Я же сидел за этим самым столиком на прошлой неделе.
— Я рад, что вы вновь почтили нас своим присутствием, но не запомнил, что вы соизволили откушать.
— Это «Маноло», не так ли?
Официант глянул на «корочки» меню.
— Совершенно верно, сэр.
— Сандвич с ореховым маслом, ломтиками банана и майонезом на хлебце из непросеянной ржаной муки.
— Ага, действительно, уникальный заказ. Как я мог такое забыть. А что желаете вы, сэр? — он повернулся к Олстону.
— Сандвич с ливерной колбаской и сельдереем на ржаном хлебце. И un peu кетчупа.
— Спасибо тебе, Господи, еще один уникальный заказ. — И официант поспешил на кухню.
— Даже этот чертов официант не воспринимает нас всерьез, — вздохнул Флетч.
— Никто не воспринимает молодых всерьез. Это привилегия стариков.
— Но мы с тобой не такие уж молодые. Ветераны войны. Ты — юрист, я — репортер.
— Люди по-прежнему относят нас к категории неприметных серых мышек.
— Может, потому, что мы — симпатичные парни?
— В этом костюме ты просто неотразим, Флетч.
— Я знал это, как только натянул его на себя.
— Этим утром меня вызвали в кабинет Хаулера. Старшего партнера. Видишь ли, я должен сидеть на совещаниях, разумеется, не произносить ни слова, не смеяться, не выказывать иных эмоций, не таращиться на кого-либо из присутствующих.
— Такие условия поставили тебе при приеме на работу?
— Именно так. От меня требуется лишь одно — слушать. Притворяться, что меня вроде бы и нет. Я должен изучать методы работы моих более опытных коллег, посредством которых они не только получают баснословные гонорары, но платят жалованье нам, их братьям меньшим, шоферам служебных «мерседесов».
— Действительно, такому стоит поучиться.
— Ты прав. Кроме того, присутствие на совещаниях пеонов, вроде меня, необходимо и для того, чтобы они представляли себе объем предстоящей им черновой работы.
— Ты хочешь сказать, что старшие партнеры нисходят лишь до руководящих указаний?
— Представь себе, что у Хайбека, Харрисона и Хаулера появился новый клиент…
— Ха-ха-ха.
— Послушай, я еще не закончил.
— Мне следовало сказать: «Хай, ха, хау»? Или ты подумал, что я смеюсь?
— Как я мог?
Официант принес сандвичи.
— Вот ваша еда.
— Благодарю, — кивнул Флетч.
— Значит, так, — Олстон проверил количество кетчупа, убедился, что его не больше, чем он заказывал, и продолжил:
— Этому новому клиенту в ночь с субботы на воскресенье полиция помешала вытащить из дома в Хейтс столовое серебро, музыкальный центр и прочие дорогостоящие игрушки. Причина, заставившая этого господина обратиться к Хайбеку, Харрисону и Хаулеру, заключалась в том, что дом, серебро, музыкальный центр и прочие дорогостоящие игрушки не являлись его собственностью.
— Грабитель.
— Причем один из лучших специалистов в своей области.
— Каким образом он оказался в то утро не в зале суда?
— Прибыл к нам прямиком с судебного заседания, после того как ему хватило ума попросить и, соответственно, получить первую из несомненно многих отсрочек рассмотрения дела по существу.
— Его выпустили под залог…
— Который составил весьма скромную сумму, внесенную им самим. И он привел веский довод, убедивший судью, что оставлять его в суде просто невозможно. Видишь ли, этот господин в тот день намеревался отвести своего пятнадцатилетнего пса к дантисту.
— Дантист заранее назначил ему время?
— Естественно.
— Судья не мог помешать столь милосердному деянию.
— Мало того, теперь суд будет расположен в его пользу.
— Это еще почему?
— Потому что он сказал нам, вернее, мистеру Хаулеру, что в то самое время, когда судья решал, отпустить его под залог или нет, собака в ожидании визита к дантисту так громко выла от боли, что сосед застрелил ее.
Флетч покачал головой.
— Не следовало полиции мешать ему. — Он посолил свой бананово-майонезный сандвич. — Скажи мне, он позвонил дантисту, чтобы предупредить, что не сможет привести пациента?
— Этого он нам не сказал.
— Я удивлен, что мистер Хаулер, старший партнер процветающей юридической фирмы, согласился принять обычного грабителя. Зачем ему такой клиент?
— Эх, Флетч, ты слишком невинен, чтобы знать, как работают юридические фирмы и как вершится закон.
— Мне кажется, кое-что я да знаю.
— Держу пари, ты думаешь, что юридические конторы оказывают адвокатские услуги.
— Разве это не так?
— Это далеко не основное направление их деятельности.
— Не основное?
— Нет. Главное для них — «дойка» клиента.
— Этому учат на юридическом факультете?
— Нет. Потому-то новички, такие как я, несколько лет работают в юридических фирмах за минимальное жалование. За это время мы должны обучиться методам работы, благодаря которым юридические фирмы и держатся на плаву.
— Так что означает «дойка» клиента?
— Когда клиент стучится в дверь юридической фирмы, да еще такой известной, как «Хайбек, Харрисон и Хаулер», первейшая задача фирмы — выяснить, сколько денег можно с него получить, не за конкретный процесс, а вообще. Таковая оценка требует немалого опыта и отменной интуиции.
— Не понимаю, как соотносятся состояние клиента и затраты на конкретный процесс, из-за которого он и обращается в юридическую фирму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21