Но вспотели, даже сидя в тени и наблюдая за птицами и перебегающими дорогу мартышками. Дольки грейпфрута уже не утоляли голод и жажду.
— Это сидение вызывает у меня чувство вины, — не выдержал Флетч. — Мне кажется, мы должны вернуться и помочь Шейле и Карру. Они говорят, что у них осталось лишь несколько дней.
— Грузовик приедет, — стоял на своем Джума.
— Джума, — повернулся к нему Флетч. — Нынче ты, похоже, очень расположен к Шейле.
— Да, — глаза Джумы сверкали. — Хорошая женщина. С доброй душой.
— Ты действительно говорил со своим другом, который ездит на грузовике? — спросила Барбара.
— Он мне не друг. Но и не враг.
Флетч вздохнул.
— А мы — друзья?
Джума улыбнулся.
— Увидим.
— Ты говорил с тем, кто должен приехать на грузовике? — не унималась Барбара.
— Нет.
— Откуда ты тогда знаешь, что он приедет?
— Приедет обязательно.
— Ты хоть знаком с водителем? — поддержал жену Флетч.
— Трудно сказать. Вероятно.
— Вероятно? — переспросил Флетч.
— Так что мы здесь все-таки делаем? — воскликнула Барбара.
— Ждем грузовик. Только и всего.
Грузовик с дизельным двигателем, нагруженный мешками с орехами, появился на дороге в половине второго. Джума спросил водителя, не подвезет ли он их до Шимони.
Естественно, водитель им не отказал.
Они забрались в кузов, улеглись на мешки с орехами. Их обдувал ветерок, вызванный движением грузовика, от орехов хорошо пахло.
Флетч так и не узнал, тот ли это грузовик, которого они ждали. А может, случайный грузовик. Так или иначе, он приехал, подобрал их и повез в Шимони.
Флетч долго думал, стоит ли спрашивать Джуму, тот ли это грузовик.
И не спросил, задав самому себе логичный вопрос:
«А какая, собственно, разница?»
Глава 36
— А как по-твоему, Джума, — они сидели на крытой веранде ресторана на острове Васини и через узкий пролив смотрели на побережье, — можно найти в Восточной Африке потерянный римский город, или наши друзья напрасно тратят время и деньги?
Джума пожал плечами.
— Не найдешь, не узнаешь.
— Карр говорил, что в Лондоне есть документы, подтверждающие существование этого города, — вмешалась Барбара. — И боевая тактика масаев тоже говорит за это, — она улыбнулась. — Да и колдунья в Тика сказала…
— В одном она, безусловно, права, — прервал ее Флетч. — Я действительно ношу ящик камней, — под столом Флетч вытянул ноги.
Джума пристально вглядывался в лицо Флетча. Барбара положила в рот кусочек крабьего мяса.
— Я бы хотела помочь Шейле и Карру.
— Я не знаю, — Флетч покачал головой. — Какие-то отрывочные мысли, слова, впечатления… Никак не могу связать их воедино, составить общую картину.
— А они помогут? — спросила Барбара. — Эти мысли?
— Не знаю. И не узнаю, пока не сумею рассортировать их.
Джума ел вместе с ними жареного краба. Он же и организовал экскурсию на остров.
Днем раньше водитель грузовика с мешками орехов высадил их у границы национального парка Кисити-Мпунгути. Пешком они прошли по парку пятнадцать километров, мимо развалин особняка губернатора района. Рюкзак нес Флетч. Им пришлось заплатить несколько шиллингов, чтобы войти в парк.
Рыбацкий лагерь, в который они пришли, сливался с окружающей природой. Присутствие туристов не бросалось в глаза. Палатки стояли в укромных местах, не привлекая внимания. Сами туристы растворились в джунглях, на пляже, в море. Обслуживающий персонал старался лишь помогать отдыхающим, но ни в коем случае не мешал. А настоящие рыбаки с интересом приглядывались к тем, кто не счел за труд приехать к ним.
По прибытии Барбара, Флетч и Джума незамедлительно полезли в воду. Той же температуры, что и их разгоряченные тела, вода радостно приняла их в свои объятия и долго не отпускала.
Ближе к вечеру они прогулялись к Шимони — «дыре-в-земле», долго смотрели в черный зев пещеры. Флетч и Барбара не знали, куда их привели. Плотно утоптанная земля уходила во тьму. Пещера источала что-то непонятное, не звук и не запах.
— Вы хотите спуститься в нее? — спросил Джума.
— Почему нет? — откликнулась Барбара.
— Там можно поскользнуться, — Джума взглянул на рюкзак на спине Флетча.
Флетч снял рюкзак, опустил на землю.
— Там летучие мыши, — Джума посмотрел на волосы Барбары.
— Это пещера, — пожал плечами Флетч.
— Пещера большая? — спросила Барбара.
— Она тянется на двенадцать миль.
— Я что-то такое чувствую? — спросил Флетч.
Джума кивнул.
И первым двинулся вниз.
Они стояли в огромном подземном зале. Свет в пещеру проникал лишь от входа. Барбара с уважением оглядела сталактиты, затем хихикнула. Эхо разнесло ее голос по пещере.
Флетч обратил внимание, что каменный пол, каждый его квадратный сантиметр, и стены, до высоты полутора метров, отполированы чуть ли не до блеска.
— Для чего использовалась эта пещера? — спросил Флетч.
Над ними пролетела летучая мышь.
— Под склад, — ответил Джума. — Здесь держали людей. Человеческий склад. Людей, проданных в рабство, держали здесь до погрузки на корабли, которые увозили их за моря.
Где-то капала вода — единственный звук, нарушав ший мертвую тишину.
Когда Барбара повернулась в ним, по ее щекам текли слезы.
— Как же им было страшно, — прошептала она.
— И так сотни лет, — добавил Джума.
— Какой ужас, — выдохнула Барбара.
— Запах, пот, испражнения сотен, вернее, тысяч тел. Крик стоял над этой пещерой, днем и ночью, год за годом.
В пещеру вел широкий проход, но не столь широкий, чтобы несколько человек с мечами и ружьями, кнутами и дубинками не могли перегородить его. Дальняя часть зала терялась в кромешной темноте. И темнота эта тянулась вглубь на двенадцать миль. Не было из-под земли другого выхода, и никто — ни отчаянный смельчак, ни мудрец ни при каких обстоятельствах не мог вернуться к свету, воздуху, еде, свободной жизни, любимой женщине. Выйти из пещеры можно было лишь покорным рабом.
— Как вы думаете, ваши предки покупали рабов? — спросил Джума.
— Нет, — ответил Флетч.
— Я уверена, что нет, — ответила Барбара.
Джума провел ногой по гладкому полу.
— Видите, как все получается.
— О чем ты? — спросил Флетч.
— Я-то уверен, что мои предки продавали рабов. Понимаете? Что хуже, покупать людей или продавать их?
На складе-холодильнике они купили две рыбины, сразу после того, как рыбаки сдали свой улов, и поджарили их на пляже еще до того, как солнце скрылось за зеленой стеной джунглей.
Буквально перед тем, как сумерки перешли в ночь, их нашел один из неприметных сотрудников лагеря. Вместе они прошли к маленькой палатке под пальмами, у самого пляжа, неподалеку от пристани. В ней едва хватило места сотруднику, Флетчу, Барбаре и Джуме, но они сумели втиснуться в палатку.
Потом, когда они вновь вылезли на свежий воздух, а сотрудник ушел, Флетч спросил Джуму: «А где будешь ты?»
— Здесь же, — последовал короткий ответ.
В палатке Барбара и Флетч побыли недолго. Слишком там было жарко. Их кожа стала липкой от соли, шершавой от песка, мокрой от пота.
Вместе они выползли из палатки, взявшись за руки, обнаженные, побежали к океану. Не сбавляя скорости влетели в воду, отпустили руки, поплавали, то удаляясь, то сближаясь друг с другом.
Именно в те счастливые минуты Барбара и Флетч осознали, что же такое медовый месяц.
По пути к палатке они обогнули здоровенную скалу, выпирающую из песка на границе с джунглями. Луна как раз оказалась по другую сторону скалы, чуть выше ее.
Барбара ахнула. Схватила Флетча за руку.
Они остановились.
— Это статуя? — спросила Барбара.
На скале, боком к луне, вытянулся в струнку мужчина. Прямые ноги, прижатые к бокам руки, гордо поднятая голова.
— Раньше ее-там не было.
— Флетч, мне кажется, это Джума.
— Это Джума.
Твердый как камень пенис Джумы, торчал перпендикулярно его телу. И Джума, и его пенис застыли в абсолютной неподвижности.
— Что он там делает? — прошептала Барбара.
— Просто стоит.
— Он прекрасен.
— Да. Ты права.
Какое-то время они не могли отвести глаз от силуэта Джумы.
А потом, без единого слова, вернулись в палатку.
Вновь появились из нее перед самым рассветом, чтобы вбежать в океан, поплавать, порезвиться, окончательно проснуться. Жара, тяжелый воздух под низко натянутым противомоскитным пологом не способствовали крепкому, продолжительному сну.
Уже утром, возвращаясь к палатке, в рощице они наткнулись на живую картину из человеческих тел.
Джума, голышом, спал на земле. Две девушки, наряд которых состоял лишь из бус, браслетов и заколок для волос, спали рядом с ним. Голова Джумы покоилась на животе одной из девушек. Нога лежала на бедрах второй. На губах всех троих играла улыбка удовлетворенности.
Пенис Джумы уже проснулся, хотя сам он еще спал.
— Африканские соотношения, — прошептала Барбара. — Одному мужчине полагается несколько женщин. Я к этому никогда не привыкну.
Муха ползла по щеке девушки, направляясь к ее глазу. Рука девушки, покоящаяся на груди Джумы, не поднялась, чтобы отогнать ее.
Флетч едва удержался, чтобы не согнать муху. А затем увлек Барбару к палатке.
— Как тот лев, которого мы видели, — улыбнулась Барбара. — Устроившийся на двух львицах.
Джума нашел их в маленькой лавочке, где Барбара и Флетч купили на завтрак две бутылки «кока-колы» и пачку печенья.
Джума распланировал для них грядущий день.
Две итальянские пары собирались на морскую прогулку. Нанятая ими дау без труда вмещала восемь пассажиров.
Итальянцы и команда дау заверили Джуму, что будут рады, если он, Флетч и Барбара составят им компанию.
— Очень устала? — спросил Флетч Барбару, когда они отплывали на дау от материка.
— У меня такое ощущение, будто на мне, а не на джипе Карра возили этот чертов бур.
Оба мужчины и одна женщина оказались врачами, вторая женщина сказала, что она — домохозяйка, воспитывающая троих детей. Итальянцы едва говорили по-английски, Джума, Флетч и Барбара не знали итальянского. Но они без особого труда обходились языком жестов и местными словечками.
Поначалу и Флетч и Барбара стеснялись итальянцев. Обгоревшие на солнце, покусанные насекомыми, с ссадинами и царапинами (последствия работы в лесу), с волосами, вымытыми соленой водой и просушенными песком, одетые в обрезанные, а теперь и порванные нейлоновые лыжные брюки — для них пышущие здоровьем, богатые итальянские туристы казались пришельцами из другого мира. На борт дау итальянцы поднялись в модного фасона костюмах для загара, разделись, оставшись в не менее изящных плавках и купальниках. Крепкие, мускулистые тела. Чистая кожа, не знавшая ни солнечных ожогов, ни укусов москитов. Аккуратные прически, в которых чувствовалась рука опытного парикмахера. Когда дау приблизилась к коралловому рифу, около которого они собирались поплавать, итальянцы достали из нейлоновых мешков первоклассное снаряжение: маски, трубки, ласты, две подводные фотокамеры. Один из мужчин даже закрепил на голени нож.
— Я уже страдаю от столкновения культур, — пожаловалась Барбара.
— Все нормально, — успокоил ее Флетч. — В лагере Карра мы оставили великолепное лыжное снаряжение.
— Мне следует сказать им об этом? — спросила Барбара.
— Думаю, что нет.
Джума сразу же сдружился с итальянцами. Спросил и выучил, как будет по-итальянски парус, корабль, штурвал, остров, вода, рыба. Один доктор с гордостью показал Джуме, как пользоваться подводной фотокамерой.
На языке у Флетча вертелись вопросы: «Куда ушли те две девушки? Где ты их взял?» — но он так и не задал их Джуме.
Команда дау состояла из двоих добродушных, веселых матросов, говорящих на английском, итальянском, суахили и еще одном языке, понятном только им. Шутки ради они предлагали экипированным с иголочки итальянцам дешевые, потрепанные маски и трубки, которые хранились на борту дау. Они притворились, что отказ итальянцев использовать предложенное снаряжение оскорбил их до глубины души.
Рифы вдоль берега Танзании методично уничтожались браконьерами, охотившимися за уникальными рыбами и сувенирами из кораллов. Рифы к северу и югу от Момбасы быстро умирали. Так что рифы Кисите находились под защитой государства.
Дау бросила якорь у рифа Мако Кокве.
Некенийцы несколько часов плавали вдоль рифа. Мужчины-итальянцы фотографировали, а остальные просто смотрели коралловые скульптуры, подсвеченные в прозрачной воде солнцем. Их зачаровывали кружевные коралловые веера, раскачивающиеся в подводных течениях, их тени, движущиеся по песчаному или коралловому дну.
Лежа в теплой воде, едва шевеля руками и ногами, Флетч наблюдал за стайками рыб, окрашенных столь же ярко, что и птицы. Особенно ему понравились желтые рыбки с черными полосами, идущими ото рта. Казалось, они все время улыбаются. Увидев их в первый раз, Флетч рассмеялся, забыв про трубку, и наглотался воды. Ему пришлось поднимать голову, чтобы откашляться и не захлебнуться.
Подплывшая Барбара шлепнула его по плечу.
— Джума вернулся на дау.
Флетч посмотрел на судно. Джуму он нашел на носу. Матросы стояли на корме.
— Когда?
— Довольно-таки давно.
— С ним все в порядке?
— Поначалу мы были вместе. В воде ему было не по себе. Он махал руками и кашлял. Я подумала, что он шутит, потом решила, что он тонет.
— Он умеет плавать?
— Он старался изо всех сил. Но ему все время казалось, что вода тащит его на дно.
— Может, у него перехватило дыхание?
— Он сразу же вылез на палубу.
— Ну и хорошо.
— Может, нам тоже пора возвращаться?
— Да. Через несколько минут. Или чуть попозже.
Ближе к полудню дау привлекла дельфинов, которые начали гоняться с ней наперегонки. И судно, и плывущих на нем людей они встретили как старых друзей, с которыми волею судеб они давно не виделись.
Поплавав между островами, дау бросила якорь у острова Васини. Мелководье туристы преодолели на ялике. А уж потом прошли в Рас Монди.
— Слушай, — на шатких мостках Барбара оперлась о руку Флетча. — Похоже, мы наслаждаемся отдыхом.
— Да, судя по всему, все приходит в норму, — согласился Флетч.
В ресторане кроме их компании никого не было.
Из-за языкового барьера итальянцы сели за один столик, а Джума, Барбара и Флетч — за другой.
После прогулки под парусом и купания их мучила жажда и предпочтение они отдали не пиву, а воде. К тому же они изрядно проголодались и набросились на поданную закуску. Они решили, что огромные жареные крабы — основное блюдо, и ели их медленно, наслаждаясь каждым кусочком мяса. А потому выкатили глаза, когда перед ними поставили тарелки с чанга и рисом, сваренным в кокосовом соусе. Замешательство, однако, длилось недолго, и они принялись за еду.
— Шейла и Карр огорчатся, если ничего не найдут, — заметила Барбара. — Как бы нам им помочь? Или хотя бы подбодрить их?
— По всей Африке люди ищут свое прошлое, — вставил Джума. — Выкапывают из земли кости, горшки, наконечники копий. Можно подумать, что Африка — большой музей.
— Каким образом эта рыба, окунь, обитающая в реке Нил, попала в озеро Туркана? — спросил Флетч. — Реку и озеро разделяют сотни миль. Их не соединяет никакая другая река.
— Должно быть, в далеком прошлом они соединялись, — ответила ему Барбара.
— Почему людей так интересует их прошлое? — вопросил Джума. — Почему со всего мира люди слетаются в Африку и ищут своих предков — первого человека, первую кость, первую окаменелость?
— Из любопытства, — ответила Барбара.
— Что изменят эти находки? — гнул свое Джума. — Путь в будущее лежит через настоящее, а не через прошлое.
— Что изменят? — повернулся к нему Флетч. — В Кооби Фора нашли окаменелый скелет индийского слона. Это же многое меняет.
— Нет, — покачал головой Джума. — Для меня — нет.
— Эта находка свидетельствует о том, что когда-то давно Африка и Индия составляли единое целое, — пояснила Барбара. — Неужели для тебя это ничего не значит?
— Все ясно, — кивнул Джума. — Вы хотите, чтобы я сказал, что индийцы такие же коренные жители Африки, как и мы.
— Почему я прилетел в Африку на встречу с отцом? — спросил Флетч окружающий воздух.
— Из любопытства, — повторила Барбара.
— Почему ты прилетел, Флетч? Ты уже самостоятельный человек. Какое отношение имеет к тебе твой отец? Ты же ни разу не видел его.
— Культурные традиции, — Флетч говорил в тарелку. — Нравственные нормы.
— О чем ты говоришь? — переспросила его Барбара.
— Не знаю.
— Когда люди заглядывают в прошлое, — изрек Джума, — они ожидают найти там только хорошее, доброе. А если они найдут что-то очень, очень плохое?
— Мне предстоит узнать что-то очень, очень плохое, Джума? Ты знаешь моего отца. Я — нет.
— Я думаю, что людям лучше идти в будущее без груза вины, причиной которой служит случившееся в их прошлом.
— Похоже, ты стараешься предостеречь меня, Джума.
— Здесь есть люди, — продолжал Джума, — люди моего возраста, настаивающие на том, чтобы жить, как жили их предки тысячи лет тому назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
— Это сидение вызывает у меня чувство вины, — не выдержал Флетч. — Мне кажется, мы должны вернуться и помочь Шейле и Карру. Они говорят, что у них осталось лишь несколько дней.
— Грузовик приедет, — стоял на своем Джума.
— Джума, — повернулся к нему Флетч. — Нынче ты, похоже, очень расположен к Шейле.
— Да, — глаза Джумы сверкали. — Хорошая женщина. С доброй душой.
— Ты действительно говорил со своим другом, который ездит на грузовике? — спросила Барбара.
— Он мне не друг. Но и не враг.
Флетч вздохнул.
— А мы — друзья?
Джума улыбнулся.
— Увидим.
— Ты говорил с тем, кто должен приехать на грузовике? — не унималась Барбара.
— Нет.
— Откуда ты тогда знаешь, что он приедет?
— Приедет обязательно.
— Ты хоть знаком с водителем? — поддержал жену Флетч.
— Трудно сказать. Вероятно.
— Вероятно? — переспросил Флетч.
— Так что мы здесь все-таки делаем? — воскликнула Барбара.
— Ждем грузовик. Только и всего.
Грузовик с дизельным двигателем, нагруженный мешками с орехами, появился на дороге в половине второго. Джума спросил водителя, не подвезет ли он их до Шимони.
Естественно, водитель им не отказал.
Они забрались в кузов, улеглись на мешки с орехами. Их обдувал ветерок, вызванный движением грузовика, от орехов хорошо пахло.
Флетч так и не узнал, тот ли это грузовик, которого они ждали. А может, случайный грузовик. Так или иначе, он приехал, подобрал их и повез в Шимони.
Флетч долго думал, стоит ли спрашивать Джуму, тот ли это грузовик.
И не спросил, задав самому себе логичный вопрос:
«А какая, собственно, разница?»
Глава 36
— А как по-твоему, Джума, — они сидели на крытой веранде ресторана на острове Васини и через узкий пролив смотрели на побережье, — можно найти в Восточной Африке потерянный римский город, или наши друзья напрасно тратят время и деньги?
Джума пожал плечами.
— Не найдешь, не узнаешь.
— Карр говорил, что в Лондоне есть документы, подтверждающие существование этого города, — вмешалась Барбара. — И боевая тактика масаев тоже говорит за это, — она улыбнулась. — Да и колдунья в Тика сказала…
— В одном она, безусловно, права, — прервал ее Флетч. — Я действительно ношу ящик камней, — под столом Флетч вытянул ноги.
Джума пристально вглядывался в лицо Флетча. Барбара положила в рот кусочек крабьего мяса.
— Я бы хотела помочь Шейле и Карру.
— Я не знаю, — Флетч покачал головой. — Какие-то отрывочные мысли, слова, впечатления… Никак не могу связать их воедино, составить общую картину.
— А они помогут? — спросила Барбара. — Эти мысли?
— Не знаю. И не узнаю, пока не сумею рассортировать их.
Джума ел вместе с ними жареного краба. Он же и организовал экскурсию на остров.
Днем раньше водитель грузовика с мешками орехов высадил их у границы национального парка Кисити-Мпунгути. Пешком они прошли по парку пятнадцать километров, мимо развалин особняка губернатора района. Рюкзак нес Флетч. Им пришлось заплатить несколько шиллингов, чтобы войти в парк.
Рыбацкий лагерь, в который они пришли, сливался с окружающей природой. Присутствие туристов не бросалось в глаза. Палатки стояли в укромных местах, не привлекая внимания. Сами туристы растворились в джунглях, на пляже, в море. Обслуживающий персонал старался лишь помогать отдыхающим, но ни в коем случае не мешал. А настоящие рыбаки с интересом приглядывались к тем, кто не счел за труд приехать к ним.
По прибытии Барбара, Флетч и Джума незамедлительно полезли в воду. Той же температуры, что и их разгоряченные тела, вода радостно приняла их в свои объятия и долго не отпускала.
Ближе к вечеру они прогулялись к Шимони — «дыре-в-земле», долго смотрели в черный зев пещеры. Флетч и Барбара не знали, куда их привели. Плотно утоптанная земля уходила во тьму. Пещера источала что-то непонятное, не звук и не запах.
— Вы хотите спуститься в нее? — спросил Джума.
— Почему нет? — откликнулась Барбара.
— Там можно поскользнуться, — Джума взглянул на рюкзак на спине Флетча.
Флетч снял рюкзак, опустил на землю.
— Там летучие мыши, — Джума посмотрел на волосы Барбары.
— Это пещера, — пожал плечами Флетч.
— Пещера большая? — спросила Барбара.
— Она тянется на двенадцать миль.
— Я что-то такое чувствую? — спросил Флетч.
Джума кивнул.
И первым двинулся вниз.
Они стояли в огромном подземном зале. Свет в пещеру проникал лишь от входа. Барбара с уважением оглядела сталактиты, затем хихикнула. Эхо разнесло ее голос по пещере.
Флетч обратил внимание, что каменный пол, каждый его квадратный сантиметр, и стены, до высоты полутора метров, отполированы чуть ли не до блеска.
— Для чего использовалась эта пещера? — спросил Флетч.
Над ними пролетела летучая мышь.
— Под склад, — ответил Джума. — Здесь держали людей. Человеческий склад. Людей, проданных в рабство, держали здесь до погрузки на корабли, которые увозили их за моря.
Где-то капала вода — единственный звук, нарушав ший мертвую тишину.
Когда Барбара повернулась в ним, по ее щекам текли слезы.
— Как же им было страшно, — прошептала она.
— И так сотни лет, — добавил Джума.
— Какой ужас, — выдохнула Барбара.
— Запах, пот, испражнения сотен, вернее, тысяч тел. Крик стоял над этой пещерой, днем и ночью, год за годом.
В пещеру вел широкий проход, но не столь широкий, чтобы несколько человек с мечами и ружьями, кнутами и дубинками не могли перегородить его. Дальняя часть зала терялась в кромешной темноте. И темнота эта тянулась вглубь на двенадцать миль. Не было из-под земли другого выхода, и никто — ни отчаянный смельчак, ни мудрец ни при каких обстоятельствах не мог вернуться к свету, воздуху, еде, свободной жизни, любимой женщине. Выйти из пещеры можно было лишь покорным рабом.
— Как вы думаете, ваши предки покупали рабов? — спросил Джума.
— Нет, — ответил Флетч.
— Я уверена, что нет, — ответила Барбара.
Джума провел ногой по гладкому полу.
— Видите, как все получается.
— О чем ты? — спросил Флетч.
— Я-то уверен, что мои предки продавали рабов. Понимаете? Что хуже, покупать людей или продавать их?
На складе-холодильнике они купили две рыбины, сразу после того, как рыбаки сдали свой улов, и поджарили их на пляже еще до того, как солнце скрылось за зеленой стеной джунглей.
Буквально перед тем, как сумерки перешли в ночь, их нашел один из неприметных сотрудников лагеря. Вместе они прошли к маленькой палатке под пальмами, у самого пляжа, неподалеку от пристани. В ней едва хватило места сотруднику, Флетчу, Барбаре и Джуме, но они сумели втиснуться в палатку.
Потом, когда они вновь вылезли на свежий воздух, а сотрудник ушел, Флетч спросил Джуму: «А где будешь ты?»
— Здесь же, — последовал короткий ответ.
В палатке Барбара и Флетч побыли недолго. Слишком там было жарко. Их кожа стала липкой от соли, шершавой от песка, мокрой от пота.
Вместе они выползли из палатки, взявшись за руки, обнаженные, побежали к океану. Не сбавляя скорости влетели в воду, отпустили руки, поплавали, то удаляясь, то сближаясь друг с другом.
Именно в те счастливые минуты Барбара и Флетч осознали, что же такое медовый месяц.
По пути к палатке они обогнули здоровенную скалу, выпирающую из песка на границе с джунглями. Луна как раз оказалась по другую сторону скалы, чуть выше ее.
Барбара ахнула. Схватила Флетча за руку.
Они остановились.
— Это статуя? — спросила Барбара.
На скале, боком к луне, вытянулся в струнку мужчина. Прямые ноги, прижатые к бокам руки, гордо поднятая голова.
— Раньше ее-там не было.
— Флетч, мне кажется, это Джума.
— Это Джума.
Твердый как камень пенис Джумы, торчал перпендикулярно его телу. И Джума, и его пенис застыли в абсолютной неподвижности.
— Что он там делает? — прошептала Барбара.
— Просто стоит.
— Он прекрасен.
— Да. Ты права.
Какое-то время они не могли отвести глаз от силуэта Джумы.
А потом, без единого слова, вернулись в палатку.
Вновь появились из нее перед самым рассветом, чтобы вбежать в океан, поплавать, порезвиться, окончательно проснуться. Жара, тяжелый воздух под низко натянутым противомоскитным пологом не способствовали крепкому, продолжительному сну.
Уже утром, возвращаясь к палатке, в рощице они наткнулись на живую картину из человеческих тел.
Джума, голышом, спал на земле. Две девушки, наряд которых состоял лишь из бус, браслетов и заколок для волос, спали рядом с ним. Голова Джумы покоилась на животе одной из девушек. Нога лежала на бедрах второй. На губах всех троих играла улыбка удовлетворенности.
Пенис Джумы уже проснулся, хотя сам он еще спал.
— Африканские соотношения, — прошептала Барбара. — Одному мужчине полагается несколько женщин. Я к этому никогда не привыкну.
Муха ползла по щеке девушки, направляясь к ее глазу. Рука девушки, покоящаяся на груди Джумы, не поднялась, чтобы отогнать ее.
Флетч едва удержался, чтобы не согнать муху. А затем увлек Барбару к палатке.
— Как тот лев, которого мы видели, — улыбнулась Барбара. — Устроившийся на двух львицах.
Джума нашел их в маленькой лавочке, где Барбара и Флетч купили на завтрак две бутылки «кока-колы» и пачку печенья.
Джума распланировал для них грядущий день.
Две итальянские пары собирались на морскую прогулку. Нанятая ими дау без труда вмещала восемь пассажиров.
Итальянцы и команда дау заверили Джуму, что будут рады, если он, Флетч и Барбара составят им компанию.
— Очень устала? — спросил Флетч Барбару, когда они отплывали на дау от материка.
— У меня такое ощущение, будто на мне, а не на джипе Карра возили этот чертов бур.
Оба мужчины и одна женщина оказались врачами, вторая женщина сказала, что она — домохозяйка, воспитывающая троих детей. Итальянцы едва говорили по-английски, Джума, Флетч и Барбара не знали итальянского. Но они без особого труда обходились языком жестов и местными словечками.
Поначалу и Флетч и Барбара стеснялись итальянцев. Обгоревшие на солнце, покусанные насекомыми, с ссадинами и царапинами (последствия работы в лесу), с волосами, вымытыми соленой водой и просушенными песком, одетые в обрезанные, а теперь и порванные нейлоновые лыжные брюки — для них пышущие здоровьем, богатые итальянские туристы казались пришельцами из другого мира. На борт дау итальянцы поднялись в модного фасона костюмах для загара, разделись, оставшись в не менее изящных плавках и купальниках. Крепкие, мускулистые тела. Чистая кожа, не знавшая ни солнечных ожогов, ни укусов москитов. Аккуратные прически, в которых чувствовалась рука опытного парикмахера. Когда дау приблизилась к коралловому рифу, около которого они собирались поплавать, итальянцы достали из нейлоновых мешков первоклассное снаряжение: маски, трубки, ласты, две подводные фотокамеры. Один из мужчин даже закрепил на голени нож.
— Я уже страдаю от столкновения культур, — пожаловалась Барбара.
— Все нормально, — успокоил ее Флетч. — В лагере Карра мы оставили великолепное лыжное снаряжение.
— Мне следует сказать им об этом? — спросила Барбара.
— Думаю, что нет.
Джума сразу же сдружился с итальянцами. Спросил и выучил, как будет по-итальянски парус, корабль, штурвал, остров, вода, рыба. Один доктор с гордостью показал Джуме, как пользоваться подводной фотокамерой.
На языке у Флетча вертелись вопросы: «Куда ушли те две девушки? Где ты их взял?» — но он так и не задал их Джуме.
Команда дау состояла из двоих добродушных, веселых матросов, говорящих на английском, итальянском, суахили и еще одном языке, понятном только им. Шутки ради они предлагали экипированным с иголочки итальянцам дешевые, потрепанные маски и трубки, которые хранились на борту дау. Они притворились, что отказ итальянцев использовать предложенное снаряжение оскорбил их до глубины души.
Рифы вдоль берега Танзании методично уничтожались браконьерами, охотившимися за уникальными рыбами и сувенирами из кораллов. Рифы к северу и югу от Момбасы быстро умирали. Так что рифы Кисите находились под защитой государства.
Дау бросила якорь у рифа Мако Кокве.
Некенийцы несколько часов плавали вдоль рифа. Мужчины-итальянцы фотографировали, а остальные просто смотрели коралловые скульптуры, подсвеченные в прозрачной воде солнцем. Их зачаровывали кружевные коралловые веера, раскачивающиеся в подводных течениях, их тени, движущиеся по песчаному или коралловому дну.
Лежа в теплой воде, едва шевеля руками и ногами, Флетч наблюдал за стайками рыб, окрашенных столь же ярко, что и птицы. Особенно ему понравились желтые рыбки с черными полосами, идущими ото рта. Казалось, они все время улыбаются. Увидев их в первый раз, Флетч рассмеялся, забыв про трубку, и наглотался воды. Ему пришлось поднимать голову, чтобы откашляться и не захлебнуться.
Подплывшая Барбара шлепнула его по плечу.
— Джума вернулся на дау.
Флетч посмотрел на судно. Джуму он нашел на носу. Матросы стояли на корме.
— Когда?
— Довольно-таки давно.
— С ним все в порядке?
— Поначалу мы были вместе. В воде ему было не по себе. Он махал руками и кашлял. Я подумала, что он шутит, потом решила, что он тонет.
— Он умеет плавать?
— Он старался изо всех сил. Но ему все время казалось, что вода тащит его на дно.
— Может, у него перехватило дыхание?
— Он сразу же вылез на палубу.
— Ну и хорошо.
— Может, нам тоже пора возвращаться?
— Да. Через несколько минут. Или чуть попозже.
Ближе к полудню дау привлекла дельфинов, которые начали гоняться с ней наперегонки. И судно, и плывущих на нем людей они встретили как старых друзей, с которыми волею судеб они давно не виделись.
Поплавав между островами, дау бросила якорь у острова Васини. Мелководье туристы преодолели на ялике. А уж потом прошли в Рас Монди.
— Слушай, — на шатких мостках Барбара оперлась о руку Флетча. — Похоже, мы наслаждаемся отдыхом.
— Да, судя по всему, все приходит в норму, — согласился Флетч.
В ресторане кроме их компании никого не было.
Из-за языкового барьера итальянцы сели за один столик, а Джума, Барбара и Флетч — за другой.
После прогулки под парусом и купания их мучила жажда и предпочтение они отдали не пиву, а воде. К тому же они изрядно проголодались и набросились на поданную закуску. Они решили, что огромные жареные крабы — основное блюдо, и ели их медленно, наслаждаясь каждым кусочком мяса. А потому выкатили глаза, когда перед ними поставили тарелки с чанга и рисом, сваренным в кокосовом соусе. Замешательство, однако, длилось недолго, и они принялись за еду.
— Шейла и Карр огорчатся, если ничего не найдут, — заметила Барбара. — Как бы нам им помочь? Или хотя бы подбодрить их?
— По всей Африке люди ищут свое прошлое, — вставил Джума. — Выкапывают из земли кости, горшки, наконечники копий. Можно подумать, что Африка — большой музей.
— Каким образом эта рыба, окунь, обитающая в реке Нил, попала в озеро Туркана? — спросил Флетч. — Реку и озеро разделяют сотни миль. Их не соединяет никакая другая река.
— Должно быть, в далеком прошлом они соединялись, — ответила ему Барбара.
— Почему людей так интересует их прошлое? — вопросил Джума. — Почему со всего мира люди слетаются в Африку и ищут своих предков — первого человека, первую кость, первую окаменелость?
— Из любопытства, — ответила Барбара.
— Что изменят эти находки? — гнул свое Джума. — Путь в будущее лежит через настоящее, а не через прошлое.
— Что изменят? — повернулся к нему Флетч. — В Кооби Фора нашли окаменелый скелет индийского слона. Это же многое меняет.
— Нет, — покачал головой Джума. — Для меня — нет.
— Эта находка свидетельствует о том, что когда-то давно Африка и Индия составляли единое целое, — пояснила Барбара. — Неужели для тебя это ничего не значит?
— Все ясно, — кивнул Джума. — Вы хотите, чтобы я сказал, что индийцы такие же коренные жители Африки, как и мы.
— Почему я прилетел в Африку на встречу с отцом? — спросил Флетч окружающий воздух.
— Из любопытства, — повторила Барбара.
— Почему ты прилетел, Флетч? Ты уже самостоятельный человек. Какое отношение имеет к тебе твой отец? Ты же ни разу не видел его.
— Культурные традиции, — Флетч говорил в тарелку. — Нравственные нормы.
— О чем ты говоришь? — переспросила его Барбара.
— Не знаю.
— Когда люди заглядывают в прошлое, — изрек Джума, — они ожидают найти там только хорошее, доброе. А если они найдут что-то очень, очень плохое?
— Мне предстоит узнать что-то очень, очень плохое, Джума? Ты знаешь моего отца. Я — нет.
— Я думаю, что людям лучше идти в будущее без груза вины, причиной которой служит случившееся в их прошлом.
— Похоже, ты стараешься предостеречь меня, Джума.
— Здесь есть люди, — продолжал Джума, — люди моего возраста, настаивающие на том, чтобы жить, как жили их предки тысячи лет тому назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18