А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

И тут уж волей-неволей приходилось признать, что по сравнению с тем, что построила в своем имении Рейчел, ее конюшни выглядели жалкими сараями.
– Признайся, Маккрей, ведь не затем ты приехал, чтобы любоваться моими развалюхами. Лучше прямо скажи, что тебе от меня надо, – произнесла она сиплым от волнения голосом, впервые отважившись посмотреть ему прямо в лицо. И была поражена, сколь изможденным оно стало. Его щеки заметно ввалились, под глазами образовались круги.
– Я пытался быть покорным тебе, Эбби, – сказал он. – Старался смириться, не беспокоить вас. Ничего не получается. Не могу забыть, что она моя дочь, – и все тут!
– Нет… – прошептала она. Это была слабая попытка заставить себя не слушать то, что он говорит.
– Я хочу, чтобы в ее жизни было место и для меня.
– Ты не можешь!
– Не могу? – Его суровый, испытующий взгляд вонзился в нее, но затем, скользнув в сторону, смягчился, заискрился улыбкой. – Что ж, давай посмотрим!
Почти в ту же секунду Эбби услышала, как хлопнула дверь и по асфальту дробно застучали каблучки. Резко обернувшись, она увидела Иден, мчащуюся к ним со всех ног. Ее темные хвостики, как всегда, весело прыгали вверх-вниз. Одна штанина залатанных джинсов была заправлена в ботинок, другая болталась навыпуск.
– Быстро я, правда? – запыхавшись спросила Иден, подбежав к Маккрею. И, почти не замедляя бега, схватила его за руку и потащила к стойлам. – Пойдем, пойдем скорее! Я хочу показать тебе Джоджо. Самый лучший пони в мире! Я бы тебе разрешила на нем покататься, но ты слишком большой, раздавишь еще.
– Верно, я лучше посмотрю, как умеешь кататься ты, – улыбнулся Маккрей.
Иден запоздало оглянулась.
– А ты, мама? Пойдешь с нами?
– Иду. – Она ни при каких обстоятельствах не оставила бы свою дочь наедине с Маккреем.
Но в то же время Эбби намеренно старалась держаться чуть поодаль и не принимала участия в беседе, отводя себе исключительно роль провожатой. К тому же надо было помочь Иден взобраться на довольно высокого пони валлийско-арабской породы. Вместе с тем ни словом, ни жестом Эбби не хотела показать, что одобряет эту затею. И уж тем более ей не хотелось, чтобы со стороны их компания выглядела счастливой троицей.
Наблюдая за Иден и слушая ее болтовню, Эбби не могла не видеть, насколько ее дочь привязалась к Маккрею. Она попыталась доказать себе, что это еще ничего не означает. Иден быстро привязывалась к людям, это с ней и раньше случалось. Вот и сейчас с ней происходит то же самое. Однако простая симпатия и особое родство душ далеко не одно и то же. И не надо видеть в общении Иден с Маккреем того, чего нет на самом деле. Повторяя про себя эти слова как заклинание, Эбби шла за ними.
– Не правда ли, она отлично ездит верхом? Наездница – с ноготок, а как скачет! – воскликнул Маккрей, наблюдая с улыбкой, как уверенно Иден гонит своего пони по арене легким галопом.
В его голосе прозвучала неподдельная гордость, и Эбби захотелось взвыть от досады. Так мог говорить только счастливый отец.
– Для ее возраста очень неплохо. – Не согласиться с ним означало бы, что она не испытывает такой же гордости за свою дочь. А это было бы неправдой.
Пока Иден без устали носилась кругами по арене, Маккрей незаметно придвинулся поближе к Эбби и оперся на ограждение.
– Ты только посмотри на нее, Эбби, – пробормотал он. – Наша частичка, кровиночка наша…
Эбби тоже смотрела на дочурку, и кое-что замечала в ней словно впервые: волосы черные – от нее, волнистые – от Маккрея; глаза синие – от нее, пальчики кривые – от Маккрея. Раньше она отказывалась смотреть на Иден такими глазами, но теперь была вынуждена видеть все то, что пыталась игнорировать прежде. Эбби медленно перевела взгляд с дочери на Маккрея. Нелегко было смотреть в его темные глаза, которые словно видели ее насквозь. Но и отвести взгляд от них она не могла.
– Это же наше творение – мое и твое, Эбби. – Его голос был наполнен теперь теплом и лаской.
Внезапно она с губительной легкостью представила себя вновь в его объятиях.
– Не говори… так. – Эбби опасливо отошла в сторону. – Даже не думай об этом!
– Но ты же знаешь, что это правда. – Он по-прежнему опирался на ограду, будто не замечая, что она вся напряглась как пружина.
Все так же осторожно, словно стараясь не спровоцировать Маккрея, она переместилась к воротам.
– Иден! Хватит на сегодня. Подъезжай сюда немедленно, пора прощаться с мистером Уайлдером. Ему надо срочно уезжать.
Пустив своего пони галопом, девочка лихо подскакала к воротам.
– А он не может чуть-чуть задержаться? Я ему еще прыжки не показала. Знаешь, как мой Джоджо высоко прыгает?
– Нет, поздно уже. – Подхватив пони под уздцы, Эбби повела его с арены.
– А ужинать он не останется?
– Нет. – Не хватало еще, чтобы о визите Маккрея узнал Доби. Боковым зрением она заметила, что Маккрей наконец оторвался от ограды и тоже медленно побрел к воротам. – Я уже спрашивала его, но он говорит, что не может. – Эбби многозначительно поглядела на Маккрея, чтобы он не вздумал говорить, что это не так.
– Да, Иден. Может, как-нибудь в другой раз, – вяло согласился он.
– А ты к нам снова приедешь? – оживленно спросила девочка.
– На это ты можешь рассчитывать.
– Мак… – поперхнулась Эбби. Слова застряли у нее в горле.
– Я еще не успел сказать твоей маме, что скоро перееду сюда жить. – Он сообщил это так спокойно и равнодушно, что в первые секунды ее сознание отказывалось воспринимать его слова.
– Не может быть! – Эбби в ужасе уставилась на него.
Маккрей лениво улыбнулся, однако глаза его глядели вполне серьезно.
– Это одно из преимуществ жизни «дикого кота», как иногда называют нас, буровиков, гоняющихся за удачей. Можно в любой момент перенести штаб-квартиру своей компании куда угодно. Вот я, например, решил обосноваться здесь. Пора уже переходить к оседлому образу жизни.
Эбби была готова обрушить на него тысячу самых гневных слов, но не могла вымолвить ни одного из них, во всяком случае, в присутствии Иден.
– Ты думаешь, это будет разумно? – только и сумела спросить она.
– Разумно для кого? – мягко поинтересовался, в свою очередь, Маккрей с самоуверенной улыбкой. – Я на пару дней задержусь в городе – похожу, посмотрю, что и как. В общем, не исключено, что еще встретимся.
От бешенства Эбби не могла вымолвить больше ни слова. Он отлично знал, что она не могла оставить этого просто так. Знал, черт побери, что она будет вынуждена искать с ним встречи, чтобы отговорить его от этой дурацкой затеи. Ей действительно необходимо было убедить его, что, возвратившись, он совершил бы серьезную ошибку.
Сказав что-то Иден, Маккрей пошел к своему пикапу. Эбби смотрела, как он пересекает двор, садится в кабину. У нее отлегло от сердца, когда его машина тронулась с места. Но в то же время приходилось смириться с необходимостью увидеться с ним снова.
– Скажи, мама, а почему ты не сказала ему «до свидания»?
– Мак, подожди! – Она внезапно поняла, что так и не узнала, где он остановился. Однако было уже поздно – рокот двигателя заглушил ее оклик. Он не слышал ее, а бежать за ним Эбби не собиралась.
– А почему ты назвала его Маком? – Иден смотрела на нее с нескрываемым подозрением.
– Я… даже и не знаю. – Эбби и сама не заметила, как его назвала. – Наверное, потому, что у него кличка такая. – Эбби нечасто произносила его имя в сокращенном виде. Раньше она называла его Маком, в основном, когда они занимались любовью.
– Знаешь, а мне нравится, – глубокомысленно изрекла Иден. – Теперь я тоже буду его так называть.
Эбби хотела было возразить, однако не нашлась сразу, что сказать. У нее было такое чувство, будто она тонет в болоте: чем больше барахтаешься, тем глубже тебя засасывает трясина. И все же как-то надо выбираться.
– Расседлай Джоджо, милая, и поставь его в стойло. Нам надо еще лошадей накормить и ужин приготовить, а то уже скоро наш папа вернется.
* * *
Дом Трюсдейла представлял собой двухэтажное кирпичное сооружение, построенное на рубеже двух столетий. Когда-то в нем располагался банк, потом мелочная лавочка, а помещения, в которые можно было проникнуть с черного хода, сдавались внаем под конторы. Когда же лавочки начали закрываться одна за другой, все здание было перестроено под конторское, причем офисы в нем стоили очень дешево. Последний съемщик съехал отсюда прошлым летом, однако никто не потрудился соскрести с витрины фасада название компании, предлагавшей свои услуги в борьбе с термитами и сорняками.
С детских лет Эбби благоговела перед этим величественным зданием. Особенно нравились ей массивные карнизы, которые сохранились только у старых домов. И эти карнизы опять бросились ей в глаза, когда она остановила свою машину на пустой парковке перед древней постройкой. Выйдя из машины, Эбби оглянулась, ища пикап Маккрея, но не нашла его, хотя на часах было уже семь минут второго. Сегодня утром ей все-таки удалось связаться с Маккреем через его офис, и он назначил встречу здесь на час дня. Поднявшись по ступенькам парадного крыльца, она нерешительно толкнула дверь. Та легко открылась.
Войдя, Эбби затворила дверь за собой и прислушалась. Застоявшийся воздух был холоден и сыр, как в склепе. Должно быть, старый пустой дом не отапливался. Из конца темного длинного коридора раздался какой-то стук.
– Эй! Есть кто живой? – Ей ответило эхо собственного голоса, будто она крикнула в колодец. Затем комнаты наполнились гулом – кто-то шел к ней. – Маккрей! Это ты?
– Ага. Сейчас подойду. – Слова, раскатившись по пустым комнатам, прозвучали нечетко, и все же ей удалось узнать его голос. А через несколько секунд из полутемной ниши в конце коридора появился и он сам. На ходу Маккрей одергивал рукава пиджака. – Извини, проверял сантехнику. Не слышал, как ты пришла. Риэлтор оставил мне ключи, вот я и решил воспользоваться возможностью – осмотрелся немножко. Кстати, что ты думаешь об этом здании?
– Я… Вообще-то не знаю. – Она пришла сюда не для того, чтобы обсуждать достоинства недвижимости.
– Дом старый, но добротный. Только руки приложить, и будет не дом, а конфетка. – Он деловито осмотрелся, словно оценивая объем предстоящих работ. – Здесь даже больше места, чем мне нужно сейчас. Но ничего, после пригодится, когда будем расширяться. – Помолчав, Маккрей повернулся к ней. – Я уже подписал документы о покупке.
– Нет, тебе нельзя переезжать сюда. Когда я сказала тебе сегодня утром, что нам нужно поговорить, я имела в виду именно это. Подумай, разве можно так? – Его самоуверенность приводила Эбби в замешательство. Все глубоко продуманные доводы подевались неизвестно куда. – Почему ты не подождал, пока мы не обсудим все взвешенно?
– Что касается моих личных планов, то тут мне нечего обсуждать.
– Ну почему ты не хочешь быть рассудительным? Как не поймешь, что все, что ты сейчас делаешь, не вписывается ни в какие рамки? И это касается не только меня, но и Иден, и всех остальных. Ты не можешь вернуться как ни в чем не бывало и настаивать на свиданиях с ней! – выпалила она, сознавая свою полную беспомощность.
– А почему бы и нет? Ведь она моя дочь, – равнодушно пожал он плечами.
– Вижу, зря я все это затеяла. Могла бы заранее догадаться, чем закончится наш разговор, – Эбби пошла прочь, выведенная из себя его непробиваемостью. – Всю жизнь ты поступал только так, как удобно тебе. Что же до других людей, то их чувства, конечно же, не в счет. Вот и теперь ты явился создавать проблемы, а расхлебывают пусть другие.
Ослепленная яростью, она выбежала в соседнюю комнату и швырнула сумочку на один из деревянных ящиков, стоявших у окна. Услышав за спиной шаги, Эбби резко обернулась.
– Не я создаю проблемы, Эбби, – терпеливо произнес он. – Это ты создала их, когда вышла замуж за Хикса, представив дело так, будто ребенок от него. Я к твоему решению не имел никакого отношения. А теперь наступило время столкнуться с последствиями обмана – вот ты и злишься. Не следовало тебе выходить за него.
Он был прав, и за это Эбби ненавидела его еще больше.
– Скажи еще, что мне следовало выйти замуж за тебя, – буркнула она.
– Если бы вышла, то уж, во всяком случае, не оказалась бы в подобной ситуации.
– Конечно, нет. Ситуация была бы гораздо хуже. – Она, скрестив руки на груди, обхватила себя за плечи, чтобы не дать волю ярости, продолжавшей рваться наружу.
Маккрей долго молчал. Потом медленно подошел к ящикам. Казалось, он внимательно читает черные надписи на их боках.
– Последний раз мы были вместе после той рождественской вечеринки. Тогда все и произошло, не так ли? Именно тогда ты забеременела.
– Да. – Она говорила с ним резко и неприязненно. Копание в прошлом не доставляло ей удовольствия.
– В последнее время я часто вспоминаю ту нашу ночь. – Обернувшись, он присел на корточки, привалившись спиной к ящику.
– Кто бы мог подумать!
– Наверное, и ты не раз вспоминала ее?
– Я хорошо помню, чем она кончилась, – отрезала она. И тут же внутренне похолодела от ужасного подозрения. – Кому ты рассказал об Иден? Рейчел знает?
– Не беспокойся, никто ничего не знает. – Потянувшись вперед, Маккрей поймал ее за руку и заставил подойти ближе. – Одного я не пойму, Эбби. Какого черта ты все время говоришь о Рейчел? Какое вообще она имеет к нам с тобой отношение? Что общего между ней и чувствами, которые я испытываю только к тебе, или теми, которые ты питаешь ко мне?
– Если не понял раньше, то теперь не поймешь и подавно. – Она попыталась выдернуть руку, но он только сильнее сжал пальцы.
– Мне надо это знать, – требовательно проговорил Маккрей. – Объясни мне, какое отношение она имеет к нам. К нам! Понимаешь?
– Нет! – Все это уже не имело для нее значения.
– Позволь в таком случае задать тебе еще один вопрос. Если бы у нее была лошадь, которую тебе очень хотелось бы иметь самой, купила бы ты эту лошадь у нее или нет?
– Купила, не купила – какая разница? Она все равно ничего бы мне не продала. – Эбби не могла понять, почему себя позволяет втягивать в этот нелепый разговор.
– А ты вот представь себе, чисто теоретически, что на сей раз она согласилась бы. Так купила бы ты у нее эту лошадь?
– Если бы очень хотела? Наверное.
– Даже несмотря на то, что ты ненавидишь ее и не хочешь иметь с ней никакого дела? – подзадорил ее Маккрей.
– Я не испытываю к ней ненависти. – Едва эти слова сорвались с ее языка, Эбби изумилась себе самой. Изумилась потому, что сказанное ею было чистой правдой. Эбби не знала, каким образом и когда это случилось, но она действительно перестала ненавидеть Рейчел. – К тому же покупка лошади – это всего лишь бизнес. Так что здесь личные эмоции абсолютно ни при чем.
– Так вот представь себе: все мои отношения с ней всегда были и остаются только бизнесом. Ничего, кроме деловых отношений, нас не связывает. И уж тем более нет никакой речи о каких-то личных чувствах с моей стороны. Но ты даже слушать меня не хочешь – ни сейчас, ни раньше. Скажи, почему, Эбби? Почему?
– Не знаю. – Сейчас ей очень хотелось дать ему весомый ответ, однако у нее ничего не получалось. – Может быть, раньше просто не могла. Была слишком молода и больше склонна подозревать худшее. В тот год столько всего приключилось, что я… – Поняв, что собирать разбитое прошлое по кусочкам бесполезно, она наконец вырвала свою руку из его пальцев. – Да какая теперь, собственно, разница, Маккрей? Что было, то прошло.
Однако он в тот же момент вскочил на ноги и, схватив ее за талию, повернул к себе лицом. Она даже не заметила его молниеносного движения.
– Не должно пройти, Эбби.
Глядя в его глаза, Эбби почти верила ему. И теперь, когда его губы с щеточкой усов над ними начали приближаться к ней, она уже не пыталась увернуться от них. Прикосновение его губ было мягким и зовущим, оно пробуждало в ней чувства, которые она привыкла считать давно забытыми. Слишком много лет прошло с тех пор, когда она познала восхитительные моменты бурной страсти, ощутила нежную силу его рук, ласкающих ее тело. И теперь эти руки вновь напомнили ей о далеких днях истинных наслаждений. Она прижалась к нему, извиваясь от потребности любить этого человека, который когда-то так много для нее значил.
– Я хочу тебя, Эбби. – Крепко сжимая в объятиях любимую после долгих лет разлуки, он припал губами к ее шее возле мочки уха. Пряди ее волос путались в его усах. – Все эти годы я ни на минуту не переставал хотеть тебя, любить тебя. И ты все это время продолжала любить меня. Только не спорь со мной, прошу тебя. Ничто не изменилось, Эбби. Ничто, будь я проклят. Ничто!
Однако все обстояло совсем не так.
– Ты ошибаешься. – Эбби отпрянула от него. – С тех пор многое изменилось, Маккрей. Я уже не та женщина, которую ты знал тогда, да и ты не тот. Мы оба изменились. Я повзрослела. Теперь я мыслю и чувствую совсем по-другому. Ты не знаешь меня. Не знаешь, какой я стала, чего хочу и в чем нуждаюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63