– Вы сами заполнили все эти мешки?
– Вроде как сам, – с долей осторожности согласился Слотер. Он вообще сделался сдержаннее в своем поведении. И не в последнюю очередь от того, что до него наконец дошло, насколько сильной была вонь, исходившая от мешков.
– Можно вас попросить развязать этот мешок?
Попросить-то да. А вот насчет развязать было уже сложнее. Но Слотеру ничего не оставалось, как только подчиниться. Он распутал веревку и в следующее же мгновение как можно дальше отстранил лицо от горловины мешка, как бы спасаясь от ударившего в нос тяжелого запаха. Верхний слой отходов представлял собой мешанину из поломанных и раскисших ломтиков картофеля и раздавленной рыбы.
– Это, кажется, сельди? – поинтересовался Атертон.
– Объедки, – уточнил Слотер с некоторым облегчением.
– А если мы их поднимем, то что окажется под ними? – изрек Атертон.
Сказав это, он оглянулся по сторонам в поисках метлы, а когда метла оказалась в его руке, перевернул ее и концом рукоятки отбросил часть мусора. Под слоем объедков обнаружилась ступня левой ноги.
– Проклятье, – едва мог выговорить остолбеневший от ужаса Слотер.
– Вот я и думал, не слишком ли спокойно было в последние дни, – пробормотал Слайдер.
– И эта мысль преследовала тебя неотступно, – подхватил Атерон.
– Я как раз боялся, что ты так и скажешь, – признался Слайдер, Вдруг, к удивлению обоих, молчавший в стороне Слотер зарыдал.
– Кажется, нам потребуются помощники, – сказал Атертон, пользуясь тем, что его слова не могут быть услышаны. По тому, как Атертон облизал свои губы и как у него подрагивали крылья носа, можно было судить о том, какое сильное отвращение он испытывал в данный момент. Но с равной вероятностью это могло свидетельствовать и об азарте охотника, что Слайдер отнюдь не исключал.
– Конечно, потребуются. Кому-то придется переворошить целый мешок дохлой рыбы в поисках вещественных доказательств, – согласился Слайдер.
– А сколько их здесь, этих мешков! Вполне достаточно, чтобы упрятать все тело, если речь идет о расчлененном теле.
– Вот именно, – сказал Слайдер. – Отведи Слотера в переднюю половину бара и присмотри за ним. А я тем временем вызову подмогу. И вот еще что. Прошу тебя будь с ним поласковее. Если тело спрятано где-то здесь, он не может не знать об этом.
– О'кей, – сказал Атертон. Его лицо вновь приобрело естественный цвет, а кровь прилила к мозгу. – Если тело спрятано где-то здесь, – как бы смакуя, повторил он слова Слайдера, – то у нас будет дело об убийстве.
– Ну и чему же тут радоваться?
– Как же, это ведь лучше, чем бесконечные кражи и хулиганства.
– Да, – отчасти согласился Слайдер. У него тоже поначалу участился пульс, когда впереди замаячила перспектива удачной охоты, но он всегда старался подавлять в себе то достойное осуждения чувство азарта, которое охватывает человека, когда он приступает к расследованию убийства. Ведь в конце концов речь идет о чьей-то смерти. – Ну так за работу!
* * *
Когда уехал наконец бродячий цирк – судебно-медицинская экспертиза, дактилоскопия, фотография, – Слайдер, не сходя с места, принялся осматривать производственное помещение бара. Это была небольшая темная комната, в которой дышалось с трудом даже при открытой наружной двери. Пол был кафельный, из уложенных в шахматном порядке красных и черных керамических плиток, потертых и побитых в течение многих лет. Стены были облицованы крупными плитками белого цвета. Вход со двора защищала массивная черная дверь из толстых досок, никак не сплоченных между собой. В трех дюймах выше замка виднелась пробоина – след того взлома, о котором упоминал Слотер. А оконный проем он заложил – довольно грубо, и даже не снял с кирпичной кладки наплывы раствора.
Две стены были полностью скрыты за полками, на которых хранились мешки с сухой смесью для приготовления теста, банки с фримаксовским кулинарным жиром, банки с яйцами в маринаде и корнишонами, картонные коробки с хрустящим картофелем и порошковыми напитками. Вдоль третьей стены располагался объемистый холодильник, набитый пирожками с мясной начинкой и баночными напитками. К нему была приткнута вместительная морозильная камера, но ничего зловещего внутри себя она не содержала – там хранились всего-навсего упаковки с рыбой, цыплятами и сосисками. Замыкался этот ряд стеллажами, которые были забиты доверху бумажными мешками, с картофелем.
Возле четвертой стены, с одной стороны от входа находилась огромная мойка с раковиной из нержавеющей стали, а в другой – металлический разделочный стол, над которым помещался впечатляющий набор мясницких ножей. В полу под разделочным столом был устроен сток, а сам пол имел уклон, так что его можно было поливать из шланга, что значительно упрощало уборку помещения. Рядом с разделочным столом возвышалась картофелечистка – огромный металлический барабан на массивной станине, которая выглядела, как гибрид старого корабельного нактоуза и деревообрабатывающего станка. А за картофелечисткой была овощерезка. Слайдер осторожно потрогал остро заточенную гребенку и поспешил отдернуть руку.
Затем он вернулся к раскрытой двери и выглянул наружу. Двор окружал высокий деревянный забор. В нем имелись ворота с висячим замком, которые закрывали въезд с аллеи. Вдоль противоположной стороны аллеи тянулась высокая кирпичная стена, за которой находились хозяйственные дворы магазинов, выстроившихся в ряд на соседней улице, являвшейся боковым ответвлением от главной. А вдоль той стороны аллеи, на которой находился сам бар, дальше за двориком шли сады. Это были сады тех домов, передние фасады которых располагались вдоль другого бокового ответвления, параллельного первому. Окна на их задних фасадах не были видны Слайдеру, потому что были закрыты от взора кроной раскидистой сикоморы, росшей на небольшом расстоянии от забора. Единственными окнами, из которых можно было видеть происходящее в хозяйственном дворе бара, были окна второго этажа химчистки. Но Слайдер уже знал, что супруги Пэйтель используют его в качестве склада, а сами живут в Перивэйле, где у них есть дом. Другими словами, если воспользоваться аллеей, то вполне можно было прийти в бар и уйти из него никем не замеченным.
Патологоанатом Фредди знал, где искать Слайдера.
– Ну, Билл, я пошел. А мое заключение ты получишь в кратчайший срок.
– Почему ты так рано уходишь?
– Из-за запаха, старина. Теперь это зловоние, застряв у нас в ноздрях, будет напоминать о себе еще несколько дней.
– И вы будете благоухать!
– Но это не «Лингер Лонгер Арома», – подыграл Камерон. Слайдер улыбнулся про себя, попытавшись представить, сколько людей еще помнят ту оригинальную рекламу, фразу из которой он только что процитировал, и едва не забыл о самом главном.
– Ах да, не уходи, пока не произнесешь хотя бы одно предложение. Даже если это будет просто «Я тебя люблю».
Камерон с большой неохотой повернулся назад.
– Насчет объекта?
– Конечно же объекта. К чему он хоть принадлежит: к животному или растительному миру; или, может, к минералам? Скажи мне, это едят?
– В качестве предварительного результата, я считаю, что из найденных частей, можно было бы восстановить тело убитого мужчины, который, вероятнее всего, принадлежал к белой расе. Он был молодой, ниже среднего роста, худощавого телосложения. Но так как тело расчленено на очень большое количество частей, то что-то более определенное сказать пока трудно.
– А голову вы нашли? Потому что, если бы у меня появился фотоснимок...
– Найти-то нашли... Но боюсь, фотографировать ее не имеет смысла – она очень серьезно повреждена. Вся лицевая часть полностью уничтожена.
– Как это уничтожена?
– Срезана с черепа, – сказал Камерон. – Если еще раз просмотреть содержимое мешков, то можно, наверное, найти какие-то фрагменты, но это мало что даст.
– Значит кому-то очень не хочется, чтобы жертва была опознана.
– Вот именно. Мы так и не обнаружили кисти рук, не считая одного пальца. Мы ничего не можем сказать о волосяном покрове головы. Жертва была скальпирована. Если скальп и обнаружится... – он нарочно оборвал фразу на середине, чтобы привлечь внимание собеседника. Потому что, услышав слово скальп, Слайдер, скорее всего, подпал под влияние тех ассоциаций, которые связаны с рассказами о «Диком западе». Действительно, ведь были основания предположить маниакальную увлеченность убийцы вестернами.
– Тело, наверное, уже сильно разложилось?
– Нет. Я бы сказал, что труп довольно свежий. Смерть наступила не более двенадцати часов назад. Думаю, что вы расследуете убийство, совершенное вчера в темное время суток.
– Значит, этот ужасный запах исходил от рыбы?
– Конечно, от рыбы, – подтвердил Камерон. – Вообще я нахожу во всем случившемся определенную иронию судьбы. Ведь если бы наш дорогой Атертон не оказался таким настырным, мусорщик мог спокойно забрать мешки, и дело шито-крыто.
Сказав это, он в очередной раз попытался оставить Слайдера наедине с его мыслями, а тот уже прикидывал, сколько длится темное время суток.
– Скажи мне, Фредди, ведь чтобы так искромсать человека, нужна уйма времени?
– Совсем необязательно. Если помнишь, в прошлом году было дело об одном маньяке, который расчленял тела своих жертв? Так вот, в первый раз это заняло тринадцать часов, а со второй жертвой он управился всего за два с половиной. Все зависит от знания особенностей скелета. Если имеется определенный навык и пара хороших острых ножей – а в нашем случае чувствуется натренированная рука, потому что она не дрожала, – расчленение трупа проблемы не составит.
– Вам удалось установить причину смерти?
– Нет пока. Сообщу попозже.
– О'кей. Спасибо, – почти что машинально поблагодарил Слайдер, который уже обмозговывал полученную информацию. Набитая рука и острые ножи, а в придачу еще и комната в задней половине, где есть металлический стол и кафельный пол со стоком. А как совместить все это с поведением Слотера? Ведь он, похоже, совершенно искренне был огорчен тем, что в его заведений обнаружили чей-то палец. А может, он, напротив, недоумевал, как же так получилось, что он не заметил этой утери? Камерон сказал, что тело расчленено на множество частей. Вот и не мудрено, что одна из них куда-то запропастилась. Упала в бачок с жареной картошкой и оказалась вне поля зрения. Тем не менее, он на следующее утро открыл свой бар. Хладнокровный, должно быть, человек. У такого рука не дрогнет. О боже, – хватит уж про эту руку! А с другой стороны, что ему оставалось делать, как не открывать бар? Любой другой вариант мог вызвать подозрения. И когда школьница подняла шум, то ему волей-неволей пришлось позвонить в полицию.
Вот так, шаг за шагом, и приближаешься к истине. Или к икстине , как сказал бы Атертон.
Глава третья
Человек со странностями
Полли Жабловски не успела еще положить на рабочий стол Слайдера новую папку-скоросшиватель, как в раскрытой двери появился сам хозяин кабинета. Увидев непрошенную гостью, он застыл на пороге, охваченный каким-то необъяснимым чувством тревоги, граничившей почти что со страхом. Прямо на его глазах происходило то, что, по его мнению, не могло и не должно было происходить. Бывают такие кошмарные сны, когда видишь что-то очень знакомое, например, дом, в котором родился, и вдруг тебе начинает казаться, что от него исходит неясная смертельная угроза. А теперь это случилось на яву.
Атертон, которому пришлось резко остановиться, чтобы не толкнуть шедшего впереди шефа, посылал негодующие взгляды из-за его спины в сторону коротко подстриженной головки на длинной оголенной шее. В воздухе слышалось потрескивание, как от электрических разрядов. Слайдер почувствовал, как к его ушам приливает горячая кровь.
– Сэр, – сказала Полька, выпрямляясь, и, заметив на лице Слайдера сердитую гримасу, добавила как бы себе в оправдание: – Я принесла вам новый скоросшиватель.
– Ну и дела! – вырвалось у Слайдера. – Надеюсь, это мой кабинет?
На лице Полки появилась натужная улыбка.
– Здесь только окна помыли, вот и все. По распоряжению мистера Бэррингтона.
– А он шустер! – пробурчал Атертон. – И это в тот самый момент, когда мы расследуем дело об убийстве. Слайдер ошеломленно покачал головой. – Я только что пережил настоящее потрясение.
– И в комнате следственного отдела окна теперь чистые, – заметила Полька.
– Этот человек не уважает традиций, – сокрушенно изрек Атертон.
Слайдер подошел к столу, чтобы получше рассмотреть появившуюся на нем папку. К новой негнущейся обложке был приклеен список должностных лиц, который устанавливал очередность ознакомления с подшитыми документами. Этот отпечатанный на белоснежной бумаге перечень представлял собой очень длинный ряд расположенных одна над другой фамилий. Тут же имелась прикрепленная скрепкой записка.
– Это от мистера Бэррингтона, сэр, – сказала Полька, как бы извиняясь.
– Ясно, – сказал Слайдер. «Начиная с сегодняшнего дня, каждый сотрудник обязан в течение 24 часов ознакомиться с помещенной в данной папке документацией и передать ее следующему по списку. Если в силу каких-либо обстоятельств данное требование окажется невыполнимым, об этом необходимо сообщать в письменной форме руководителю департамента И. В. Н. Б.»
– Похоже, нам теперь постоянно придется знакомиться с такими подшивками, – пояснила Жабловски. – Мистер Бэррингтон считает, что мы должны быть в курсе всех директив, касаются они нас непосредственно или нет. Поэтому папка будет обращаться быстрее. Нужно, чтобы у каждого была возможность прочитать интересующий его документ.
– Ясно, – сказал с неподражаемым спокойствием Слайдер.
– А маляры будут только через неделю, – на всякий случай предупредила Полька.
– О боже!
– Вы сами можете избрать нужный колер. Но список пока у мистера Карвера.
– Здорово!
– Может, хотите чаю, сэр? – спросила, она ласково, совсем как медицинская сестра из травматологического отделения.
– Да, если вам не трудно. Чашка чая – это как раз то, что мне сейчас нужно. А то у меня, кажется, начинает болеть голова, – сказал Слайдер.
– Ты сама наивность, – сказал Атертон.
Атертон вошел в комнату следственного отдела и, усевшись на холодный радиатор, чисто по-английски протянул вперед скрещенные ноги. Норма не удержалась и с любопытством взглянула на них. У Атертона были замечательные щиколотки, и она втайне подозревала, что он носит шелковые носки.
– Кого этим можно удивить? – задал Атертон никому конкретно не адресованный вопрос.
Биверс, сидевший за самым дальним столом, заурчал, не поднимая головы, как это делает обычно спящая собака, когда услышит вдруг свою кличку.
– Вряд ли он чего-нибудь добьется.
– А как там наше убийство? – спросила Норма с неподдельным интересом.
– Нам пока никто не сказал, можно ли вообще квалифицировать это как насильственную смерть.
– Я склонен полагать, что жертва, сбросив с себя одежду, сама забралась в овощерезку, чтобы испытать острые ощущения. По крайней мере, мы не обнаружили следов борьбы, а Слотер настаивает на том, что никто, кроме него, не заходил в производственное помещение; и тем самым фактически совершает самоубийство. Кстати, и ключ от бара, по его словам, был только у него.
– А тело расчленили именно в этом помещении?
– Мы обнаружили следы крови на разделочном столе, в раковине, на полу и в стоке. А также на двух ножах, в том месте, где лезвие крепится к рукоятке.
– Но пока у нас нет уверенности, что эта кровь человеческая, – пробормотал Мак-Ларен, не вынимая изо рта шоколадный батончик «Марс», который он обсасывал. – Вот у нас в Лэмбете был однажды такой случай...
Главная особенность Мак-Ларена, как сотрудника следственного отдела, состояла в том, что при нем нельзя было рассказать случая, с которым он еще не сталкивался. Норма резко осадила его:
– Ты бы лучше решил сначала, что для тебя предпочтительнее: дожевать до конца эту штуковину или разговаривать с набитым ртом. Из всех людей, с которыми мне приходилось работать, у тебя самая отвратительная манера есть. А это о чем-нибудь да говорит.
Мак-Ларен открыл рот, собираясь вступить в перебранку, и Атертон поспешил отвести свой взгляд в сторону. Ему стало ясно, что он постепенно теряет аудиторию.
– Ну уж, во всяком случае, эта кровь не рыбья, – сказал он громче обычного, – да к тому же ее так много, что инференция напрашивается сама собой.
– Инференция? – с ухмылкой повторил Мак-Ларен. – Это, наверно, конференция для иностранной прессы?
Липкий комок наполовину разжеванного шоколада сорвался с его нижней губы и упал прямо ему на свитер. Мак-Ларен гордился своими свитерами. Сегодня он пришел в пепельно-голубом. Атертон изобразил на своем лице снисходительную улыбку и продолжил:
– Но самое убедительное – это то, что следы крови вместе с остатками тканей и небольшими фрагментами ногтей были найдены в овощерезке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42