Мне иногда кажется, что они относятся к воздушной или морской тематике – это было бы еще как-то объяснимо.
– Девочка может рассказать об увиденном в подробностях? – Гость сосредоточился, запоминая каждое слово.
– Она просыпается от каких-то кошмаров, но ничего вспомнить не в состоянии, – покачал головой сэнсэй. – Теперь ты понимаешь, отчего я так спешу с Ворониным? Он в этих делах специалист и сможет защитить Ксению – мне очень хочется в это верить. Футуроскопия недаром встречается так редко. Этот дар очень опасен для обладателя…
Где-то в хозяйственном крыле хлопнула дверь. Гость быстро доел блинчик, допил свой чай и поднялся из-за стола.
– Мне пора, – заметил он. – Не надо, чтобы меня увидел ктонибудь, пусть даже случайно.
– Заходи завтра с утра, – попросил Платон Матвеевич. – Пофехтуем, поговорим по душам…
– Разве я когда-нибудь отказывался? – с усмешкой заметил гость. – Разумеется приду. Чай у тебя больно хорош. Да, напиши письмо Кольке. Я слышал, что любое вмешательство в развитие событий способно изменить будущее, особенно то, которое зафиксировано чьим-то предвидением. Хуже вряд ли будет. Как там по-латыни будет – кто предупрежден…
– …тот вооружен, – заключил сэнсэй, машинально поглаживая свой меч. – Ты прав. Надо написать письмо. Но профессора Воронина я все равно приглашу. Сегодня же. Пашку к нему пошлю.
– Не буду спорить. – Гость подобрал свое оружие, поправил одежду и направился к выходу. – Когда живешь с человеком через стенку – многое становится очевидным.
Лежавшая на подоконнике кошка чуть приоткрыла левый глаз и снова погрузилась в утреннюю дрему.
Тихо скрипнула дверь, и в доме опять наступила условная утренняя школьная тишина. В обеденном зале остывал самовар, тикали напольные часы, подаренные учениками первого выпуска. В хозяйственном крыле гремела сковородами и кастрюлями Оксана, в ученической кто-то уронил на пол вольт. И только пустая чашка свидетельствовала о том, что Поликарп Матвеевич в самом деле принимал у себя гостя.
Дмитрий летел первым классом, в отдельной каюте с баром, небольшой корабельной библиотекой и еще несколькими демонстративными элементами роскоши, совершенно нефункциональными и громоздкими. Всякий раз, входя к себе, Ледянников ощущал несоразмерность предоставленного ему номера и имеющихся потребностей. Определяемая психотехническими ритуалами жизнь оставляла мало времени на общепринятые развлечения. Даже популярный синематограф с таперами или записанным на пластинку звуковым сопровождением не развлекал, а только наводил на тягостные размышления о человеческой природе. Будь его воля, Дмитрий поменял бы билет на эконом-класс и весь рейс трепался бы с соседями: купцами, инженерами, школьными учителями. Вот где искренность Намерений, приязнь и понимание. Но поручение Платона Эдуардовича, а в особенности те сведения, которые он вез во Владивосток, требовали особых мер безопасности, в частности – отдельной одноместной каюты.
Те же меры безопасности, в сущности, определили и рейс, и время отправления Дмитрия. Узнав о том, что к месту работы ему предстоит добираться медленно и с пересадкой, «псих» едва не устроил в кассе аэропорта локальный смерч, но вовремя одумался и решил не привлекать к себе внимания.
«Стоило ли рассматривать встречу с выпускником родной школы как приятную неожиданность?» – думал Дмитрий, проходя мимо кают-компании. Несмотря на ранний час, там по-прежнему сидели какие-то люди. За центральным столиком вяло играли в бридж; сидя на диванчике, дремал известный банкир; четверо прилично одетых юношей флегматично пили водку.
Пройдя по выложенному ковровой дорожкой коридору, Дмитрий почувствовал какой-то подозрительный психотехнический ток. Несведущий человек, возможно, принял бы его за легкий сквозняк или последствия пребывания на открытой смотровой площадке. Ученик школы Архипова такой ошибки не допустил. Слегка замедлив шаг, он бросил свое внимание вперед, подобно шару для игры в боулинг. Шар-внимание, вопреки силе притяжения, проскакал вверх по лестнице, прокатился по следующему коридору, скользнул сквозь дверь в номер Дмитрия и распался на составляющие.
«Псих» рефлекторно поднес руки к голове, несколькими энергичными движениями прогладил виски, провентилировал легкие – и только после этого осмелился медленно вынуть из ножен свой меч.
Чужой. Незваный гость в его номере. Затаившийся, вооруженный, обладающий психотехническими способностями. Враг.
Шума шагов вошедшего в боевой режим Дмитрия не услышал бы ни один следопыт мира – его попросту не было. Легкое уплотнение воздуха, созданное его волей, поглощало звуки шагов, дыхание, шорох одежды.
Как и ожидал Дмитрий, дверь была заперта. Заперта на два с половиной оборота – классический шпионский трюк из дешевой детективной литературы. Обычный человек такой замок способен запереть только на целое количество оборотов, отпереть же без отмычки не сможет даже подходящим ключом. Неизвестный не только проник внутрь, но и старательно уничтожил все следы своей деятельности. Почти. Некоторые следы, специально оставленные Дмитрием и служившие сторожевыми метками, тоже оказались повреждены. Факт уничтожения некоторых припрятанных меток вызвал у Дмитрия тот самый психический ток, а значит, разрушил намерения неизвестного.
Что есть в номере такого, что можно было бы похитить, подсмотреть или уничтожить? Действительно ценного, а не барахла? Все документы Дмитрий хранил при себе, оружие носил на поясе, деньги – в бумажнике.
Остановившись в шаге от двери, Дмитрий забросил в номер еще один разведывательный психотехнический зонд. На этот раз незнакомец действовал осторожнее. Он уже понял, что его присутствие обнаружено, и теперь искал пути к отступлению. Влетевший в номер зонд испарился под хлестким психотехническим ударом. Не мечом, девольтирующим искусственные энергетические структуры, как поступали большинство психотехников, а ответным волеизъявлением, отточенным не хуже меча. Из этого следовало, что незнакомец умен, полон сил, жесток и настроен решительно. Что значит «решительно» в данном контексте, Дмитрий старался не думать. Философия самураев, ориентированная на мысли о смерти, никогда не вызывала в нем восторга.
Дмитрий осторожно сформировал из Воздушной Ловушки отмычку и запустил ее внутрь замка. Два с половиной оборота. Сосредоточившись на механизме, Дмитрий едва не упустил из виду другой источник опасности. От нападения спасли условные рефлексы, выработанные еще в стенах школы. Через щель под дверью в коридор влетело два управляемых врагом предмета.
От одного Дмитрий отмахнулся мечом. Лезвие рассекло предмет надвое, а заодно и повредило управляющую траекторией Воздушную Ловушку. От второго удалось уклониться, только сделав высокий прыжок. Атаковавшие Дмитрия предметы оказались сюрикенами. Второй сюрикен метнулся вслед за подскочившей к потолку целью, но незнакомец не справился, и остро отточенная металлическая пластина застряла в правом каблуке мишени.
Приземлиться без проблем Дмитрию так и не дали. Стоило ему коснуться ногами ковровой дорожки, как дверь распахнулась и едва не сбила психотехника с ног. Стремительная черная молния пронеслась по коридору, размахивая мечом и еще чем-то, сверкнувшим в тусклом свете газовой лампы. Рука Дмитрия скользнула к висевшей на поясе кобуре. Раньше ему никогда не приходилось стрелять от бедра. К счастью, инстинкт самосохранения распорядился талантом верно. Револьвер выстрелил дважды, в тот самый момент, когда одетый в черное человек ласточкой нырнул в лестничный пролет. Выпущенные напоследок сюрикены оказались сбиты пулями – невероятная меткость, если на секунду забыть, что только что произошло сражение двух Мастеров.
Чуть подрагивающей от избыточного напряжения рукой Дмитрий поднес револьвер к лицу и внимательно осмотрел механизм. Он точно помнил, что трижды нажимал на курок. Быстрый осмотр показал, что о пистолете можно на время забыть: на третьем выстреле револьвер дал осечку, и предназначавшийся человеку в черном патрон застрял в барабане.
– Повезло, – выдохнул Дмитрий, подумав о том, что осечка могла произойти чуть раньше. Затем он вспомнил, каким грохотом сопровождались выстрелы, и удивился, что никто из пассажиров до сих пор не выскочил в коридор. Осторожность? Или психотехническая наводка, позволяющая погрузить спящего человека в такой глубокий сон, что в течение суток разбудить его не сможет никто. Думать о том, что все пассажиры первого класса мертвы, не хотелось. Стиль человека в черном не предусматривал ненужных убийств.
«Псих» встал на колени, вытащил из каблука сюрикен и взвесил его на ладони. Тяжелое, замечательно сбалансированное оружие. Металлическое – наверняка для попутного уничтожения всех встречаемых на пути Воздушных Ловушек, сигнальных меток и тому подобных энергетических конструкций. Найдя остальные сюрикены, Дмитрий выбросил два поврежденных в корзину для мусора, а пару целых положил себе в карман. На всякий случай.
Теперь можно было переходить в контрнаступление. Приготовившись наткнуться на гору трупов, Дмитрий подкрался к кают-компании, проверил ее зондом и несколько успокоился. Люди по-прежнему играли в карты, пили алкогольные напитки и бессвязно рассказывали друг другу какие-то лишенные всяческой морали истории.
«Господи, я же стрелял дважды», – с тоской подумал Дмитрий, когда осторожно подошел к входу в кают-компанию. Это каким же надо быть мастером, чтобы заставить хотя бы одного человека игнорировать прозвучавший в десятке метров от тебя выстрел! Или…
Приступ озарения продолжался. Когда Поликарп Матвеевич прививал ученикам навыки стилевидения, Дмитрию эта сторона психотехнического мастерства не давалась. Сейчас же вся наука пошла впрок. Синтез аналитического мышления и недоразвитого стилевидения породил догадку. Страшную догадку.
«Рискну», – подумал Дмитрий и в два прыжка оказался на пороге кают-компании. Перед глазами мелькнуло черное пятно. Трофейные сюрикены отправились в полет, снова от бедра, как будто в сознание российского психотехника вселился дух техасского рейнджера. Дмитрий вложил всю накопившуюся кинетическую энергию в единственный удар.
Стоп-кадр.
Небольшой зал с низким потолком, тусклое освещение в виде семи небольших газовых ламп. Через большое – во всю дальнюю стену – окно видны массивные трубы какого-то завода, клубы сизого дыма, разлетающиеся в разные стороны под влиянием ускоряющей ход дирижабля Воздушной Ловушки.
В помещении беспорядок. Стойка бара залита «Кровавой Мэри» в вампирском исполнении – настоящей русской кровью с настоящей русской водкой. И то и другое стекает на пол, впитывается в бурый ковер. Цвет ковра при этом не меняется, что не может не наводить на размышления. Источниками коктейля являются многочисленные разбитые бутылки, четыре молодых человека и бармен. Из шеи у бармена торчит кончик сюрикена, голова одного из посетителей лежит под пивным кеглем, отдельно от тела. Голову заливает тонкая струйка светлого пива.
В противоположной стороне комнаты тоже беспорядок. Карточный стол опрокинут, тела игроков в живописных позах лежат вокруг него. Ассигнации и монеты хаотично устилают половину кают-компании.
Диванчик для отдыха пуст, но изрезан в трех местах. При взгляде с порога труп известного банкира не виден. Он лежит за диваном. В руке банкира кольт – впрочем, так и не выстреливший ни разу.
Центральными фигурами, несомненно, являются двое. Первый – мужчина лет тридцати со странным безмятежным выражением лица. Ни пиджак, ни модные брюки не стесняют его движений, хотя отчего-то становится понятно – этот человек привык к другой одежде, более свободной.
В руке у мужчины длинный прямой клинок. В свете газовых ламп его меч создает приятные для глаз блики, только вот любоваться ими сейчас некому.
Второй – таинственный незнакомец в черном облегающем костюме. На голове незнакомца капюшон, закрывающая нижнюю часть лица маска и очки-консервы. На поясе, тоже черном, странные приспособления, в руках – катана.
Между ними – в воздухе – по законам Стоп-кадра застыли четыре сюрикена. Два из них, запущенные соперниками, меньше чем через терцию столкнутся и отлетят в глубину коридора. Еще один, запущенный человеком в черном, скорее всего окажется отбит клинком мужчины в пиджаке. Судьба последнего неизвестна, хотя у него есть шансы попасть в цель.
Соперники уже бросились в атаку. Когда Стоп-кадр завершится, их клинки встретятся. И начнется бой.
Ксения проснулась резко. Разом и полностью – как будто кто-то взял и перенес ее из мира снов в самую настоящую явь. Настоящую. С недавних пор настоящесть окружающего мира стала для Ксении особенно важной. Тягостные воспоминания прошлого и гнет будущих времен вынудили девушку жить сегодняшним днем, не строить никаких долгосрочных планов, не думать ни о чем, так или иначе связанном с футуроскопией. Тогда, в первый день, она совершила ошибку – заглянула в свое ближайшее будущее, руководствовалась видениями, победила почти всех учеников Поликарпа Матвеевича, но едва не умерла сама. Теперь она понимала, что оказалась во власти петли времени, удивительного парадокса, иногда упоминаемого православной церковью в качестве доказательства Божественного Провидения. Ксения видела себя будто со стороны и действовала в точности, как показывали видения. Кто принимал решения во время боя? Если не она, то кто?
Профессор Воронин, навещавший девушку сразу после того, как она пришла в сознание, смущенно улыбался и неуклюже уклонялся от ответа на этот вопрос. А после того как Ксения задала его в третий раз – позвал Поликарпа Матвеевича, чтобы тот приказал своей ученице больше не думать о философских головоломках. А как тут не думать, ведь известно же, что мыслям не прикажешь!
Откинув в сторону одеяло, Ксения поняла, что сегодняшний день – особенный. Особенным было утро, встающее над горизонтом солнце, освещавшее прикроватную стену, геометрический узор обоев и портрет Александра Пятого, еще молодого, сразу после коронации в 1961 году. И стена, и обои, и изображение императорской особы – все выглядело особенным, освобожденным от неясных, угнетающих психику элементов. Ксении хотелось подбежать к окну, пропрыгать на одной ноге к умывальнику, на другой – к платяному шкафу и сделать сальто-мортале.
Что-то неведомое, давившее на душу несколько дней кряду, ушло в небытие. В самое настоящее небытие. Настоящее, настоящее, настоящее! Кануло, минуло, покинуло, бросило – утонуло в прошлом, чтобы никогда оттуда не всплыть.
«Кажется, я поправилась и могу приступать к занятиям, – подумала Ксения, приводя себя в порядок. – А значит, мое участие в тренировках перестанет сводиться к пробежке и дыхательным упражнениям. И заносчивый Пашка узнает, как фехтуют в Сибири. По-настоящему, без хитростей. По-настоящему».
Вольт на поясе перестал быть игрушкой, символом, Указывающим на принадлежность к «психам»-ученикам. Хотелось выхватить его из-за пояса и фехтовать. Удивительное и головокружительное ощущение, напоминающее раннее детство своей чистотой.
По лестнице Ксения слетела, практически не касаясь ступеней. Существовал такой прием, не требующий психотехнических умений, позволяющий скользить рукой по перилам и прыгать через весь лестничный пролет. Чувство полета пьянило. Ксении хотелось летать, хотелось пронзить небо и посмотреть на земную поверхность с большой-пребольшой высоты.
Спуск-полет завершился мягким приземлением. Прыгать таким образом Ксению научил Константин. Этим утром девушка была совершенно уверена в том, что ее брат жив.
Еще вспомнился Николай, гордящийся своим новым мечом, но старающийся сдерживать чувства. Везет же ему! Стать психотехническим мастером на воздушном корабле когда-то мечтала и Ксения, пока отец не сказал ей, что женщин в экипаж кораблей не берут. Примета, видите ли, плохая.
В тренировочном зале она встретила разминающегося Пашку и четверых младших учеников, пытающихся соорудить свои первые, самые примитивные Воздушные Ловушки, больше всего похожие на рукотворные сквозняки.
– Доброе утро! – поприветствовал ее старший ученик, подтягиваясь на левой руке. Правая рука раскручивала вольт, хаотично меняла позиции, периодически рассекая накатывающее волнами Намерение. – Хорошие новости!
– И тебе доброго, – кивнула Ксения, еще не решившая, стоит ли ей доставать из-за пояса вольт.
Поликарп Матвеевич говорил ей, что, пока энергетический баланс организма не придет в норму, о психотехнических приемах можно позабыть, но так хотелось швырнуть в Пашку стремительной Воздушной Ловушкой и посмотреть, сумеет ли он отразить нападение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Девочка может рассказать об увиденном в подробностях? – Гость сосредоточился, запоминая каждое слово.
– Она просыпается от каких-то кошмаров, но ничего вспомнить не в состоянии, – покачал головой сэнсэй. – Теперь ты понимаешь, отчего я так спешу с Ворониным? Он в этих делах специалист и сможет защитить Ксению – мне очень хочется в это верить. Футуроскопия недаром встречается так редко. Этот дар очень опасен для обладателя…
Где-то в хозяйственном крыле хлопнула дверь. Гость быстро доел блинчик, допил свой чай и поднялся из-за стола.
– Мне пора, – заметил он. – Не надо, чтобы меня увидел ктонибудь, пусть даже случайно.
– Заходи завтра с утра, – попросил Платон Матвеевич. – Пофехтуем, поговорим по душам…
– Разве я когда-нибудь отказывался? – с усмешкой заметил гость. – Разумеется приду. Чай у тебя больно хорош. Да, напиши письмо Кольке. Я слышал, что любое вмешательство в развитие событий способно изменить будущее, особенно то, которое зафиксировано чьим-то предвидением. Хуже вряд ли будет. Как там по-латыни будет – кто предупрежден…
– …тот вооружен, – заключил сэнсэй, машинально поглаживая свой меч. – Ты прав. Надо написать письмо. Но профессора Воронина я все равно приглашу. Сегодня же. Пашку к нему пошлю.
– Не буду спорить. – Гость подобрал свое оружие, поправил одежду и направился к выходу. – Когда живешь с человеком через стенку – многое становится очевидным.
Лежавшая на подоконнике кошка чуть приоткрыла левый глаз и снова погрузилась в утреннюю дрему.
Тихо скрипнула дверь, и в доме опять наступила условная утренняя школьная тишина. В обеденном зале остывал самовар, тикали напольные часы, подаренные учениками первого выпуска. В хозяйственном крыле гремела сковородами и кастрюлями Оксана, в ученической кто-то уронил на пол вольт. И только пустая чашка свидетельствовала о том, что Поликарп Матвеевич в самом деле принимал у себя гостя.
Дмитрий летел первым классом, в отдельной каюте с баром, небольшой корабельной библиотекой и еще несколькими демонстративными элементами роскоши, совершенно нефункциональными и громоздкими. Всякий раз, входя к себе, Ледянников ощущал несоразмерность предоставленного ему номера и имеющихся потребностей. Определяемая психотехническими ритуалами жизнь оставляла мало времени на общепринятые развлечения. Даже популярный синематограф с таперами или записанным на пластинку звуковым сопровождением не развлекал, а только наводил на тягостные размышления о человеческой природе. Будь его воля, Дмитрий поменял бы билет на эконом-класс и весь рейс трепался бы с соседями: купцами, инженерами, школьными учителями. Вот где искренность Намерений, приязнь и понимание. Но поручение Платона Эдуардовича, а в особенности те сведения, которые он вез во Владивосток, требовали особых мер безопасности, в частности – отдельной одноместной каюты.
Те же меры безопасности, в сущности, определили и рейс, и время отправления Дмитрия. Узнав о том, что к месту работы ему предстоит добираться медленно и с пересадкой, «псих» едва не устроил в кассе аэропорта локальный смерч, но вовремя одумался и решил не привлекать к себе внимания.
«Стоило ли рассматривать встречу с выпускником родной школы как приятную неожиданность?» – думал Дмитрий, проходя мимо кают-компании. Несмотря на ранний час, там по-прежнему сидели какие-то люди. За центральным столиком вяло играли в бридж; сидя на диванчике, дремал известный банкир; четверо прилично одетых юношей флегматично пили водку.
Пройдя по выложенному ковровой дорожкой коридору, Дмитрий почувствовал какой-то подозрительный психотехнический ток. Несведущий человек, возможно, принял бы его за легкий сквозняк или последствия пребывания на открытой смотровой площадке. Ученик школы Архипова такой ошибки не допустил. Слегка замедлив шаг, он бросил свое внимание вперед, подобно шару для игры в боулинг. Шар-внимание, вопреки силе притяжения, проскакал вверх по лестнице, прокатился по следующему коридору, скользнул сквозь дверь в номер Дмитрия и распался на составляющие.
«Псих» рефлекторно поднес руки к голове, несколькими энергичными движениями прогладил виски, провентилировал легкие – и только после этого осмелился медленно вынуть из ножен свой меч.
Чужой. Незваный гость в его номере. Затаившийся, вооруженный, обладающий психотехническими способностями. Враг.
Шума шагов вошедшего в боевой режим Дмитрия не услышал бы ни один следопыт мира – его попросту не было. Легкое уплотнение воздуха, созданное его волей, поглощало звуки шагов, дыхание, шорох одежды.
Как и ожидал Дмитрий, дверь была заперта. Заперта на два с половиной оборота – классический шпионский трюк из дешевой детективной литературы. Обычный человек такой замок способен запереть только на целое количество оборотов, отпереть же без отмычки не сможет даже подходящим ключом. Неизвестный не только проник внутрь, но и старательно уничтожил все следы своей деятельности. Почти. Некоторые следы, специально оставленные Дмитрием и служившие сторожевыми метками, тоже оказались повреждены. Факт уничтожения некоторых припрятанных меток вызвал у Дмитрия тот самый психический ток, а значит, разрушил намерения неизвестного.
Что есть в номере такого, что можно было бы похитить, подсмотреть или уничтожить? Действительно ценного, а не барахла? Все документы Дмитрий хранил при себе, оружие носил на поясе, деньги – в бумажнике.
Остановившись в шаге от двери, Дмитрий забросил в номер еще один разведывательный психотехнический зонд. На этот раз незнакомец действовал осторожнее. Он уже понял, что его присутствие обнаружено, и теперь искал пути к отступлению. Влетевший в номер зонд испарился под хлестким психотехническим ударом. Не мечом, девольтирующим искусственные энергетические структуры, как поступали большинство психотехников, а ответным волеизъявлением, отточенным не хуже меча. Из этого следовало, что незнакомец умен, полон сил, жесток и настроен решительно. Что значит «решительно» в данном контексте, Дмитрий старался не думать. Философия самураев, ориентированная на мысли о смерти, никогда не вызывала в нем восторга.
Дмитрий осторожно сформировал из Воздушной Ловушки отмычку и запустил ее внутрь замка. Два с половиной оборота. Сосредоточившись на механизме, Дмитрий едва не упустил из виду другой источник опасности. От нападения спасли условные рефлексы, выработанные еще в стенах школы. Через щель под дверью в коридор влетело два управляемых врагом предмета.
От одного Дмитрий отмахнулся мечом. Лезвие рассекло предмет надвое, а заодно и повредило управляющую траекторией Воздушную Ловушку. От второго удалось уклониться, только сделав высокий прыжок. Атаковавшие Дмитрия предметы оказались сюрикенами. Второй сюрикен метнулся вслед за подскочившей к потолку целью, но незнакомец не справился, и остро отточенная металлическая пластина застряла в правом каблуке мишени.
Приземлиться без проблем Дмитрию так и не дали. Стоило ему коснуться ногами ковровой дорожки, как дверь распахнулась и едва не сбила психотехника с ног. Стремительная черная молния пронеслась по коридору, размахивая мечом и еще чем-то, сверкнувшим в тусклом свете газовой лампы. Рука Дмитрия скользнула к висевшей на поясе кобуре. Раньше ему никогда не приходилось стрелять от бедра. К счастью, инстинкт самосохранения распорядился талантом верно. Револьвер выстрелил дважды, в тот самый момент, когда одетый в черное человек ласточкой нырнул в лестничный пролет. Выпущенные напоследок сюрикены оказались сбиты пулями – невероятная меткость, если на секунду забыть, что только что произошло сражение двух Мастеров.
Чуть подрагивающей от избыточного напряжения рукой Дмитрий поднес револьвер к лицу и внимательно осмотрел механизм. Он точно помнил, что трижды нажимал на курок. Быстрый осмотр показал, что о пистолете можно на время забыть: на третьем выстреле револьвер дал осечку, и предназначавшийся человеку в черном патрон застрял в барабане.
– Повезло, – выдохнул Дмитрий, подумав о том, что осечка могла произойти чуть раньше. Затем он вспомнил, каким грохотом сопровождались выстрелы, и удивился, что никто из пассажиров до сих пор не выскочил в коридор. Осторожность? Или психотехническая наводка, позволяющая погрузить спящего человека в такой глубокий сон, что в течение суток разбудить его не сможет никто. Думать о том, что все пассажиры первого класса мертвы, не хотелось. Стиль человека в черном не предусматривал ненужных убийств.
«Псих» встал на колени, вытащил из каблука сюрикен и взвесил его на ладони. Тяжелое, замечательно сбалансированное оружие. Металлическое – наверняка для попутного уничтожения всех встречаемых на пути Воздушных Ловушек, сигнальных меток и тому подобных энергетических конструкций. Найдя остальные сюрикены, Дмитрий выбросил два поврежденных в корзину для мусора, а пару целых положил себе в карман. На всякий случай.
Теперь можно было переходить в контрнаступление. Приготовившись наткнуться на гору трупов, Дмитрий подкрался к кают-компании, проверил ее зондом и несколько успокоился. Люди по-прежнему играли в карты, пили алкогольные напитки и бессвязно рассказывали друг другу какие-то лишенные всяческой морали истории.
«Господи, я же стрелял дважды», – с тоской подумал Дмитрий, когда осторожно подошел к входу в кают-компанию. Это каким же надо быть мастером, чтобы заставить хотя бы одного человека игнорировать прозвучавший в десятке метров от тебя выстрел! Или…
Приступ озарения продолжался. Когда Поликарп Матвеевич прививал ученикам навыки стилевидения, Дмитрию эта сторона психотехнического мастерства не давалась. Сейчас же вся наука пошла впрок. Синтез аналитического мышления и недоразвитого стилевидения породил догадку. Страшную догадку.
«Рискну», – подумал Дмитрий и в два прыжка оказался на пороге кают-компании. Перед глазами мелькнуло черное пятно. Трофейные сюрикены отправились в полет, снова от бедра, как будто в сознание российского психотехника вселился дух техасского рейнджера. Дмитрий вложил всю накопившуюся кинетическую энергию в единственный удар.
Стоп-кадр.
Небольшой зал с низким потолком, тусклое освещение в виде семи небольших газовых ламп. Через большое – во всю дальнюю стену – окно видны массивные трубы какого-то завода, клубы сизого дыма, разлетающиеся в разные стороны под влиянием ускоряющей ход дирижабля Воздушной Ловушки.
В помещении беспорядок. Стойка бара залита «Кровавой Мэри» в вампирском исполнении – настоящей русской кровью с настоящей русской водкой. И то и другое стекает на пол, впитывается в бурый ковер. Цвет ковра при этом не меняется, что не может не наводить на размышления. Источниками коктейля являются многочисленные разбитые бутылки, четыре молодых человека и бармен. Из шеи у бармена торчит кончик сюрикена, голова одного из посетителей лежит под пивным кеглем, отдельно от тела. Голову заливает тонкая струйка светлого пива.
В противоположной стороне комнаты тоже беспорядок. Карточный стол опрокинут, тела игроков в живописных позах лежат вокруг него. Ассигнации и монеты хаотично устилают половину кают-компании.
Диванчик для отдыха пуст, но изрезан в трех местах. При взгляде с порога труп известного банкира не виден. Он лежит за диваном. В руке банкира кольт – впрочем, так и не выстреливший ни разу.
Центральными фигурами, несомненно, являются двое. Первый – мужчина лет тридцати со странным безмятежным выражением лица. Ни пиджак, ни модные брюки не стесняют его движений, хотя отчего-то становится понятно – этот человек привык к другой одежде, более свободной.
В руке у мужчины длинный прямой клинок. В свете газовых ламп его меч создает приятные для глаз блики, только вот любоваться ими сейчас некому.
Второй – таинственный незнакомец в черном облегающем костюме. На голове незнакомца капюшон, закрывающая нижнюю часть лица маска и очки-консервы. На поясе, тоже черном, странные приспособления, в руках – катана.
Между ними – в воздухе – по законам Стоп-кадра застыли четыре сюрикена. Два из них, запущенные соперниками, меньше чем через терцию столкнутся и отлетят в глубину коридора. Еще один, запущенный человеком в черном, скорее всего окажется отбит клинком мужчины в пиджаке. Судьба последнего неизвестна, хотя у него есть шансы попасть в цель.
Соперники уже бросились в атаку. Когда Стоп-кадр завершится, их клинки встретятся. И начнется бой.
Ксения проснулась резко. Разом и полностью – как будто кто-то взял и перенес ее из мира снов в самую настоящую явь. Настоящую. С недавних пор настоящесть окружающего мира стала для Ксении особенно важной. Тягостные воспоминания прошлого и гнет будущих времен вынудили девушку жить сегодняшним днем, не строить никаких долгосрочных планов, не думать ни о чем, так или иначе связанном с футуроскопией. Тогда, в первый день, она совершила ошибку – заглянула в свое ближайшее будущее, руководствовалась видениями, победила почти всех учеников Поликарпа Матвеевича, но едва не умерла сама. Теперь она понимала, что оказалась во власти петли времени, удивительного парадокса, иногда упоминаемого православной церковью в качестве доказательства Божественного Провидения. Ксения видела себя будто со стороны и действовала в точности, как показывали видения. Кто принимал решения во время боя? Если не она, то кто?
Профессор Воронин, навещавший девушку сразу после того, как она пришла в сознание, смущенно улыбался и неуклюже уклонялся от ответа на этот вопрос. А после того как Ксения задала его в третий раз – позвал Поликарпа Матвеевича, чтобы тот приказал своей ученице больше не думать о философских головоломках. А как тут не думать, ведь известно же, что мыслям не прикажешь!
Откинув в сторону одеяло, Ксения поняла, что сегодняшний день – особенный. Особенным было утро, встающее над горизонтом солнце, освещавшее прикроватную стену, геометрический узор обоев и портрет Александра Пятого, еще молодого, сразу после коронации в 1961 году. И стена, и обои, и изображение императорской особы – все выглядело особенным, освобожденным от неясных, угнетающих психику элементов. Ксении хотелось подбежать к окну, пропрыгать на одной ноге к умывальнику, на другой – к платяному шкафу и сделать сальто-мортале.
Что-то неведомое, давившее на душу несколько дней кряду, ушло в небытие. В самое настоящее небытие. Настоящее, настоящее, настоящее! Кануло, минуло, покинуло, бросило – утонуло в прошлом, чтобы никогда оттуда не всплыть.
«Кажется, я поправилась и могу приступать к занятиям, – подумала Ксения, приводя себя в порядок. – А значит, мое участие в тренировках перестанет сводиться к пробежке и дыхательным упражнениям. И заносчивый Пашка узнает, как фехтуют в Сибири. По-настоящему, без хитростей. По-настоящему».
Вольт на поясе перестал быть игрушкой, символом, Указывающим на принадлежность к «психам»-ученикам. Хотелось выхватить его из-за пояса и фехтовать. Удивительное и головокружительное ощущение, напоминающее раннее детство своей чистотой.
По лестнице Ксения слетела, практически не касаясь ступеней. Существовал такой прием, не требующий психотехнических умений, позволяющий скользить рукой по перилам и прыгать через весь лестничный пролет. Чувство полета пьянило. Ксении хотелось летать, хотелось пронзить небо и посмотреть на земную поверхность с большой-пребольшой высоты.
Спуск-полет завершился мягким приземлением. Прыгать таким образом Ксению научил Константин. Этим утром девушка была совершенно уверена в том, что ее брат жив.
Еще вспомнился Николай, гордящийся своим новым мечом, но старающийся сдерживать чувства. Везет же ему! Стать психотехническим мастером на воздушном корабле когда-то мечтала и Ксения, пока отец не сказал ей, что женщин в экипаж кораблей не берут. Примета, видите ли, плохая.
В тренировочном зале она встретила разминающегося Пашку и четверых младших учеников, пытающихся соорудить свои первые, самые примитивные Воздушные Ловушки, больше всего похожие на рукотворные сквозняки.
– Доброе утро! – поприветствовал ее старший ученик, подтягиваясь на левой руке. Правая рука раскручивала вольт, хаотично меняла позиции, периодически рассекая накатывающее волнами Намерение. – Хорошие новости!
– И тебе доброго, – кивнула Ксения, еще не решившая, стоит ли ей доставать из-за пояса вольт.
Поликарп Матвеевич говорил ей, что, пока энергетический баланс организма не придет в норму, о психотехнических приемах можно позабыть, но так хотелось швырнуть в Пашку стремительной Воздушной Ловушкой и посмотреть, сумеет ли он отразить нападение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46