Если это и вправду была София, вдова Вольфганга Фальк аф Стеншерна, тогда для меня остается загадкой, что может связывать ее с Акселем Торсоном. Чепуха, да и только. Вера говорила, что Софию чуть ли не прогнали из замка, потому что она считала, что он принадлежит ей, и распускала всякие дурные слухи о семье Лидии. Аксель же был на страже интересов Максимилиама. И как он тогда мог тайно встречаться с Софией в апартаментах Лидии? Нет, этого мне не понять.Вряд ли это была София.Но откуда тогда траурное платье?Как оно могло там оказаться? Ведь когда мы были там вместе с Розильдой, ничего такого мы не видели.Мне надо поскорее обо всем забыть. Аксель наверняка не верит, что я действительно буду молчать. Но он увидит! Я привыкла держать свои обещания!У меня было такое чувство, словно я одержала победу над самой собой. Такие люди, как я, привыкли доводить дело до конца. И поэтому иногда чувствуешь себя победителем, когда вопреки своим привычкам делаешь наоборот.С какой стати я сую нос в чужие тайны? Может быть, я вообразила, что смогу сделать чудо? И откуда только взялось такое самомнение!Да. Наверно, так и есть. Все, теперь с этим покончено! В последние недели я буду думать только о своих собственных делах и постараюсь взять как можно больше от пребывания в замке.Легко сказать, да трудно сделать.Я места себе не находила, мне было тяжело оставаться наедине с собой. Раньше на меня это было не похоже. А теперь мне хотелось, чтобы всегда был кто-нибудь рядом, я то и дело придумывала какие-то новые дела.Раньше я старалась никому не мешать. Я предоставляла другим находить меня, если они хотели со мной пообщаться. Они были заняты своими романтическими переживаниями, к которым я отношения не имела, и мне не хотелось быть пятой спицей в колеснице. Но теперь меня перестало это волновать, я то и дело без приглашения вмешивалась в их жизнь. Ничего хорошего это не принесло.Они смотрели на меня удивленно, а Каролина напрямую спросила:– Почему ты такая взвинченная? Что-нибудь произошло?В конце концов я и сама заметила, что веду себя как-то неестественно. Я находилась здесь, но в то же время душа моя была где-то далеко.Я все время пыталась прогнать свои собственные мысли, и наконец от меня осталась одна пустая оболочка. Другие тоже это почувствовали. Арильд и Розильда пытались до меня достучаться. И Каролина хотела со мной поговорить. Но дело действительно было не в них. У меня появилось такое чувство, что нам больше нечего друг другу сказать. Все наши разговоры заходили в тупик. И ни с того ни с сего наступала мучительная пауза.Я больше не могла говорить с ними как обычно. Я старалась, но сама слышала, как фальшиво это звучит.Так продолжалось несколько дней, но потом от моей неожиданной общительности и следа не осталось, я никого не хотела видеть. Я по-прежнему пыталась выкинуть из головы все серьезные мысли, но вместо этого все глубже уходила в себя, меня мучила собственная неполноценность, ничто меня по-настоящему не радовало, я ко всему оставалась равнодушной. Все, что было вокруг, постепенно куда-то удалялось. Ничего интересного и важного для меня не осталось.Как ни грустно мне было в этом признаться, но когда я пребывала в таком состоянии духа, во мне никто больше не нуждался.В один прекрасный день, когда я была в парке, на скамью рядом со мной села Амалия. Она была единственным человеком, с которым я все еще могла почувствовать себя самой собой. Она немного посидела молча, а потом спросила, о чем я задумалась.Я сидела, уставившись на отцветший куст ложного жасмина, на котором белели несколько сиротливых цветков. Куст был такой густой, что ветки, растущие снаружи, образовывали кружевную зеленую сетку, обволакивавшую темную сердцевину куста. Солнце, поблескивавшее на лепестках, никогда не проникало внутрь.Я показала на куст. Амалия кивнула.– Он хранит свою тень, – тихо сказала она. – Так же как и люди, живущие в Замке Роз. Так же как вы, насколько я понимаю. Ведь вы что-то держите в себе?Она взяла мою руку в свою, и мы посидели молча.– Мне кажется, я больше не могу здесь оставаться, – сказала я.Я удивилась своим словам. Ни о чем таком я раньше не думала, они сами вырвались из меня. Я ведь действительно хотела остаться.Амалия снова кивнула.– Вы сами знаете, как будет лучше, – ответила она. Когда мы разошлись, я стала искать Акселя Торсона. Я пока еще точно не знала, что скажу ему, но на душе у меня стало удивительно спокойно и ясно. Амалия была права – я носила тяжелую ношу, внутри у меня была темнота, и теперь я должна от нее освободиться.Я нашла Акселя возле речки, неподалеку от его дома.Было воскресенье, у Веры выдалось несколько свободных часов посреди дня. Так что она сидела дома, и пойти туда мы не могли. На берегу стояла лодка, и Аксель предложил прокатиться. Хорошее начало, подумала я.Аксель подтолкнул лодку к воде и протянул мне руку. Последние дни я много бездельничала и поэтому хотела размять мышцы. Я сказала Акселю, что хочу погрести.Аксель ничего против не имел. Я сделала несколько сильных взмахов веслами, чтобы лодка отчалила от берега, а затем стала грести равномерно. Кругом было спокойно и тихо. Время от времени я подбирала весла и опиралась на них, пытаясь собраться с мыслями.Аксель сидел впереди и смотрел на свою трубку. Он устроился поудобнее – откинувшись немного в сторону, он поставил ногу на бортик и уперся локтем в колено. Глядя на него можно было подумать, что никакие мировые катаклизмы не способны нарушить его спокойствия. Сегодня у него свободный день, он забыл о проблемах, и мысли его гуляют сами по себе.По крайней мере так выглядело со стороны. Догадаться о том, каково ему было на самом деле, – задача непосильная. Когда я пришла, он нисколько не удивился – собственно, как и в прошлый раз, но теперь у меня было такое чувство, что он меня ждал.Некоторое время мы плыли в полной тишине, затем Аксель сказал:– Значит, вы уже все обдумали?– Не то что бы все, да и не особенно много…– А вот я много думал.– Я понимаю.– Верю, верю, если я в вас не ошибся, это действительно так.Я промолчала, Аксель задумчиво потушил трубку.– А может быть, нам вместе попытаться…Он прервал себя на полуслове и посмотрел на воду. Я направила лодку в сторону противоположного берега и отпустила весла.Аксель медленно повернулся ко мне.– Да-а… Ну и на чем же мы порешим? Что скажете?– Не знаю. Я уже все сказала.– Правда? И это все?– То есть это все, что мне известно.– И все же это меньше, чем вам хотелось бы знать?– Может, и так.– А что еще, например?Я медленно окунула весла и тут же подняла их, глядя на блестящие капли, стекавшие в воду. Лодка плавно скользила по реке. Стоял прекрасный тихий день. Весла податливо рассекали речную гладь. Вода была гладкой и ясной, как зеркало.– А здесь сильное течение?– Нет, не очень. А что?– Да так… Я просто подумала… Если течение не такое уж сильное, то, по-моему, очень странно, что за такое короткое время тело Лидии могло уплыть неизвестно куда, так что его потом не нашли. Ведь поиски начали немедленно.– Да, это и вправду странно.– А никто тогда этому не удивился?– Не знаю, не знаю, я об этом ничего не слышал. Но вы совершенно правы.Голос звучал абсолютно спокойно. В нем не было ни тени удивления или недоверия. Аксель попросил меня продолжать. Но смотрел он куда-то в сторону – может быть, чтобы не мешать мне. Я стала грести, обдумывая, что скажу дальше. И вдруг произошло нечто странное.Я почувствовала, что все эти мысли уже давно сидят у меня в голове и только ждут, когда я облеку их в слова. Я даже не удивилась, настолько они были мне знакомы, хотя сама я об этом не знала.Слова просились наружу, я говорила не спеша, мысли мои были отчетливыми и ясными.– Но ведь никто не знает о том, что на самом деле случилось тогда у реки, пока эта камеристка Эмма со своим женихом бегали в замок за помощью. Может быть, течение здесь ни при чем.– Как это так?– Может быть, тело вовсе не потонуло.– Как это?– Ведь кто-нибудь мог вытащить Лидию из реки. Прошло столько времени, прежде чем подоспела подмога. Пока их не было, могло произойти все что угодно, правда ведь?Я попыталась заглянуть ему в глаза. Аксель кивнул, но ответил, не глядя на меня:– И такой вариант имеет право на существование. Но есть ли смысл в этих догадках? Ведь так или иначе Лидия исчезла, и теперь уж какая разница – в воде или на суше. Теперь ее с нами нет.– Если она мертва, то, разумеется, нет никакого смысла гадать.– Что вы имеете в виду?– Как выглядят глаза у утопленников?Аксель молчал.– Ведь камеристка сказала, что у Лидии были потухшие глаза. Это всего лишь ее личное впечатление. Но когда человек без сознания, взгляд у него тоже может быть потухшим. Тем более что Эмма была перепугана не на жизнь, а на смерть. Она могла преувеличивать. Возможно такое?– Возможно.– Но в конце концов, ведь единственными, кто видел, что Лидия лежит в воде, были Эмма с женихом. Правда?– Насколько мне известно, да. Во всяком случае, так говорили.– А может, все было немного не так?– Может быть.– Значит, ее мог видеть кто-то еще?– Думаю, да.– А ведь каждый здравомыслящий человек, увидев женщину, лежащую в воде, первым делом вытащит ее на сушу и попробует понять, в каком она состоянии. Надо же проверить, жива она или нет?Аксель ничего не ответил, и я продолжала дальше.– Но почему тогда этот кто-то позволил ей исчезнуть?Аксель молчал.– И кто на такое мог пойти?– Какие будут предположения?– Предположений не так уж и много. Это был кто-то из ее ближайшего окружения. Правильно?– Что вы хотите сказать?Аксель сидел неподвижно, отвернувшись в сторону. После моих слов он медленно повернулся и посмотрел мне в глаза.– Вы намекаете на то, что Лидия не собиралась покончить с собой?– Да нет, она же написала прощальное письмо, значит, она собиралась это сделать. Но может, в последний момент она испугалась?– И?..Он вытряхнул пепел из трубки и набил ее свежим табаком.Я поиграла веслами в воде.– А что было дальше, я не знаю. Это уж виднее тому, кто при этом присутствовал, – сказала я, не глядя на Акселя.– Что вы хотите сказать?– Разве вы не понимаете?Я отпустила весла и пристально посмотрела ему в глаза. Порывисто вздохнув, он наморщил лоб, а потом так глубоко затянулся трубкой, что раскашлялся. Когда Аксель снова успокоился, он сказал:– Значит, договорились: вы уезжаете из замка?Я молча кивнула.– Вы готовы ехать завтра днем?– Да. Но я вернусь обратно. Я не оставлю Арильда и Розильду.– А Карл? Что думает об этом Карл?– Он остается.– Значит, Карлу ничего не известно о ваших догадках?– Нет.По Акселю было видно, что у него гора с плеч свалилась. Мы продолжали молчать.Потом он спросил, не устала ли я грести, и предложил заменить меня на веслах. Сначала я покачала головой, но потом поняла, что он, как и я, хотел просто немного погрести и направить лодку туда, куда хотелось бы ему.Мы поменялись местами, я села впереди.Аксель тотчас стал грести к середине реки. Плавными мощными взмахами весел он быстро подогнал лодку туда, где течения почти не было.Затем отпустил весла, чтобы немного отдохнуть.– Вы хотите сказать, что Лидия осталась в живых?– Да.– Значит, Лидия до сих пор жива?– Во всяком случае, такое вполне может быть.Он сделал несколько взмахов веслами, глядя на берег, где высился замок. Затем сказал:– Наверно, самым простым выходом было бы все отрицать и попросить вас молчать о нашем разговоре. Скорее всего, вы и сами на это надеетесь. Но, к сожалению, я не могу так поступить.Замолчав, он посмотрел на меня своими серьезными глазами.– Вы узнали правду. Лидия жива.Несмотря на то, что я об этом догадывалась, – а теперь, после всего происшедшего, я уже могу сказать, что я почти наверняка обо всем знала, – для меня это было чудовищным потрясением. В горле у меня пересохло, я не могла сказать ни слова.– Да-да, Лидия осталась в живых. Но насколько вы понимаете, жизнь эту счастливой не назовешь… О том, что Лидия жива, известно только мне.– Я никому ничего не скажу.Аксель продолжал. Я слышала его глухой и печальный голос, как во сне.Он вовсе не спал как убитый в ту ночь, когда произошло несчастье. Он услышал крик камеристки и тотчас поспешил к реке, но увидел, как Эмма с женихом несутся в замок за помощью. Они его не заметили.Аксель стал оглядываться вокруг, чтобы понять, почему кричала камеристка, и тогда увидел Лидию, лежавшую в воде. Он тоже сначала подумал, что она мертва, но когда вытащил тело на сушу, он заметил слабые признаки жизни и понес ее к себе домой, где она понемногу пришла в себя.В то время Аксель жил один. Он тогда еще не был знаком с Верой.Ненадолго задумавшись, Аксель сказал:– Я был очень привязан к Лидии. И она ко мне тоже.Смутившись, он опустил глаза – почти как мальчишка.– Я думаю, не будет преувеличением сказать, что в то время у нас было много общего. Нас связывала глубокая привязанность, о которой мы никогда не говорили. Хотя оба об этом знали.Аксель замолчал. Мальчишеское выражение лица постепенно исчезло, и он продолжил.Почему-то никому и в голову не пришло разбудить Акселя, когда принялись прощупывать дно. Он прекрасно слышал, как люди суетятся на берегу, и каждую секунду ждал, что они постучат, но по какой-то непонятной причине они так его и не позвали. Аксель не мог оставить Лидию, он даже подумать не решался о том, что произойдет, если кто-то придет и увидит, что она у него. Лидия была очень плоха.Когда она очнулась и поняла, что произошло, она, разумеется, была вне себя. Она упрекала Акселя за то, что тот спас ее. Но в то же время рассказала, что, когда Эмма стала кричать, она на мгновение пришла в себя, и ее тотчас охватил чудовищный страх перед тем, что уже слишком поздно и она действительно умирает. Она даже пыталась выбраться из воды, но у нее не хватило сил – тело ее не слушалось, и она снова потеряла сознание. – Где-то в глубине души она не хотела умирать – сказал Аксель.Она решилась на это в припадке отчаяния. Иначе и быть не могло. Но когда она очнулась у него дома, когда опасность была уже позади и Лидия поняла, что натворила, тогда она снова захотела умереть. Но Лидия все время сама себе противоречила. Она была в полном отчаянии. Она любила своих детей, но считала себя плохой матерью. Лидия не хотела больше причинять им зла и поэтому решила покончить с собой. Она продолжала твердо стоять на своем. И в Замок Роз возвращаться не хотела.Аксель всеми силами пытался ее переубедить, но напрасно. Лидия была настроена решительно и ни на какие уговоры не поддавалась. Единственным ее доводом было то, что она не хочет больше портить жизнь своим детям. Хватит уже и того, что она загубила свою собственную. Больше она не будет обременять всех своим присутствием.В первые сутки Аксель скрывал ее у себя дома. Затем он помог ей исчезнуть.– Я редко поддаюсь уговорам, но Лидии я никогда ни в чем не мог отказать. Я хотел сделать все, что было в моих силах, чтобы облегчить ей жизнь. И, разумеется, знал, что поступаю неправильно. Но если она только и думала о том, как бы подальше отсюда уйти… ну что я мог сделать?Итак, Лидия снова вернулась к жизни, чтобы остаться в полном одиночестве.– Но ведь ей нужны были деньги? Неужели она ничего с собой не взяла?Взяла. Прежде чем она отправилась в путь, Аксель побывал в замке и тайно вынес оттуда шкатулку с ее драгоценностями. Он узнал, что семейные драгоценности украдены, и во всеобщей неразберихе, выждав случая, взял и ее собственные украшения. Потом все решили, что они были украдены вместе с большой шкатулкой, и он против этого возражать не стал. Совесть у него осталась нечиста, но Лидии ведь надо было на что-то жить. Содержать себя она не могла. Она и не думала о таких вещах. Ей хотелось только поскорее уехать.– Поэтому я должен был о ней позаботиться. Не мог же я отпустить ее без копейки в кармане. Но эта история с драгоценностями принесла мне немало мучений. Хотя никто никогда не пытался расследовать это дело. Барон хотел, чтобы об этом поскорее забыли… при том, что произошло. Да, время было ужасное. Мне приходилось держать все в себе…Аксель выглядел очень усталым. Я сказала:– Да, это было нелегко. Но ведь и сегодня ничего не изменилось. Вы по-прежнему держите это в себе…Он горько улыбнулся.– Постепенно ко всему привыкаешь, – ответил он.И Лидия пустилась в путь. Но она ведь была совершенно не приспособлена к такой жизни. Аксель боялся самого худшего. Каким-то образом она все-таки ухитрилась прожить.Лидия обещала прислать весточку, она ведь очень хотела знать, как идут дела у детей.Один раз она ему написала. Но о себе она в этом письме ничего не рассказывала, а только расспрашивала о детях. Аксель тут же ответил ей, сообщив, что Розильда навсегда онемела. Он просил Лидию вернуться. Но после этого она больше ему не писала.И только совсем недавно снова здесь появилась, она устроилась расписывать фарфор на местную фабрику. И тогда она дала Акселю о себе знать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34