– Куда мы едем? – спросила Симона прерывающимся голосом.– Это сюрприз.Никто еще не прикасался к ней так. Жар его руки и трение ткани брюк заставляли ее кожу пылать.Симона закрыла глаза и попыталась унять пульсацию, возникшую внизу живота.– Вообще говоря, я никогда особо не любила сюрпризы.– Этот тебе понравится, обещаю. – Тристан наклонил голову и нежно прикоснулся губами к ее виску, спросив:– Тебе тоже не терпится, Симона?Его ладони легли на самую нижнюю пуговицу ее брюк и замерли там.– Надеюсь, ты не сочтешь это слишком большим бесстыдством. – Симона заерзала, пытаясь заставить его руку двигаться. – Не то, чтобы меня особо огорчило, если бы ты это сделал.– Наедине, – прошептал Тристан, – не существует ничего «слишком».– Тогда не могли бы мы ехать быстрее?– Сейчас темно, – проговорил Тристан, медленно прижимая ладонь к ее телу, – улицы пусты…– Ох! – простонала Симона, когда дивный жар и пульсация вернулись. – Это просто…Она судорожно вздохнула, ощутив неожиданный острый пик наслаждения и едва успела радостно улыбнуться, как за ним последовал другой – более глубокий и жаркий, а потом еще, еще. И еще. Симона приподнялась, отчаянно пытаясь отстраниться, надеясь не потерять рассудок в потоке слишком острых ощущений.– Боже правый! – прошептала она.Тристан рассмеялся, и его смех распространился по ее телу, усиливая чувство удовлетворения. Она улыбнулась и подумала еще раз, что если когда-то где-то и существовал мужчина, достойный скандала, то это Тристан Таунсенд. Симона прижалась щекой к его жаркой груди. Слушая сильное и ровное биение сердца, она закрыла глаза и отдалась во власть этой захватывающей колыбельной.Симона стояла в тени, как и велел ей Тристан, и смотрела, как он ведет коня к тускло освещенному закутку в дальней части склада. Часть ее сознания лениво переваривала тот факт, что она безмятежно подчиняется ему. Другая часть была искренне восхищена его попыткой позаботиться как о ее репутации, так и о коне. А еще какая-то часть послушно регистрировала картины, звуки и запахи окружающего мира, которого ей не приходилось видеть с того дня, когда ее причислили к аристократии.Они явно подъехали к реке, и Симона уже чувствовала ее запах, слышала ее шум.Она повернулась и, отойдя глубже в тень остановилась, чувствуя, как ее сердце переполняется восторгом, Темза. Сегодня прилив был высоким, а вода была теплой.– Симона!Ах, как мило! Ее не оказалось там, где он ее оставил.– Я здесь! – тихо отозвалась она. Подойдя, Тристан обхватил ее за талию.Дом. Она дома! Прижавшись к нему, Симона положила руки ему на грудь и мечтательно вздохнула:– Туман поднимается и расходится вдоль Темзы. Я уже целую вечность этого не видела. Странно, но иногда людям так не хватает мелочей…– Тебе небезопасно быть здесь одной, Симона.– Я не одна, – напомнила она ему шепотом. – Я с тобой.Тристан несколько секунд стоял молча, а потом спросил:– Когда ты в последний раз спускалась к реке?Симона вздрогнула. Ей сразу вспомнилось утро того дня, когда ее мир внезапно перевернулся. Прилив был низким, но она не нашла в вонючей грязи ничего, что можно было бы продать, и она вернулась в бордель, думая о том, что ей снова придется весь день голодать. Эсси, содержательница борделя, была в ярости из-за того, что не получала денег от ее речного промысла и…Симона решительно прервала воспоминания.– Это было много лет назад, – тихо ответила она.– И тогда произошло что-то неприятное, да?Да. Хорошие воспоминания словно из другой жизни, а вот плохие… Они такие же четкие, как будто все случилось только вчера, но я изо всех сил стараюсь делать вид, что это не так.– На самом деле я родилась здесь, у Темзы, – проговорила Симона, ощутив необъяснимую потребность поделиться своей историей. – Где именно – не знаю и думаю, никто не знает, точнее, не интересуется.– Почему?– Моя мать была проституткой.– А отец?– Герцог Райленд. – Симона пожала плечами. – По крайней мере так говорят. Я никогда этому особо не верила, но мое мнение никакой роли не играет. Королева объявила, что это непреложный факт, помахала скипетром – и с тех пор я веду жизнь в богатстве, комфорте и почете.– А твоя мать? Где она сейчас?– Ее убили, когда мне было десять: кто-то перерезал ей горло в темном переулке.Тристан крепко прижал Симону к себе.– И что потом?– Кое-кто согласился дать мне ведро и швабру в обмен на уголок у очага и обменивал то, что я отыскала на берегу, на кусочки еды. Это продолжалось четыре года.– К счастью, королева в конце концов помахала своим скипетром.– Если говорить об ошибках, то тут мне повезло, – признала Симона. – Каролин и Дрейтон проявили немалое понимание того, что я чувствована в первое время.– А теперь расскажи мне о своей прежней жизни и о своей семье.– Тут и рассказывать нечего: семья как семья. Отец – пьяница, женившийся три раза. Брат от первой жены, Джайлс, брат – от второй, моей матери, Джеймс, а Эммалина – от Люсинды.Симона нахмурилась.– Так все-таки маркиз был твоим отцом?– По имени, закону и правам наследования – да, но семя было не его.Значит, они оба незаконные дети.– А он знал, что ты не его сын?– Ну разумеется. Мне это никогда не забывали и не простили. В тот день, когда мне исполнилось восемнадцать, я уплыл в Америку – и мы больше никогда не виделись. То, что именно я унаследовал титул – нелепая случайность, и теперь отец, наверное, крутится в гробу без остановки.– А ты знаешь своего настоящего отца?Тристан покачал головой:– Мать отказалась его назвать.Симона вздохнула.– Надеюсь, это не герцог Райленд. – Она содрогнулась.Тристан тихо засмеялся.– Давай не будем об этом. Здесь сыро, лучше нам войти в помещение, – сказал он и повел Симону к двери склада.Пока они шли, мозг Симоны покорно фиксировал происходящее. Она еще никогда в жизни не позволяла мужчине вести ее в темный склад… Ей следовало бы испытывать гораздо большую нервозность, но, с другой стороны, основные принципы совокупления не являлись для нее тайной: она росла в борделе и была весьма неплохо просвещена в этом вопросе. Не существовало таких секретов успешных любовных ласк, о которых ей не пришлось услышать, и все представлялось достаточно понятным и относительно несложным. Возможно, она находила бы все более интересным, если бы во всем этом участвовал мужчина, похожий на Тристана…Глядя на него, она уже ощущала тепло во всем теле, а его прикосновение… Даже сейчас, когда его пальцы переплетались с ее пальцами, у нее уже ускорился пульс. Хорошо ли это, ей было совершенно не важно: даже если все продлится считанные часы, этой ночью она принадлежит ему и она желанна.Тристан остановился сразу за порогом склада.– Осторожнее, – предупредил он Симону, отпуская ее руку, – тут повсюду ящики. Сейчас я зажгу лампу.Симона ждала в полном молчании, но потом ей это надоело, и она, стянув с себя куртку, положила ее на один из ящиков.Найдя спичку, Тристан зажег ее, и Симона ахнула.Оставив ее предаваться фантазиям среди вороха ярких шелков, Тристан стал пробираться по заранее проложенному пути.– Дальше будет еще лучше, – пообещал он, когда зажженная им лампа осветила стопки сверкающей бронзы и полированного дерева.– Да здесь просто волшебное царство! – воскликнула Симона, когда Тристан зажег еще одну лампу и вернулся обратно, чтобы посмотреть, что именно из его сокровищ овладело ее вниманием.Тристан остановился на краю пятна света, и его сердце дрогнуло. Он положил клинок там, где Симона обязательно должна была его увидеть, и надеялся, что она заинтересуется им в достаточной мере, чтобы взять его в руки.Если не считать последней части его плана, все прошло безупречно. Тристан смотрел на нее, и его разум отказывался думать о чем-то, кроме того, насколько дивным созданием оказалась леди Симона Тернбридж.– Просто поразительно! – Симона сделала шаг вперед и наставила острие на воображаемого противника, потом отскочила назад и прочертила клинком стремительную дугу, словно парируя удар. Потом она танцующей походкой продвинулась вперед на два шага, и с каждым движением улыбка на ее лице разгоралась все ярче. – Я еще никогда не видела клинок такой прекрасной работы!А он никогда не встречал женщину, которая так свободно и естественно владеет своим телом. Тристан судорожно сглотнул.– Когда я впервые держал тебя за руки, мне стало любопытно, откуда у леди могут появиться мозоли на обеих ладонях. Ну, на левой – от поводьев, а на правой? Теперь я вижу – это от рукояти оружия. Тебя, похоже, обучали по всем правилам.Симона остановилась и подняла клинок, любуясь светом, отражавшимся от него.– Это все Хейвуд и Дрейтон. – Она с трудом оторвала взгляд от клинка. – А ты фехтуешь?Тристан медленно кивнул, потом откашлялся и встал с ящика.– Нам надо будет как-нибудь устроить поединок.Ее взгляд медленно скользнул вдоль его тела.– Только не сейчас, – тихо проговорила Симона и благоговейно возвратила оружие в резной ящичек, после чего закрыла крышку и повернулась к Тристану:– Полагаю, у нас есть возможность лучше провести время…– Именно это я имел в виду. – Тристан протянул руку, и Симона, шагнув к краю освещенного круга, не колеблясь, приняла ее.– Какая красота! – прошептала она, проходя вперед к кровати с пологом, которую Тристан соорудил из атласных подушек и отрезов сари с золотой вышивкой. – Настоящая… – Она покачала головой и присела на ящик, на котором он пристроил лампу.– Роскошь?– О да! – согласилась она, стаскивая с себя сапожок. – И при этом греховная. – Симона наклонилась и сняла второй сапожок.– Да, тут ты права. – Тристан подошел к ней сзади и положил руки ей на бедра. – Здорово, правда?– Правда.Тристан не позволил ей отстраниться и, наклонив голову, прикусил мочку ее уха:– Ты привлекла меня с той минуты, как я увидел тебя на другой стороне бального зала.– И тебе сразу захотелось это сделать?– Да. – Он отпустил ее бедра и, обхватив ладонями груди, прижал подушечками больших пальцев напрягшиеся соски.По телу Симоны пробежала глубокая дрожь, а потом она удовлетворенно вздохнула, чувственно повела плечами и высвободилась из его объятий. И тут, отойдя, она повернулась к нему лицом и начала расстегивать пуговицы на рубашке со словами:– Я не заставила тебя слишком долго ждать, не так ли? Прошло всего двое суток, и вот мы здесь.– Твой энтузиазм делает тебя самой чудесной женщиной из всех, которых мне довелось встречать.– И ты не думаешь, что я самая распущенная?– Ты самая честная, Симона. – Тристан снял себя сапог и отбросил его в сторону. – Я просто потрясен твоей честностью.Симона расстегнула последнюю пуговицу рубашки, и ее пальцы переместились на брюки, после чего штаны скользнули вниз, и через секунду рубашка приземлилась на брюки. У Тристана перехватило дыхание.Никакого корсета, никаких панталонов, никаких чулок – только сливочная атласная кожа и завораживающе женственные формы.– Иисусе Сладчайший! – простонал он и, сдернув второй сапог, встал обеими ногами на деревянный пол, судорожно переводя дыхание.Пока он пытался взять себя в руки, Симона направилась к нему с чувственной улыбкой на губах.– Ты совсем забыл про мою честность, да?Честность – хорошо, даже замечательно, но в это мгновение Тристана гораздо больше волновала ее высокая грудь идеальной формы.– Ты…– Да? – Симона медленно переспросила, протянув руки и начала расстегивать пуговицы его рубашки.– Исполнение мечты любого мужчины.– Неужели? А мне всегда казалось, что мечты мужчины требуют от женщины чего-то большего, чем просто стоять рядом. Если бы я знала, что на их удовлетворение уйдет так мало усилий, то с радостью осуществила бы все твои мечты вчера утром в оранжерее.Обнаженная Симона в оранжерее?– Ничего, у нас всегда остается завтрашнее утро, – отозвался Тристан с улыбкой, когда Симона провела ладонями по его груди.– Верно. Но сперва это должно понравиться мне настолько, чтобы захотелось все повторить.Ее пальцы спустились вниз, к первой пуговице на его брюках.– «Если», моя нахальная красавица, относится к тому, в состоянии ли ты будешь снова захотеть настолько скоро.Ее глаза заискрились, а улыбка стала шире и веселее. Она встретилась с ним взглядом:– О, ты считаешь, что ты настолько хорош, да?– Непременно захочешь. Но возможно, я должен это доказать?– Да уж, будь добр. – Симона повернулась и пошла к постели: – Я жду.Тристан смотрел ей вслед, восхищаясь ее изяществом и уверенностью в себе, а она осторожно шагнула на ложе из подушек и, медленно опустившись на колени, села на пятки.Боже Всемогущий! Он самый большой счастливец в Лондоне и во всей Англии. Дьявол, во всей Британской империи! Вернее, будет им, когда наконец доберется до ее прелестей.Окончательно избавившись от одежды, Тристан чуть прикрутил фитиль лампы и направился к кровати.Увидев, что Тристан идет к ней, Симона заставила себя дышать ровнее. Она уже довольно давно не видела обнаженных мужчин, но в ранние годы жизни ей довелось наблюдать за ними бесчисленное количество раз. Далеко не все они выглядели столь впечатляюще, как ее сегодняшний кавалер, и уж точно не внушали такого желания.Тристан… Боже правый! Стройные сильные ноги, узкая талия, аккуратные бедра, широкие плечи. Мышцы и сухожилия, которые так красиво изменялись, когда он двигался… Никогда за всю свою отнюдь не уединенную жизнь Симона не видела мужчины, который был бы сложен столь великолепно.Тристан шагнул на подушки и опустился на колени перед ней. Проведя кончиками пальцев по ее плечам, он ласково спросил:– Тебе не страшно, малышка?Симона тряхнула головой и закрыла глаза, наслаждаясь блаженством, расходившимся от мест, которых касались его пальцы. Тепло разливалось по ее телу, сладко согревая и расслабляя. Всегда чувствовать себя настолько дивно – вот чего ей больше всего хотелось.Тристан подался вперед, так что его грудь чуть соприкоснулась с сосками Симоны, и нежно поцеловал ее в ухо. Тепло мгновенно превратилось в жар, от которого у нее закружилась голова.– Тристан! – прошептала Симона, и ее руки сами легли ему на пояс.Поняв это невысказанное желание, Тристан провел губами по губам Симоны и прижал ее к себе.– Скажи мне, чего ты хочешь, – прошептал он, пролагая дорожку нежных поцелуев по ее шее.– Тебя.– Как.– Медленно и нежно, – ответила она, целуя его в плечо. – А потом быстро и жестко.Тристан рассмеялся и опустил руки ниже, подводя ладони под ее ягодицы.– Ты не можешь получить одновременно и то, и другое, – проговорил он, ловя ее восторженный вздох. – Я хорош, но не настолько, так что сделай выбор.Симона снова поцеловала жаркий атлас его плеча. Ее мысли кружились в вихре пьянящих ощущений, пульс мощно отдавался во всем теле, живот наполнился жидкой лавой.– Я совсем не умею терпеть и ждать, – призналась она, поворачивая голову и нежно прикусывая его шею. – А ты?Тристан чуть отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза:– А могу попробовать.– Пожалуйста, не надо.Он маняще улыбнулся:– Под подушкой слева от тебя лежит кондом. Будь добра…– Да, – прошептала Симона и, высвободившись из его объятий, просунула руку под подушку.В этот момент его руки легли ей на талию, а язык медленно прошелся по изгибу ягодицы.– Тебе это нравится? – спросил Тристан, повторяя ласку.– Да!Тело Симоны дрожало от наслаждения, когда Тристан, передвинувшись у нее за спиной, поставил колени между ее ногами. Ее сердце замерло от восторга, когда он плотно прижался к ней. Жар и тугая плоть, жар и влага – вот чистое блаженство!– Кажется, у тебя что-то для меня есть?А, да… кондом. Она успела про него забыть. Если бы она могла дышать, то извинилась бы. Если бы могла шевелиться, то передала бы ему необходимый предмет.– Позволь мне, – прошептал Тристан у самого ее уха, наклоняясь над ней и просовывая руку под подушку.Потом он выпрямился с кондомом в руке и скользнул губами по ее коже, заставив Симону застонать от предвкушения.Управившись с кондомом, Тристан крепко взял ее за бедра и глубоко вздохнул, заставляя себя двигаться медленно, давая ей время принять его вторжение и привыкнуть к нему. Она ахнула, а когда он двинулся вперед, приподняла голову и опустилась на локти.Тристан вошел чуть глубже, сражаясь со стремительно нарастающим желанием, и Симона не вскрикнула, не попыталась его остановить. Симона даже не стала пассивно принимать его робкое продвижение, а подалась навстречу ему с жаждой, которая была не менее сильной, чем его. Наслаждение быстро увлекло Тристана за грань благородных намерений в область древних инстинктов. Симона последовала туда вместе с ним, издав тихий стон радостного согласия.Придерживая ее бедра, он задал ритм их танца; ничто никогда не казалось ему таким правильным и предначертанным, как это. Он крепче сжал руки и чуть отстранился, стараясь удержаться у самого пика экстаза.– Тристан! – вскрикнула Симона, – не останавливайся!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26