Ради этих детей я буду хранить этот секрет до самой могилы.— И я тоже, — произнесла Мэй. — Сейчас я принесу воды, чтобы обмыть тело. Алвина я оставлю с Иво. Кстати… Может быть, попросить Иво вырыть могилу?— Разумеется. Если он не захочет, мы сделаем это сами. — Мэй вышла из палатки. Ида повернулась к Годвину и сосредоточенно нахмурила брови. — Нужно очистить земляной пол от пятен крови, — озабоченно проговорила она. — Любой, кто их увидит, сразу поймет, что здесь произошло.— Ида… — нерешительно начал Годвин и, помолчав, продолжил: — Кто-нибудь из нас непременно позаботится о ее детях, иначе и быть не может. Но они вырастут и спросят о своей матери, о том, как она умерла. Что мы им скажем?— Я не могу ответить тебе на этот вопрос. Когда придет время, тогда и придется решать, готовы ли дети к тому, чтобы узнать правду. Они ведь могут и не спросить — такое тоже вполне вероятно. Не забегай вперед — думай о настоящем. Сейчас мы должны молчать: дети слишком настрадались, чтобы сообщать им столь печальную истину о смерти их матери.— Согласен. Но стоит ли вообще приглашать священника? Бедная Хилда Бог знает что натворила.— Вот именно. Он знает; так что давай сделаем все, чтобы ее душа поскорее предстала пред Его милосердным ликом.— У меня последний вопрос. Ги наверняка решит, что ему нет нужды кормить этих детей, если их мать мертва.— Ты прав. Он не беспокоился о них, даже когда Хилда была жива. Так что позаботиться о них придется тебе. Будь к этому готов.— Я-то готов, но Ги может оставить себе меня, а их просто-напросто вышвырнуть вон.— Если этот мерзавец выгонит детей, ты приведешь их в наш лагерь. Мы с Мэй охотно примем малышей, Иво тоже очень хорошо относится к детям, так что можешь не беспокоиться.— А Дрого не станет возражать? Ида неопределенно повела плечом:— Не думаю, что он будет особо счастлив, поскольку небогат, но в любом случае мы их не оставим. Ну а теперь приступай к работе — того и гляди здесь появится кто-нибудь посторонний, и тогда наш план не удастся.Очистить пол от крови оказалось довольно трудным делом — Годвину пришлось вынести и спрятать в лесу несколько ведер земли; там же он накопал свежей земли, которую они насыпали в палатке, а затем тщательно утрамбовали. Когда Мэй вернулась с водой, она обмыла Хилду и аккуратно обернула тело одеялом. Годвин разыскал священника, одного из многих, которые в этот утренний час исповедовали норманнских воинов и отпускали им грехи.Священник был очень молод, но уже не в меру чванлив. Брезгливо взглянув на тело усопшей, этот самодовольный юнец ясно дал понять, что снисходит до молитвы о душе саксонки только потому, что отпевание покойников входит в его обязанности. Его пренебрежение вызвало у Иды такой гнев, что на мгновение она даже забыла о переполнявшей ее скорби. Ей хотелось только одного — чтобы погребение произошло как можно скорее, и только поэтому она сдержалась и не напомнила священнику о грехе гордыни.Когда священник, наскоро совершив обряд, уже собирался удалиться, в палатке неожиданно появился Иво. Ида удовлетворенно улыбнулась, заметив, как спесь на лице церковника мгновенно сменило выражение неподдельного страха и, осторожно обогнув Иво, он поспешно ретировался. Иво легко поднял на плечо хрупкое тело Хилды и вынес его из палатки. Взяв за руки детей, из глаз которых катились слезы, Ида последовала за ним.Хилду похоронили на дальнем краю лагеря под склонившимися ветками ив: здесь уже было несколько могил. После погребения Ида помогла Иво навалить на холмик земли валуны. Перекатывая один из камней, девушка внезапно уловила, что звуки, которые она слышит, изменились: до нее явственно донесся звон мечей — началась битва. Ида инстинктивно рванулась в ту сторону, но сильная рука Иво удержала ее на месте.— Ты должна оставаться со мной, — хмуро буркнул Иво.— Знаю. — Вздохнув, она потерла рукой лоб. — Я просто забылась.— Если вы подойдете слишком близко, вас могут убить, — сказал Годвин, беря за руку маленького Уэлкома; другой он прижимал к груди Эрика.— Это я тоже знаю, — улыбнулась Ида, наблюдая, как Эрик хватает ручонками воротник рубахи Годвина. — Думаю, дети не понимают, какая трагедия произошла.— Нет, но потом я постараюсь им это объяснить. Они уже привязались ко мне. Последнее время Хилда совсем не имела возможности уделять им внимание.Иво на мгновение положил свою огромную ладонь на светловолосую голову Эрика.— Если Ги потребует, чтобы они ушли, мы с Мэй примем их. Мы любим детей, — пробасил он, стараясь скрыть смущение.Ида перевела его слова, и Годвин, слабо улыбнувшись в ответ, благодарно кивнул. Затем, бросив взгляд в направлении поля битвы, попросил:— Можем мы какое-то время побыть с вами? Этот день был таким ужасным! Мне не хотелось бы сейчас оставаться одному.Ида взяла его за руку:— Конечно, можете. И мне будет немного легче. Может, ты не позволишь мне совершить какую-нибудь глупость, — невесело пошутила она.— Твой Дрого обязательно вернется, — произнес Годвин, когда все они направились обратно.— Молю Бога, чтобы ты оказался прав.Сняв шлем, Дрого вытер покрытое потом лицо рукавом плаща, надетого поверх кольчуги. В безжалостном сражении, которое они вели, наступила передышка. Ида была права: оно оказалось тяжелым и кровопролитным — такого числа убитых Дрого не видел еще никогда. Саксы и впрямь бились с отчаянной, бешеной яростью. Отряду Дрого повезло — их повели в бой не сразу, но и они получили раны и едва держались на ногах от усталости.Больше всего Дрого удручало то, что шеренга саксов, занявших для обороны холм, раз за разом отбрасывала норманнских рыцарей назад. Саксы стояли неколебимой стеной, о которую отряды норманнов разбивались, словно морские волны, и все их атаки захлебывались. Норманнские стрелы нанесли большой урон этой шеренге, но саксы не дрогнули. Скоро сгустятся сумерки, а исход сражения все еще был не ясен. Если в ближайшее же время в ходе боя не наступит перелом, это будет равносильно их поражению: для нового генерального сражения Гарольд сможет собрать свежие силы достаточно быстро, Вильгельму же брать их неоткуда. И тогда вес жертвы, которые понесли сегодня норманны на поле брани, окажутся напрасными…Невеселые раздумья де Тулона прервал раздавшийся у него за спиной голос Танкреда:— Как ты думаешь, мы проиграем сражение? Дрого обернулся и, заметив, что Танкред белый как полотно, неопределенно пожал плечами:— Это одному только Богу известно. Молюсь, что бы все поскорее закончилось, потому что у меня со всем иссякли силы. Я уже с трудом поднимаю меч.— У нас большие потери?— Невероятные. Если мы не одолеем саксов сегодня, то проиграем войну, потому что не сможем восстановить численность войск так же быстро, как наш противник.Танкред, излив свое отчаяние проклятиями, сердито нахлобучил шлем.— Я проделал весь этот путь совсем не для того, чтобы возвратиться с пустыми руками! Саксы защищают свои земли — пусть так, но мы несем знамя папы римского и священные реликвии, и если уж не сможем победить даже с благословением церкви, то мне лучше остаться лежать здесь, на этом поле, с мечом в руке. — Он с надеждой поднял глаза на Дрого. — Твоя женщина говорила, что мы победим.— Ида сказала, что Вильгельм станет королем. Как это произойдет и когда, она не уточнила. Может, после другой битвы. — Дрого тоже надел шлем, а затем вскочил на коня. — Ладно, пока мы не обессилели окончательно, надо возвращаться на эту кровавую свалку.Танкред и другие воины отряда Дрого сели на лошадей. Де Тулон, приложив ладонь ко лбу, несколько секунд пристально всматривался в холм, который саксы отстаивали столь яростно и упорно.— Количество врагов намного уменьшилось, так что, я думаю, на этот раз мы сможем одержать верх, — сообщил он. — Вон там, на правом фланге, совсем мало защитников. Мы их сокрушим.И Дрого повел свой отряд к восточному краю оборонительных укреплений саксов, туда, где он заметил штандарт короля Гарольда.Воинов там действительно было немного, но зато они принадлежали к отборной гвардии короля и дрались, как разъяренные звери. От предыдущих атак врага ряды саксов сильно поредели, но, видимо, Гарольд не желал оставлять выгодную позицию — от холма шла дорога, которая вела к мосту, что давало шанс для быстрого и почти безопасного отступления, Дрого был поражен стойкостью и упорством охраны короля. Но саксы все же падали один за другим под градом стрел норманнских лучников. Внезапно де Тулон вздрогнул и остановился, опустив меч: он увидел, как одна из сотен стрел, которые, как дождь, сыпались на саксов, попала Гарольду прямо в глаз. Король упал на колени, выронив меч, и к нему тут же бросились десятки норманнов. Они а мгновение ока уложили последних воинов гвардии Гарольда — остался лишь один, самый могучий, который работал мечом с быстротой молнии, не позволяя норманнам приблизиться. Дрого рванулся вперед, его конь в прыжке сшиб последнего защитника короля, и тот тяжело свалился на землю. Гарольда, оставшегося без помощи, никто не стал трогать — победители ждали прибытия Вильгельма, которому поверженный монарх должен отдать свои меч, признавая свое поражение, на чем битва и закончится. Дрого увидел, как Вильгельм в сопровождении трех воинов подъехал на коне, спешился, подошел к Гарольду. А затем произошло то, чего он никак не ожидал: Вильгельм ударом меча прикончил беззащитного короля саксов. Королевский штандарт накренился и медленно упал, саксы дрогнули и обратились в бегство, стремясь скрыться в лесу. Тем временем норманны продолжали полосовать мечами безжизненное окровавленное тело Гарольда. Они отрезали ему голову, распороли грудь, отрубили руки и ноги. Каким бы король ни был, подумал Дрого, он король и должен быть погребен с честью. Поступив бесчестно с врагом, Вильгельм покрыл позором самого себя.— Смотри, Дрого, саксы удирают как зайцы! — торжествующе выкрикнул Танкред и от радости с размаху хлопнул по плечу стоящего рядом Серла.Дрого не разделял его восторга. Бросив взгляд на лес, он мрачно заметил:— Танкред, эти воины видели, как поступили с их сдавшимся королем, и поняли, что им нечего надеяться на милосердие врага. Теперь нам придется брать с боем все города, которые встретятся по пути, и мы потеряем еще немало наших людей. Гарольд не должен был умереть такой смертью. — Он заметил, как сползла улыбка с губ Серла, и спросил его: — Ты видел, как погиб Гарольд?— Да, — коротко бросил Серл. — Думаю, Вильгельм сделал это в запале боя, — немного погодя, пояснил он.Дрого на миг опустил глаза, затем кивнул. Пусть это станет их общим мнением; то, что каждый из них думает на самом деле, должно остаться в тайниках души. Так будет лучше.— Пожалуй, я присоединюсь к тем, кто уже начал обыскивать убитых, — после некоторого молчания произнес Танкред. — Я слишком беден для того, чтобы проявлять чрезмерную щепетильность и никому не нужное благородство. И слишком умен, чтобы смотреть, как завоеванное мною добро уплывает в чужие руки.— К тому же мертвым все равно, — добавил подъехавший Гарнье. Бросив последний взгляд на бегущих саксов, он поскакал обратно на поле боя. Остальные всадники отряда де Тулона последовали его примеру.Дрого мгновение колебался — но лишь мгновение, — а затем направил своего коня в ту же сторону. Он тоже был слишком беден, чтобы из гордости отказаться от подобного рода поживы. Свою совесть он успокоил тем, что пообещал себе: если он обнаружит у кого-либо из погибших указания на его личность, то обязательно вернет ценности погибшего его семье. Да, именно для этого он и едет вслед за своим отрядом, чтобы потом вернуть ценности семьям убитых саксов, убеждал себя де Тулон и одновременно молил Бога, чтобы Ида не застала его за выполнением сей благородной миссии… Глава 12 — Король Гарольд мертв, — безжизненным голосом, который ей самой показался чужим, произнесла Ида.Годвин и Мэй переглянулись. В их глазах ясно читались замешательство и страх. Заметив, что Иво недоуменно уставился на них, Ида повторила ему свои слова по-французски. Он кивнул, не проявив никаких эмоций.Они сидели вокруг костра неподалеку от палатки Дрого и старались занять себя разговором, чтобы не думать о кипящей неподалеку от них яростной битве. Но теперь, когда судьба Англии решена, нет необходимости делать вид, что ничего не происходит, подумала Ида, поднимаясь на ноги.— Вы в самом деле уверены, что король Гарольд погиб? — нарушил наступившую после ее слов тишину Годвин. — Но откуда вы это можете знать? Ведь вы не видели сражения!— Да, я ничего не видела; но, когда происходит что-нибудь очень важное, я слышу голос. — Она нахмурилась. — В своей голове. И в своем сердце. Король Гарольд мертв, потому что мое сердце переполняют боль и горе. — Ида закрыла руками лицо, чтобы скрыть слезы.— Я был прав. Вы и в самом деле провидица. Хотя это слово звучало намного лучше, чем «ведьма», Иде оно все равно не понравилось. К тому же она невольно выдала себя, нарушив данное Дрого обещание никому не рассказывать о своем даре.— Я и сама не знаю, кто я. Со мной произошло что-то странное. Похоже, Старая Эдит оставила мне в наследство не только свою таинственную шкатулку, но и способность предвидеть будущее. Ничем иным объяснить появление у меня этого дара я не могу.— В такие тяжелые времена ясновидение может оказаться очень полезным. Я бы счел это подарком судьбы.— Думаю, ты прав, Годвин. Отныне мы покоренный народ. Наверное, мне стоит не бояться, а радоваться — мой дар может спасти нас.— Может быть, его разгадка находится внутри шкатулки? — предположила Мэй.Ида чуть пожала плечами: шкатулка вес еще внушала ей страх.— Вполне вероятно. Но мне не хватает мужества открыть ее. Когда-нибудь я обязательно это сделаю. Я себя знаю — мое любопытство порой способно превозмочь любой страх.Мэй повернулась, прислушиваясь к затихающему шуму сражения.— Что же нам теперь делать? — спросила она дрожащим от слез голосом.— Пытаться выжить, — ответила Ида. — При правлении норманнов наша жизнь станет намного труднее: может статься, она будет очень тяжкой, почти невыносимой. И все же я верю, что мы выстоим и привыкнем к ней. Нам это будет гораздо легче, чем саксам, которые потеряли богатые земли, деньги и власть. У нас всего этого не было, так что…— Неужели наш король и вправду мертв? — снова спросил Годвин.— Да.— Он погиб достойно?Этого Ида не знала, но внезапно почувствовала где-то в самой глубине своего существа словно какой-то странный толчок и услышала, как губы ее сами собой уверенно произносят:— Да, он погиб достойно, но его смерть была мучительной. Наш новый правитель не проявил к Гарольду ни малейшего снисхождения и своими действиями покрыл себя позором.Иду удивило, что Годвин и Мэй не усомнились в ее словах, и она почувствовала гордость оттого, что ей верят так безоговорочно. Как замечательно, что ей не надо скрывать свой дар, таиться от этих людей!— А наши норманны остались в живых? — спросила Мэй.Ида еле сдержала улыбку — ей показались забавными слова «наши норманны».— Да. Все во мне говорит, что они выжили в этой бонне, но на сей раз это не ясновидение, а скорее всего мое горячее желание. Дрого не погиб. Будь это не так, я почувствовала бы сердцем, что его больше нет на свете. Он очень хороший человек, честный, благородный, справедливый, и если уж мне суждено связать свою судьбу с норманном, то пусть этим норманном будет именно он.— Дрого не такой, как Ги, — пробормотал Год вин, медленно поднимаясь на ноги. — Ты не можешь сказать, что с моим негодяем хозяином? Как бы мне хотелось, чтобы он сейчас умирал и чтобы смерть его была долгой и мучительной!— Увы! Он жив, ибо в сражении был отнюдь не в первых рядах. Ты вернешься в свой лагерь?— Да. Гарольд погиб, значит, битва скоро закончится. Если не сейчас, то к тому времени, как стемнеет. Мне нужно быть в лагере до прихода Ги.Годвин поднялся и взял за руки детей Хилды; Ида молча смотрела, как они уныло бредут назад, и молила Бога, чтобы Ги не перенес теперь свою злобу на этих несчастных малышей.Иво тоже встал и направился к палатке, чтобы все подготовить к возвращению своего хозяина. Ида пошла следом. Надо заняться ужином, подумала она, надеясь, что работа хоть на какое-то время прогонит ее мучительные мысли о судьбе саксов. Праздновать с Дрого победу норманнов она не сможет — это выше ее сил. Но и высказывать осуждение тоже не станет.Войдя в палатку, Ида сразу же развела небольшой огонь в специальном углублении в земляном полу, затем стала нарезать мясо и овощи, чтобы потушить их. Она старалась думать только о том, как вкуснее приготовить ужин. Это отвлекло Иду от грустных раздумий. До возвращения Дрого ей надо успеть справиться со своими чувствами. Только бы он не начал рассказывать о сражении! Тогда все ее усилия держать себя в руках окажутся тщетными…— Где Ида?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30