– Или вот возьмем урожай…
– Или вот возьмем урожай, – поспешил подхватить Малинин, а подумав, спросил: – А зачем его брать, этот урожай?!
– А затем, – ответил Баранкин. – Люди посеют пшеницу и овес, посадят овощи и фрукты… а потом что?..
– Что потом? – спросил Костя себя и Баранкина, но что на это ответить, он не знал.
– А потом люди сидят и ждут, – пояснил Баранкин. – То ждут хорошей погоды, а то дождя. То все засохло, то все намокло…
– Точно, – как эхо вторил Малинин, – ждут… то все засохло, то все намокло…
– А чтобы не ждать, надо, чтобы пшеница и овес… – Юра снова достал из кармана спичечный коробок, из коробка опрокинул на ладонь семена пшеницы, овса, яблочные семечки и сказал: – Ты помнишь, у меня на стене висит плакат: «Может ли дерево расти так быстро, как взрыв от снаряда?»
– Помню, – кивнул Малинин.
– В этом все и дело… Значит, должно быть так: я, Баранкин, бросаю в землю семечко от яблони, и у всех на глазах оно моментально вылезает из земли малюсеньким ростком, тут же на глазах превращающимся в куст, куст становится яблоней, на яблоне появляются цветки, затем цветки осыпаются и начинают расти яблоки. Вот они поспевают на наших глазах, и вот я, Баранкин, срываю с яблони плод и угощаю своего друга Малинина… Крупным планом на экране твое улыбающееся лицо! Затем ты с аппетитом уплетаешь яблоко!.. И все это за каких-нибудь пять минут!..
– И здесь на экране появляется улыбающееся лицо, – сказал Малинин, – улыбающееся лицо Баранкина! И закадровый голос говорит: "Да здравствует сверхобогащенное и сверхсгущенное по системе Баранкина молоко! Ура ускоренным овощам и фруктам по системе Юрия Баранкина! – это Малинин уже крикнул изо всех сил. – Значит, бац и… яблоко! Бац и… груша!! Бац и… помидоры!.. Или виноград! Или персики!.. На экране сеют пшеницу, а следом идут комбайны и сразу убирают хлеб!.. И неужели ты, Баранкин, это все уже придумал? – спросил Малинин Юру.
– Не все уже, а только еще, и не совсем все, а только частично, – заскромничал Баранкин.
– А мясо? – вдруг всполошился Малинин.
– Что мясо? – удивился Баранкин.
– Ну, это – все овощи и фрукты, а я люблю мясо… Ты ускоренное мясо тоже придумал?
– А как же, – ответил Баранкин. – Крупным планом Малинин опускает в кастрюлю с кипящей лапшой куриное яйцо… И через пять минут ест куриную лапшу с отварной курицей!
– Ура ускоренной лапше! – закричал Малинин во весь голос и вдруг осекся. – Наши! – почти прошептал он.
– Что наши? – не понял Баранкин.
– Смотри, вон возле кино наши появились!.. И Мишка Яковлев и Сережа Ческидов и Игорь Урасов!.. Бежать надо!..
– Бежать теперь глупо, – рассудил Баранкин, – теперь надо подождать, когда окончится сеанс, тогда, смешавшись с толпой зрителей, мы можем с тобой поспешить…
– А куда мы можем с тобой поспешить? – спросил Малинин.
– Как это куда? – удивился Баранкин. – Конечно же, в парк культуры и отдыха. Во-первых, мы с тобой здорово поработали, а во-вторых, там же народу, может, в тысячу раз больше, чем в любом кинотеатре. А сколько там аттракционов! – А аттракционы одни крутятся, другие вертятся, третьи кружатся… так что невозможно разобрать, знакомый это тебе человек или нет… На аттракционах нас никто не найдет и не узнает ни за что на свете!..
– Это, пожалуй, верно! – как-то вяло согласился Малинин с Баранкиным…
На этих словах Малинина сеанс как раз окончился. Глухо звякнули выходные двери. Баранкин и Малинин ловко спустились по водопроводной трубе и смешались с толпой зрителей, валом валивших из дверей кинотеатра, не встретив никого из своих…

СОБЫТИЕ САМОЕ ШЕСТОЕ


Правила уличного выдвижения

Баранкин и Малинин шли быстрыми шагами по улице, когда у светофора возле самого перехода чуть не налетели на стоявших к ним спиной Зину Фокину, Эру Кузякину и Марину Шкаеву. Фокина и Кузякина, как всегда, были в спортивных курточках, на ногах у них были вязаные шерстяные «зебры» в тон курточкам. Это рукодельница Шкаева одела полкласса в «зебры». Баранкин приложил палец к губам, мол, осторожно, и стал на цыпочках удаляться от девчонок, что-то с жаром, но тихо обсуждавших.
Затем Юра и Костя перешли на быстрый шаг, и тут за спиной раздался голос то ли Фокиной, то ли Кузякиной: «Юра! Костя! Я не сержусь! Давайте дружить!!!» Не оборачиваясь, Баранкин и Малинин припустились со всех ног вдоль тротуара. Сначала они бежали вдоль ограды, отделявшей тротуар от проезжей части дороги, но оторваться от Зины Фокиной и Эры Кузякиной им не удавалось, сказывалась физическая усталость после бега на трассе и пилки дров у дяди Жоры, а тут еще Малинин споткнулся о решетку, ограждающую корни деревьев, и растянулся на асфальте тротуара.
Голоса Фокиной и Кузякиной приближались, пробиваясь сквозь пешеходов. Баранкин протянул Косте руку помощи и, помогая как можно быстрее подняться на ноги, сказал:
– Вдоль тротуара мы от них не сбежим! Давай поперек улицы!..
– А милиция?.. – усомнился Костя.
– Малинин! Не боись! – приказал Юра.
Лавируя среди машин, под аккомпанемент милицейского свистка и предупредительных гудков автомобилей, Юра и Костя успели пересечь улицу и с разбегу очутились в объятиях дружинников. Вслед за Юрой и Костей на тротуар влетели Кузякина с Фокиной! Баранкин обернулся и увидел, что эти девчонки, от которых они с Костей бежали, были совсем не Зиной и не Эрой. А Шкаевой и вообще с ними не было. Юра и Костя приняли какую-то совершенно незнакомую девчонку за Фокину и поэтому побежали поперек улицы, когда их и схватили.
– Что это вы все одинаково одеваетесь и причесываетесь?! – налетел на них Баранкин. – Я вас принял совсем за других… За Кузякину и за Фокину…
– А вы, что ли, по-разному одеваетесь?! – огрызнулась одна из девочек. – Приняли нас за каких-то Музякиных-Пузякиных.
– Вы же стояли к нам спиной, а Марина из нашего класса к нам лицом, – вмешался в объяснения Малинин. – А чего вы орали то Костя, то Юра? – спросил он у девчонок.
– Здравствуйте, – затараторила другая девочка, которая все время сдувала со лба челку. – Мы кричали: «Гостин Шура!»
– Надо же!.. Гостин!.. Шура!.. – буркнул Баранкин. – А слышалось то Костя, то Юра!..
Пока Баранкин и Малинин вели перепалку с незнакомыми девчонками, которых они приняли за знакомых, трое дружинников читали им всем нотации в три голоса, каждый говорил свое, и никто никого не слушал, прямо как в опере, когда на сцене все вместе поют.
– Пожалуйте в автобус, леди энд джентльмены! – пригласил их дружинник с кинокамерой в руках. Это он сказал, когда все другие уже выговорились.
Невдалеке действительно стоял автобус, в котором, даже издали было видно, сидели с виноватым видом юные нарушители.
На борту автобуса было выведено красивыми буквами: «Месячник безопасности уличного движения».
– В такую погоду и учиться правилам уличного движения?! – сказала одна из девчонок.
– Скоро вообще ничему не надо будет учиться, – успокоил ее Малинин.
– Это как же? – искренне заинтересовались девчонки.
– А вот так же, – загадочно объяснил Малинин. – Потерпите немного и узнаете.
После такого интригующего вступления по дороге к автобусу Малинин для начала спросил дружинника (надо сказать, что в присутствии девочек Малинин, вообще-то, всегда становился разговорчивым, а Баранкин, наоборот, молчаливым):
– Итак, – спросил Малинин, – правда ли, что вам за каждое дежурство к отпуску по дню прибавляют?
– "Прибавляют!
– Тогда зря вы задержали моего друга.
– Почему?
– Когда вы поближе узнаете, кого вы задержали, вы себе весь отпуск испортите, – пояснил Малинин.
– Это почему же мы себе весь отпуск испортим? – засмеялся недоверчиво дружинник.
– Потому что будете все время жалеть и укорять себя: «И зачем только мы задержали такого гениального человека!..» – и Малинин указал пальцем на идущего впереди Баранкина. – У вас дети есть?
– Есть, – сказал дружинник.
– Они учатся?
– Учатся!
– Скоро никто ничему учиться не будет. Все знания будут сначала впитываться с молоком матери, а потом из пакетов… Мой друг придумал, – и Малинин снова показал пальцем на Баранкина, после чего он коротко, ясно и доступно изложил Юрино открытие.
Все слушали Костю внимательно, особенно девчонки. Малинин торжествовал, такое убедительное впечатление и даже эффект произвела на всех его лекция. Все вдруг испортил вопрос, который тоже совсем неожиданно задала одна из двух девчонок, между прочим, довольно глупенькая на вид.
– А если такое молоко скиснет? Тогда что? – спросила девчонка, то и дело сдувавшая со своего лба густую челку.
Малинин растерялся. Такой поворот дела даже Баранкин, наверное, не предусмотрел.
– Тогда… тогда… тогда… – начал лепетать поперхнувшийся Костя. – Тогда человек, выпивший такое молоко, все равно все узнает.
– Ну-с, человеки, – обратились дружинники к сидящему в автобусе населению, когда автобус остановился возле какого-то незнакомого здания. – Пройдемте в школу уличного движения!..
Юру, Костю и всех остальных завели в помещение, где томились еще человек пятнадцать. Молоденький милиционер в чине лейтенанта сидел за столом и рылся в каких-то бумагах и бумажках. Пока все рассаживались по стульям, Баранкин успел разглядеть, что все вопросы, которые, вероятно, будут задавать, собственно говоря, висели на стенах вместе с ответами. Шепнув об этом открытии Малинину, он стал готовиться к экзамену, разглядывая внимательно надписи на плакатах. "То же самое стал делать и Малинин. Юра и Костя вертелись на своих стульях, как два голодных птенца в гнезде. Потом началось самое главное, ради чего всех привезли на бесплатном автобусе.
Сначала лейтенант ГАИ прочитал коротенькую лекцию об опасности нарушения правил уличного движения и показал слайды, иллюстрирующие, к чему могут привести нарушения этих правил. Самое сильное впечатление произвел на всех коротенький фильм, почти без слов, если не считать дикторского текста о мальчике, который мог бы стать звездой мирового футбола. Фильм назывался «Счастливый конец». Мальчишка был действительно талантливым – он забивал самые невероятные голы.
– Господи! – закричала вдруг одна из девчонок. – Это же Шурка Гостин, за которого я приняла за вас – эти слова относились к Косте Малинину.
Голос известного спортивного комментатора Перетурина нахваливал мальчика: «Он мог быть вторым Пеле! Если бы не… Если бы не…»
После этих слов были показаны ворота стадиона, из которых быстрым шагом шли со спортивными сумками мальчишки футболисты и среди них этот самый Шура Гостин, который мог стать вторым Пеле. Затем показали, как эти же парнишки пересекают улицу в неположенном месте и среди них Гостин Шура. Затем милицейский свисток, скрип тормозов отчаянный, преотвратный звон разбитого стекла, стон столкнувшегося металла с металлом… На экране стало темно и мрачно. Все догадались уже, что произошло и с кем… Девчонка, все время сдувавшая челку со лба, перестала это делать, она прижала руки к груди и тихо запричитала: «Да что же это такое?.. Да что же это такое?.. Я же недавно с ним в кино ходила?!!» После этого на экране показался вдалеке небольшой пустырь с самодельными футбольными воротами. На пустыре мальчишки гоняли мяч. Среди них бегал и больше всех старался мальчишка без ноги на двух костылях… Когда съемочная камера приблизилась к нему, все увидели, что это был Шура Гостин, тот самый, что мог стать со временем, может быть, вторым Пеле!.. Тут девчонка, которая все время причитала, как закричит на весь зал:
– Остановите картину! Остановите картину! Это же Шурка Гостин и есть, когда же это ему ногу отрезали?! У него же еще вчера была нога!.. – и она так громко и отчаянно заплакала, что киномеханик даже остановил свой проектор, и на экране застыл Гостин на двух костылях и на одной ноге, собираясь нанести по мячу удар страшной силы и бессилия!..
Милиционер, который от девчоночного плача потерял сразу весь свой начальственный вид и всю свою милиционерность, подбежал к девочке с челкой со стаканом воды и сказал:
– Да не плачь ты! Ты сначала картину до конца "досмотри! Это же кино!..
Девочка затихла. Комментатор Перетурин весело сказал: «А знаете, почему картина называется „Счастливый конец“?.. Думаете, потому, что Шура Гостин живым остался, хотя и без ноги?! К счастью… это всего лишь кинотрюк!.. Ну-ка, Шура, покажи фокус!..» Шура улыбнулся зрителям с экрана. Он бросил костыли, приподнял широкую штанину брюк, и все увидели, что нога до колена искусно упрятана под брючиной. И снова в чаше прекрасного стадиона на прекрасном поле продолжал забивать голы прекрасный мальчуган, который и вправду издали был чем-то похож на Костю Малинина и который со временем, может быть, станет вторым Пеле в спорте!..
Все облегченно и радостно зааплодировали, а всех радостней и облегченней хлопала в ладоши девочка с челкой и ее подружка без челки, но с длинной косой.
– Подумаешь, – хмыкнул Малинин. – Ты, Баранкин, тоже мог такое придумать!..
– Вообще-то, мог, – согласился Баранкин, – но сейчас я думаю вот о чем… Помнишь, дружинник сострил насчет «профессора кислых щей»?
– Помню, – сказал Малинин, – да не обращай ты на это внимания!
– Как это не обращай? – спокойно и вразумительно ответил Баранкин. – Образованное и сдвинутое по научной фазе молоко действительно может скиснуть, и тогда что?.. Человек действительно получит прокисшие знания?! Тут я что-то недодумал! Тут надо что-то додумать! – самокритично заявил Баранкин. – Надо что-то додумать…
В это время в комнату зашел еще один лейтенант, только старший и такой загорелый, как будто только что прилетел из Сочи и прямо с самолета сюда, в ГАИ. Загорелый милиционер, не зная, к чему эти аплодисменты относятся или к кому, на всякий случай сказал, смеясь:
– Спасибо, не надо! Я человек скромный!..
Затем оба милиционера стали о чем-то шептаться между собой, пока загорелый офицер не уставился на Баранкина и вдруг обратился к нему, как к старому знакомому:
– Федя! Грачев! Здравствуй, дорогой!.. – сказал он Юре Баранкину. – Ты что, не узнаешь меня, что ли?..
– А-а, – закивал головой Баранкин, делая вид, что он узнал лейтенанта. – Здравствуйте!..
– А это твой друг, кажется, Женя? – кивнул он на Костю Малинина. – Заходите в гости к моему Алешке! Отцу привет передавай и маме от семьи Аликперовых. Скажи, что не заходил давно – в Африке в командировке был. Уличное движение помогал там налаживать!.. Хорошие ребята! Будущие гаишники, между прочим, – сообщил он сидящему за столом другу, словно по секрету. – Отец Феди известный автоконструктор-любитель и такую, брат, машину изобрел! Амфибию! И для Феди тоже маленькую «легковушку» соорудил, пальчики оближешь. Маленький, а гоняет как бог!.. Наша смена!.. – восхитился еще, раз старший лейтенант Аликперов, которого Юра и Костя видели первый раз в жизни.
– Ну, конечно, мы ваша смена, – согласился Малинин, чувствуя, что из этой неожиданной встречи можно будет извлечь кое-какие выгоды.
– Друзья! – торжественно продолжал старший лейтенант Аликперов, обращаясь ко всем присутствующим в комнате. – Если бы вы знали, как я там в Африке по всему нашему соскучился!.. Я даже по нашим маленьким нарушителям и то соскучился!.. – Он погрозил при этом пальцем всем сидящим в зале.
После того как милиционер Аликперов назвал Юру и Костю будущими гаишниками и своей сменой, Малинин заважничал и, чтобы подтвердить это, вдруг неожиданно сказал:
– А Федя даже специально стихи сочинил про нарушителей, – похвастался Малинин, указывая рукой на Баранкина, – то есть Юра, то есть Федя, Федя, – подмигнул он Баранкину. – Почитай стихи про уличное движение, которые ты написал для нашей стенгазеты!
– Какие стихи? – удивился Баранкин.
– Ну, которые Кузякина недавно сочинила, – тихо, почти одними губами произнес Костя.
– Еще чего!.. Сам читай, если хочешь!
Малинин принял торжественную позу и вдохновенно прочитал:

Не ходи на красный свет,
Красный свет – опасный!
Налетит тяжелый «МАЗ»,
Станет все ужасным!

В зале на всякий случай зааплодировали.
– Ну, что я тебе говорил, – обрадовался милиционер из Африки, – кто нас с тобой заменит?! Они!!! Так что этих можно и отпустить, – распорядился старший лейтенант, кивая головой в сторону Малинина и Баранкина. – А на прощание, Фуфачев, скажи мне, – обратился загорелый офицер к незагорелому, – могут в пустыне столкнуться два автомобиля?
Фуфачев сделал удивленное лицо и стал скрести в затылке. Пока он все это делал, загорелый старший лейтенант с пафосом воскликнул:
– Могут! И еще как могут!.. Вот у меня и фотография есть! – В подтверждение своих слов он достал из внутреннего кармана кителя конверт, а из конверта извлек фото и показал его лейтенанту. Лейтенант рассмотрел фотографию и засмеялся:
– Надо же!.. – а затем протянул ее Юре и Косте, как бы говоря:
1 2 3 4 5 6 7 8 9