– А куда мы едем? – осведомился Лендер придушенным голосом, стараясь не смотреть на то, как обступившие дома пролетают мимо.
– В один портовый бар, – ответил Кантор.
– Но для чего? – удивился Лендер.
– Осмотреть место происшествия, опросить свидетелей, собрать улики, – ответил Кантор. – Ну и, может быть, выпить чего-то вкусненького. Как раз время для этого.
Паромотор миновал городские кварталы и покатил по дороге к порту. Исполинские ангары термопланов и складские короба, черные и мрачные, словно начерченные и заштрихованные на грозовом небе углем, производили обыкновенное унылое впечатление. И в тот же момент рождали в душе даже совершенно взрослого человека томление, которое возникает у ребенка в предвкушении дальней дороги или от книги о путешествиях.
Потом небо стали застилать мрачные тучи воздушных кораблей, усеянных огнями и тем более зловещих.
Открылся вид на гавань, где лениво качали мачтами мелкие и средние суда прибрежных трасс.
На дальнем рейде черным угловатым силуэтом стелился по волне, как плавучий остров, броненосец базы береговой охраны. Габаритный огонь на мачте дальномера оповещал воздушные суда о необходимости проявлять осторожность.
Кантор повернул между рядами складов и выкатил машину к набережной, о которую с одной стороны бились валы прибоя, а на другой, как приземистые утесы, громоздились двух-трехэтажные здания из темного ноздреватого известняка, в перекрестиях черных балок по фасадам. Квадратные окошки первых этажей и полуподвалов светились красноватым светом. Это были гостиницы и портовые забегаловки.
Кантор катил и катил вдоль бесконечной мокрой набережной на малой скорости. Навстречу, вяло перебирая ногами, ковыляла мокрая лошадка, тащившая крытый экипаж, с островерхим силуэтом возницы в капюшоне на крыше.
Кантор остановил паромотор возле покачивающейся на ржавом штыре вывески с карикатурным единорогом, обнявшим исполинскую пузатенькую бутыль. В такую погоду хотелось уподобиться этому единорогу!
Сыщик остановил машину поближе к входной двери, у которой маячил закутанный в клетчатый плащ жандарм. Радость жандарма при виде паромотора была преувеличенной и неподдельной. Теперь он мог пройти в помещение для просушки.
Обстановка бара была самой обычной: проход между двумя рядами столов со скамьями, освещенная стойка у дальней стены с торчащими из нее истертыми «жердочками» в виде пушек, выглядывающих из борта старинного парусника.
Модель паровой яхты с газовыми светильниками вместо кормовых и носовых фонарей висела над головой бармена.
На столе сидел, поджав под себя ногу, здоровяк в нательной рубахе и кожаных штанах, какие носят механики воздушных судов. Он независимо покачивал ногой в огромном тупоносом ботинке и чесал покрытый щетиной подбородок. Как вскоре выяснилось, это и был потерпевший Карсон…
Здоровяк никак не походил на потерпевшего, хотя при всей браваде вид у него был сконфуженный и смущенный. На скамье сидели еще два матроса, тоже еще не вполне пришедшие в себя, и стюард, если судить по куртке стюарда, без штанов, прикрывающий наготу какой-то жалкой линялой тряпкой.
Бармен стоял за стойкой и читал какую-то книгу без обложки.
Когда Кантор подошел к нему, бармен отложил книгу и, поприветствовав сыщика мрачным кивком, начал протирать перламутровую стойку.
Весь его вид говорил, что одного сочувствия ему мало. Что подобное произошедшему не должно повториться и сыщик должен, как минимум, дать ему гарантии, что меры будут приняты самые решительные.
Покосившись на книгу, Кантор прочел название: «MONOCEROS» IN NORTH SEE. Повествование о мятежном корабле, название которого совпадало с названием заведения и главным символом Мира…
«А этот парень непрост», – подумал сыщик.
Бармен обладал лысым островерхим черепом и прямым острым носом. Одет он был обычно для бармена, но и в этом костюме выглядел не без элегантности.
«Разжалованный офицер воздушного флота, ушедший в отставку, не дождавшись восстановления в звании, – предположил Кантор. – Или нечего ему было ждать. Был разжалован без права восстановления. Значит, тогда что? Проворовался? Ну, да… Иначе, на какие деньги заведение. Ведь явно не по наследству. Ну что же. Такой человек должен быть дельным свидетелем. От ушлого взгляда ничто не ускользнет».
– Ну и что же здесь случилось? – напуская на себя мрачность и скуку, поинтересовался сыщик.
– Да непонятное что-то, – отвечал бармен. – Этот, который помял Карсона, он давно пришел. Всё сидел и сидел. Но зал полупустой. Я бы погнал его, если бы народу побольше было. А так пусть сидит. Потом пришел Карсон. Уже навеселе был. Его ведь, Карсона, не поймешь. То ли он уже не соображает, что творит, толи только успел, что горло промочить. Баламут он, Карсон.
– И что было дальше? – поторопил сыщик.
– Карсон начал задирать того, в плаще…
– Он был один?
– Карсон не ходит один. Скучно ему. Он всегда таскает с собой двоих-троих таких же, как он, баламутов. И в этот раз были с ним стюард с «Пилигрима» да еще пара матросов с воздушных судов трансконтинентальных линий. Но этих я не знаю. Карсон со стюардом баламуты и завсегдатаи. А эти, матросы, посмирнее будут.
– Тот, что был в плаще, – пояснил свой вопрос сыщик, терпеливо выслушав эту тираду, – тот был один?
– Один.
– Он ни с кем не общался?
– Нет, – ответил бармен, – он вел себя как чужак. Ну, то есть сначала-то он ни с кем не общался. Ну, а потом пообщался с Карсоном и его приятелями. Только не долго.
– Как тот выглядел?
– В задрипанном, прямо скажу, плаще, в драной шляпе. Не удивлюсь, если он нашел их на помойке. Так что ему бы приодеться не помешало, что он в результате и сделал.
– Плащ, шляпа, – поморщился сыщик, – а как выглядел человек?
– Высокий, худой. Лицо у него было узкое, глаз серый. Волос черный с сединкой. А когда он плащ-то скинул, то оказывается, что он пятнистый, как саламандра, и лапы у него черные, с перепонками, и только ногти белые блестят.
– Не сочиняешь? – прищурился сыщик.
Он долго и пристально смотрел на бармена. Нет, тот не сочинял.
– Ну, и что было дальше?
Бармен тут повел себя странно. Он несколько раз протер стойку и только потом заговорил, словно простил себе всё вперед.
– Вот что, – сказал он, – я видел много драк. У меня тут, почитай, каждый день драка. Я видел, как бьют, когда это в радость. Когда бьют, собираясь убить. Когда бьют, собираясь припугнуть. Я видел, когда бьют пятеро одного, когда один избивает другого. Я видел сотни способов набить морду и переломать ребра. Я видел десятки способов вытрясти душу…
– И что?
– И то, что ничего подобного я еще не видел в жизни никогда, никогда о таком не слышал и не читал ни в одной книжке, а я люблю почитать, когда нет клиентов и скучновато торчать за стойкой.
– И что же ты увидел такого особенного?
– Я увидел, как огромная страшная саламандра избивает четверых здоровых мужиков, выходивших победителями из сотен потасовок в кабаках во всей округе. Саламандра, она не человек. За ее лапами не уследишь. Она движется как огонь. Она течет как вода. Она здесь и повсюду вокруг.
– Врешь ведь?
Сыщик снова пристально посмотрел на бармена. Нет, тот не врал. Он действительно начитался книжек. У него была фантазия. Избавь нас боже от свидетелей с фантазией! Но он не врал. Он описывал то, что видел.
– Саламандра бьет не для того, чтобы убить. Она не делает ни одного лишнего движения. Она не размахивается и не гвоздит кулаком. Она бьет всеми четырьмя лапами и бьет, как жалит. Раз, два, три, четыре… И все четверо разбросаны по полу. И ни одного стула не сломали. А так в обычных драках не бывает. Если падает Карсон, то он это делает со вкусом, так что весь дом дрожит и мебель в щепы. А тут нет. Я думал, что саламандра убила всех. Но вон они, сами видите. Только соображают плохо. А так, даже не покалечены.
– И что эта саламандра делала потом?
– Он снял с Карсона куртку механика дирижабля. Такую, знаете, всю в ремнях и с рым-петлями на плечах, чтобы висеть под гондолой. Так он просто вытряхнул тушу Карсона из куртки. Взял за рым-петли и встряхнул. Потом стянул со стюарда штаны, бросил плащ и шляпу, подхватил свою сумку и вышел прочь.
– Так у него была сумка? – поинтересовался сыщик, переваривая полученную информацию.
Не этого он ждал.
– Да, у него была такая странная сумка, – пожал плечами бармен, – такая вся в ремешках и лямках. Не саквояж, и не чемодан, а просто сумка. Она была у него на спине под плащом. От этого он казался полнее и будто горбун. А это оказалась сумка.
– Слушай, а у него не было хвоста? – для проформы поинтересовался сыщик.
– Нет, – ответил бармен. – Я знаю, что у саламандры должен быть хвост. Но это была очень большая саламандра. И у нее не было хвоста. Она была как человек. Но вот именно что как человек. Но не человек.
– Это не совсем то, на что я рассчитывал, – пробормотал Кантор.
– И еще! – оживился бармен. – Саламандра не любит платить.
– Как это? – Вскинул бровь антаер. – Он всё же заказывал что-то?
– Я ждал, что он закажет, – пожал плечами бармен, – посматривал на него со значением. Может, его что-то смущает. Знаете, бывает такой стеснительный клиент. Пока сам не предложишь, не заказывает.
– Вам виднее.
– И в какой-то момент мне показалось, что он кивнул, – продолжал бармен. – Ну, я и принес ему кружку калиновки.
– Выпил?
– Он не возражал. Ничего больше не спрашивал. И кружку унес с собой. Во всяком случае, ее нигде нет. И осколков нет.
– Значит, калиновку саламандра любит? – усмехнулся Кантор.
– У меня только отменные напитки, хотя и не из самых дорогих.
– Спасибо, дружище. Ты очень мне помог, – неискренне сказал Кантор и обернулся к милиционеру, деловито и с толком опрашивавшему потерпевших: – Ну что у вас, Орсон?
Милиционер немедленно возник рядом и коротко доложил. Его доклад в общих чертах повторял историю про пятнистого дьявола в облике человека, который напал на кротких громил, зашедших перекусить после трудного рабочего дня.
Особенно парни подчеркивали то, что это было неспровоцированное нападение. Оставшийся без штанов стюард особо напирал на то, что пострадал безвинно, и требовал возмездия и правосудия. Мускулистые волосатые ноги он прикрывал тем самым плащом, который бросил незнакомец. Плащ был задрипанный. Даже не плащ, а штормовая накидка. Очень может быть, та самая, что пропала на маяке. Ее, а также шляпу пришлось забрать в качестве вещественных доказательств.
Альтторр Кантор спросил для проформы насчет хвоста.
Его заверили, что хвоста и рогов у негодяя не было, но то, что он нелюдь и темная сила, несомненно.
Лендер внимал всему, чиркал в блокноте, но с вопросами, по счастью, не вязался.
Кантор вспомнил кое-что…
Поманив Лендера за собой, он вернулся к стойке и присел на деревянную пушку.
Лендер последовал его примеру.
– Алекс, – обратился он к бармену, – что порекомендуете из напитков?
От взгляда сыщика не ускользнуло, что бармен слегка встрепенулся, когда его назвали по имени, но удивления не выказал.
– Полегче? – задал он уточняющий вопрос.
– Я на службе, – улыбнулся Кантор.
– Тогда покрепче, – констатировал бармен и повернулся к бутылкам, как библиотекарь к корешкам книг, гадая, что предложить незнакомому читателю.
Вздохнул, решившись, и снял с полки бутылку, которую следовало бы припрятать при появлении полицейских. Это была крепкая наливка, не рекомендованная синдикатами для продажи в разлив и совсем запрещенная в портовых заведениях.
Взвесил бутылку в руке, поставил на стол три чашки и констатировал виновато:
– Двадцать частей в пересчете на топливо Имеется в виду 20% спирта. Естественно, это номинальная крепость напитка на основе вина, подвергнутого перегонке, а не полученного путем прямого брожения. Такие напитки по всей территории Мира продавались только в укупорке и только для употребления дома. И в строго определенных лавках. Но нарушение рекомендаций синдикатов находилось в пределах терпимости полиции. Вот инспектор синдиката мог бы применить к бармену серьезные санкции, вплоть до отзыва лицензии.

.
Плеснув понемногу в каждую чашку, он быстро поднял свою. Теперь, с чашкой в руке, его нельзя было осудить за торговлю этим напитком. Он употреблял его сам и угощал им, а не продавал в своем заведении.
Кантор не удержался от смешка.
Выпили молча.
Лендер крякнул с непривычки. Но от его внимания не ускользнуло, что бармен припрятал бутылку под стойку.
С тем и покинули бар… Кантор напоследок дал несколько указаний неприкаянному жандарму. Чтобы составил по форме документы и копию отослал в Лонг Степ.
– Что вы думаете об этом случае? – спросил сыщик, неспешно ведя машину обратно к городу.
– Саламандры нападают на людей, – пожал плечами Лендер. – Атака саламандр… Бред какой-то.
– Что у вас тут за достопримечательности? – поинтересовался неожиданно Кантор у флегматичного милиционера.
– У нас-то в Рэне ничего такого. Разве что ярмарка желудей началась, – ответил тот, соображая, чем бы из местной экзотики удивить столичного сыщика. – А вот здесь, в Нэнте, завтра с утра начинаются гонки паровозов.
– Рейлвей рейсинг, – встрепенулся Кантор, – знаменитые ежегодные Нэнтские гонки?
– Да, – сказал просиявший Орсон, – есть на что посмотреть.
– Ну, так не будем возвращаться в Рэн до завтра! – с каким-то преувеличенным энтузиазмом воскликнул Кантор. – Задержимся и посмотрим! Как, Орсон, вы с нами? Или отправитесь дилижансом?
– Как прикажете, сэр, – лукаво улыбнулся милиционер, – я же в вашем распоряжении. Согласно устному приказу.
– Но посмотреть гонки-то хочется, небось? – развеселился Кантор.
– Еще бы!
– Ну, значит, заночуем в гостинице жандармерии! Посмотрим гонки и там уж решим, что делать.
Лендер тупо смотрел на Кантора. Сыщик только что был целеустремленным и неудержимым, а теперь переменил мнение и решил задержаться на ночь и полдня для забавы. Как это понимать? Нет, этот человек решительно не переставал удивлять сочинителя.

Справедливо рассудив, что в этом доме всякая комната имеет более одного выхода, за исключением разве что гардеробной, в силу видимых причин, Лена без особого труда обнаружила вторую дверь, ведущую из волшебного зала с двойным бассейном и водопадом.
– Могла бы и догадаться, – сказала девушка себе, когда оказалось, что дверь скрывается в частично нарисованном, а частично задекорированном настоящей древесной корой отдельно стоящем дереве причудливых очертаний.
Потянув на себя по привычке за дверную ручку из прихотливо изогнутого сучка, Лена вновь запустила некий механизм, скрытый в стене, и дверь отошла от стены и откатилась в сторону.
За нею скрывался короткий коридор, с рядом дверок в нем, будто на корабле. Сходство с дверьми кают усиливалось маленькими овальными иллюминаторами в них.
– Прикольно, – оценила Лена, когда впустившая ее дверь закрылась за ней сама собой.
Заглянув в один из иллюминаторов, Лена увидела в сумраке помещения лежанки, поднимающиеся ступенями.
– Сауна! – догадалась она.
Пройдя коридор до конца, девушка раздвинула створки торцевой двери. Перед ней открылся зал с еще одним бассейном, на этот раз без затей – большая овальная чаша. Пол здесь оказался устлан пробковым покрытием. И вокруг большого бассейна тут и там стояли спортивные снаряды, непривычных форм и конструкций, но всё же узнаваемые. Разновеликие штанги с шарами вместо «блинов» и грифами, как прямыми, так и изломанными. Некоторые шары, как показал беглый осмотр, были монолитными и тяжелыми, а некоторые полыми, с пробками и чем-то шуршащим внутри. Через мгновение Лена выяснила, что там может шуршать, обнаружив весы с подвешенными на цепочках полусферическими чашами и деревянную бочку возле них. В бочке была горкой насыпана гладкая морская галька. То есть именно этими камушками при помощи весов наполняют полые штанги, для нужного веса.
– Всё же это какая-то турбаза, – вновь постановила Лена. – Санаторий, оздоровительный центр для спортсменов с отклонениями психики. А штанги такие чудные, чтобы они не поранились. И пол мягкий. И комната психологической разгрузки… Да. Так, скорее всего, и есть.
От этой мысли стало полегче.
Хотя какой-то исчерпывающей новизны восприятия в такой трактовке событий еще не проступило. Но сам по себе тезис заслуживал того, чтобы его взлелеять, дабы избежать появления у самой «отклонений психики».
Кроме штанг здесь были и мудреные тренажеры у стен, и гири с ременными ручками, и какие-то вроде как брусья и вроде как турники…
Но всё это отличалось непривычными пропорциями, вычурным ретродизайном и… тем, что все углы и поверхности были отделаны кожаными с набивкой накладками или деревом, чтобы максимально понизить травмоопасность.
Это отчасти подтверждало последнее рассуждение Лены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37