Я многое узнала. Ну, что в этом доме она живёт каждый год, в разгар сезона. Что завтракает в своей комнате, обедать же предпочитает в том большом ресторане на углу, там её тоже все знают, что в Париже совсем нет устриц, а она их обожает и надеется в Трувиле наесться до отвала, что не любит, когда ей уделяют много внимания, в обществе постоянном не нуждается, когда оно ей требуется — она сама найдёт кого надо, короче, любит самостоятельность и не любит быть в тягость людям. Так что я тоже могу делать что хочу, невзирая на её присутствие.
Тут я поймала себя на том, что чуть было не сделала ей почтительный книксен, как хорошо воспитанная девочка, хотя мы и сидели за столом в ресторане.
Я так самоуспокоилась и целиком предалась наслаждению устрицами, которые тоже очень люблю, что прямо вздрогнула от неожиданности, когда пани Ленская вдруг закончила монолог и повелительно обратилась ко мне:
— А теперь ты. Слушаю!
Я испугалась и, естественно, отреагировала своим обычным глупым «А что?» — Как что? — удивилась старушка. — Тебе нечего мне рассказать? И это после всех твоих сенсационных преступлений?
Немного неудачно она выразилась, но вполне логично.
— Так пани в курсе? — удивилась я.
— Разумеется, я всегда в курсе всего. Но о ваших сенсациях знаю лишь в общих чертах. Без подробностей. Поняла только — наконец-то смогу приехать в Монтийи. По слухам, ты приступила к ремонту дворца. Мои комнаты очень одряхлели?
Интересно, где её комнаты помещаются? Я что же, с детства должна была это запомнить? И, запинаясь, проговорила:
— Не знаю… боюсь, я не запомнила… где это?
— Ещё бы тебе помнить, если ты их никогда не видела! Но если в замке имеются какие-то руины…
Я невежливо перебила старшую женщину:
— Нет, особых руин там нету, все в одинаковой степени одряхлело, как метко вы выразились. Ремонт поможет. И его уже начали. Мартин Бек нашёл рабочих.
— Мартин Бек? Помню, помню, такой милый хлопчик, но уже и в моё время очень ответственный… Давай об убийстве. Я всегда не любила покойную, хоть и не надеялась, что она покинет этот мир раньше меня. Впрочем, она в равной степени не любила меня, так что не стану притворяться огорчённой её смертью. Ожерелье ты нашла?
— Какое?
— Разумеется, бриллиантовое. Целое состояние и фамильная драгоценность.
— Да, нашла. В её парижской квартире.
— Тебе повезло. Считаю — оно чудом уцелело, раз уж; она его украла и в своей парижской квартире припрятала. Не сомневаюсь — для своего хахаля. Надеюсь, тебе известно, что содержанка твоего прадеда на деньги хозяина содержала своего любовника?
Боже, фантастическая старушка! Неужели ей известно все?!
— Пани Патриция, я не могла этого точно знать, но догадывалась, — осторожно начала я. — А вы знаете, кто он, её любовник?
— А ты разве не знаешь? — вопросом на вопрос ответила она.
— Не только я, никто не знает. Все хотят знать, полиция его ищет.
— Что за глупость! — вскричала пани Патриция. — Почему меня не спросили? Я ещё вон когда их выследила, если быть точной — случайно увидела их вместе. В Париже их застукала, хотя они всячески скрывали свою связь. Ещё собиралась твоему прадедушке все о его содержанке рассказать, да раздумала. Не имело смысла, она приобрела над ним такую власть, что он ей во всем верил. Ей бы поверил, а не мне. Твой прадед совсем впал в детство, если говорить откровенно…
Не до откровенностей мне было.
— Так кто же он? — вскричала я так, что на меня стали оборачиваться люди за соседними столиками.
— Так ведь это же ясно — Арман Гийом, кто же ещё? — безмятежно ответила старушка. — Эта идиотка, экономка твоего прадеда, влюбилась в него по уши, а он вертел бабой, как хотел. В уме парню не откажешь, он уже тогда сомневался, что старик оставит ему в завещании что-нибудь стоящее, вот и рассчитывал на брак Луизы с хозяином, на скорую смерть богатого графа, а затем надеялся прибрать к рукам все его имущество, женившись на безумно влюблённой в него Луизе. От неё он бы тоже быстренько избавился, не сомневаюсь.
Потрясающая новость! Значит, таинственным любовником Луизы Лера был Арман Гийом, тот самый, о котором мне с самого начала рассказал месье Дэсплен. Теперь я отчётливо вспомнила — поверенный так и сказал: Арман Гийом, да я пропустила мимо ушей, глупая баба. И все-таки…
— А вы не ошибаетесь, пани Патриция? — задала я бестактный вопрос.
Пожилая дама с достоинством возразила:
— Моя дорогая, все началось с парижского адреса Луизы Лера. Я ведь её и нанимала в своё время к нам в услужение. А уже потом, после кончины моей дорогой благодетельницы, графини Хербле, царствие ей небесное, я обнаружила и связь экономки с графом, и наличие у экономки своего жиголо, они в основном и встречались в её городской квартире. Отлично зная эту парочку, я с самого начала предполагала возможность наихудшего, удивительно, что эта пара нечистых ещё раньше совместно не прикончила твоего прадеда. Не знаю, что этому воспрепятствовало, но уверена — женитьба с графом — идея Армана, и кто знает, не добилась ли бы своего мадемуазель Лера, не скончайся скоропостижно граф Хербле. Слышала я, там произошло что-то комичное с её завещанием?
Я вкратце рассказала пани Патриции о завещанном мне экономкой её состоянии, чему старая дама радовалась от всей души, восклицая:
— Вот это полностью в духе твоего прадеда, любил он такие шутки! А тебе повезло. Но хочу предупредить — остерегайся Гийома. Если у тебя не родятся дети, ты первая будешь на очереди, потому что он серьёзный претендент на состояние графа. Он и в самом деле родственник, а в наше время внебрачное происхождение не служит препятствием, как в прежние времена.
Мы заказали ещё устриц. За столиком мы со старой дамой сидели вдвоём, хотя в ресторане было полно моих друзей. Давно уже пришли Эва с Шарлем. Эва издали помахала мне рукой и уселась за другой столик, не желая мешать нам. Вскоре появился Гастон и тоже, увидев меня в обществе пожилой родственницы, подсел за их столик, издали ограничившись улыбкой. «Да, этого в чрезмерном нахальстве никак не заподозришь», — подумала я даже с некоторым раздражением. Появился и Филип Вийон, тоже помахал. Кажется, нам обеим. Во всяком случае, пани Патриция махнула ему в ответ, проговорив:
— Доктор Вийон. Знаешь его?
— Знаю.
— Очень приятный человек. Каждый год его здесь встречаю, я его пациентка. Но потом пообщаюсь с ним, сейчас нам надо закончить наш важный разговор. Голову ломаю, кто мог прикончить гурию твоего прадеда. Что же касается убийства девушки из мэрии, ну, той, из загса, тут сомнений ни у полиции, ни у меня нет. Надеюсь, и у тебя тоже?
— И у меня тоже, — ответила я и увидела в дверях зала Армана.
Заметив меня, он направился к нашему столику, но тут увидел пани Ленскую, сидящую к нему спиной, резко остановился, кивнул мне и быстро исчез.
Поразительная старушка не переставала меня удивлять. Не было же у неё глаз на затылке? Тогда почему она спросила:
— А этот что здесь делает?
—Кто?
— Как кто? Лёгок на помине. Этот негодяй Арман Гийом.
— Где вы его видите?
— Теперь не вижу, но только что он вошёл и хотел подойти к нашему столику. Вы тоже знакомы?
— Но это был Арман де Реталь.
— Глупости, какой там Реталь, он Арман Гийом! Придумал же — де Реталь. Есть такая деревушка в Нормандии, ну, местечко, у него там участок земли, дом и сад. Вот он на манер старой французской аристократии и вздумал прозываться по имению, используя географическое название своих владений, герцог Анжуйский, тоже мне! Генрих Наваррский! Намерен, видно, впоследствии перейти целиком на де Реталя, потеряв компрометирующую его фамилию Гийом. Откуда он взялся и что здесь делает?
Ответить я была не в состоянии. Такое потрясение для меня! Ни соображать, ни говорить я просто не могла. Господи боже, Арман Гийом, кто бы подумал! И я чуть было с ним… А это, оказывается, мой главный конкурент, главный претендент на прадедушкино наследство.
Пани Ленская опять спросила, видимо не поняв моего состояния:
— Так что он тут делает?
— Пытается меня обольстить, — наконец выговорила я и, вспомнив прекрасное современное словечко, очень для данного случая подходящее, прибавила: — Охмуряет меня!
— Что? — вскричала в гневе старая дама. — И ты, глупая девчонка, пошла на это?
— Нет! — заорала я изо всех сил. — Я не знала, кто он такой, но все равно сразу меня от него что-то отбросило! Пусть красавец, ничего не скажу, и сначала он даже вроде как мне понравился, но ненадолго, а потом — как ножом отрезало!
Ресторан переполнял гул посетителей, играл оркестр, неподалёку шумело море, так что, к счастью, нас не расслышали. Правда, кое-кто из ближайших соседей с удивлением посмотрел на меня, и я заткнулась.
Пани Ленская укоризненно покачала головой.
— Ну и благодари Господа! Повторяю — остерегайся этого человека. Если возникнет необходимость, он без колебаний тебя прикончит и не поморщится. Возможно, пока тебе такая опасность не грозит, если он надеется тебя, как ты выразилась, охмурить и жениться на твоём богатстве. Надеюсь, даже ты понимаешь — для него это самый простой путь получить состояние?
Да, не внушала я уважения моей недавно обретённой родственнице, но, вопреки её сомнениям в моих умственных способностях, я все отлично понимала. И понимала даже то, что ей ещё не было известно. Похоже, Арман уже потерял эту надежду, иначе кто другой покушается на мою жизнь, как не он? Надо скорей рассказать Роману. Он ведь и без того подозревал этого человека.
— Расстроила ты меня, — сурово упрекнула меня пани Ленская. — Я прекрасно знала, на что способен этот негодяй, но надеялась — сейчас, после убийства Луизы, он скроется куда-нибудь подальше, махнёт на Карибы или в какой Таиланд и просидит там, пока следствие не кончится. А он, оказывается, здесь… Ты уверена, что не влюблена в него? Значит, или он невиновен и полиции не боится, или так самоуверен и нагл, что плюёт на опасность, притворяясь невиновным, или, узнав о твоём приезде, поставил целью сразу же задурить тебе голову и не стал терять время.
К счастью, пани Ленская не назвала четвёртую версию, которая просто сама собой напрашивалась, но ведь она не знала о покушениях на меня. Повернув голову, я взглянула на Гастона. Наверняка он прочёл в моих глазах ужас, отражающий душевное состояние, потому что сорвался со стула и бросился ко мне, заставляя себя сдерживать шаги, иначе — по нему было видно — если бы не хорошие манеры, враз растолкал бы всех, стоящих у него на пути, расшвырял стулья, а через столы перепрыгивал бы, как это делают спортсмены в соревнованиях в беге с препятствиями.
Задыхаясь, он остановился у нашего столика и, стараясь не кричать, сипло выговорил:
— Что случилось?
Уже сама близость любимого успокоила меня. Я, в свою очередь, помогла успокоиться ему, представив пани Патриции:
— Разрешите представить вам месье Гастона де Монпесак. Гастон, это пани Патриция Ленская, большой друг нашей семьи.
Взглянула моя престарелая родственница на Гастона и сразу же успокоилась — больше незачем спрашивать, не увлеклась ли я Арманом. Гастона она признала сразу, велела сесть за наш столик и продолжила разговор, который предполагала вести со мною с глазу на глаз.
— Должен же кто-то оберегать эту глупышку, — так прямо и заявила она, ткнув в меня вилкой. — А я только что увидела здесь Армана Гийома. Вы тоже, небось, знаете его.
— Да, речь об Армане, — пояснила я Гастону.
Если он и удивился, то не так, как я только что.
— Арман Гийом? — уточнил Гастон. — Мы знаем его как Армана де Реталь. Он так представился.
Пани Ленская разгневалась.
— А если я представлюсь герцогиней Лотарингской, стану ли от этого ею в действительности? Теперь понимаю — в вашу компанию он затесался, пользуясь тем, что никто из вас его не знал, но теперь конец этому камуфляжу — я его знаю. Вам решать, что с ним делать, я бы, пожалуй, подсказала полиции, где его искать…
Прекрасная идея! Ну и голова у моей… ох, надоело вечно подыскивать подходящее слово, буду называть её тётушкой. Не мешало бы, правда, спросить, согласится ли она? Ладно, пока буду так называть её про себя. Ну и голова у моей тётушки!
Жаль, нет под рукой Романа, попросила бы его связаться с полицией. Или нет, удобнее это сделать месье Дэсплену.
Гастон явно встревожился, сидел нахмурившись. Значит, и он сразу подумал — именно Арман тот неизвестный враг, который покушается на мою жизнь. Но ведь в тот день, когда на меня напал аквалангист, Армана не было в Трувиле, сам сообщил накануне о своём отъезде. Нанял убийцу? Вряд ли, опасно для Армана доверяться кому-то.
Тётушка моя оказалась неисчерпаемым кладезем познаний, а поскольку замкнутой натурой она никак уж не была, принялась беззаботно и с явным удовольствием повествовать о делах давно минувших дней и делах не столь отдалённых. Особенно досталось от неё Луизе и Арману. Ненависть прадедушки к этому типу объяснилась наконец. Просто он узнал о романе своей экономки и отлучил Гийома от наследства, мало того — выгнал из дому и запретил появляться. Луиза тайно встречалась с любовником, и тут действительно большую роль сыграл пёс Альберта, который на Гийома рычал как-то особенно люто, а учуять Армана Гийома мог с большого расстояния.
Наконец-то мне стала ясна причина неприязни прадедушки к Гийому и лишение последнего даже самой малой части наследства. Не мог простить ему мадемуазель Луизы. И хотя прогнал негодяя с глаз долой, должно быть, какие-то подозрения у старика оставались, раз не соглашался жениться на ней, невзирая на все уговоры многолетней любовницы, и в завещании её тоже не упомянул.
— Ничего, зато до этого осыпал её презентами, — проворчала тётушка Патриция, — хотя у бедняги мало что осталось, Гийом все из неё высасывал. Странно ещё, как ожерелье твоей прабабки сохранилось.
— И опять остаётся нерешённым вопрос — кто убил экономку? — заметил Гастон. — Ведь не Арман же, для него её смерть — крушение всех надежд. Он же не мог знать, что разгадают подделку свидетельства о браке.
Однако у пани Ленской было своё мнение на этот счёт.
— Не стану настаивать, что убийца — Арман Гийом, но считаю, такой вариант не исключается. С одной стороны, он мог опасаться, что разгадают махинацию с брачным свидетельством, а с другой — решил охмурить Касю, законную наследницу. В последнем случае Луиза стала бы препятствием. А если к тому же он помогал ей прикончить девушку из загса, это стало ещё одним поводом навсегда закрыть рот прежней любовнице. Нет, не утверждаю, что так было, но очень могло и быть. Во всяком случае, я бы не удивилась.
Окончательно заморочив мне голову, тётушка наконец решила сменить род деятельности и отправиться в казино, заявив, что не нуждается в сопровождающих. А мы с Гастоном пересели за столик Эвы и Шарля. К нам присоединился Филип Вийон. Его ввели в курс дела, поскольку об Армане Гийоме знала пани Ленская, а уж она молчать не будет, с Вийоном же они добрые знакомые.
Вечером этого же дня Гастон сделал мне предложение.
* * *
Наутро я получила возможность рассказать Роману о разговоре с тётушкой и её соображениях. Не дожидаясь завтрака, позвала Романа и выложила все свои сомнения и опасения.
— Вот и не знаю, что пани графине присоветовать, — ответил мой верный друг и в свою очередь задал вопрос: — Вы уж извините за нескромный вопрос, но хотелось бы знать — когда ясновельможная пани графиня намеревается выйти за господина Монпесака: сейчас или сто лет назад?
Вопрос на засыпку. О том, что Роман ценит Гастона и симпатизирует ему, я знала, да и просить у слуги разрешения выйти замуж не в привычках польской аристократии, но вот опять, в который раз слуга проявил больше ума и здравого смысла, чем его госпожа, пусть и бывшая. Оглоушил он меня этим вопросом, одним словом.
— А это имеет значение? — только и спросила я.
— В вашем случае — даже большое значение. Нельзя пани графине забывать о временах, в которых мы живём. Кто знает, вдруг опять предстоит вернуться в прежние. И что тогда?
Господи, ведь это даже страшно подумать, что тогда! Я уже понемногу стала забывать о прошлом, привыкла к настоящему со всеми его комфортабельными удобствами, так облегчающими человеку жизнь. Не вникая в суть всех этих достижений цивилизации — электричества, телевидения, моторизации, полётов по воздуху, телефонов, удобной одежды и прочих неисчислимых завоеваний науки, техники, культуры, с которыми я толком не успела ещё ознакомиться — я уже привыкла пользоваться ими и не имела ни малейшей охоты возвращаться в мои дремучие времена.
Замечание Романа повергло меня в панику.
— А вы считаете это неизбежным? Езус-Мария, какой ужас! Когда? Где это произойдёт? Не стану скрывать — за Гастона я готова выйти в любую эпоху, но вот будет ли он там, в прошлом веке?
— Этого, проше пани, никто не знает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43