Любой грабитель предпочтёт золото, а не такое старьё. Коллекция вряд ли кого интересовала, кроме наследника, конечно.В этом месте показаний, по словам Януша, Ксавусь, воплощённая невинность, проявил чудеса дипломатии. Следователь не поймался на удочку, решительно пресёк попытки подозреваемого в запредельном философствовании удалиться от фактов и потребовал точно и кратко описать все происшествия того драматического вечера. Шаг за шагом, не торопясь и без обобщений. Как оно там все было?Неприятно было, вынужденно покаялся Ксавусь. Он уже знал, что по вечерам Вероника ходит в ресторан за объедками, приносит себе еду. Поэтому в положенное время.., да, да, сейчас скажет точно.., около восьми вечера. Именно в это время удалось избавиться от Антося, да, Антония Габрыся. Как избавиться? Ну, просто вышел из его дома и отправился к дому Фялковских. Подошёл к нему с тыла, раз уж решился на кражу — учтите, он сам это признает, — так вот, если уж красть, то безопасней проникнуть в дом сзади, меньше опасности быть замеченным.И тут видит, как из дому выходит Вероника, тоже через заднюю дверь, через двор и чешет по улице, должно быть, за своими объедками. Нет, двери он не взламывал, как можно, он не взломщик какой-нибудь, у него всегда при себе были отмычки, мало ли что, вдруг пригодятся. И тут взял полный набор, не знал, какие именно понадобятся. Откуда у него отмычки? Может, он не правильно называет те железяки, которые насобирал за несколько лет, на улице подбирал, на базарах покупал. У него, видите ли, нет опыта во взломе квартир, он не знал, какой инструмент тут потребуется, так собирал все, что подходило для этой цели. Дверь оказалась запертой на два замка, один внутренний, а другой висячий. Помучился с ними немного и вошёл в дом.Тут допрашиваемый сделал остановку. Напился воды, помолчал и попросил разрешения закурить. Некоторое время молча курил, тяжело вздыхая, а стул под ним усиленно скрипел.Вошёл, значит. Расположение комнат Ксавусь знал и сразу направился в кабинет Фялковского. Именно там бывший хозяин держал свои коллекции.И в этот момент подозреваемому задали вопрос, которого тот никак не ожидал; зачем он отпирал переднюю дверь?Расчёт следователя оказался верным — вопрос оглушил домушника. Ксавусь так настроился на свою линию защиты: выискивать оправдание всем своим действиям и скрывать самое главное, что с разгону, автоматически ответил правдиво на упрёк в действиях не столь уж преступных и обычно не наказуемых.— Хотел выглянуть, убедиться, что никого поблизости нет.., что тихо.., спокойно…Спохватившись, смешался и попытался выпрямить покосившуюся было линию своей защиты, отчаянно собираясь с мыслями. Минутку, в чем дело? Какая такая передняя дверь? Никакой передней двери он не открывал, на что она ему, если он вошёл уже через чёрный ход?— Открывал, говорите? Не может быть.Следователь подсказал: может, хотел проверить, заперла ли её, уходя, Вероника, чтобы никто ему случайно не помешал?— А, действительно, так могло быть, может, автоматически и проверил, он не станет упираться, но вот совсем не помнит…Тут я не выдержала:— Лопнуть мне на этом месте и плесенью порасти, если не открыл дверь для Антося! Точно, два дружка договорились ограбить Веронику: Ксавусю — монеты, Антосю — остальное.И в отмычки я не верю. Ксавусь в доме бывал, мог выкрасть второй комплект ключей, ведь Хеня и Вероника жили вдвоём, значит, вторые ключи обязательно были в доме. После смерти Хени второй комплект оставался в доме, не носила же Вероника с собой оба! Где-то вторые ключи лежали или висели, бабуля Мадзи может знать.И не обязательно бабуля. Гражинка! Оба уставились на меня. Януш с интересом, Гражинка — безжизненным взглядом каменной скульптуры. Опомнившись, я махнула рукой на ключи — всегда успеется — и велела Янушу продолжать.Итак, Ксавусь все ещё давал показания, по-прежнему придерживаясь избранной линии, все не сдавался. Ему, дескать, очень неприятно, но он прошёл в кабинет и сразу заметил, что там произошли изменения. Те ящики (или железные коробки) Фялковского, в которых нумизмат держал свои монеты, теперь были тесно сдвинуты в угол за письменным столом, так что добраться до них стало труднее, чем раньше. Раньше они стояли свободно и удобно, один возле другого, и он, Ксавусь, надеялся, что просто откроет все по очереди и найдёт среди них брактеат. И даже все не будет просматривать, а только те, которые с польскими средневековыми монетами, ведь у Фялковского монеты сложены были в определённом порядке Найдёт, значит, в ящике среди польских монет нужную, вытащит её, вместо неё сунет три тысячи и — привет. На все это не потребуется много времени, управится до возвращения Вероники.А вот оказалось все не так. Пришлось с трудом и, увы, с грохотом.., ну, не с грохотом, а со скрежетом вытаскивать ящик за ящиком, и это заняло у него много времени. Он ещё не все ящики просмотрел, как услышал, что кто-то входит в дом. Эх, слишком долго копался! Входит через заднюю дверь, значит, Вероника. Он так и окаменел. Сейчас проклятая баба ворвётся в кабинет, застукает его на месте преступления и поднимет крик на весь город. То есть того, светлой памяти покойница застукает его.., то есть он не так хотел сказать, тьфу, от волнения совсем запутался.Напился воды: Януш слышал громкие глотки — на редкость всамделишно получились на плёнке. Похоже, болеславецкая полиция стала лучше снабжаться техникой.А подозреваемый, уже не так резво, а с некоторым усилием, продолжал, Выключив фонарик, он спрятался и затаился, как мышь под метлой, а кто-то — как он полагал, Вероника — расхаживал по всему дому Слышались какие-то стуки и бряканья, кто-то даже дверь в кабинет приоткрыл и, возможно, заглянул, но не входил.А потом пришёл ещё кто-то. Второй, значит, пришёл. Тут уж первый притих и затаился, а второй начал ходить. Сколько времени это продолжалось, ему, Ксавусю, сказать трудно, казалось, длится все это неделю или даже год, а потом опять послышались двойные звуки и даже человеческий голос он услышал. Ему показалось, что пани Вероника крикнула; «А это что за…»И сразу — какие-то страшные звуки, как вроде бы возня, шум, звук удара по твёрдому, что-то тяжело шмякнулось на пол. С грохотом и треском открывались двери, открылась дверь и в кабинет, зажёгся свет. А он сидел и потом исходил.Свет… Ах да. Когда зажёгся в доме свет, он не помнит. И где его включили сначала — тоже. Кажется, в кухне. А может, в прихожей. Там вообще очень слабые лампочки по всему дому, плохо видно, особенно через приоткрытую дверь кабинета. А тут вдруг в кабинете включили свет, и он увидел страшную вещь: пани Вероника лежала на пороге с разбитой головой, а за ней он углядел Патрика, того самого племянника.., ну конечно, свет в прихожей должен был гореть, иначе он бы не узнал Патрика. Патрик в кабинет не вошёл, он чем-то занялся в доме.И тогда он, Ксавусь, повёл себя недостойно, да чего там — безобразно, просто как настоящая свинья. Но это все в нервном состоянии, пан следователь, он просто был в шоке, так потрясло его увиденное. Учтите — смягчающее вину обстоятельство. И вместо того чтобы спасать пани Веронику.., а он сразу понял — чего там спасать, поздно, даже доктор не поможет, а полицию вызывать.., гм.., чего уж там. А в голове одно — брактеат проклятый, надо хватать и — ноги в руки, ведь он не дурак, понимает, что стал свидетелем жуткого убийства, и убийца тут рядом ошивается. Боялся он его ужасно, приходится признаться… А в голове… А, он об этом уже говорил? Ну все равно, в голове сплошное умственное затмение: без брактеата бежать из этого дома никак нельзя. Ему оставалось просмотреть совсем немного ящиков. И он судорожно взялся за дело, стараясь не стукнуть, не брякнуть, хотя руки у него и тряслись. Нашёл! Монета словно сама ему на глаза попалась. Он схватил её и хотел смыться, но в этот момент появился проклятый Патрик, гнусный убийца. И увидел его!Последние слова подозреваемого были преисполнены столь глубоким драматизмом, словно Куба произносил их со сцены перед миллионной публикой. Убийца был просто обязан тут же, не мешкая, лишить бедного Ксавуся жизни.И было странно, что не сделал этого. Нет, он, Ксавусь, тоже ломает голову, почему. При этом опять густо полились философские рассуждения. Чего только в них не было! И разрядка стресса, и действие в состоянии аффекта, и вынужденная оборона. Все это звучало, однако, как-то неубедительно, и нельзя было понять, что именно пытается доказать подозреваемый.На прямой вопрос об этом последний пояснил, раз уж до туповатого следствия не доходит; должно быть, Патрик оказался просто-напросто неуравновешенным психом. Убийца жутко испугался, а когда пришёл в себя, бешено налетел на Ксавуся, вырвал у него из рук железный ящик, которым явно собирался прибить беднягу, и вдруг передумал. Поглядел на ящик, поглядел на Ксавуся… Хорошо, что у последнего мягкий характер ион вообще парень сговорчивый.Ради спасения жизни он и согласился выполнить требование жестокого убийцы, а именно забрать всю коллекцию, ясное дело, только подносики с монетами, без тяжеленных ящиков.Убийца пинками погнал Кубу с этакой тяжестью в какой-то дом неподалёку. Кстати, Ксавусь один раз был в этом доме вместе с Антосем. В старом домишке уже давно никто не живёт, так Антось оборудовал себе в нем укромное местечко. В кухне. Там Патрик велел Ксавусю оставить сокровища и ещё немного побил несчастного. Пока бил, часть денег рассыпалась. Убийца велел своей жертве собрать все до копейки и сбежал со всей этой старинной мелочью. Нет, брактеат остался, Ксавусь успел его предусмотрительно спрятать. А потом и он, Ксавусь, поспешил убраться из того дома.На вопрос, говорил ли Патрик что-нибудь, подозреваемый не замедлил ответить. Ещё как говорил! В основном угрожал ему: пусть, дескать, только словечко кому заикнётся — не жить ему.Велел Ксавусю немедленно убираться из Болеславца и больше там не показываться, а о нем, Патрике, забыть навсегда. Ну, что ещё? Требовал сказать, с кем Ксавусь был в доме Вероники, он же, опасаясь за жизнь друга Антося, отвечал, что был один. А тот опять принялся ему угрожать, что-то невразумительное бормотал и вообще нёс чепуху, как псих ненормальный. Ксавусь даже и не понял, чего он ещё добивался. А тот приходил в ярость, ещё больше стервенел, аж слюни, то есть пена у него изо рта текла — сплошной кошмар! Потом, как сумасшедший, развернулся и сбежал. Ксавусь тоже убежал. Ну об этом он уже…Нет, вы даёте! Ему только не хватало мчаться в полицию жаловаться и доносить. Да у него при одном воспоминании о Патрике и сейчас поджилки трясутся.И тогда тряслись. И вечером тоже. А на следующий день он уже ехал в поезде подальше от этого проклятого места. За ночь немного пришёл в себя и теперь уже стал бояться полиции.И дядюшки. Как почему? Отдал ему брактеат и не знал, чего теперь ждать, когда все узнают об убийстве пани Вероники. К тому же дядюшка может почувствовать себя замешанным в этом деле и не простит ему, проклянёт, наследства лишит да ещё, глядишь, в тюрьму засадит. Нет, у него такой дядюшка, что не дай бог никому! И теперь он, Ксаверий Зубило, очень просит почтённое следствие ни о чем дядюшке не говорить.Почему скрывался? Кто сказал, что он скрывался? С чего вы это взяли? А, вы вот о чем, так это совсем другое дело. Просто боялся сумасшедшего Патрика. А так нечего ему скрываться. Ну как же, и Антоний Габрысь знает его.., как их.., анкетные данные, и в гостинице, когда снимал номер, фамилию и адрес называл. Да, повестки из полиции приходили, но не могли догнать его, он сменял адреса, потому что девушки его часто менялись. Такой уж он влюбчивый.А как только влюбится, тут все остальное вылетает из головы, вы уж извините, он исправится…
— Ну и ну! — только и сказала я, потому что Януш замолчал. Говорить он больше не мог, пересохло в горле.Надо отдать Янушу должное, он очень старался передать интонации и манеру поведения подозреваемого и вообще весь дух допроса. Заслужил свежезаваренный чай, который я ему и приготовила. Я почти перестала жалеть, что он не мог привезти дискету.— Это все? — кашлянув, деликатно спросила Гражинка.— Что вы! Сейчас начнётся самое интересное — неточности и несостыковки, — все ещё вдохновенно продолжал Януш.— Лично я вижу миллион неточностей, — сурово заметила я. — Надеюсь, полиция отмечала их по мере поступления. А данные экспертизы у них там были?— Были, были, не беспокойся. Следователи терпеливо выслушали всю галиматью, которую нёс парень, а потом напомнили ему, что в суде он будет давать показания под присягой, причём за ложные полагается срок до пяти лет Честно говоря, я не могу припомнить в своей практике приговора за ложные показания, однако такое предупреждение всегда производит должное впечатление Вот и теперь наш подозреваемый, медленно, правда, и с большим трудом, принялся вносить коррективы в свои ответы на допросе.— Ну?!— Не сейчас. Поправок было тьма, но мне уже пора ехать, если тебе не терпится получить факсы из Болеславца И хотелось бы напомнить, что получаю я их нелегально, так что ещё неизвестно, кто окажется за решёткой.Януш допил свой чай и убежал. Гражинка по-прежнему сидела безмолвным пнём. Я подождала — девушка продолжала молчать.Когда я, не вытерпев этого молчаливого напряжения, уже раскрыла рот, чтобы предложить что-нибудь своё, она неожиданно заявила:— Ну я, пожалуй, пойду — Спятила, что ли? — обрушилась я на неё. — Теперь, в самый кульминационный момент…Я не докончила, взглянув на несчастную. Она делала попытки встать со стула, но они ей не удавались. Такое бывает, когда в человеке парализованы все суставы и он не может пошевелиться. Несколько раз девушка пыталась привстать, и все без толку.Я бы могла понять такое, если человек много выпил, но ведь она приехала трезвая как стёклышко, а от чая пока не пьянеют. Говорят, можно опьянеть от счастья, но для этого у неё не было никаких оснований. Вряд ли хоть намёк на счастье умудрилась она углядеть в рассказе Януша. Я внимательнее всмотрелась в Гражинку.Сломанная лилия, пся крев! Вот теперь депрессия психическая перешла в паралич. Срочно требуется терапия, не то выйдет и попадёт под колёса первой же попавшейся машины. Или сама кого задавит — ещё хуже.Когда я осторожно предложила девушке обратиться к психиатру, поскольку её состояние внушает мне опасения, та неожиданно сорвалась с места и забегала по комнате, беспорядочно выкрикивая.— К черту психиатра! И психолога! И психоаналитика! Сама справлюсь.Поскольку в своём сумасшедшем беге девушка воспользовалась всей моей жилой площадью, я не услышала, что она кричала, оказавшись у окна в другой комнате. Бегать за ней следом мне как-то не хотелось Но вот голос несчастной послышался отчётливей:— Тебе бы такое! Или плазма, или убийца, вот и весь выбор! А ведь уговаривала меня тётка уйти в монастырь, жаль, что не послушалась! Я ведь до конца надеялась… Сама бы попробовала свою проклятую психоаналитику! — громким криком закончила она и на миг замолкла.Я немедленно этим воспользовалась, крикнув в свою очередь:— И вовсе нет! И не правда! Это ты его довела! Выслушать не пожелала! Избегала парня, как зачумлённого, ни одному его слову не верила.Если не любила, так бы и сказала, не мучила…— Идиотка! — услышала я в ответ. — Я его любила! Ещё как любила! Я только хотела, чтоб он стал немного другим…— Вот он и стал совсем другим…— Я уже почти решилась выйти за него!А теперь вижу! И это ужасно, ужасно, я такого не вынесу! Ну почему я с ним так.., так… И на кой мне понадобился Умберто Эко?Это, должно быть, отозвались её упрёки в недостаточной начитанности Патрика, — догадалась я и высказала своё полное согласие с ней.— Не знаю и тоже удивляюсь, на кой. И вообще, ты дулась и капризничала, когда он был, а теперь, когда его нет…— И в этом тоже моя вина! — заливаясь слезами, Гражинка стремглав устремилась к балконной двери и распахнула её.Я встревожилась.— Не вздумай прыгать! Дворничиха и без того все время ругает меня, что из моих окон всякая гадость падает, а потом велит мне её убирать.А Гражинку уже несло, она не могла остановиться. Я узнала, что с неё достаточно морального гнёта, и к черту интеллигентность и воспитанность, достаточно, она больше не выдержит. Нет, не станет она глотать отраву, просто постарается забыть и о Патрике, и обо мне. А ещё лучше — повернуть время вспять. Пусть он не убивает тётки, а она не капризничает, примет решение и выйдет за него. И как я не понимаю, какие муки она теперь испытывает? А ещё подруга называется! Нет, она с самого начала предчувствовала, что такое случится, вот и металась в своих чувствах, а теперь совесть её гложет и гнетёт со всех сторон!Я и сама вдруг почувствовала, что меня тоже гнетёт, если не со всех сторон, то уж с одной — точно. Отсидела все на свете, холера! Ну и конечно, тут же вспомнились проклятое письмо и не менее проклятый болгарский блочек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34