— При чем здесь муж? — удивился Хенрик.
— Ну как же, ведь по большей части пожары устраивают пьянчуги.
— И ещё дети, — напомнила Кристина. — А дети у Витковской имеются.
— Вот я и говорю! Лучше спрятать у себя. Я сколько читал — тайник чаще всего устраивают в полу; сорвать парочку паркетин…
— А под ними бетон, — возразила Кристина.
— Ну, тогда в стене. Или в шкафу.
— Ах, какой прекрасной была бы жизнь без Клепы! — размечталась подвыпившая Кристина. — Даже трудно представить, что такое вообще возможно.
Восемь лет висит ваш шурин надо мной как дамоклов меч…
— Какие восемь! — возмутилась Эльжбета. — Всю жизнь, как себя помню.
— Это ты всю жизнь, а я восемь лет, до того меня здесь не было. А ты помнишь, как приглядывала за ним его сестра, вторая жена твоего отца? Не помнишь? Уж она-то его отлично знала, должно быть, тогда он реже бывал в вашем доме. А я, — всхлипнула Кристина, — все восемь лет покоя не знала, висит надо мной как дамоклов… ага, об этом я уже сказала… висит, как… как… о! Парит надо мной, как стервятник над падалью, знаете, у меня уже такое ощущение, что я падаль последняя…
С ужасом глядя на любимую женщину, Хенрик Карпинский испытал вдруг угрызения совести.
— Не надо так расстраиваться, дорогая Вот, хлебни ещё. Или не стоит тебе больше пить? А я уже решил — куплю новый дом. Мы теперь можем себе позволить. Или по объявлению выберу подходящий участок, и построим дом по своему вкусу.
Лучше всего на Эльжбетку оформим, как думаешь?
Тогда юридически шурин не будет иметь никаких прав…
— Да юридически этот человек и теперь никаких прав не имеет, он давно тебе не шурин!
Тема была столь животрепещущей, что, позабыв осторожность, все трое принялись горячо обсуждать её, перебивая друг друга, и не заметили, как вернулся Клепа. Он по привычке открыл дверь своим ключом, будучи уверен, что в столь позднее время все уже спят. Услышав голоса хозяев, постарался незаметно проскользнуть в ванную, решив, если его застукают, утверждать, что дверь они оставили незапертой. Потом так же тихонько пробрался в комнату и спокойно лёг спать. Правда, до него донеслись какие-то фразы о новом доме и о нем самом, но вникать в смысл совершенно не хотелось.
Не было необходимости. Насчёт дома у него были собственные планы.
Если бы Кристина не зашла в ванную и не обнаружила там следы пребывания незваного гостя, неизвестно, сколько времени ещё сидели бы несчастные Карпинские в ожидании бывшего родственника. Убедившись, что Клепа уже лёг и даже крепко спит, слегка похрапывая, они смогли наконец и сами отправиться на покой.
* * *
Ремонт водостоков занял у Тадеуша неделю.
Покончив с последней трубой, он облегчённо вздохнул и на радостях решил в этот же день выполнить просьбу Стася. Тот весь извёлся от ожидания, ведь мать разрешила ему ознакомиться с бесценными сокровищами отца, а у старшего брата все не находилось времени. Сегодня нашлось. Не последнюю роль в этом сыграл тот факт, что пани Богуслава в неурочное время покинула дом. Клепа заехал за ней на машине, и они отбыли в неизвестном направлении. Агатку взяла на себя Эльжбета, специально приглашённая Тадиком для этой цели.
Заветный шкаф Хлюпа отперли легально, ключом. При виде богатств, представших его взору, Стась пошёл пятнами и долгое время не замечал портфеля, доставившего Карпинским столько хлопот. Но вот наконец углядел торчащий из-под огромных резиновых сапог потрёпанный угол чёрного портфеля.
— Гляди, вот его тогда принёс отец, — сообщил он Тадику. — Сказал, там инструменты. Агатка ещё говорила, что оторвана ручка.
Вопреки опасениям Тадеуша, Стась не разочаровался, ознакомившись с содержимым чёрного портфеля. Возможно, потому, что Тадик к мясорубке, ножницам и молотку от себя добавил довольно компактный и совершенно новый коловорот. Впрочем, оба вплотную занялись рыболовными снастями и вскоре забыли обо всем на свете.
Из упоения их вырвала Эльжбета. Она уже не в состоянии была развлекать вредную девчонку, поскольку через несколько недель тесного общения с Агаткой была близка к нервному истощению. Девчонка рвалась наверх, и Эльжбетка не стала её удерживать. Сунув нос в заветный шкаф, Агатка заинтересовалась лишь чёрным портфелем. Оторванная ручка позволила ей со всей ответственностью заявить — портфель тот самый, который отец принёс домой в памятный вечер. А что в нем? Ага, железяки всякие, отец так и сказал. Рыбацкие принадлежности ни Агатку, ни Эльжбету не заинтересовали — это чисто мужское дело.
Раздел отцовского наследия между двумя сыновьями прошёл мирно. Тадеуш не был таким заядлым рыбаком, как младший братишка, и охотно пошёл на уступки. Стась получил все, о чем мечтал. О, он всегда знал, Тадик — парень что надо. А теперь по быстрому, пока не вернулась мамуля, перенести драгоценное снаряжение к приятелю, там все будет в безопасности, ведь с матерью никогда не известно, чем обернётся просьба сходить на рыбалку. Скорее, скорее! Друг его просто лопнет от зависти при виде такого богатства. Наконец-то они экипированы как настоящие рыбаки. И нечего откладывать в долгий ящик, прямо сейчас и отправятся рыбку половить.
Нагруженный как ишак, Стась поспешил к корешу. Тадик с Эльжбетой тоже покинули дом Хлюпа, оставив на хозяйстве недовольную Агату.
— Наконец-то! — облегчённо вздохнул Тадеуш, усаживаясь с Эльжбетой в уютном кафе. — Хоть поговорим свободно. Знаешь, я думаю, мне придётся искать жильё. Вроде всю работу в доме провернул, теперь мачехе нет резону держать меня в квартирантах. Да и я, признаться, дошёл до ручки. Наработался, как никогда в жизни, и все на нервах.
— Так ведь мегера держит тебя из-за злоумышленников, которые намеревались ограбить её! — напомнила девушка.
— Думаю, она уже о них позабыла.
— Так напомним! Что нам стоит ещё разок немного пошуметь ночью? Ты уже починил замок в гараже?
— Да, все замки теперь в порядке.
— Жаль. Да ничего, можно сломать.
— Вряд ли будет толк. Я вижу, ваш Клепа постепенно укореняется в доме. Удивляюсь, что до сих пор не поселился намертво.
— Мы ей доходчиво объяснили — свежей вдове не годится спешить с новым замужеством, что люди скажут.
— Ну тогда, возможно, у меня ещё есть время, успею присмотреть себе что-нибудь подходящее.
Ведь я прекрасно знаю пани Богуславу: в настоящее время она чем-то занята, а думать сразу о двух вещах — это не для неё, но как только выдастся свободная минутка, мне недвусмысленно дадут понять, что в отцовском доме я персона нон грата. Ведь знаешь, как бывает? Поживу, поживу, да и привыкну.
А мне и самому жить под одной крышей с этой мухой цеце не улыбается. Да и дом, откровенно говоря, того и гляди потребует капитального ремонта, а мне одному его проворачивать — себе дороже. Уж лучше я буду за квартиру платить.
Эльжбета кивнула. Она прекрасно понимала парня. Если бы в их квартире прочно не обосновался чёртов шурин, которого ни у кого не хватает духа изгнать, Тадик мог бы пожить в отцовском кабинете…
— А к матери не вернёшься?
— Ни за какие сокровища! Правда, Боженка отцепилась, отец ей доходчиво объяснил, что к чему, но никто не знает, что ей придёт опять в дурацкую голову, когда снова сможет сидеть. А я, клянусь, скорее повешусь, чем с этой…
— Да знаю я! — вырвалось у Эльжбеты.
Вспыхнув, девушка попыталась затушевать излишне эмоциональное отношение к затронутой теме, нарочито небрежно поинтересовавшись:
— Как же ты мог раньше не догадаться о её планах?
— Да запросто! Девчонка как-то незаметно выросла, а чокнутой была всегда, и я привык не обращать внимания на то, что она языком треплет. Лишь после твоего телефонного звонка, когда она оглоушила меня залпом из тяжёлых орудий, вдруг дошло. И знаешь, я ей даже благодарен. Именно тогда я понял, как тебя люблю.
— Что?
— То, что слышишь, — люблю тебя, — повторил Тадик, изо всех сил стараясь говорить спокойно. — Надеюсь, не станешь мне пудрить мозги, будто не догадываешься об этом? Хотя я, само собой, с гитарой под твоим окошком не прыгал и даже цветов ни разу не подарил, уж слишком много всего сразу обрушилось за последние дни. Однако слышал, что девушка о таких вещах узнает раньше самого пострадавшего. А раз ты меня не вытолкала взашей, смею надеяться… или нет? Кольцо на помолвку я купить в состоянии… Хотя, с другой стороны, ты заделалась такой богачкой, что подумать страшно… И все равно! Отправиться с разбитым сердцем, молча стиснув зубы, в синюю даль всегда успею, но только законченный кретин заранее мирится с поражением, даже не сделав попытки узнать… Я, может, и кретин, но не такой уж законченный…
Тадик чувствовал, что заговорился, язык плетёт бог весть что, однако остановиться не мог. Неожиданная болтливость парня оказалась Эльжбете на руку, давая возможность прийти в себя после столь неожиданного объяснения. А что объяснение произошло в такой небанальной форме, так это даже интересно. Нет, она догадывалась… но поскольку сама влюбилась в него по уши с той их первой встречи в кафе на Роздроже, то не была уверена в ответном чувстве. Не такого уж высокого мнения была она о собственной особе, чтобы совсем не сомневаться в отношении к ней Тадика.
А тот вдруг на полуслове замолчал и уставился на неё отчаянным вопрошающим взглядом. Что ж, девушка вполне овладела собой, чтобы хоть что-то сказать. Она и сказала:
— Ты правильно догадался. А насчёт богатства — не бери в голову. Не говоря уже о том, что без тебя только бы мы эти денежки и видели, так что, сам понимаешь, там и твоя часть…
Смятение в глазах Тадика заставило Эльжбету замолчать. Ох, не о том она говорит, надо о главном.
И она твёрдо закончила:
— Не напрягайся, говорю же — я знала. И очень хорошо, потому что я тоже…
Целующиеся в общественных местах молодые пары в наши дни никого не удивляют. И эти тоже не привлекли особого внимания, посетители кафе даже не взглянули на них. А вот проходивший по улице молодой ксёндз, увидев их в окно, почему-то благословил. Вырываясь из объятий любимого, Эльжбета спросила:
— Скажем отцу и Кристине?
— Всем скажем! — пылко воскликнул Тадеуш. — Хоть всему свету!
И он сорвался со стула, видимо намереваясь немедленно сделать это. Пришлось девушке придержать его за рукав.
— Ты что, зачем же всем? Да ещё тут, рядом с домом твоей мегеры. Вот донесут ей, мигом вылетишь из постояльцев. Эх ты, а я-то думала, из нас двоих ты самый… ты самый умный и рассудительный.
Тадик послушно шлёпнулся на место.
— Конечно, рассудительный, просто в данную минуту плохо соображаю. И вообще, пошли отсюда, что-то народу понабилось прорва. Ты нуждаешься в обществе? Я лично нет.
— Я тоже не нуждаюсь. Тогда давай сразу и поедем к нам…
* * *
На сей раз неделя пребывания Клепы у Карпинских не принесла последним особых потерь. Во-первых, потому, что жулик крал обычно перед отъездом, а во-вторых, он был так занят чем-то, что на кражи просто не хватало времени. Вскоре сомнений уже не оставалось: Клепа с головой ушёл в устройство дел пани Хлюповой с учётом её кулинарных талантов.
Хенрик Карпинский вдруг испытал угрызения совести, чем и поделился с женой:
— Крыся, уж и не знаю, может, стоит предупредить бабу? Как-никак вдова моего покойного друга, а ведь этот прощелыга запросто обчистит её или ещё как обманет. А я чувствую себя обязанным перед Севеком…
Кристина успокоила мужа:
— Давай ещё немного подождём, не горит. Да Богуся и не из тех, кто становится жертвой, как бы тут Клепа не оказался пострадавшей стороной.
О том, что делается в доме Хлюпа, теперь узнавали только от Тадика, прежние ежедневные посещения прекратились. Карпинский вышел на работу и уже не мог то и дело навещать пани Богуславу, отпала необходимость ремонтных работ, а тем самым и повод для частых визитов, не говоря уже о том, что обретение клада значительно поуменьшило желание Карпинских встречаться с вдовой. Клепа о своих делах словечка не проронил, Богуся, как всегда, была сдержанна и немногословна. Тадик и сам ничего толком не знал.
А тут ещё неожиданно из Амстердама опять позвонил сообщник Карпинского.
Убедившись, что Хенрик уже обрёл память и с ним все в порядке, он таинственно произнёс:
— Хенек, слушай, тут такое дело. Наклёвывается бизнес — опупеть можно!
Поскольку их прежний бизнес доставил всем Карпинским столько хлопот, что они ещё до сих пор толком не оклемались, Хенрик отнюдь не обрадовался.
— Напротив, насторожённо и даже враждебно поинтересовался:
— Какой бизнес?
Услышав это жуткое словечко, Кристина вздрогнула, сняла с шеи кота, для которого шеи хозяев были излюбленным местом пребывания, и, пройдя в спальню, подняла трубку второго телефона.
Сообщник не стал терять время даром и сразу взял быка за рога:
— Тут один делец, из наших, нотариально оформляет наследство в Польше. Наследство супер, в основном гектары земель, часть участков в пределах Варшавы, остальное под. Земли ему без надобности, нужна наличность, вот ты эту землю и купи. За гроши продаст, лишь бы скорее, время — деньги. Завтра он прилетает в Окенче <Окенче — Аэропорт под Варшавой.> и прямиком к тебе. Адрес твой и телефон я дал. Наличные у тебя дома?
— Нет. В банках.
— Холера! Так возьми их оттуда. По моим прикидкам, хватит четыреста тысяч, столько у тебя ещё найдётся.
Карпинский уже подумывал о покупке участка под строительство дома, исподволь приценивался к подходящим, изучал не только объявления, но и сами участки осматривал, так что в принципе был в курсе. Но ухватиться за выгодное предложение верного сообщника не спешил. Втянешься в это дело, опять кучу денег огребешь — и вся свистопляска начнётся заново. Клепу остерегаться, тайники в паркете устраивать… нет уж.
— А почём он продаёт? — на всякий случай поинтересовался Хенрик.
— Кусок за метр, все подряд. А какие районы!
Ты слушай: Виланов, Пыры, ближние Ломянки на границе с Млочинами, это вкупе четыре га. Несколько участков под застройку, класс! Да, пока не забыл: на послезавтра договорись о приёме у нотариуса, у него бумаги с собой, купишь легально, никаких махинаций, а зеленые из рук в руки.
— Не хочу! — отрезал Карпинский.
— Да ты что, спятил? — возмутился сообщник. — Или с головкой до сих пор не все в порядке? Такое же раз в тысячелетие подворачивается!
Хенрик Карпинский отнюдь не спятил, и с головкой у него было нормально. Он даже моментально подсчитал, переведя на варшавские цены, и аж взопрел от эмоций. Получилось — заработает на спекуляции грандиозную сумму и (никуда не денешься) снова придётся переживать муки с её сокрытием.
— Вот именно! Потому и не желаю. Пусть теперь кто другой помучается, с меня достаточно.
— Нет, ты определённо тронулся. Когда ещё такой случай выпадет! И нечего выкобениваться, когда друг тебе такой верняк обеспечил. Можно сказать, озолотил тебя, денежки сами в руки идут, а он..
Слово «озолотил» подхлестнуло молча слушавшую Кристину, и она энергично подключилась к разговору:
— Добрый день, это я. Послушайте, а наличные обязательно… э-э… зеленые? Можно твёрдыми?
— Крыся! — в ужасе воскликнул Карпинский.
— А, моё почтение! — обрадовался сообщник. — Здорово, что пани все слышала, с Хенеком, видно, каши не сваришь. Ясно, можно, даже ещё лучше. Зовут его Адам Вольняк, будет у вас завтра вечером, около семи. У него всего один день, послезавтра должен быть здесь уже с наличными, для него это вопрос большого бизнеса. Хенек, принимайся за нотариуса и кончай мне голову морочить!
Целую ручки, пани Крыся! Привет!
Карпинский остолбенело положил трубку. Кристина примчалась из спальни.
— Хенек, ну что ты! — оживлённо заговорила она. — Он же прав, и вообще золотой парень! Золотой, слышишь? Да ты сам подумай — мы сразу двух зайцев убиваем. Трех зайцев! Избавляемся от золота! И на Клепу плюём! Одни брильянты спрятать намного легче. Я вот придумала — испеку печенье домашнее, оно у меня всегда получается каменным, но алмазы запихаем! По штучке в каждое.
Жулик ни в жизнь не разгрызёт, сам знаешь, какие они. А землю нашу ему не украсть, хоть он лопни, и, в-третьих, сам же хотел дом построить, так что не все обязательно продавать. Ну, рассуждай логично, что сидишь с такой похоронной миной? Представь только, какая прекрасная жизнь нас ждёт!
Карпинский слушал, слушал, и постепенно ужас отпустил сердце, куда-то подевалась паника, блаженное тепло разлилось по телу. А ведь Крыха права, пожалуй. Да не пожалуй, а точно права!
За всеми этими волнениями они и не заметили, как домой вернулась Эльжбета. Не одна пришла, а вместе с Тадиком. Молодые люди вежливо переждали эмоциональный разговор старших, догадавшись, что опять произошли некие судьбоносные события, каким-то боком связанные с деньгами.
— Что тут у вас стряслось? — поинтересовалась девушка, когда Кристина, выдохшись, замолчала.
Кристина рассеянно взглянула на молодую пару:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40