— Один черт! А так, глядишь, каждый из нас по пачке бы и вынес!
— Да, понемножку — самое лучшее, — ошкуривая доску, согласился Тадеуш. — Таким макаром все бы и вынесли, а пустой портфель можно инструментами набить.
Карпинский вдруг шлёпнул себя по лбу:
— Дочь! У тебя ведь должна быть сумка! Женщины всегда с сумочками ходят.
— «Сумка»! — чуть не плача от досады, прошипела Эльжбета. — Какая там сумка, курам на смех. Не сумка, а спичечный коробок! Только и помещается пара грошей да водительские права. И что за идиотская мода пошла на крохотные сумочки!
— А сумка-холодильник? — не успокаивался отец. — Она где?
— Холодильник! О, это идея!
Однако вскоре выяснилось, что Эльжбета не вправе распоряжаться своей собственностью. С мороженым, правда, Агатка с братом уже управились, но хитрая девчонка так ценила этот конспиративный предмет, что не позволила глупой Эльжбете у всех на глазах занести его в дом. Ведь мать увидит, догадается обо всем, и тогда прости-прощай все эти брикетики, стаканчики и рожки. А мало ли осталось сортов, которые они со Стасем не успели продегустировать. Вон их теперь сколько! Напрасно девушка объясняла, что нужно же пустую сумку спрятать в багажник машины. Вредная девчонка лично присмотрела за тем, чтобы опасный предмет был внесён в гараж кружным путём и надёжно заперт. Другого способа вынести из дома хоть одну пачку долларов заговорщики так и не изобрели, выносить же по одной купюре им просто не пришло в голову.
В этот же день они утратили и невольного помощника в лице Клепы, который после обеда неожиданно заявил о необходимости наведаться к себе в Щецин, хотя сердце его и разрывается на части.
Однако бизнес прежде всего, он постарается поскорее разделаться с призывающими его к морю делами и вернуться в этот дом, а уж тогда лично займётся организацией многообещающего приёма. В принципе все уже обговорено, остались мелочи.
Клепа откланялся и уехал Лишившись поклонника, хозяйка вмиг припомнила старые привычки и простояла над душой работничков до тех пор, пока те в ускоренном темпе не закончили дверцу чулана и ещё засветло не навесили на петли Зато вернуться к обсуждению животрепещущей темы не было никакой возможности.
Теперь вся надежда оставалась на Тадика и ночное дежурство пани Богуславы.
* * *
Кристина от волнения не находила слов.
— Как вы могли!.. — твердила она. — Как вы могли вообще уйти оттуда?!
— А что было делать? — огрызнулась Эльжбета. — Сидеть до полуночи и толпой проводить её до работы?
— А спрятаться в доме не догадались?
— Окстись! Там же дети! Они кого угодно найдут.
— Можно было попытаться на чердаке, — запоздало придумал Карпинский. — В детстве мы с Севеком там не раз прятались Но ты забываешь, дорогая, что она с нас глаз не спускала, а уж до трех считать точно умеет Хотя отъезд Клепы и осложнил деятельность конспираторов на вражеской территории, но нет худа без добра, можно было свободно все обсудить, в спокойной обстановке, не опасаясь подслушивания. Правда, наученная горьким опытом Кристина на всякий случай заложила цепочку на входной двери, чтобы внезапно вернувшийся жулик, отперев своим ключом дверь (ключа ему никто не давал, но никто и не сомневался, что тот давно его завёл), не прокрался на цыпочках и не услышал того, что ему не положено. С цепочкой все же надёжнее.
Кристина продолжала нагнетать:
— И теперь несчастный Тадик остался там один!
— Если бы один! — проворчала Эльжбета. — Ты опять забываешь о детях. А уж эти детки — …наверняка не сидят у него под дверью! Все-то ты преувеличиваешь.
Травмированная поведением Агатки во время попыток внести в дом сумку-холодильник, Эльжбета в красках описала мачехе повадки хитрой девчонки, и Кристина была вынуждена признать — да, такой пальца в рот не клади.
— А Стасик? Он, кажется, мальчишка не вредный.
— Зато спит и видит, как бы до отцовских удочек добраться, а ведь тоже знает о наличии в доме чужого портфеля и может им поинтересоваться. Правда, оба они считают, что в портфеле инструменты, как им отец сказал, Тадик полагает — не мешало бы и в самом деле напихать туда чего-нибудь потяжелее…
— И вы только сейчас мне об этом говорите! — вскочила с места Кристина. — Быстрее! Немедленно собираем инструменты, какие только найдутся в доме.
И сегодня же ночью подкинем их Тадику. Ну, что сидите как бараны? За дело. Молоток у нас есть, сгодится. Что ещё? Ножницы здоровенные для разрезания жареных уток и курей, то и дело мне под руку попадаются, а я уж точно ни уток, ни курей не стану жарить. Миксер отдам, для такого дела не жалко.
Где-то у нас была брезентовая торба, в неё и сложим. Большая такая, никому не попадалась? В неё Тадик сможет переложить потом доллары. Ну что таращитесь, неужели не понятно, о чем я говорю?
Пошевеливайтесь!
Вскоре на столе громоздилась горка всевозможных предметов. Не все они заслуживали названия инструментов, зато тяжёлые были все. Эльжбете удалось разыскать в глубинах антресолей требуемую торбу, крепкую и вместительную.
— Теперь Тадик сможет в ней и вынести наши деньги, — говорила Кристина, запихивая в сумку молоток для отбивания мяса, — под видом своих книг.
Или, скажем, несёт в стирку бельё.
— Вот только как незаметно для детей протащить её в дом? — ломала голову Эльжбета.
Её отец с некоторым раздражением пробурчал:
— Спят же эти дети когда-нибудь?
— И вообще, какое это трудное дело — красть! — рассуждала Кристина. — Вот уж никогда не думала.
Впору Клепу пожалеть. Интересно, как же ворам удаётся?
— Ворам не приходится иметь дело с такими детьми, — ответила Эльжбета, затягивая молнию.
* * *
Тем временем над головой Тадика сгущались новые тучи.
С трудом дождавшись завтрака, пылая гневом и жаждой мести. Вожена поставила вопрос ребром:
— А где Тадик? Мне кажется, его нет уже третий день. И это никого не волнует?
— Да, да! — живо подхватила бабушка. — Что происходит с моим внуком? Я тоже что-то его не вижу.
Пани Халина так и не решила для себя, говорить правду или пока ещё потянуть время. Всей душой она сочувствовала сыну и в то же время немного жалела Боженку. Правда, та не выглядела очень уж опечаленной, скорее разозлённой, но ведь в людях одни и те же чувства проявляются по-разному. На всякий случай свой ответ пани Халина сформулировала в самой нейтральной форме.
— Мне-то известно, где мой сын, — небрежно заявила она. — У знакомых ночует. Дом у них просторный, а там надо помочь с ремонтом. И до работы Тадику от них ближе.
Но Вожена была не из тех, кого можно провести напускным равнодушием. В ответе мачехи она явственно различила тревожный звонок и настоятельно потребовала уточнения:
— А у каких знакомых?
— Вот уж не расспрашивала, — так же небрежно ответила пани Халина. — Знакомых у него много, а парень уже взрослый, в опеке давно не нуждается.
Муж одобрительно хмыкнул. Сантехник во всем привык соглашаться с женой, а в данном случае он тоже придерживался мнения, что молодой человек имеет право пользоваться известной свободой, тем более что до сих пор поведение Тадеуша не вызывало у родителей никакого опасения.
Однако у Боженки были прямо противоположные взгляды. И она не собиралась их скрывать.
— Ну как вы можете… Кто знает, кого он там встретит, в чужом доме! И что, у мамы нет ни его адреса, ни даже телефона? Не поверю, чтобы мама так уж ничего не знала об этих его знакомых.
— Почему же совсем ничего? — как-то неопределённо ответила пани Халина. — Я этого не утверждаю. И когда он сказал, что собирается пожить у них, я согласилась. Нечего взрослому парню за материну юбку держаться.
— А вдруг он там… а вдруг там какая девица его охмурит и он жениться надумает!
Мачеха осталась невозмутимой:
— У моего сына хватит ума не связаться с первой попавшейся, а если хорошая девушка… Что ж, с богом.
— Как это? А я?!
Теперь даже до сантехника, отца Вожены, дошёл весь драматизм происходящего. Он не терпел семейных драм и трагедий, всегда старался держаться от них в стороне. О своём намерении выйти за Тадеуша дочь давно ему уши прожужжала, сама идея отцу очень пришлась по сердцу, однако, почуяв бурю, он постарался быстрее покончить с завтраком, чтобы проблему бабы решали без него.
— Опомнись! — сурово одёрнула падчерицу пани Халина. — Тадик тебе как брат, и не пристало девушке к парню липнуть как банный лист.
Бабушка неожиданно поддержала такую точку зрения, и обескураженная Боженка ни у кого не нашла поддержки. Отец сбежал на работу, от детей нечего ожидать помощи. А мачеха, мачеха… Казалось бы, такая всегда с ней ласковая, а вон как себя повела! Ну да не на ту напали, уж она себя в обиду не даст!
Поскольку в данный момент Тадеуш был недоступен, Боженка клещами вцепилась в его мать, домогаясь адреса беглеца. Но зашла исподволь: наверняка там не дом, а притон разврата, воровская малина, если не что-то ещё похуже. Пани Халина вышла наконец из себя и, простодушно защищая некогда любимого ею человека, проговорилась: Хлюп никогда не был ни развратником, ни наркоманом, не жил на помойке и с бандюгами не якшался, как у Боженки только язык поворачивается?!
Услышав словечко «Хлюп», Боженка сразу замолчала и задумалась. Теперь многое стало ясно. О том, что отец Тадика недавно умер, она знала, так что вроде бы логично, что он поселился в отцовском доме, если там требовалась его помощь. Однако логика и Боженка были понятиями несовместимыми.
Адрес Хлюпа девушку до сих пор совершенно не интересовал, но узнать — не проблема, достаточно заглянуть в старую телефонную книгу, вряд ли в Варшаве много Хлюпов. Возможно, телефон уже изменился, но ей телефон не очень нужен, главное — раздобыть адрес. Она поедет туда и… пусть Тадеуш не воображает, что так просто избавился от неё!
О, он ещё плохо её знает! Раз решила выйти за него замуж — так и сделает, мнение же самого Тадеуша никакой роли не играет.
В экспедицию на другой берег Вислы девушка отправилась намного позднее, чем планировала. Сначала долго искала старую телефонную книжку, впрочем, единственную телефонную книгу в их доме. Как-то до сих пор не ощущалось в ней потребности, вот и завалилась за диван и наверняка провалялась там не один год. Найти в книжке адрес Хлюпа оказалось довольно просто, зато карты города не было, пришлось купить, а потом долго разыскивать на ней нужную улицу. С трудом установив, какими автобусами удобнее туда доехать, Боженка приступила к обдумыванию наряда, в котором отправится в путь, и к украшению своей особы.
Летний день долог, ещё не стемнело, но вечер уже наступил. Занятая своими делами, девушка и не заметила, как отец вернулся с работы, потом по дому разнеслись запахи ужина, готовить который принялась пани Халина. Она не тревожила падчерицу, в глубине души сочувствуя девушке и полагая, что пока её лучше оставить в покое, даже к обеду не позвала, рассудив, что, если захочет, сама придёт. А Боженка просто не замечала, что происходит вокруг, всецело увлечённая своими планами. Много времени отняли причёска и макияж.
И в результате солнце уже зашло, когда молодая фурия вышла из дому. До Секерок ехала с тремя пересадками и в нужном районе оказалась уже в одиннадцатом часу. Поздний час не обескуражил девушку, она решила — даже лучше, что так поздно, наверняка Тадеуш уже вернётся с работы.
Отыскать нужный дом оказалось очень непростым делом. Даже днём трудно было разобраться в лабиринте узких улочек и запутанной нумерации, теперь же, в темноте, задача и вовсе усложнилась.
Редкие фонари не в состоянии были рассеять тьму, дома тонули в густой зелени. Отчаявшись прочесть название на табличке, Боженка наугад углубилась в первую попавшуюся улицу, тщетно пытаясь разглядеть номера домов, словно нарочно тщательно запрятанные в самой густой тени. Очутившись ночью в пустынном районе, девушка не испытывала страха. Иногда очень хорошо не иметь буйного воображения. К тому же все чувства в ней постепенно вытесняло растущее раздражение: где же, черт подери, эта улица, этот дом, где от неё скрывается Тадеуш?!
Плана города Божена с собой не захватила и поиски начала, к сожалению, с противоположной стороны микрорайона. Изрядно проплутав по пустынным улочкам, она наконец наткнулась на какую-то огромную и толстую бабу, видимо ожидающую автобус, потому что стояла баба на остановке. Хоть один живой человек!
— Проше пани, где здесь Коженная улица, дом шестнадцать? — довольно вежливо спросила Боженка, хотя, возможно, с оттенком раздражения.
Баба подняла было руку, чтобы показать направление, но почему-то раздумала и неожиданно ворчливо поинтересовалась:
— А что пани там нужно?
Пани Богу славе, отправлявшейся на своё ночное дежурство, очень не понравилась эта расфранчённая девица, которая под покровом ночной темноты для чего-то разыскивает её дом.
Боженке в её теперешнем состоянии не много требовалось, чтобы совсем выйти из себя.
— Не ваше дело! Раз спрашивают, значит — надо. И нечего сразу набрасываться на человека, вежливо спрашивают, вежливо и отвечайте!
Пани Богуслава была не из тех, кто позволяет на себя кричать. И в долгу не осталась.
— Молода ещё меня учить! С какой стати стану я разным-всяким знакомый дом показывать? Кого тебе там надо?
— Кого надо — моё дело! Может, и у меня в том доме есть знакомые!
— У моих знакомых не может быть знакомых ночных девок! — взорвалась пани Богуслава. — Признавайся, зачем тебе дом шестнадцать?
Нашла коса на камень! Обе дамы друг друга стоили, и неизвестно, чья бы взяла, да тут подъехал автобус. И пришлось пани Богуславе в него сесть, ведь ночные автобусы ходят редко, пропустишь и на работу опоздаешь. До неё ещё донеслось: «От ночной слышу!» — однако достойно огрызнуться она уже не могла, о чем и сожалела всю дорогу.
На поле боя осталась Боженка в роли победительницы, хотя указаний насчёт местоположения искомого дома так и не получила. Постояв какое-то время в нерешительности, девушка вспомнила жест мерзкой бабищи. Правда, белобрысая корова руку тут же опустила, однако общее направление, в котором следовало искать, было указано. И Боженка направилась в ту сторону.
Вот так получилось, что на нужной улице девушка оказалась уже после полуночи, но разглядеть номера домов не было возможности, а спросить не у кого. Да и звонить в первый попавшийся дом не станешь, все давно спят, в окнах ни огонька. А, вот, кажется, одно светится, причём со стороны сада, призрачно освещая растущие там кусты. Может, сюда позвонить?
Остановившись у калитки. Вожена нащупала кнопку звонка, но тут где-то поблизости раздался шум подъезжающего автомобиля. «Лучше у них спрошу», — решила Вожена. Свет фар вынырнул из-под перечной улицы, и девушка поспешила отойти от чужой калитки, а то ещё заподозрят её в чем-нибудь, и спрятаться в густой тени у забора.
И неожиданно для себя стала свидетельницей чрезвычайно интересной сцены. Проехав мимо притаившейся Вожены, машина остановилась, из неё вышли мужчина и женщина, причём мужчина нёс большую тяжёлую сумку. Оба осторожно, чуть ли не на цыпочках направились именно к тому дому, в который собралась позвонить Боженка. Толкнув калитку — та оказалась незапертой, — они, обменявшись шёпотом какими-то замечаниями, не стали звонить в дверь или отпирать её ключом, а, обогнув дом, исчезли за углом. Очень подозрительно!
Любопытная Боженка решила посмотреть, что эти двое там делают. Пригнувшись, чтобы голова не торчала над живой изгородью, девушка прошла по тротуару несколько шагов и смогла увидеть боковую стену дома, ту самую, где светилось окно наверху.
Приехавшая женщина нагнулась и, захватив горсть земли, бросила её в стекло. Теперь Вожена могла разглядеть, что женщина совсем молодая. Должно быть, на свиданку бегала, припозднилась, а теперь не хочет, чтобы родители узнали, договорилась с сестрой, что та её впустит…
У Вожены хватило сообразительности не окликать незнакомку, раз та всячески старается соблюдать тишину. Вот её хахаль пойдёт обратно, к своей машине, тогда и спросит у него, где тут дом номер шестнадцать. Надо только немного подождать.
В освещённом окне мелькнул чей-то силуэт, окно распахнулось, незнакомка о чем-то переговорила с человеком в окне, после чего произошло непонятное.
Незнакомая девушка не распрощалась с хахалем, как надеялась Вожена, а оба вместе подошли к какому-то сараю, пристроенному к дому. Через минуту в сарае кто-то зажёг свет и из дверей вышел мужчина, наверняка тот самый, что маячил в окне. Все трое скрылись в сарае, Боженка успела лишь разглядеть стоявшую внутри машину. Значит, это у них гараж такой.
Вскоре приехавшая девушка выскользнула из гаража и заспешила к калитке. Тут одно из окон со стороны улицы слегка осветилось, скорее всего, зажгли ночник. Опять распахнулась дверь сарая, и выбежал приехавший мужчина, на этот раз без сумки, наверняка оставил её тому, третьему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Да, понемножку — самое лучшее, — ошкуривая доску, согласился Тадеуш. — Таким макаром все бы и вынесли, а пустой портфель можно инструментами набить.
Карпинский вдруг шлёпнул себя по лбу:
— Дочь! У тебя ведь должна быть сумка! Женщины всегда с сумочками ходят.
— «Сумка»! — чуть не плача от досады, прошипела Эльжбета. — Какая там сумка, курам на смех. Не сумка, а спичечный коробок! Только и помещается пара грошей да водительские права. И что за идиотская мода пошла на крохотные сумочки!
— А сумка-холодильник? — не успокаивался отец. — Она где?
— Холодильник! О, это идея!
Однако вскоре выяснилось, что Эльжбета не вправе распоряжаться своей собственностью. С мороженым, правда, Агатка с братом уже управились, но хитрая девчонка так ценила этот конспиративный предмет, что не позволила глупой Эльжбете у всех на глазах занести его в дом. Ведь мать увидит, догадается обо всем, и тогда прости-прощай все эти брикетики, стаканчики и рожки. А мало ли осталось сортов, которые они со Стасем не успели продегустировать. Вон их теперь сколько! Напрасно девушка объясняла, что нужно же пустую сумку спрятать в багажник машины. Вредная девчонка лично присмотрела за тем, чтобы опасный предмет был внесён в гараж кружным путём и надёжно заперт. Другого способа вынести из дома хоть одну пачку долларов заговорщики так и не изобрели, выносить же по одной купюре им просто не пришло в голову.
В этот же день они утратили и невольного помощника в лице Клепы, который после обеда неожиданно заявил о необходимости наведаться к себе в Щецин, хотя сердце его и разрывается на части.
Однако бизнес прежде всего, он постарается поскорее разделаться с призывающими его к морю делами и вернуться в этот дом, а уж тогда лично займётся организацией многообещающего приёма. В принципе все уже обговорено, остались мелочи.
Клепа откланялся и уехал Лишившись поклонника, хозяйка вмиг припомнила старые привычки и простояла над душой работничков до тех пор, пока те в ускоренном темпе не закончили дверцу чулана и ещё засветло не навесили на петли Зато вернуться к обсуждению животрепещущей темы не было никакой возможности.
Теперь вся надежда оставалась на Тадика и ночное дежурство пани Богуславы.
* * *
Кристина от волнения не находила слов.
— Как вы могли!.. — твердила она. — Как вы могли вообще уйти оттуда?!
— А что было делать? — огрызнулась Эльжбета. — Сидеть до полуночи и толпой проводить её до работы?
— А спрятаться в доме не догадались?
— Окстись! Там же дети! Они кого угодно найдут.
— Можно было попытаться на чердаке, — запоздало придумал Карпинский. — В детстве мы с Севеком там не раз прятались Но ты забываешь, дорогая, что она с нас глаз не спускала, а уж до трех считать точно умеет Хотя отъезд Клепы и осложнил деятельность конспираторов на вражеской территории, но нет худа без добра, можно было свободно все обсудить, в спокойной обстановке, не опасаясь подслушивания. Правда, наученная горьким опытом Кристина на всякий случай заложила цепочку на входной двери, чтобы внезапно вернувшийся жулик, отперев своим ключом дверь (ключа ему никто не давал, но никто и не сомневался, что тот давно его завёл), не прокрался на цыпочках и не услышал того, что ему не положено. С цепочкой все же надёжнее.
Кристина продолжала нагнетать:
— И теперь несчастный Тадик остался там один!
— Если бы один! — проворчала Эльжбета. — Ты опять забываешь о детях. А уж эти детки — …наверняка не сидят у него под дверью! Все-то ты преувеличиваешь.
Травмированная поведением Агатки во время попыток внести в дом сумку-холодильник, Эльжбета в красках описала мачехе повадки хитрой девчонки, и Кристина была вынуждена признать — да, такой пальца в рот не клади.
— А Стасик? Он, кажется, мальчишка не вредный.
— Зато спит и видит, как бы до отцовских удочек добраться, а ведь тоже знает о наличии в доме чужого портфеля и может им поинтересоваться. Правда, оба они считают, что в портфеле инструменты, как им отец сказал, Тадик полагает — не мешало бы и в самом деле напихать туда чего-нибудь потяжелее…
— И вы только сейчас мне об этом говорите! — вскочила с места Кристина. — Быстрее! Немедленно собираем инструменты, какие только найдутся в доме.
И сегодня же ночью подкинем их Тадику. Ну, что сидите как бараны? За дело. Молоток у нас есть, сгодится. Что ещё? Ножницы здоровенные для разрезания жареных уток и курей, то и дело мне под руку попадаются, а я уж точно ни уток, ни курей не стану жарить. Миксер отдам, для такого дела не жалко.
Где-то у нас была брезентовая торба, в неё и сложим. Большая такая, никому не попадалась? В неё Тадик сможет переложить потом доллары. Ну что таращитесь, неужели не понятно, о чем я говорю?
Пошевеливайтесь!
Вскоре на столе громоздилась горка всевозможных предметов. Не все они заслуживали названия инструментов, зато тяжёлые были все. Эльжбете удалось разыскать в глубинах антресолей требуемую торбу, крепкую и вместительную.
— Теперь Тадик сможет в ней и вынести наши деньги, — говорила Кристина, запихивая в сумку молоток для отбивания мяса, — под видом своих книг.
Или, скажем, несёт в стирку бельё.
— Вот только как незаметно для детей протащить её в дом? — ломала голову Эльжбета.
Её отец с некоторым раздражением пробурчал:
— Спят же эти дети когда-нибудь?
— И вообще, какое это трудное дело — красть! — рассуждала Кристина. — Вот уж никогда не думала.
Впору Клепу пожалеть. Интересно, как же ворам удаётся?
— Ворам не приходится иметь дело с такими детьми, — ответила Эльжбета, затягивая молнию.
* * *
Тем временем над головой Тадика сгущались новые тучи.
С трудом дождавшись завтрака, пылая гневом и жаждой мести. Вожена поставила вопрос ребром:
— А где Тадик? Мне кажется, его нет уже третий день. И это никого не волнует?
— Да, да! — живо подхватила бабушка. — Что происходит с моим внуком? Я тоже что-то его не вижу.
Пани Халина так и не решила для себя, говорить правду или пока ещё потянуть время. Всей душой она сочувствовала сыну и в то же время немного жалела Боженку. Правда, та не выглядела очень уж опечаленной, скорее разозлённой, но ведь в людях одни и те же чувства проявляются по-разному. На всякий случай свой ответ пани Халина сформулировала в самой нейтральной форме.
— Мне-то известно, где мой сын, — небрежно заявила она. — У знакомых ночует. Дом у них просторный, а там надо помочь с ремонтом. И до работы Тадику от них ближе.
Но Вожена была не из тех, кого можно провести напускным равнодушием. В ответе мачехи она явственно различила тревожный звонок и настоятельно потребовала уточнения:
— А у каких знакомых?
— Вот уж не расспрашивала, — так же небрежно ответила пани Халина. — Знакомых у него много, а парень уже взрослый, в опеке давно не нуждается.
Муж одобрительно хмыкнул. Сантехник во всем привык соглашаться с женой, а в данном случае он тоже придерживался мнения, что молодой человек имеет право пользоваться известной свободой, тем более что до сих пор поведение Тадеуша не вызывало у родителей никакого опасения.
Однако у Боженки были прямо противоположные взгляды. И она не собиралась их скрывать.
— Ну как вы можете… Кто знает, кого он там встретит, в чужом доме! И что, у мамы нет ни его адреса, ни даже телефона? Не поверю, чтобы мама так уж ничего не знала об этих его знакомых.
— Почему же совсем ничего? — как-то неопределённо ответила пани Халина. — Я этого не утверждаю. И когда он сказал, что собирается пожить у них, я согласилась. Нечего взрослому парню за материну юбку держаться.
— А вдруг он там… а вдруг там какая девица его охмурит и он жениться надумает!
Мачеха осталась невозмутимой:
— У моего сына хватит ума не связаться с первой попавшейся, а если хорошая девушка… Что ж, с богом.
— Как это? А я?!
Теперь даже до сантехника, отца Вожены, дошёл весь драматизм происходящего. Он не терпел семейных драм и трагедий, всегда старался держаться от них в стороне. О своём намерении выйти за Тадеуша дочь давно ему уши прожужжала, сама идея отцу очень пришлась по сердцу, однако, почуяв бурю, он постарался быстрее покончить с завтраком, чтобы проблему бабы решали без него.
— Опомнись! — сурово одёрнула падчерицу пани Халина. — Тадик тебе как брат, и не пристало девушке к парню липнуть как банный лист.
Бабушка неожиданно поддержала такую точку зрения, и обескураженная Боженка ни у кого не нашла поддержки. Отец сбежал на работу, от детей нечего ожидать помощи. А мачеха, мачеха… Казалось бы, такая всегда с ней ласковая, а вон как себя повела! Ну да не на ту напали, уж она себя в обиду не даст!
Поскольку в данный момент Тадеуш был недоступен, Боженка клещами вцепилась в его мать, домогаясь адреса беглеца. Но зашла исподволь: наверняка там не дом, а притон разврата, воровская малина, если не что-то ещё похуже. Пани Халина вышла наконец из себя и, простодушно защищая некогда любимого ею человека, проговорилась: Хлюп никогда не был ни развратником, ни наркоманом, не жил на помойке и с бандюгами не якшался, как у Боженки только язык поворачивается?!
Услышав словечко «Хлюп», Боженка сразу замолчала и задумалась. Теперь многое стало ясно. О том, что отец Тадика недавно умер, она знала, так что вроде бы логично, что он поселился в отцовском доме, если там требовалась его помощь. Однако логика и Боженка были понятиями несовместимыми.
Адрес Хлюпа девушку до сих пор совершенно не интересовал, но узнать — не проблема, достаточно заглянуть в старую телефонную книгу, вряд ли в Варшаве много Хлюпов. Возможно, телефон уже изменился, но ей телефон не очень нужен, главное — раздобыть адрес. Она поедет туда и… пусть Тадеуш не воображает, что так просто избавился от неё!
О, он ещё плохо её знает! Раз решила выйти за него замуж — так и сделает, мнение же самого Тадеуша никакой роли не играет.
В экспедицию на другой берег Вислы девушка отправилась намного позднее, чем планировала. Сначала долго искала старую телефонную книжку, впрочем, единственную телефонную книгу в их доме. Как-то до сих пор не ощущалось в ней потребности, вот и завалилась за диван и наверняка провалялась там не один год. Найти в книжке адрес Хлюпа оказалось довольно просто, зато карты города не было, пришлось купить, а потом долго разыскивать на ней нужную улицу. С трудом установив, какими автобусами удобнее туда доехать, Боженка приступила к обдумыванию наряда, в котором отправится в путь, и к украшению своей особы.
Летний день долог, ещё не стемнело, но вечер уже наступил. Занятая своими делами, девушка и не заметила, как отец вернулся с работы, потом по дому разнеслись запахи ужина, готовить который принялась пани Халина. Она не тревожила падчерицу, в глубине души сочувствуя девушке и полагая, что пока её лучше оставить в покое, даже к обеду не позвала, рассудив, что, если захочет, сама придёт. А Боженка просто не замечала, что происходит вокруг, всецело увлечённая своими планами. Много времени отняли причёска и макияж.
И в результате солнце уже зашло, когда молодая фурия вышла из дому. До Секерок ехала с тремя пересадками и в нужном районе оказалась уже в одиннадцатом часу. Поздний час не обескуражил девушку, она решила — даже лучше, что так поздно, наверняка Тадеуш уже вернётся с работы.
Отыскать нужный дом оказалось очень непростым делом. Даже днём трудно было разобраться в лабиринте узких улочек и запутанной нумерации, теперь же, в темноте, задача и вовсе усложнилась.
Редкие фонари не в состоянии были рассеять тьму, дома тонули в густой зелени. Отчаявшись прочесть название на табличке, Боженка наугад углубилась в первую попавшуюся улицу, тщетно пытаясь разглядеть номера домов, словно нарочно тщательно запрятанные в самой густой тени. Очутившись ночью в пустынном районе, девушка не испытывала страха. Иногда очень хорошо не иметь буйного воображения. К тому же все чувства в ней постепенно вытесняло растущее раздражение: где же, черт подери, эта улица, этот дом, где от неё скрывается Тадеуш?!
Плана города Божена с собой не захватила и поиски начала, к сожалению, с противоположной стороны микрорайона. Изрядно проплутав по пустынным улочкам, она наконец наткнулась на какую-то огромную и толстую бабу, видимо ожидающую автобус, потому что стояла баба на остановке. Хоть один живой человек!
— Проше пани, где здесь Коженная улица, дом шестнадцать? — довольно вежливо спросила Боженка, хотя, возможно, с оттенком раздражения.
Баба подняла было руку, чтобы показать направление, но почему-то раздумала и неожиданно ворчливо поинтересовалась:
— А что пани там нужно?
Пани Богу славе, отправлявшейся на своё ночное дежурство, очень не понравилась эта расфранчённая девица, которая под покровом ночной темноты для чего-то разыскивает её дом.
Боженке в её теперешнем состоянии не много требовалось, чтобы совсем выйти из себя.
— Не ваше дело! Раз спрашивают, значит — надо. И нечего сразу набрасываться на человека, вежливо спрашивают, вежливо и отвечайте!
Пани Богуслава была не из тех, кто позволяет на себя кричать. И в долгу не осталась.
— Молода ещё меня учить! С какой стати стану я разным-всяким знакомый дом показывать? Кого тебе там надо?
— Кого надо — моё дело! Может, и у меня в том доме есть знакомые!
— У моих знакомых не может быть знакомых ночных девок! — взорвалась пани Богуслава. — Признавайся, зачем тебе дом шестнадцать?
Нашла коса на камень! Обе дамы друг друга стоили, и неизвестно, чья бы взяла, да тут подъехал автобус. И пришлось пани Богуславе в него сесть, ведь ночные автобусы ходят редко, пропустишь и на работу опоздаешь. До неё ещё донеслось: «От ночной слышу!» — однако достойно огрызнуться она уже не могла, о чем и сожалела всю дорогу.
На поле боя осталась Боженка в роли победительницы, хотя указаний насчёт местоположения искомого дома так и не получила. Постояв какое-то время в нерешительности, девушка вспомнила жест мерзкой бабищи. Правда, белобрысая корова руку тут же опустила, однако общее направление, в котором следовало искать, было указано. И Боженка направилась в ту сторону.
Вот так получилось, что на нужной улице девушка оказалась уже после полуночи, но разглядеть номера домов не было возможности, а спросить не у кого. Да и звонить в первый попавшийся дом не станешь, все давно спят, в окнах ни огонька. А, вот, кажется, одно светится, причём со стороны сада, призрачно освещая растущие там кусты. Может, сюда позвонить?
Остановившись у калитки. Вожена нащупала кнопку звонка, но тут где-то поблизости раздался шум подъезжающего автомобиля. «Лучше у них спрошу», — решила Вожена. Свет фар вынырнул из-под перечной улицы, и девушка поспешила отойти от чужой калитки, а то ещё заподозрят её в чем-нибудь, и спрятаться в густой тени у забора.
И неожиданно для себя стала свидетельницей чрезвычайно интересной сцены. Проехав мимо притаившейся Вожены, машина остановилась, из неё вышли мужчина и женщина, причём мужчина нёс большую тяжёлую сумку. Оба осторожно, чуть ли не на цыпочках направились именно к тому дому, в который собралась позвонить Боженка. Толкнув калитку — та оказалась незапертой, — они, обменявшись шёпотом какими-то замечаниями, не стали звонить в дверь или отпирать её ключом, а, обогнув дом, исчезли за углом. Очень подозрительно!
Любопытная Боженка решила посмотреть, что эти двое там делают. Пригнувшись, чтобы голова не торчала над живой изгородью, девушка прошла по тротуару несколько шагов и смогла увидеть боковую стену дома, ту самую, где светилось окно наверху.
Приехавшая женщина нагнулась и, захватив горсть земли, бросила её в стекло. Теперь Вожена могла разглядеть, что женщина совсем молодая. Должно быть, на свиданку бегала, припозднилась, а теперь не хочет, чтобы родители узнали, договорилась с сестрой, что та её впустит…
У Вожены хватило сообразительности не окликать незнакомку, раз та всячески старается соблюдать тишину. Вот её хахаль пойдёт обратно, к своей машине, тогда и спросит у него, где тут дом номер шестнадцать. Надо только немного подождать.
В освещённом окне мелькнул чей-то силуэт, окно распахнулось, незнакомка о чем-то переговорила с человеком в окне, после чего произошло непонятное.
Незнакомая девушка не распрощалась с хахалем, как надеялась Вожена, а оба вместе подошли к какому-то сараю, пристроенному к дому. Через минуту в сарае кто-то зажёг свет и из дверей вышел мужчина, наверняка тот самый, что маячил в окне. Все трое скрылись в сарае, Боженка успела лишь разглядеть стоявшую внутри машину. Значит, это у них гараж такой.
Вскоре приехавшая девушка выскользнула из гаража и заспешила к калитке. Тут одно из окон со стороны улицы слегка осветилось, скорее всего, зажгли ночник. Опять распахнулась дверь сарая, и выбежал приехавший мужчина, на этот раз без сумки, наверняка оставил её тому, третьему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40