Множество мужчин не могли в подобных случаях устоять перед
женскими чарами... Нет, ничего из этого не выйдет. Настолько красивый
мужчина наверняка не слишком восприимчив к женскому кокетству, не стоит
даже и пробовать...
Вышеупомянутая игра природы, сидящая у края стола Витека, прервала
мои размышления, вынуждая к сосредоточенности.
- Расскажите нам обо всех телефонных разговорах, происходивших в
вашей комнате... с утра.
Я почувствовала легкое беспокойство. Телефонные разговоры? Господи
Боже, да ведь я сама придумала, что Тадеуша вызвали в конференц-зал,
воспользовавшись телефоном! Неужели и это оказалось правдой?..
Оказалось правдой! Из дальнейших вопросов я убедилась, что в 12.35
проклятый телефонный звонок выманил жертву из комнаты, удалив ее
окончательно из поля зрения оставшихся в живых коллег. В довершение всего
ясно было видно, что они подозревают меня в его авторстве.
- Нет, извините, - категорично сказала я. - Раз и навсегда,
пожалуйста, примите к сведению: за исключением того, что я все это
придумала, в этом деле я не пошевелила даже пальцем. Я не двигалась с
места. Сидела в комнате с тремя коллегами, которые, действительно,
выходили, но поочередно. Ни разу не выходили все вместе! Один сидит передо
мной, другой - за мной, а третий - сбоку от меня. По крайней мере двое из
них должны были меня видеть. Вам будет достаточно свидетельства двух
человек?
- Но пока их у нас еще нет, - буркнул капитан.
Я сразу подумала, что если этот идиот Лешек, подталкиваемый чувством
юмора, заявит, что не обращал на меня внимания и что не заметил бы, даже
если бы я стояла на голове, со мне не останется ничего другого, как только
доказать, что у меня не было повода. А значит, признаться в преступлении!
Допрос стал гораздо более интересным и в какой-то степени загадочным.
Вопросы о реакции и действиях всех присутствующих, о частных контактах и
связях с покойным были понятны. Ясно, что они пытаются найти какой-то
разумный мотив, обоснованно сомневаясь, что кто-то убил его из-за задержки
проекта. Понятно было и то, что исследуют наши алиби, стараясь, наконец,
кого-нибудь исключить, потому что двадцать преступников - это все-таки
слишком много даже дня людей, привыкших к преступлениям. Но постепенно
вопросы становились удивительно меткими!
Таинственным образом они объединяли между собой разные события и
разных людей, попадая в самый центр мишени. Соединяли Каспера с Моникой,
Влодека с одной дамой, удивительно много знали о дополнительных заработках
Казика, о делах Кайтека и Ярека... Откуда? Кто, черт побери, мог им об
этом рассказать?
Я была более-менее осведомлена, что они могли услышать во время
предварительных разговоров с персоналом в отдельных комнатах. Никто не
распространялся о частных делах. До меня допрашивали в кабинете только
Януша, но Януш не мог их проинформировать по той простой причине, что сам
знал меньше, чем они. Никаких расспросов вне территории мастерской они
провести еще не успели, и как же тогда? Они же не ясновидцы?
Это так меня заинтриговало, что я забыла об осторожности, отвечая на
вопросы подробно и очень любезно, но внезапно прозвучали слова, которые
неприятно меня поразили:
- А вы? Не было ли у вас, случайно, каких-нибудь финансовых дел с
покойным?
Сраженная метким выстрелом, я молчала, делая вид, что припоминаю,
потому что не знала, что отвечать. Знают или нет?.. Откуда могут знать?!..
- Вы, случайно, не брали никакой ссуды? - с ядовитой любезностью
спросил прокурор. - От убитого? Или, может быть, вместе с ним?..
Я по-прежнему упорно молчала, потому что не знала, что сказать. С
одной стороны, у меня не было ни малейшей охоты встать перед судом в виде
обвиняемой в финансовом злоупотреблении, а с другой стороны, это
преступление начисто снимало с меня подозрение в убийстве Тадеуша. И я не
знала, что выбрать. В конце концов я решила, что если они все знают, то и
так мне ничего не поможет, а если нет, то я еще успею отпереться, и тем
более пока надо молчать.
- Благодарим вас, - внезапно сказал прокурор, и прежде чем я успела
прийти в себя, допрос оказался законченным. Я подписала километровую
машинопись, отпечатанную сержантом, и вышла из кабинета сильно
обеспокоенная.
Передо мной допрашивали только Януша, который знал о моих делах с
Тадеушем. Януш им рассказал?.. Невозможно!
- Януш, что ты им наболтал? - сбросила я, садясь за свой стол.
- Они проверяли шеи, нет ли у кого следов душения, - ответил Януш. -
Вообрази себе, у всех шеи оказались чистые! Какая-то мания мытья или что?
- Оставь в покое шеи... - оборвала я его.
- А листки исчезли, - в свою очередь прервал меня Веслав. -
Спрашивали всех, и никто не признался. Интересно, куда они делись?
- Сошли сами с доски объявлений и с горя утопились в туалете, -
гневно сказала я. - Перестаньте валять дурака! Послушай, ты, отвечай
немедленно, для чего ты меня закладываешь?
- Я тебя закладываю? - обиделся Януш. - Ну, знаешь! Я защищал тебя,
как идиот! Даже самому стало противно, но я должен был доказать твою
невиновность. Я поклялся им, что не видел, как ты выходила из комнаты и
душила Тадеуша, а когда я сам выходил, ты тоже была в комнате, потому что
задала мне глупый вопрос, сколько будет шесть минус девять.
- Да, это действительно прекрасный способ доказательства моей
невиновности! А что ты говорил им о наших махинациях с Тадеушем? О тех
пяти тысячах?
- Ничего, клянусь Богом! Ты с ума сошла? За кого ты меня принимаешь?
- Вообще ничего об этом не спрашивали?
- Спрашивали, почему бы и нет? Я сказал, что ничего не знаю. Тадеуш,
конечно, приходил к нам в комнату, все приходили, разговаривали с тобой и
по служебным и по личным делам, но о чем, я не знаю, не прислушивался.
- Но откуда они, черт возьми, знают?!
- Как это? Знают?!..
- Знают. Припомни точно, может быть, у тебя что-нибудь вырвалось?
- Я ведь не пьяный! Клянусь, что об этом даже не пикнул! Зато кое с
чем другим свалял дурака...
- С чем?
Януш отвернулся, заскрипев вертящимся креслом, потянулся за сигаретой
и с беспокойством посмотрел на горящую спичку.
- Я от них немного обалдел. Сначала отпирался от разговоров о тебе,
потом узнал от них, что Каспер разводится, - клянусь Богом, я ничего об
этом не слышал. Потом меня спросили, какие частные дела были у Витека и
Тадеуша. Я же должен был что-то знать, и вышло довольно глупо, потому что
я признался, что видел их вместе, но до сих пор не знаю, где и когда это
было. В общем, мне кажется, что я немного запутался в показаниях.
- С чем тебя и поздравляю, - сварливо сказала я и задумалась. Итак, с
Янушем то же самое, что и со мной... Меткие выстрелы в нашу частную жизнь.
- Я чертовски голоден, - внезапно заявил Лешек. - А вы? Не съели бы,
например, цыпленочка? С гарниром?
- Он снова за свое! - гневно сказала я, вырванная из размышлений,
потому что меня всегда нервировали кулинарные мечтания Лешека. - У вас
ничего другого в голове нет, одни цыплята с гарниром?
- Еще зайчатина... - вставил Веслав.
- А обычной колбасы вам не хочется?
- Нет колбасы, - грустно вздохнул Лешек. - Когда я утром заходил в
магазин, был только паштет.
- Какой паштет? - заинтересовался Януш. - В банках или в тюбиках?
- В банках и на вес.
- Паштет в тюбиках? - спросил Веслав недоверчиво. - Где это ты видел
паштет в тюбиках? Разве такой бывает?
- Бывает, и очень хороший, лучше, чем все остальное. Раньше его
продавали, а как теперь, не знаю.
- Где?!
- На Жолибоже. На площади, на правой стороне.
- Что ты мелешь? Где на площади правая сторона?
- Действительно. Подожди, как бы тебе объяснить...
- Определись по сторонам света, - предложила я, потому что меня тоже
заинтересовал паштет в тюбиках. - Если стоишь лицом к северу, то где?
- А где север? - заинтересовался Януш.
- По направлению к Белянам.
- Беляны на востоке, - запротестовал Веслав. - По направлению к
Маримонку.
- К какому Маримонку?! К Ломянкам! Ну, когда стоишь лицом к Гданьску,
к морю!
- Ага, к Швеции?
- Да, спиной к Кракову.
- Понятно, - с облегчением сказал Януш. - Тогда слева.
- Там очень много продовольственных магазинов, - задумчиво сказал
Веслав. - Штук пять...
- Я его видел с месяц назад... - продолжал Януш, тоже погружаясь в
размышления.
- Нет, больше... - добавил Веслав через несколько мгновений тем же
самым тоном, продолжая смотреть в окно невидящим взглядом. Януш повернулся
к нему.
- Откуда ты знаешь, когда я там был? - с обидой спросил он. - Я,
наверное, лучше знаю?
- Я говорю, что магазинов больше!
- Ну так обойди все! - посоветовала я и тоже задумалась, пытаясь
вернуться к своим размышлениям, из которых меня вырвал паштет в тюбиках.
Но Януш внезапно снова обернулся.
- Я ошибся, - сокрушенно заявил он. - Это было меньше месяца тому
назад. Когда уезжал тот мой приятель, югослав, то мы вместе с ним покупали
этот паштет...
- Где он останавливался? - прервал его Веслав.
- ...в тюбиках, - продолжал разогнавшийся Януш.
- В тюбиках останавливался?!
- Нет, в тюбиках покупал...
В конце концов они вывели меня из терпения.
- Господи, прекратите вести эти идиотские разговоры, я никак не могу
вспомнить, о чем я говорила!
- Точно, - оживился Януш. - Только это я говорил, а не ты. Теперь я
как раз вспомнил, где видел Витека с Тадеушем. Именно на площади Вильсона,
рядом с паштетом в тюбиках!
- О, - сказал Веслав с умеренным интересом.
- Они тоже его покупали?
- Я ужасно голоден, - повторил Лешек нетерпеливо. - Может, мне
удастся уговорить их, чтобы отпустили меня в магазин.
- Если тебя отпустят, покупай для всех, может быть, этот паштет...
Занятый без остатка мыслями о еде, Лешек вышел из комнаты. Мы
сгрудились втроем у стола Януша, заново погруженные в расследование. Витек
был таинственной личностью, и никто из нас не предполагал, чтобы его могло
что-то связывать с Тадеушем. А Януш видел их вместе уже после работы...
- Теперь я уже все вспомнил, просто перед глазами у меня стоит. Они
были около машины Витека, и Витек как будто хотел уйти, а Тадеуш его
удерживал. Что-то ему говорил. Витек, по-моему, нервничал, хотя по нему
это не очень видно... Но мне так показалось. Потом он резко повернулся,
как будто его громом ударило, посмотрел на Тадеуша, и они оба сели в
машину...
- А они тебя видели?
- Нет, я был в магазине. Покупал этот паштет...
- Что такого Тадеуш мог ему сказать?
- Черт его знает. От Витека не узнаешь, а от Тадеуша тем более.
- Слушай, что-то в этом должно быть. Те милиционеры, которые сидят в
кабинете, знают, что делают. Все время подбираются к нашим личным
отношениям с покойником, и думаю, что хотят найти там мотив убийства...
- Но без причины никто не стал бы его душить, - критически заметил
Веслав.
- Именно. Давайте быстро обдумаем, был ли какой-нибудь служебный
повод.
- Почему быстро?
- Потому что его наверняка не было, выбросим это из головы и
сосредоточимся на частных причинах.
После коротких размышлений мы пришли к выводу, что, исходя из
служебных дел, его скорей каждый бы охотно воскресил. А частные дела?
- Ну, принимаемся за Витека. Что у него могло быть с Тадеушем?
- Может быть... - сказал Януш и не закончил, потому что из соседней
комнаты до нас внезапно донесся усиливающийся шум и какие-то необычные
крики. Не сговариваясь, мы сорвались с мест и понеслись туда, отталкивая
друг друга.
Картина, открывшаяся нашим глазам, была настолько необычной, что на
какое-то время мы просто окаменели. В центре комнаты на коленях перед
Моникой стоял Каспер, целовал ей руки и вопил:
- Прости! Прости!..
Моника, выглядевшая сущей фурией, старалась вырвать у него руки, за
ней стоял Кайтек, по которому было видно, что он только что получил по
физиономии. Источником самого большого шума был Стефан, потрясающий
кулаками над головой сильно заплаканной Веси, съежившейся на треугольном
столике. Он потрясал кулаками и сдавленным голосом орал не слишком
цензурные слова, которыми, видимо, старался передать, что он о ней думает.
Взволнованный Збышек пытался его успокоится делая это в равной степени как
безрезультатно, так и неубедительно. Все вместе это создавало удивительную
картину, которую мы ошеломленно наблюдали, просунув головы в дверь.
- Хо-хо, - сказал Веслав с явным одобрением.
Торчащий около него окаменевший Януш внезапно как бы очнулся.
- Тихо!!! - заорал он голосом, напоминающим иерихонские трубы.
Все сборище на мгновение замерло и вытаращило на него глаза.
Несколько секунд эта живая картина находилась в полной неподвижности, но
Януш так же неожиданно, как закричал, повернулся и ушел. Это привело к
немедленной перемене конфигурации, и удивительная сцена окончилась.
- Что это было? - спросила я, страшно заинтригованная, но,
приглядевшись к ним внимательней, поняла, что ответа могу ожидать только
от Алиции. Все остальные явно утратили способность к размышлению.
- Что тут было, господи, говори немедленно! - спрашивала я, пытаясь
оторвать ее от Стефана, близкого к апоплексическому удару.
- Как бы его удар не хватил, - с беспокойством сказала Алиция. - Не
знаешь, может быть, у кого-нибудь есть немного водки?
- Сейчас? Даже если и было, то наверняка уж давно выпили. Дай ему
воды и пусть подышит глубоко.
- А зачем глубоко дышать? Это помогает?
- Нет, но он отвлечется этим, и гнев у него пройдет.
После короткого размышления Алиция кивком головы признала мою
правоту. Я временно отказалась от получения исчерпывающей информации, мы
сразу в нескольких стаканах принесли воды и раздали всем присутствующим,
не исключая Марека, который только в эту минуту вошел в комнату.
- Что это? - спросил он с легким удивлением, подозрительно осматривая
полученный напиток. - Вода? Я это должен выпить?
- Не пей, если не хочешь, оставь себе на всякий случай. Неизвестно,
что еще тут случится.
- Господи, я думал, что питье воды входит в какой-то следственный
эксперимент!
В комнате все еще царила растерянность. С огромным трудом, после
нескольких попыток, мне наконец удалось узнать, что здесь происходит, и то
без всяких подробностей.
Сразу после меня на допрос вызвали Стефана как ближайшего коллегу
жертвы. По счастливой случайности они пришли за ним как раз тогда, когда
Веся публично провозглашала сенсационные разоблачения, а именно: она
сообщила, что Тадеуша убил Стефан из ревности к ней, а как другую версию
выдвинула совершение убийства Моникой, которая, по ее мнению, хотела таким
образом скрыть факт сожительства одновременно с Каспером и Кайтеком. По
предположениям Веси, Столярек об этом знал, и Моника таким радикальным
способом навсегда закрыла ему рот.
Веся провозглашала это громко, стоя спиной к двери в санитарный
отдел, а за ней стоял капитан, терпеливо выслушивая ее
разглагольствования. Стефан не успел отреагировать на выступление Веси,
так как его тут же забрали в кабинет, но сразу по возвращении оттуда
наверстал упущенное. Результатами ужасного скандала, который он устроил,
ворвавшись в центральную комнату, где спряталась испуганная Веся, были
благородный гнев Моники и удивительный поступок Каспера, который ни с того
ни с сего двинул по физиономии своего потомка и упал на колени перед
Моникой с душераздирающими воплями: "Прости, прости". Этого уже никто
понять не мог, а Каспер, придя в себя, разъяснять отказался.
Меньше всего меня удивило унижение Кайтека, потому что, я немного
была знакома с воспитательными методами Каспера. Он воспитывал своих
сыновей, мягко говоря, старомодно. Взрослые парни целовали у отца руку и
покорно принимали трепку, что, однако, не мешало им распивать вместе
водку. Все бюро об этом знало, и все уже привыкли к этим странностям.
Я не успела обдумать полученные впечатления, потому что именно в эти
минуты следственные власти принялись за вынос тела Тадеуша из
конференц-зала. Занятое скандалом общество почти забило о главной причине
всех событий, может быть, потому, что эта причина все еще казалась нам
совершенным абсурдом. Ближе всех были знакомы с Тадеушем Ярек и Кайтек.
Ярек под парами выпитого алкоголя, как видно, еще не вполне осознавал факт
смерти Столярека, а Кайтек молчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27