Билли присвистнул сквозь зубы:— Бог ты мой, ты видел ее ножки?— Заткнись! — злобно прошипел Джек.— Я же сказал вам, что займусь кое чем, и вот я выполняю обещание, — сказал Фэллон, подходя к балюстраде. — Я только хотел вам сказать об этом.— Ну и что я должен делать, сказать «спасибо»?Дверь стукнула, свечи замигали на сквозняке, когда она закрылась, и тут, к великому изумлению Мигана, на пороге показались Миллер и Фитцджеральд.— Вот и вы, отец мой, — сказал Миллер. — Я хотел бы сказать вам пару слов.— Вот дерьмо, — прошептал Билли, охваченный паникой. — Пора смываться!— Заткнись, говорю тебе! — прорычал Миган, ударив кулаком по колену брата. — Не двигайся и открой уши пошире. Это может быть очень интересно. Глава седьмаяПрелюдия и фуга Фэллон сразу же понял, кто такой Миллер и спокойно ждал того, что произойдет, ссутулившись, засунув руки в карманы и расставив ноги. Этот человек обладал грубой силой, которую можно было ощутить физически. Отец Да Коста чувствовал, как она исходит от Фэллона и разливается в воздухе. Мысль о том, что может сейчас произойти в стенах его церкви, наполнила его ужасом.Он торопливо приблизился и встал между Фэллоном и полицейскими. Анна в нерешительности замерла в метре или двух от них, по другую сторону балюстрады.Миллер остановился, держа шляпу в руках, Фитцджеральд стоял чуть сзади. После неловкой паузы священник сказал:— Думаю, вы помните мою племянницу, инспектор. Дитя мое, вместе с мистером Миллером пришел инспектор Фитцджеральд.— Добрый день, мисс, — пробормотал Миллер, глядя на Фэллона.— А это мистер Фэллон, — сказал отец Да Коста.— Здравствуйте, инспектор, — проговорил Фэллон, не дрогнув.Легкая улыбка играла на его губах, и глядя на это бледное лицо с решительным выражением глубоких черных глаз, Миллер испытал странное ощущение холода, у него возникло чувство, словно он увидел собственную могилу; это было необъяснимо. Затем внезапно ему в голову пришла странная и безумная мысль, его осенило, и он невольно отступил на шаг. Воцарилось молчание. Все ждали. Дождь барабанил в окна.Анна нарушила тягостную тишину. Она направилась к балюстраде и оступилась. Фэллон подскочил к ней и поддержал.— Все в порядке, мисс?— Спасибо, мистер Фэллон. Какая я глупая, — произнесла она с очаровательной улыбкой, повернув лицо в Миллеру. — У меня были проблемы с органом. Боюсь, что как и все в этой церкви, он не в очень хорошем состоянии. Мистер Фэллон оказал нам любезность и дал несколько ценных советов.— Ах вот как? — сказал Миллер.Девушка повернулась к своему дяде.— Вам не помешает, если мы сейчас посмотрим орган, дядя? У мистера Фэллона мало времени.— Пойдемте в ризницу, инспектор, — предложил отец Да Коста. — Или, может быть, вам будет удобнее в домике?— Честно говоря, мне хотелось бы задержаться здесь еще на некоторое время. Я сам играю на фортепьяно, но, признаюсь, всегда питал слабость к органной музыке. Если, конечно, это не помешает работе мистера Фэллона.Фэллон любезно улыбнулся.— Ну конечно, и вообще нет ничего дороже внимания публики, инспектор, ибо оно побуждает нас к наиболее полному проявлению творческих сил.После чего он взял Анну за руку и повел ее в глубь храма мимо скамей хоров.В темноте часовенки святого Мартина застыл Миган, он напряженно следил за происходящим. Билли прошептал:— Я же говорил, что он тронутый. Как, интересно, он выпутается из этой заморочки?— Голыми руками, Билли, голыми руками, — ответил Миган. — Готов поспорить на кучу денег. Знаешь, что я тебе скажу, — прибавил он с выражением искреннего восхищения, — я наслаждаюсь каждой минутой этого представления. Мне всегда доставляло удовольствие видеть настоящего профессионала за работой. А сегодня представился редчайший случай.Фэллон скинул френчкот и оставил его на спинке скамьи. Он сел и пододвинул табурет, чтобы удобнее было доставать до педалей. Анна стояла справа от него.— Вы пробовали клапан в том положении, как я вам говорил? — спросил он.— Да, совсем другое дело.— Ну хорошо. Сейчас я сыграю что-нибудь, и мы посмотрим, что еще не в порядке. Что вы скажете, например, о «Прелюдии и фуге ре мажор» Баха?— Но у меня есть только ноты для слепых...— Это не страшно. Я помню эту вещь наизусть.Он повернулся и взглянул на отца Да Косту и полицейских, стоявших с другой стороны балюстрады.— Если вас интересует, это был любимейший отрывок Альберта Швейцера.Никто не проронил ни слова. Они ждали, затаив дыхание, и Фэллон снова повернулся к органу. В последний раз он играл давно, очень давно, и однако ему показалось, что это было вчера.Он подготовил мехи, ловко настроил регистры (кроме голоса и челесты), а также проверил диапазоны и ход педалей. Затем он обратился к Анне:— Что касается педалей, я посоветовал бы вам не пользоваться регистрами из дерева. Только диапазоном в шестнадцать футов и басами, да еще регистром тридцати двух футов, чтобы звучало громче. Что вы скажете по этому поводу?— Интересное начало, что ни говори.Ее охватил ужас, когда он спросил совсем тихо:— Почему вы вмешались?— А разве это не очевидно? — прошептала она — Все из-за инспектора Миллера и его напарника. Ну, а теперь играйте.— Да простит вас Господь, вы ужасная лгунья, — сказал ей Фэллон и начал игру.По церкви разнеслось арпеджо, не слишком быстрое, в котором ясно звучала каждая нота. Он работал носком и каблуком левого ботинка, чтобы достичь максимума громкости, играя с такой удивительной силой, что безумная догадка инспектора тотчас же потеряла свой смысл, ибо это было действительно талантливое исполнение.Отец Да Коста был потрясен. Он стоял неподвижно и невольно восхищался блестящей игрой Фэллона, который уже обеими руками касался клавиш основного органа и отвечал каскадом сверкающих аккордов на призыв увертюры. Затем он снова повторил тему для педалей, и вновь ответил на нее блестящим пассажем.Миллер коснулся плеча священника и шепнул ему на ухо:— Великолепно, но у меня совершенно нет времени, отец мой. Не могли бы мы теперь поговорить спокойно?Да Коста кивнул в знак согласия, хотя на душе у него было тяжело и повел их в алтарь. Фитцджеральд вышел последним, и от сквозняка резко хлопнула дверь.Фэллон остановился.— Они ушли? — проговорил он.Анна Да Коста повернула к нему свои невидящие глаза, лицо ее выражало уважение и испуг; она коснулась его щеки.— Кто вы такой? — прошептала она. — Что вы за человек?— Это извечный вопрос, который задают человеку, — сказал он, снова начиная пассаж из увертюры. * * * Музыка слышалась и в стенах ризницы, она звучала не так громко, но все же проникала сквозь старые стены со странной силой. Отец Да Коста присел на краешек стола.— Хотите сигарету, господин кюре? — спросил Фитцджеральд, доставая старый серебряный портсигар.Священник взял одну и прикурил от предложенной зажигалки. Миллер разглядывал его — массивные плечи, черты лица, словно вырубленные из гранита, седая спутанная борода — и вдруг удивился: этот человек нравился ему. И именно поэтому он постарался принять наиболее официальный вид.— Ну так что, господин инспектор? — спросил Да Коста.— Вы не передумали, господин кюре, со времени нашей последней встречи?— Нисколько.Миллер с трудом сдержал бешенство, а Фитцджеральд дипломатично вмешался:— Может быть, с вами что-то случилось после происшествия на кладбище, вам угрожали?— Вовсе нет, инспектор, — уверенно заявил священник.— Фамилия Миган вам о чем-нибудь говорит?— Нет... Нет, не думаю. А что, я должен его знать?Миллер подал знак Фитцджеральду, тот раскрыл папку и достал оттуда фотографию, которую протянул священнику.— Джек Миган, — сказал он. — Денди Джек для друзей. Этот снимок сделан в Лондоне, на ступенях центрального управления полиции Вест Энда после того, как его выпустили за неимением улик. Он проходил по делу о перестрелке в Ист Энде в прошлом году.Миган по-прежнему был одет в свое узкое пальто и широко улыбался всему миру, приподнимая правой рукой шляпу, а левой обнимая за плечи известную манекенщицу.— Девушка здесь исключительно в интересах рекламы, — сказал Фитцджеральд. — Он не афиширует свои связи. На обратной стороне снимка даны все сведения, которыми мы располагаем официально.Отец Да Коста с интересом прочел. Джеку Мигану было сорок восемь лет, в 1943 году, в возрасте восемнадцати лет, он поступил в Королевский флот, вплоть до 1944 года он служил на морских тральщиках, а потом был приговорен к одному году заключения за то, что разбил челюсть офицеру во время стычки. В 1948 году его посадили еще на шесть месяцев за контрабанду, а в 1954 году ему было предъявлено обвинение в краже, но, за недоказанностью, отменено. С тех пор его более сорока раз привлекали к допросам в полиции по разнообразным делам.— Кажется, вы не очень-то продвинулись, — заметил отец Да Коста с легкой усмешкой.— С Джеком Миганом не посмеешься, — возразил Миллер. — Я служу в полиции двадцать пять лет, а хуже него никого не встречал. Помните братьев Крей и потрошителей из Ричардсона? Так вот, Миган намного страшнее, чем все они вместе взятые. У него здесь контора, которая занимается похоронами, но за этим респектабельным фасадом скрывается организация по перевозке и торговле наркотиками, проституция, игорные дома, рэкет в крупнейших городах севера Англии. А он стоит во главе.— И вы до сих пор его не арестовали? Мне это кажется странным.— Царство страха, отец мой. Братья Крей использовали этот прием в течение долгих лет. Однако, они просто мальчики из церковного хора рядом с Миганом. Он находит множество способов учить уму-разуму непокорных, используя для этого охотничье ружье и целя жертвам в ноги; человек не погибает, но на всю жизнь остается калекой и служит предупреждением для остальных.— Вам это доподлинно известно?— Да, но доказать это мы не можем. Так же как мы не можем доказать его причастность к делу о детской проституции, или то, что он пригвоздил одного из своих подчиненных пятнадцатисантиметровыми гвоздями к столу, или заставил другого есть его собственные испражнения.На одно ужасное мгновение отцу Да Коста показалось, что он снова находится в том лагере в Северной Корее; он лежит полумертвый в отхожем месте, а ботинок корейца вдавливает его лицо в кучу дерьма. Его пытались заставить есть это дерьмо, но он не стал, потому что думал, что все равно умрет. Он сделал над собой усилие и вернулся в настоящее.— И вы считаете, что Миган причастен к сегодняшнему убийству Краско?— Без сомнения, — ответил Миллер. — Краско был, если постараться говорить корректно, его соперником в делах. Миган попытался было прибрать его к рукам, но тот отказался. Как сказал бы Миган, он не пожелал быть разумным.— И был нанят убийца, чтобы публично прикончить его?— Во всяком случае, это послужит уроком для других. Простой факт, что Миган осмеливается на такие действия, во многом говорит о его нездоровой психике. Ему известно, что я знаю о его роли во всех этих преступлениях. Он хочет, чтобы я знал об этом, он хочет, чтобы все знали. Он уверен, что останется безнаказанным.Отец Да Коста посмотрел на фотографию, нахмурив брови, и Фитцджеральд осмелился произнести:— На этот раз мы могли бы прихлопнуть его, отец мой, но с вашей помощью.Священник покачал головой с серьезным и важным видом.— Я искренне сожалею, инспектор. Мне очень жаль.— Господин кюре, — сказал Миллер сурово, — единственное, что мне известно, это то, что вытекает из вашего поведения. Вы можете опознать убийцу. Вы его защищаете. Вон там стоит инспектор Фитцджеральд, он тоже католик. И он представил мне наиболее вероятное объяснение. Он сказал, что все, что вы знаете, стало вам известно во время исповеди. В этом есть хоть капля истины?— Поверьте мне, господин инспектор, если бы я мог, я охотно помог бы вам.— Но вы ведь отказываетесь?— Увы, да.Миллер взглянул на часы.— Так, ладно, господин кюре. У меня назначена встреча через двадцать минут, и я хотел бы, чтобы вы поехали со мной. Никаких угроз, никакого принуждения, это просто просьба.— Понимаю... Могу я поинтересоваться, куда мы поедем?— На вскрытие тела Яноша Краско, в морг.— Ясно... Скажите, инспектор, вы что, бросаете мне вызов?— Но ведь это же касается вас, господин кюре.Отец Да Коста поднялся и внезапно почувствовал усталость. Его воля к сопротивлению заметно ослабла. Ему уже порядочно надоело это грязное дело. Странно, но в этот момент органная музыка, глухо доносившаяся из церкви, была единственным, что он отчетливо ощущал.— У меня еще вечерняя служба, да обед в приюте, инспектор, так что я не смогу долго отсутствовать.— Это займет час, не больше, господин кюре. Обратно вас довезут на машине, но сейчас нам пора ехать.Отец Да Коста открыл дверь ризницы и вошел в церковь впереди других. Он остановился возле алтаря.— Анна? — позвал он.Фэллон прекратил игру, а девушка повернулась к священнику.— Мне надо ехать, дорогая, с инспектором Миллером.— А как же служба?— Я ненадолго. Что касается органа, то может быть мистер Фэллон окажет нам любезность и придет после службы? И тогда бы мы поговорили.— Я к вашим услугам, отец мой, — весело ответил Фэллон.Священник и полицейские прошли вдоль ряда скамей, миновали часовенку святого Мартина, где нашли укрытие Джек Миган и его брат, и выбрались на улицу.Дверь хлопнула на ветру. Воцарилась тишина. Фэллон пробормотал:— Честное слово, у меня такое впечатление, что вы спасли мне жизнь. Думаю, что он что-то заподозрил, этот славный инспектор Миллер.— Но теперь опасность миновала. Особенно после такой блестящей игры. Вы были неподражаемы.Он тихонько рассмеялся.— Может быть, раньше так оно и было, признаюсь без сложной скромности, но это все в прошлом. И главное, что мои руки уже не те, что прежде.— Блестяще, — повторила она. — Другого слова и не подберешь.Она была искренне взволнована и на мгновение забыла о темной стороне личности Фэллона. Продолжая улыбаться, она на ощупь нашла его руки.— И что вы говорите о ваших руках, ведь это же глупость!Она сжала его пальцы, и внезапно улыбка исчезла с ее лица.— Ваши пальцы... — прошептала она. — Что с вами произошло?Он поспешно отдернул руки и посмотрел на кончики своих обезображенных, бесформенных пальцев.— А, это. Одним моим добрым друзьям пришло в голову лишить меня ногтей. У нас вышел спор об одном дельце.Он поднялся и надел свой плащ. Она осталась сидеть, испуганная, затем протянула руку и стала шарить ей в воздухе, стараясь нащупать его плечо. Он помог ей подняться и накинул на плечи пальто.— Я не понимаю, — сказала она.— И дай Бог, чтобы вы никогда не поняли. Пойдемте, я провожу вас.Они вышли через ризницу. Дверь за ними закрылась. Последовал момент тишины, а затем Билли Миган встал.— Господь свидетель! Ну, а теперь-то мы можем смыться отсюда, а?— Ты можешь. Но не я, — возразил Миган. — Давай-ка, догони Фэллона и пристань к нему как банный лист.— Но я думал, что это работа Уорли?— А теперь — это твоя работа. Скажи Уорли, чтобы ждал снаружи.— А ты? — спросил Билли угрюмо.— А я ненадолго останусь здесь, подожду возвращения кюре. Пришло время нам с ним покалякать. Мне нравится здесь. Здесь так мирно, полумрак, свечи мерцают. Это позволяет сосредоточиться.Билли замешкался, словно соображал, что бы еще возразить. Миган рассердился.— Давай же, Господи, Боже мой! Пошевеливайся! Я поговорю с тобой позже.Он поудобнее уселся на скамье, скрестив руки на груди и прикрыв глаза, в то время как Билли выходил через главную дверь, чтобы выполнить его приказ. * * * Дождь на кладбище лил как из ведра. Проходя по аллее к домику священника, Фэллон взял Анну под руку.— Иногда мне кажется, что это никогда не кончится. Вот уже много дней стоит такая погода.— Я знаю.Они подошли к двери. Она открыла ее и задержалась на пороге, Фэллон стоял у крыльца и смотрел на нее.— Для меня все утратило смысл, — сказала она. — Я не понимаю вас, не понимаю того, что произошло сегодня, и вообще ничего... особенно после того, как услышала вашу игру на органе. В этом нет ни капли смысла, никакой логики.Он снисходительно улыбнулся.— Идите скорее домой, мой маленький кролик, вы простудитесь. Будете в безопасности в вашем маленьком мире.— Теперь это невозможно. Как бы я смогла? Ведь вы сделали из меня сообщницу, так ведь? Я могла бы выдать вас, но не сделала этого.Ее слова были худшим из того, что он мог от нее услышать.— Так почему же вы не заговорили?— Я дала слово дяде, разве вы забыли? А мне ни за что на свете не хочется причинить ему зло.Фэллон очень тихо отступил назад, в дождь. Она позвала его с крыльца.— Мистер Фэллон? Вы здесь?Он не ответил. Она еще несколько секунд постояла в нерешительности, затем шагнула в дом и закрыла дверь. Фэллон повернулся и пошел прочь по аллее.Билли смотрел на них из укрытия — огромного мавзолея в викторианском стиле, или, если говорить точно, он смотрел на Анну. Она очень отличалась от всех девушек, которых он знал, к которым привык.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19