Их натянули там, где раньше летали лишь птицы, покрикивая на крохотных букашек-людей внизу. С верхотуры какой-то из башен Сити гордо взирает на свои достижения старуха Найдорф.
Неожиданно в голове Грамматикова всё устаканилось и предстало в совсем мрачном свете.
Борт-компьютер говорит от имени антиправительственной группировки, готовящей мятеж.
– Боря-Два, скажи прямо, что ты втягиваешь меня в заговор. Я не люблю Леру Найдорф и ее команду извращенцев, – честно признался Грамматиков. – Я не одобряю того, что они сделали с моей страной, но я не буду участвовать в заговоре. Тем более в роли пешки, которую быстро сбросят с доски…
– Дурак ты. Ты ж для нас почти святыня. И никакого заговора нет. Есть просто свое видение будущего. Андрюха, успокойся, мы не будем свергать Найдорф и даже америкосам мстить не будем. Зачем свергать червяков и мстить букашкам? У нас будет своя, космическая Россия!
– Угу. Там с помощью нанотехнологий мы вырастим березки, построим церквушки и воскресим из мертвых царя Гороха.
Машина переехала через речку Смоленку, упакованную в прозрачную граненную трубу, затормозила около робота-сфинкса, взимающей плату за проезд в Сити. Грамматиков краем глаза посмотрел на дверь. Дернуть ручку и бежать? Кругом ни подъездов ни подворотен. Только громады нанопластиковых небоскребов, переплетения магистралей, да еще хрустальный портал Арки Демократии, находящийся на месте разбомбленной церкви смоленской божьей матери.
– И не вздумай, Грамматиков. Очень может быть, что ты им больше нужен, чем я. Поэтому дверца, извини, заблокирована.

5

У них на хвосте висела «Ди-Вольга». Автомашина, похожая на баклажан темно-фиолетовым отливом и формой.
Хотя БМВ умело вписался в левую полосу верхнего яруса, промчался по кривым металлостеклянным эстакадам Дома Мебиуса, пролетел среди стоячих волн и других чудес сверхтекучести Дома Гелия, «Ди-Вольга» не отставала.
– Убедился, напарник? Эй, друг Грамматиков, чего-то у тебя вид больно иконописный, ты что прибалдел?
Если точнее, Грамматиков не «прибалдел», а настрадался от страха, особенно когда машина Дворкина мчалась вдоль невысокого ограждения по наклонной полосе над пропастью глубиной в триста метров. Высота не была стихией Грамматикова.
– Мне не нравятся скайвеи, – по возможности мужественным голосом признался Грамматиков.
– Окей, иду на посадку.
БМВ как раз вырвался на спиральный съезд с автобана и устремился к поверхности земли. Ощущения у Грамматикова были как у космонавта в спускаемом космическом аппарате.
– Э, куда ты едешь? Там же «кирпич», а за ним стройка! – запротестовал Грамматиков.
Несмотря на запретительные знаки и крики протеста, БМВ затрясся на неровностях огромной строительной площадки, напоминающей о начальных стадиях строительства Вавилонской Башни.
– Высовывайся и стреляй.
– Нет, – Грамматиков вцепился в кресло обеими руками.
– Применяй оружие, слизняк. Или они нас раскатают тут. Господи, да твоя мамаша, капитан Елизавета Грамматикова, лично убила работорговца Аслана.
Грамматиков подумал, что его слабовольный папа, наверное, спился, из-за такой женушки. Хотел еще раз крикнуть «нет», но почувствовал в себе холодный сосредоточенный центр – этакого внутреннего командира его мышц и нервов, столь похожего на маму… Грамматиков высунулся в окно, чуть не поперхнулся от ветра и выстрелил пару раз по колесам и ветровому стеклу преследователей.
Ди-Волга заметно вздрогнула и отстала, потом потерялась за каким-то краном.
– Ну что? – с торжествующим возгласом обратился Боре-Два к Грамматикову. – Оторвались мы от них, ха-ха! И все потому, что я никогда не соблюдаю правил дорожного движения…
Ди-Вольга преследователей внезапно вынырнула из-за пузатого контейнера со строительным мусором и под углом в тридцать градусов впилилась в борт БМВ. Грамматикова швырнуло на дверку, где-то в спине хрустнуло.
Боря-Два бросил руль в противоположную сторону и съехал прямо на фундамент будущего здания, в котором там и сям мелькали провалы подземных помещений. БМВ запетлял среди зарослей саморастущей металлорганической арматуры.
– Тормози, сворачивай, бога ради, – зарычал Грамматиков, заметив, что Боря-Два несется прямо на столб.
– Позволь мне одному молить моего машинного бога о нетленности трансмиссии.
Боря-Два свернул в самый последний неуловимый момент, когда казалось было уже поздно. А громоздкая «Ди-Волга», водитель которой, видимо, не имел достаточного обзора, «поцеловалась» со столбом. Ее крепкий полиуглеродный корпус не расплющился от столкновения с диамантоидным материалом, а отлетел – ровно в один из подвальных провалов.
Оттуда, спустя несколько секунд, поднялся рокочущий огненный гриб.
– Да остановись ты наконец, открой дверь. Мы обязаны оказать помощь.
– А также выставить аварийные дорожные знаки. Но жареному мясу уже никак не поможешь, поверь мне, у них там все боеприпасы сдетонировали… Впрочем, мы остановимся, но совсем по другой причине.
Боря-Два дал задний ход и резко затормозил у горящего подвала.
– Грамматиков, чего сидишь, как пионер в публичном доме? Быстро выбирайся из машины.
– У тебя там что, какая-то микросхема перегорела? Ты же сам сказал, что…
– А теперь говорю, что нас засекла полиция. Я перехватил желтую информационную трассу. Господи, как я ненавижу дисхронию человека и компьютера. Шевелись, слизень! Надо спихнуть наш автомобиль в тот же самый подвал. Поставь автоматику на нейтраль. Давай же! Меня не забудь вытащить, я там, за синей панелью.
Грамматиков в одно движение сорвал панель и вытащил борт-компьютер, украшенный мерцающей шевелюрой оптического волокна.
– Теперь толкай машину, дуб ты этакий.
И БМВ отправился в дымящуюся дыру.
– Теперь уничтожь меня, – сказал «Боря-Два» невнятным лишенным эмоционального усиления голосом.
– Что-что? Зачем же ты потребовал, что бы я тебя вытащил из приборной доски?
– Для надежности, Грамматиков. А сейчас разбей меня, раздави.
– Для какой-такой надежности?
– Быстрее, я говорю…. До свиданья, друг мой, до свиданья… Во мне хранится кое-какая информашка, которой бы я не хотел делиться с супостатом.
– Ну, если ты так просишь.
Грамматиков положил «Борю-Два» на фундамент и поднял кирпич…

6

Через несколько минут прожектора полицейского вертолета прижали Грамматикова к забору с крутящимися колючками, который ограждал стройку.
Грамматиков попытался порвать футболку на своей груди.
На мне минимум пять трупов за один только день! Без лицензии на убийство. Вертухаи посадят меня на электрический горшок и с удовольствием поджарят яичницу с колбаской…
Его рука нащупала пистолет…
Стоп, нельзя брыкаться. Они убьют меня гарантированно раньше, чем я успею прицелиться. И вообще стрелять по алмазной броне – глупо.
Пистолет упал на нанопластиковый фундамент, элегантным движением ноги Грамматиков зашвырнул его под какой-то контейнер.
Когда вертушка полностью втерла его в забор лучами прожекторами и проколола спицами лазерных целеуказателей, послышался голос «с неба». Клоунский, тараторящий, пропущенный через какой-то медийный интерфейс.
– Надули! Розыгрыш! Вас снимают.
Грамматиков посмотрел на голосящий вертолет осоловевшим взглядом.
– Вы являетесь участником реалити-шоу! И это хорошая новость.
Прожектора чуть ослабили мощь света, вертолет наконец приобрел четкие очертания большой осы и из него на стройплощадку спрыгнула дама, интересная во многих отношениях. Особенно привлекал внимание ее рубиновый рот, хотя она была не в маске. Да и позолоченный бюст был фактически открыт, если не считать карминовых звездочек на самых пикантных местах. Заодно с ней десантировалось и трое юрких азиатов с переносной техникой.
– В эфире Талия. Вы смотрите «Последнее прости», – обратилась она к невидимым телезрителям, а потом страстно поцеловала своим рубиновым ртом сильно растерявшегося Грамматикова. При этом одна ее ножка шаловливо согнулась в коленке и закачала острой серебристой шпорой. Если такой в упор по яйцам…
Талия схватила Грамматикова за руки и потащила к вертолету, припевая: «В студию, в студию».
– У тебя всегда такой вид кисленький или просто устал, малыш? – бойкая женщина почти насильно затолкала в рот Грамматикова какую-то штуку, похожую на бычий глаз. «Глаз» немедленно лопнул, кислородные пузырьки шибанули в нос, волна адреналина ухнула в кровеносные сосуды. Краски стали ярче и очертания предметов резче.
Вертолет взмыл над строительной площадкой и заскользил вдоль световых трасс, проделанных разметочными лазерами в сумрачном мокром воздухе, курсом на сияющие громады Сити.
«Пусть тарахтит, авось что проясниться», – подумал Грамматиков.
По счастью дама действительно оказалась специалисткой по щебетанию. Из этого щебетания, после сравнения с цепочкой реальных событий, можно было сделать следующую выжимку.
Грамматиков стал объектом чистого игрового эксперимента. Камеры вездесущего реалити-шоу засекли происшествие на стройплощадке… Но, как сообщила полиция, погибшие личности никоим образом не числятся в списках граждан. Соответственно у этих личностей не могло быть лицензии на защиту со стороны правоохранительных органов демократического города-государства…
Руководитель «Последнего прости» немедленно выслал вертолет…
Сейчас над Сити в сплошной дотоле облачности образовалось огромное окно. Столбы солнечного света ударили в небоскребы, которые, казалось, выныривают из водяной бездны и подпирают небосвод своими извилистыми исполинскими телами. Чуть прищуришь глаза и это даже не громадные здания, а смерчи времен Апокалипсиса.
Такая ярко-голубая вода, как в акватории Сити, могла быть лишь в лагуне тропического острова.
Поверхностно-активные вещества украшали «лагуну» картинно-медленной зыбью, как на полотнах маринистов.
Вертолет сперва пролетел над «слоем» старых барж, пароходов, фрегатов и бригов, вставших на вечную якорную стоянку по краям Сити неподалеку от плавучих мусороперерабатывающих заводов, похожих на огромные мыльные пузыри.
Там и сям на палубах мертвых корабликов стояли ветряки и солнечные батареи в размах полного парусного оснащения.
Между мачтами были натянуты веревки, на которых сушилось белье. По палубам сновали косяки детей и расхаживали строгие мужчины с татуировками на лицах.
Неприличной публике не было места в самом Сити, но они беспрепятственно расселялись по свободной водной глади, получив от Комитета Гармонизации дешевую лицензию на маргинальную жизнь. Назывался этот «слой» жизни – Петронезия. За короткое время он был под завязку заселен выходцами с юга, согласно глобальному проекту гармонизации. Лишние люди теперь сплавлялись не в умытую и причесанную Европу, а в российскую промзону…
На бортах-дисплеях вертолета засветилась реклама, излучаемая Петронезией.
***Тысячи желтых маленьких хакеров лупят по клавишам, изготавливая психонанософт – от мягкого наркоинтерфейса «эйнджело» до жесткого «порнодаймоника». Они работают за миску риса для вашего удовольствия.***
– Я поняла, что ты отсталый парень с окраин, – сказала Талия, – но неужто ты даже «эйнджело» не пробовал? Блин, мальчик, я когда-то полностью отказалась от прямых подключений игровой нейрокарты к мозгам, и не пожалела. Теперь только оральный вариант – проглотил дозу наркоинтерфейса и немного подожди, пока «малыши» доплывут до нервных центров и подкрутят там шарики-ролики. Эйнджело – такой улет! Весь мир становится сексуальным, проницаемым, скользким, вы просачиваетесь сквозь стены, вы перетекаете из тела в тело…
Грамматикову явно было не по себе от роли темного мальчика с окраины.
– А рекламу нельзя отключить?
– У них, милый, лицензия на рекламную обработку всех пролетающих аппаратов, вплоть до стратосферных. Какой же ты темный. И выражение лица у тебя детское… Может, мальчик, тебя интересует версия даймоника для чайников? – вкрадчиво поинтересовалась модераторша. – Как насчет встречи с богиней Иштар, принявшей облик классной руководительницы, а?..
Рука Талии довольно грубо опустилась на его штаны в районе промежности. Жест, скорее подобающий старой ВИЧ-инфицированной шлюхе, чем работнику культурного фронта. Однако рефлекторные дуги Грамматикова отреагировали однозначно – характерным вздутием в районе промежности – и он поскорее отодвинулся, активно двигая ягодицами. Талия, как будто обидевшись, замолчала.
Пролетев над Петронезией, вертолет запорхал над плавучим островом, смахивающим на знак «инь-янь».
С западной стороны от главной изогнутой улицы был жилой квартал, с восточной – конторский. Вдоль самой улицы густо теснились магазинчики и разные увеселительные заведения.
Ненадолго вертолет завис над толпой, текущей, как густая жидкость, сквозь сосуды и капилляры плавучего острова.
Дома западной стороны острова выглядели словно огромные хрустальные люстры, кубки и вазы. Стены из диамантоидных материалов меняли прозрачность и искристость в зависимости от желания хозяев.
Офисы восточной стороны напоминали елочные игрушки из серебристой и золотистой фольги.
Некоторые переулочки, выходящие к центральной улице, были исполнены в стиле колониальной торговли.
***Здесь вас встретит здесь запах хорошего кофе, курящиеся благовония и фарфоровые драконы, бумажные фонарики и шелковые ширмы. И девушки, словно выточенные из сандалового дерева. Лицензированный психософт подарит вам сексуальный опыт всей Африки, матки человечества.***
Северная часть острова была украшена портиками и колонадами. Среди нанопластика, имитирующего мрамор и цветы, порхали огромные робобабочки.
***Международный центр эвтаназии «Врата рая» обслуживает до ста тысяч клиентов каждый год. Еще никто из наших гостей не покинул этот мир недовольным.***
К западу от острова располагались порт и плавучий аэропорт, к северо-востоку в утренней дымке проглядывали громады плавучих заводов, особенно выделялись своими циклопическими размерами доки, верфи и нефтеперегонные комбинаты, на их фоне сияли «магические» кристаллы лабораторий и институтов. Легкими переливами яркости просматривались и многоярусные плантации тюльпанов, похожие на алхимические колбы. За ними световой пеной кипела дамба и лучились километровые призмы вселенского собора, выстроенного бахаистами в Кронштадте…
Когда вертолет пролетал над дамбой, она была похожа на волну, несущую бесчисленные охапки хрустальных одуванчиков.
Под действием моря и ветра многолопастные «цветы», почти не имеющие трения вращения, закручивались в звездочки, направляя энергию моря на выработку электричества.
– Какая красота, – сказала Талия. – А еще кто-то говорит, что матушка Россия после войны потеряла потенциал. Вот он – потенциал, всё напряженно, всё упруго и энергично, как после приёма виагры.
– Я тоже люблю мультики. Между Микки Маузом и мышью – большая разница, чтобы не говорил Голливуд.
«Молчи дурак», нарисовалось в ее дотоле пустых аквамариновых глазах. Даже показалось, что на самом деле у них совсем другой цвет и выражение.
Вертолет, заложив вираж, направился к самому высокому зданию питерского Сити, горделивому творению гильдии наноинженеров, сосредоточию всех мыслимых медиа, источнику всего то, что входит в глаза, уши и нейроконнекторы любого жителя Петербурга, Ингерманландии и еще доброй половины Евразии. К дому, который носил неофициальное название Дом Медичи.
– Если смотреть со стороны моря, то он похож на мачты затонувшей шхуны, правда? – нарочито гордо сказала модераторша…
Два корпуса, напоминающие надувшиеся полотнища косых парусов, и в самом деле меняли свою кривизну как будто под воздействием ветра. Фотонические нанопокрытия на фасадах образовывала огромные километровые экраны, на которых крутилась видимая даже из космоса реклама.
Обитатели космоса сейчас могли узнать, что нет ничего нежнее и чувственнее туалетной бумаги «Ладошки фрейлины».
Вертолет влетел в просвет между «парусами».
Они скрывали как створки раковины еще один корпус, слепленный из дворцовых фасадов и корабельных форштевней.
Талия неожиданно оттаяла и приблизилась к Грамматикову на расстояние вытянутой груди.
– Тебе повезло, милый мой, ты оказался в нужном месте и в нужное время. Сегодня, когда глупые мальчики с окраин, откровенно говоря, живут кисло, органы в себе выращивают на продажу или работают попкой, у тебя есть возможность отличиться, бабки срубить и кайф словить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15