7.
Вертолетное сафари в копеечку обошлось. От меня, правда, вскоре
отстали, разобрались, что я стеклотарный боец и "бабки"
у меня долго не задерживаются. Это о личном. А теперь об
общественном. Наутро тварей в технопарке не было, правда, все,
что получше, они погрызли, или обгадили едким дерьмом. Напрасно
я доказывал свою геройскую роль, охрана стала политическим
трупом и, не собираясь вскоре возвращаться, покинула поле
недавней битвы на катафалке. Вернее, на пузыревском
микроавтобусе. Больше того, нашлись человекообразные твари,
которые утверждали, что я своим сопротивлением спровоцировал
разбой. Поэтому, если б не рассчитали пузыревскую команду, я все
равно ушел бы в утро туманное, подняв воротник старенького
плаща. Хорошо, что тонкость душевная мне не свойственна, а то бы
испереживался до блевоты. Напротив, своим оскорбителям я кое-что
рассказал про пидеров, готовых подставить очко любому встречному
властителю-повелителю. Увы, как ни горько, без материальных
потерь не обошлось, в ближайшей ментовке нарисовали мне штраф за
"фулиганичанье".
Естественно, что и фирмы не собирались больше кучковаться в этом
разгромленном бардаке. За неделю-другую, отъев друг дружке
хвосты и бока, поделили бывшие товарищи останки общего имущества
в судебных присутствиях, да и разбежались по углам медвежьим,
волчьим и кроличьим. Итак, нарыв прорвался. Родионы-дуевы
торжествовали вполне, потому что их взяла, некогда приличные
самостоятельные люди шли к ним с повинной яйцевидной головой
корячиться за фотку на доске почета в оборонных
"шарашках" или раскладывать пасьянсы из бумажек в НИИ. А
бюро наше усохло раза в три, ребята без претензий занялись
хранением тел кинозвезд, боксеров и прочих незамысловатых
миллионеров; ловлей сбежавших от побоев жен; застукиванием
прелюбодейных мужей - с организацией появления супруги в
ответственный коитальный момент. А подлинным орлам, включая
меня, пришлось отвалить из бюро, распрощаться с милейшим
Пузыревым, не забыв выходного пособия, и застыть в своих гнездах
в ожидании интересной добычи. Занятие я себе подыскал, народная
моя мудрость подсказала: пить надо регулярно, чтобы доступный
гадам мой глубинный пульс был скрытым и незаметным.
Вычислив стоимость своего движимого имущества, отсутствующей
недвижимости, денежных активов с пассивами, я убедился, что
общество обойдется без моих трудовых усилий в течение полугода,
причем количество бутылок может равняться количеству дней
отдыха. Наверное, проклюнувшийся вывод был несколько
схоластичен. После трех вечеров, потраченных на Нину и харчо с
цинандали в ресторане "Кавказский", вдруг до меня дошло,
что больше двух месяцев не продержаться, даже если буду стоять
насмерть. Другое дело, если увеличить количество светлого и
разумного в жизни. Я стал активничать, как партия в 29-ом.
Насобирал ягод по дачным участкам с отсутствующими хозяевами,
поставил, что можно, бродить на вино, застрелил пару жирных птиц
в лесу, взял в лабазе хмельных напитков попроще на три месяца
вперед, сдал телевизор в барахолку. Вдобавок, для развития
личности в духе плюрализма, выписал две газеты взаимогрызущих
направлений и зажил, как Робинзон Крузо. Первую неделю я
незатейливо кирял, украдкой икал, да и в мире ничего из-за этого
примечательного не происходило. Хотя, может и происходило,
только я не замечал. На второй неделе я несколько сбавил темп,
реже заливая в бак, зато пытался ухватить смысл написанного в
газете. Оказалось, что перья, которые летели от общипанных
несушек, наконец, долетели до депутатов. Взятки уже не сыпались
в раскрытые карманы, да и подати жидкие стали.
Один выступающий с высокой трибуны красиво сказал, что мы
напоминаем ему позднюю Римскую империю, а монстры - невесть
откуда вылезших гуннов и вандалов. Другой запараллелил
происходящее на татаро-монгольское иго. Я бы тут добавил даже,
что твари, как истинные чингизиды, явно ярлыки на княжение
выдают родионам-дуевым - уж больно все в жилу консервным
начальничкам.
Раз стали давить в парламенте - тот по закону Бойля-Мариотта
передал давление дальше - на людей с кабинетами больше
тридцати ка-вэ-метров и портфелями крокодиловой кожи; жернова
завертелись. Кого-то мелкого смололи, кого-то покрупнее
затормошили, где-то вздернули сексуальный лозунг: "Наш
минвнутдел должен стать подлинным органом родной страны".
Наконец, затопало по плацу специальное антимонструозное
подразделение. Впрочем "подлинный орган" родил его
давно: на тот случай, если монстры полезут в святые места:
генеральские квартиры и дачи, красные уголки, расстрельные
камеры, архивы секретных протоколов, ядерные реакторы, фермы по
выращиванию микробов, которые полезны для наших и вредны для
иностранцев. Но только сейчас было решено этот спецназ урезать
раза в два и пускать его в ход против гадов где попало.
На третьей неделе я от волнения пил мелкими глотками, но часто,
опохмеляясь чтением материалов про грозную команду. Бойцы
спецназа охотно позировали, играли мышцами, клинками и стволами,
метали ножи на меткость и плевали на дальность. Потом кто-то,
сидящий сверху, решил устроить показательное выступление в
здании одного дворца культуры на Васильевском острове. Люди
оттуда давно сбежали, а монстры постоянно там вертелись.
Вообще-то, помимо технопарков, наши гады, как и полагается
кочевникам-варварам-гуннам, уважали места, где можно выпить и
закусить сладким на халяву. Винно-водочные и кондитерские
предприятия, склады с сахаром и конфетами, даже свекольные поля.
Причем, если насыщенные наукой лаборатории и производства
разорялись, как птичьи гнезда, то в "закусочных" звери
вели себя аккуратно. Ранним утром всегда уползали, давая
возможность людям, после небольшой приборки, спокойно заняться
производством кайфовых вещей, которые, по южному выражению, "тают
в рот". А администрация "закусочных" обжираловку еще больше
цивилизовала. Были установлены особые кормушки и такие нормы
отпуска в гадские руки, чтоб никто из гостей за столом не
посчитал себя лишним. Дворец культуры казался более загадочным
случаем. Мне такое объяснение понравилось: ДК оккупировали
потому, что там пацаны обучались охоте на тварей с помощью
подаренных какой-то фирмой аппаратов. А кроме того, оттуда было
приятно устраивать набеги на расположенную поблизости стекляшку
биржи "СПб".
Поехали поквитаться со злодеями три взвода спецназа. Репортеров
не забыли захватить. Хвалились, едучи на рать, хотя предки,
которые знали толк в мясорубке, завещали это делать лишь едучи
срати. Еще на подходе к зданию со стороны Большого проспекта,
два БТР ухнули в незапланированные пустоты под дорогой. Их там
встретили подземные монстры, которые умелыми разрядами пробили
борта машин, а в получившиеся дырки впрыснули гнусную жидкость
нервно-паралитического действия, близкую по принципу действия к
этиловому спирту. Тут же на врага были пущены землеройные машины
с керамической защитой и экипажами в противохимических костюмах.
Однако, костюмы не пригодились. В конце недолгого пути
машины-землеройки встретили грунт, спекшийся в сплошную твердь,
похожую на карборунд - никакие буры не могли ее взять.
"Карборундовая" стена была неясного размера, во всяком
случае, следовавшие одна за другой лихие атаки неизменно
кончались на ней.
Но наверху одной юркой БРДМ удалось проскочить к самому зданию.
Встретили ее достойно. Из окон третьего этажа послышались
неприличные оскорбительные звуки, а следом полетели жидкие
выделения, которые обмазали машину со всех сторон до днища.
Командир обделанной БРДМ из чувства брезгливости дал задний ход,
потом передний, но ни туда, ни сюда. Надрывался двигатель,
выхлопные газы сочились в кабину, но движения не было. Также не
было видимости, слышимости, не фурычила связь. Командир заглушил
мотор и бросил рыдающую голову на руль. Он не мог знать, что
выделения давно затвердели и заточили уже бесполезную машину,
как скорлупа ореха ядрышко.
Впрочем, остальные ребята, крепкие стриженые парни не приуныли.
Кровь бурлила и выделяла нужные для борьбы гормоны, когда с
вертолетов на крышу ДК были спущены три десантно-штурмовые
группы. Первая ушла не дальше кинозала, а другая буфета.
Командиры групп успели сообщить, что выходы из помещений враз
оказались забиты массой, похожей на густую кашу, поэтому сейчас
придется разносить преграду направленными взрывами. По рации еще
донеслись слова "давай" и "даю", а дальше одно
молчание. Зато до наблюдателей докатился толчок воздуха. Потом
уже стало известно, что "каша" имела нитроглицериновую
пропитку, которая, само собой, не забыла сдетонировать.
Зато третья группа под предводительством моего знакомого
Федянина отличилась. Майор впервые опробовал мазеры, которые
обеспечивали расстройство электрических систем монстров, и
поглотители-отражатели разрядов. Вот оно! Дебильная публика из
"почтовых ящиков" вдруг выдавила из себя что-то,
пригодное для огорчения монстров. Вернее, подняла и оживила
разработки, выпавшие из разжавшихся челюстей технопарков. Ладно,
насчет дебилов беру обратно, эта кличка больше мне подходит.
Все-таки ученые они не только, когда бабу на улице клеют.
Корпели, небось, где-нибудь в подпольном бункере (сто метров
ниже киношек и кабаков), сотрясаясь и ходя ходуном от страха.
Итак, группа Федянина двигалась грамотно, удерживая под
контролем все ходы-выходы. Не смогли твари ее подловить, поэтому
добралась она, сметая все живое и дохлое на своем пути, аж до
самого первого этажа. Там порадовались сердца гадобойцев -
встретился бывший фонтан, ныне обжитый младым племенем: чуть
подросшими, до размеров колбасы, но беспечными еще монстрятами.
Водоем, кипящий, как суп с лапшой, мигом заминировали, палец уже
лежал на кнопке взрывателя, но гадская кодла еще раз напомнила,
что держит лапы на наших глубинных пульсах, что в курсе самых
светлых мечтаний. Хоть Федянин, он же Наполеон наших дней, умом
ни в чем не уступал монстрам, они прочно посадили его с героями
под электрический колпак, только поглотители и выручали. Связь
накрылась, начальство было готово и третью группу вычеркнуть из
Книги Жизни, то есть списков личного состава. А потом искать
компромисс, но в душе навсегда прокакать игру. Впрочем,
вычеркивающее перо пришлось отложить в сторону. Уже за
периметром оцепления вспучилась и лопнула земля. Оцепляющие
встрепенулись и приготовились к быстрому бегу. Однако, из-под
земли вылезли два федянинских человека, а вскоре все его бойцы
повалили из щели, как горошины из стручка. Последним вступил на
поверхность планеты сам майор, который не унывал с момента
рождения. Он рассказал с неподдельной улыбочкой между щек, как
внутри оборонительного кольца, составленного из его удальцов,
вдруг провалилось несколько мраморных плиток и образовалась
дыра, сулящая всяческие неприятности. Но из той дыры
демонстративно, задом, выбрался противник количеством один и
удалился по слюнке-ниточке в сторону потолка, как бы показывая,
что путь наружу свободен. Майор Федянин догадался, что с ним
пытаются совершить сделку и ударить по рукам. Суть сговора в
том, что он сваливает с парнями из дворца по открывшемуся лазу,
но в ответном жесте ему подобает выудить взрывчатку из
монструозного детсада. Майор не стал упираться рогом, приказал
первый "батон" забрать из водоема и парочке разведчиков
прогуляться по подаренному тоннелю. Те, обливаясь предсмертным
потом, соскользнули в щель, но через десять минут загалдели по
рации, что уже пьют чай с бубликами, и не в небесах, а у своих.
Сигнал без всяких помех проскочил, хотя до того будто глушилка
надрывалась. Майор послал еще трех человек, потом вынул второй
"батон" и с оставшимися бойцами сколол из дворца.
Газетчик из лагеря калов, конечно, съязвил, что накануне
операции вождь гадов, кажется, вместе с командиром спецназа
любил сладкое и алкоголь. И уж, по крайней мере, изучал
"искусство побеждать" в наших военных заведениях.
Кстати, подвернувшейся сваезабойкой успели расколоть орех с БРДМ
внутри до того, как души бойцов самостоятельно бы полетели на
волю. Кто неудачно съездил на БТР и нанюхался
нервно-паралитического аэрозоля, тоже жить остался, правда, на
первых порах, с белой горячкой. Таким образом, всерьез не
повезло только тем, кого накрыло взрывами.
Из этого прыткие консервные журналисты выводили несомненное:
"природные гады земли нашей" нрав крутой показали,
гордый, но не чужие они нам, не любо им кровь народную
проливать. Мирные люди, конечно, сразу стали смаковать
дружественность и незлобивость тварей, подозревая в них родню
бабочек и кузнечиков, и внутренне уже были не против, чтоб
побыть какое-то сонное время пакетом для яиц.
Лишь один биолог разгуделся, как духовой оркестр, по каловым
газетам пробежался и даже в телек влез. Мол, назови животное
патриотом и гуманистом, а все равно, кроме инстинктов, от него
ничего не дождешься. Тварь она и есть тварь, пусть по-своему и
замечательная, и лишь в качестве подопытного объекта может
вызывать восхищение. И молнии она мечет не как представитель
Перуна-громовика, а будучи живой электрической машиной с
подобием жидкостного МГД-генератора внутри. И чутье у нее на
наши настроения с состояниями не от общих корней, а потому, что
мы сверхдлинные субэлектронные волны, хотим - не хотим,
модулируем - получившийся сигнал монстры, как антенны,
ловят. И вся недолга.
Я прочитал заметку ученого и стал сам не свой ходить, даже
нехорошо от мыслей было. Еще бы, монстры овладели всем тем, что
прорастало в головах Файнберга, Веселкина и субэлектронщика.
Зверье угробило мудрецов и их знания себе загробастало. Кочевые
ребята из команды Чингисхана тоже перехватывали у оседлых
умников достижения, которые могут в драке пригодиться. Я
собирался было письмо такому содержательному биологу накатать,
уже начал словами: "Глубокоуважаемый Никанор Павлович. Я
давно вас ищу. У меня есть что сообщить серьезному человеку с
маслом в голове..." И тут очередное разочарование. Не стало
Никанора Павловича. Пришли к нему, почувствовав сигнал,
подопытные объекты и вызвали вместо восхищения летальный исход.
А случилось так, что автомобиль с ученым врезался в грузовик у
Пяти Углов. Причем, на теле потом нашли следы приличных, хотя и
не убойных укусов. Как хорошо, подумалось мне - в моей
голове ничего такого, что может промодулировать эти самые
субэлектронные волны.
В начале четвертой недели вынужденного, но полюбившегося простоя
дозы стали редкими, как дождь в пустыне, и смехотворно мелкими.
Удивительно, что я их еще как-то ощущал. Однако уже во вторник я
вынужден был узнать, что потрепанное тварями спецподразделение
за свои немеркнущие подвиги перекинуто из внутренних войск в
городскую милицию. Теперь это воинство обнимет и примет любого,
кому не жалко собственного трупа. До конца недели я вычислял,
поступать ли туда, смогу ли я колбасить по-прежнему, как мне
нравится. С одной стороны, объявление заманивало крепких ребят с
хорошей подготовкой - а я уж готовее других, настоящее
путассу в маринаде. И оружие пока там существенное, что руки
развяжет. А с другой стороны, начальство, находящееся в
последней стадии умственного развития, лобные доли мне нагрузит,
ну, в общем, те места, где шарики крутятся. Еще надо учесть
обязательный форменный прикид от "Пьера Болвэна".
Пока на переднем плане я тщательно выбирал одно из двух, по
заднику протекали ручейки сомнительных мыслишек. Они
складывались в мороку, ее первую серию мне крутили еще на нарах
СИЗО. Туман или бульон, я в нем бреду или плыву. Там и сям
перевариваются маленькие человечки вроде моего верного гнома.
Пиявки сосут, чмокая и давясь, из этой питательной среды. Они
унавоживают своим дерьмом почву, на которой весело растут
грибы-поганки. Грибочки вымахивают выше тумана, тянутся
навстречу лучам, бегущим от "колпака", моего старого
знакомого. От преданных растений к нему, в ответ на солнечную
заботу, поднимается дымок. Вот вам круговорот дерьма в природе,
я ж предупреждал! Есть тут и вампиры-колхозники вроде Дуева, те
самые черви-сосуны; и гады, мои гады, которых я углядел в
неблагородных грибах-поганках; и руководящее звено -
верховный колпак. Все при деле, и дело за счет нас, людей,
процветает - ведь гном есть лучшая часть гражданина. С нас
начинаются эти переваривания, прихлебывания, унавоживания,
разрастания, испарения, излучения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12