А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Наконец он изрек:
- Молодой человек, что вы можете сказать в свое оправдание?
- Оправдание? Но я не знаю, в чем меня обвиняют.
- Вам уже было сказано, но, ежели угодно, могу повторить. Мистер Драм, мистер Слеб и наш констебль полагают, что вы - шпион краснокожих.
Юноша хмуро поглядел на своих обвинителей, но на лице у него не отразилось и тени смущения.
- Черт побери! Что за...
- Довольно! - резко оборвал его сквайр. - Вы находитесь в почтенном доме и выбирайте выражения, когда разговариваете с американскими гражданами. Вы не у себя в Англии. Если можете объяснить нам, кто вы такой и для чего переоделись индейцем, говорите. Если нет, то я передам вас военным властям. Итак, кто вы?
- Меня зовут Джеймс Ходж, я англичанин, мичман с фрегата "Доннерер".
- Ну, хорошо, - сказал сквайр, записав услышанное, - а как вы оказались почти в трех сотнях миль от побережья? Может, ваш фрегат "Летучий Голландец"?
- Нет, - улыбнулся Джеймс. - Наш капитан получил приказ обследовать дельту Миссисипи. Он разрешил нескольким членам экипажа поохотиться на черепах и насобирать устриц. Но тут нас захватили в плен пираты и увезли к себе на остров. Ночью мне удалось бежать. О судьбе остальных я ничего не знаю.
Когда юноша упомянул пиратов, уже много лет нарушавших покой на побережье, все закричали:
- Эй, приятель, расскажи-ка нам про пиратов!
- А ну замолчите! - грозно приказал сквайр. - Некогда мне слушать всякие байки. И что же было дальше? - спросил он юношу.
- Я бежал в лодке. Сильный юго-восточный ветер пригнал ее в Мексиканский залив.
- И оттуда вам удалось добраться до нас? - с сомнением покачав головой, спросил сквайр. - Но почему на вас индейский наряд?
- Я случайно наткнулся на селение индейцев, и они дали мне эту одежду.
- И прямо от них вы отправились сюда?
- Именно так.
- Я, конечно, запишу то, что вы говорите, но должен предупредить, что в ваш рассказ никто не поверит. Еще ни одному англичанину не удавалось одолеть такой путь. Ведь там нет ни дорог, ни верстовых столбов. Из какого племени были те индейцы?
- Этого я не могу сказать.
- Но вы знаете?
- Да, но ответить на ваш вопрос не имею права.
- Все это очень странно, - заметил сквайр. - И те индейцы вдруг взяли и подарили вам одежду, которая стоит не менее десяти долларов? Молодой человек, возможно, у вас в Англии с интересом выслушали бы столь душещипательную историю, но, рассказывая подобные небылицы здесь, вы ставите на карту собственную жизнь.
- Сударь, я прошу вас только об одном - поскорее сообщить обо мне вашему главнокомандующему, - с улыбкой ответил юноша.
- Главнокомандующему? - переспросил сквайр. - Вам не стоит особенно уповать на его милость. Знай вы нашего главнокомандующего поближе, вы не стали бы к нему торопиться. Больше вам нечего добавить?
- Лишь то, что я сдался добровольно. Меня никто не ловил и не задерживал. Да и мог ли меня задержать человек, который сам едва держится на ногах?
- Что верно, то верно, - согласился мистер Драм. - Я и впрямь изрядно нагрузился. Сквайр, отпустите этого парня! Одним шпионом больше, одним меньше, какая разница. А что до краснокожих, так пусть только попробуют сунуться к нам!
- А приказ генерала передавать военным властям любого подозрительного человека? - вмешался один из присутствующих.
- Его приказы нас не касаются! - возразил ему другой. - Мы свободные граждане и подчиняемся лишь законной власти. А ваше мнение, сквайр?
- Разумеется, генерал не вправе отменять своими приказами наши законы. Но что до этого случая, то он предусмотрен конституцией, и нам придется отправить этого юношу в ближайший военный лагерь. Молодой человек, - обратился он к Джеймсу, - вы задержаны в индейском наряде, что само по себе весьма подозрительно. Кроме того, согласно вашим же словам, вы служили в британском флоте. Все это вынуждает меня передать вас в распоряжение военных властей. Закон сей, конечно, слишком суров, но он действует лишь в военное время. А пока присаживайтесь и выпейте стаканчик вина.
Джеймс легким поклоном поблагодарил хозяина и выпил за здоровье присутствующих. А сквайр принялся обсуждать с констеблем, куда бы пока поместить задержанного. Шериф был в отъезде, а на дверях тюрьмы не имелось даже запоров. Наконец сквайр сказал, что оставит юношу у себя в доме, после чего все удалились.
С улицы донеслись оглушительные звуки марша, наигрываемого на скрипке, турецком барабане и шотландской дудке.
- Черт бы побрал эту писанину! - пробормотал сквайр. - Нет ничего хуже, чем составлять документы! Ума не приложу, как бы описать все так, чтобы не навредить этому малому еще больше. Послушай-ка, приятель, сказал он Джеймсу, бьюсь об заклад, что ты неплохо умеешь обращаться с пером и бумагой. Займись-ка этим сам.
- Чем именно?
- Протоколом допроса. Время у тебя есть. Вот тебе перо, бумага и чернила. Опиши все толково и доходчиво и помни, что речь идет о твоей голове.
- Неужели вы полагаете, - улыбнулся Джеймс, - что ваши люди решатся казнить англичанина, когда британские войска стоят у самых ваших ворот?
- Молодой человек, не смеши меня! - воскликнул сквайр. - Да будь ты самим английским главнокомандующим, тебя все равно вздернут, если обвинения в шпионаже подтвердятся. "Решатся!" - Он покачал головой. - Да они решатся на что угодно. Скоро вам всем поумерят спесь! Не суйся не в свое дело, старуха, - пробурчал он жене, которая жестами умоляла его не горячиться, и вышел.
А Джеймс уселся за стол и задумался. Поначалу ему никак не удавалось собраться с мыслями, но затем он взял перо и принялся обстоятельно описывать службу во флоте и свои последующие приключения, не упоминая, впрочем, ни единым словом о встрече с индейцами. Едва он успел закончить, как вернулся сквайр. Юноша протянул ему протокол.
- Ты неплохо справился с этим делом, - похвалил его тот. - Эй, Дик, кликни-ка людей, пускай подпишут бумагу.
- Но это не ваша рука, - вырвалось у констебля.
- Ясное дело, не моя. Ну и что с того? Этот парень доставил мне больше хлопот, чем целая дюжина висельников. А посему вполне справедливо, что он взял часть из них на себя.
- И то верно, - согласились остальные.
- Ну, ежели ты такой мастак, может, поработаешь и на меня? - спросил один из ополченцев. - Нацарапай вот на этой бумажонке "Майк Брут", а вот тут - "Исаак Уэллс".
Вслед за ним потянулись и остальные. Каждый, покосившись на сквайра, брал листок бумаги из стопки на столе.
- У вас, должно быть, выборы? - спросил Джеймс.
- Точно, приятель, - ответил ему мистер Драм.
Он вышел, но вскоре вернулся с бутылкой виски.
- Давай-ка выпьем за процветание Соединенных Штатов да за погибель проклятых британцев, - предложил он Джеймсу.
- Пожалуй, я воздержусь.
- Как знаешь. Тебе же хуже. Мне еще никогда не доводилось покупать у Джонни такого доброго виски.
Он разом осушил огромную кружку и вновь наполнил ее. А Джеймс, уставившись на него, с изумлением прикидывал, сколько же виски способен тот поглотить.
22
- Ну, вот и все, - сказал сквайр, входя в дом. - Меня избрали майором. Надеюсь, теперь я хоть чем-нибудь смогу помочь тебе. Эй, старуха, собирай на стол. И принеси нам бутылочку виски! Не печалься, сынок. Мне тоже случалось попадать в изрядные переделки. В семьдесят первом в Коупенсе мы тогда здорово вас поколотили. В Восемьсот двенадцатом возле форта Мигс, а потом с капитаном Кроганом.
- Расскажи-ка ему лучше про того индейца, - посоветовала мужу хозяйка, подавая на блюде олений кострец. - Вот кто нагнал на нас тогда страху!
- Про Токеа? Лучше не напоминай мне о нем.
- Вы знаете Токеа? - вырвалось у юноши.
Сквайр удивленно переглянулся с женой.
- Индейцы, верно, причинили вам много хлопот? - пытаясь скрыть смущение, спросил Джеймс.
- Да уж, не мало. Впрочем, мы уже давным-давно ничего не слыхали про Токеа. Сгинул куда-то без следа вместе со своим племенем. А тебе что-то про него известно?
- Нет, - в замешательстве ответил юноша.
- Вот как? А мне почудилось...
- А вот мы знавали Токеа и его красавицу дочку, - встряла хозяйка.
- Розу? - не сдержавшись, воскликнул Джеймс.
Хозяева удивленно уставились на него, но Джеймс не произнес более ни слова. Тогда сквайр уселся за стол и принялся читать молитву. Тем временем подоспели сын и дочери хозяина. Девушки держались непринужденно, хотя и не забывая о подобающих приличиях. На обеих были простые, но ладно скроенные платья из полушерстяной ткани. Дружелюбно кивнув Джеймсу, они направились к матери, которая резала оленину.
- Да, тяжкие то были времена, - снова заговорил сквайр. Полон дом ребятишек, от мала до велика. Целая дюжина. Хвала господу, ни один не помер, все живы-здоровы. Нам тут дети не в тягость. Земли на всех хватит, коли ты не бездельник, будешь жить припеваючи. Не то что у вас в Англии. Вашим парням, хочешь не хочешь, приходится наниматься в солдаты, а участь девиц и того хуже. А у нас тот, кто честно трудится не покладая рук, всегда сумеет нажить добро и заслужить уважение. Конечно, моим детям живется легче, чем когда-то мне, каждый получил от меня несколько тысяч долларов на обзаведение. А вот мой отец приехал в эту страну всего с тридцатью фунтами в кармане. Купил себе пятьдесят акров земли, но едва успел немного обустроиться, как грянула война. Англичане все пожгли и разграбили. В лютый мороз отцу пришлось одолеть пешком почти тридцать миль. В ту пору я был еще мальчонкой, однако нескольким британцам шкуру я продырявил. Когда война кончилась, мы упаковали свои жалкие пожитки и перебрались на берега Кусы. Жаль, что я не мог остаться там навсегда. Я был торговцем, мотался туда и сюда, порой добирался аж до Нового Орлеана. Да, жизнь у меня была не сладкая! Но все равно это лучше, чем влачить жалкое существование в твоей Англии, где люди живут по указке своих господ. Насмотрелся я на это в те годы, когда Луизиана еще принадлежала испанцам. Без милостивого разрешения губернатора тут никто не смел и рта раскрыть. Даже молились и веселились, когда им было велено. Но один не отважился жить своим умом. Но зато сколько чванства! Сами ютились в глинобитных лачугах, по уши в грязи, а на нас взирали свысока. А все потому, что мы не умели кланяться на ихний манер да рассыпаться в любезностях.
Жаркое было подано, и сквайр умолк, поглощенный едой. Но едва тарелки убрали со стола, он налил себе виски, поставил перед Джеймсом бутылки с портвейном и мадерой и продолжал:
- Теперь-то тут все иначе. Все мы - свободные граждане, и народ наш живет куда вольготнее, чем любой другой в Старом Свете. Глянь-ка в окошко: на первый взгляд наши парни могут показаться немного смешными. Но, присмотревшись повнимательнее, ты поймешь, что они вполне готовы всерьез сразиться с врагом. Будь тут у нас хоть дюжина кадровых офицеров, ребята маршировали бы не хуже ваших красных мундиров. Но в бою они и теперь не оплошали бы. Ведь ваши рискуют жизнью ради нескольких пенсов, а наши будут защищать своих жен и детей. Все они явились сюда по доброй воле, движимые гражданскими чувствами. Готов побиться об заклад, что эти ребята разобьют англичан в первом же сражении.
- Эти оборванцы? - усмехнулся Джеймс.
- Полегче, приятель! - сердито оборвал его сквайр. - Их одежда куплена на их же деньги, в отличие от пышных мундиров тех негодяев, которых вы величаете защитниками отечества.
С улицы послышались звуки выстрелов. Сквайр вышел на крыльцо, перед которым расхаживал человек с карабином. Чуть поодаль на берегу был наскоро сколочен деревянный щит, а перед ним установили несколько зажженных свечей. Раздались два выстрела, первым был срезан фитиль одной свечи, второй заряд угодил в другую свечу.
Все громко расхохотались.
- Промазал! Промазал! Влепил в свечку!
Свечу снова зажгли и поставили перед щитом. Послышались четыре выстрела один за другим, и каждый гасил едва заметные крошечные огоньки. Еще два выстрела, и снова без промаха, хотя мужчины палили из штуцеров с расстояния более ста пятидесяти шагов.
- А вон там наши ребята палят по шляпкам гвоздей. Хочешь поглядеть?
По другую сторону дома был установлен еще один щит. Гвозди были вбиты до половины.
- Третий сверху! - крикнул какой-то юноша и выстрелил.
- Всадил!
- Четвертый сверху! - крикнул другой.
- Всадил! - раздалось в ответ.
Джеймс молча наблюдал за происходящим.
- Ну, теперь ты убедился, что вашим тут долго не продержаться? спросил его сквайр. - Наши парни надумали поставить у дверей моего дома часового, чтобы тебе не вздумалось дать деру. Втемяшили себе в головы, будто ты шпион. Пошли немного выпьем. Вина у меня отменные, они взбодрят тебя. Скоро мы отбываем в расположение наших войск. Там и узнаем, как обстоят дела на юге. А заодно решим, что делать с тобой. Старуха моя мне все уши прожужжала, уверяет, что ты ни в чем не виновен. Но ты меня не проведешь. Знаю я вас, англичан, на вид вы все простачки, но своей выгоды не упустите. Может, ты надумал навести на наш след индейцев?
- Неужто вы и впрямь подозреваете меня в подобном умысле? - изумился Джеймс.
- Гм! - хмыкнул сквайр. - Просто я никому не верю на слово. И поступаю так потому, что того требует здравый смысл. Ради общего блага. Ради того, чтобы наши жители могли спать спокойно.
Джон Коупленд - а именно так звали добродушного сквайра - пребывал в наилучшем расположении духа, ибо он был весьма польщен уважением и доверием, которое выказали ему все жители Опелоузаса, избрав его своим командиром. Мистер Коупленд сильно изменился за семь лет, миновавшие с той поры, когда мы расстались с ним. Себялюбие и расчетливость, сквозившие прежде в каждом его слове, уступили место доброжелательности и дружелюбию. И хотя он по-прежнему был самого лестного мнения о собственной персоне, в этом не было ничего оскорбительного для окружающих, ибо ничуть не походило на высокомерие неожиданно разбогатевшего лакея. Всего, что он нынче имел, Джон Коупленд добился благодаря долгим годам тяжкого труда и неутомимой деятельности во благо общества.
За несколько часов Джеймс вполне освоился в доме сквайра и с добродушной миной слушал бесконечные разглагольствования хозяина о добродетелях американского народа и величии Соединенных Штатов.
- Скоро нам пора собираться в путь, - сказал Коупленд. Констебль решил отправиться вместе с нами. Опасается, что ты удерешь. А пока не мешало бы поспать пару часов.
Они поднялись наверх.
- Устраивайся поудобнее и не обращай внимания на моих девочек, сказал хозяин, указывая на вторую кровать. - Они любят поболтать перед сном.
- Что? О ком вы говорите? - изумился юноша.
- О своих дочках.
- Но...
- Да что с тобой? - улыбнулся сквайр. - Не бойся, они тебя не укусят. Дом у нас тесноват, зато поместье просторное.
И он удалился. Оставшись один, Джеймс еще раз с сомнением глянул на вторую кровать, всего в двенадцати дюймах от его ложа, а потом лег и сразу же уснул.
- Эй! Пора подниматься!
Чья-то сильная, явно не девичья рука потрясла его за плечо. Джеймсу показалось, будто он спал всего несколько минут.
- Наши парни вздумали поставить возле твоих дверей часового. Чтобы спровадить их, пришлось мне улечься тут самому. Собирайся, нам предстоит долгая дорога.
- Я готов, - ответил юноша и вместе с хозяином спустился вниз, где у накрытого стола их поджидала жена сквайра.
- Оденьтесь потеплее, мистер Ходж, вот вам чулки и башмаки.
Одна из дочерей сквайра протянула юноше шерстяной плед, вторая подала отцу шляпу с перьями.
- Это еще зачем? - удивился сквайр.
- Как это зачем? Майору полагается шляпа с перьями, - ответила ему жена. - Мэри ощипала всех наших петухов. А вы, мистер Ходж, не вешайте нос и держитесь там побойчее. Не давайте им себя запугать. Они - большие гордецы и жутко кичатся своим богатством, а в остальном люди как люди. Уверена, все завершится для вас наилучшим образом. А ежели вам со временем наскучит в своей Англии, приезжайте к нам. Вы об этом не пожалеете.
- Моя старуха дело говорит, приятель, - согласился с женой сквайр. Послушай ее света. Жизнь научила ее многому.
- Но вы же ничего не едите! - спохватилась хозяйка.
Юноша наскоро поужинал и попрощался. На улице было еще довольно людно, из трактиров доносилось громкое пиликанье скрипок, а мужчины по-прежнему упражнялись в стрельбе по свечам.
Вскоре сквайр, констебль и Джеймс были уже на пароме, который переправил их на другой берег Ачафалайи, где они оседлали лошадей. Ну, а мы ненадолго оставим их и перенесемся в те края, куда они доберутся лишь к утру.
23
К северу от дельты Миссисипи вдоль левого восточного берега на сотни миль протянулась невысокая возвышенность с многочисленными городками и богатыми плантациями, земли которых были обильно политы потом чернокожих рабов, лишенных радости вкушать плоды своего тяжкого труда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27