видимо, там держит оборону второй батальон, подумал Яан.
Возле картофельного поля навстречу им шел командир полка, лицо у него пошло пятнами. В руках он держал пистолет и размахивал им так, что кожаный ремешок, соединяющий оружие с кобурой, щелкая, бил его по руке.
— Начштаба за мной, остальным немедленно занять оборону! — кричал он.— Немцев надо во что бы то ни стало задержать! Когда подойдут на двадцать пять метров, идти в штыковую!
Командир полка носился по полю взад и вперед и заставлял останавливаться бойцов, которым было нелегко задержаться, когда каждый шаг на восток удалял их от безжалостной опасности, которая безостановочно катилась следом за ними. Бойцы нехотя останавливались, оборачивались лицом к лесу, из которого только что вышли, ругались, опускались наземь и подыскивали себе лощинку, которая хоть чуточку да углублялась бы и давала защиту. Кое-кто и здесь пытался оттянуться хоть немножко назад. Тот, кто впереди всех, первым и под удар попадет. Только у некоторых солдат еще сохранились саперные лопатки. Они тут же пошли в ход, и перед первыми стрелковыми ячейками вскоре выросли насыпи из песчаной картофельной земли, откуда выкатывались чахлые от летней засухи картофелины.
Яан остался вместе с бойцами в цепи. Их было слишком мало, чтобы он мог хладнокровно отправляться своей дорогой. Из леса постепенно группами выходили бойцы первого батальона. И их ряды поредели. Шедшие последними стреляли в глубину леса, как бы отгоняя идущих по пятам немцев. Самыми последними между деревьями появились два пулеметных расчета. Они отходили и вели огонь попеременно, прикрывая друг друга. После пулеметчиков из леса выходили еще только одиночные бойцы.
Пока все оставалось спокойным. Где-то справа шел бой, однако и впереди, на краю леса, и позади, в деревне, царила тишина. Яан нашел для себя подходящее укрытие на месте старого картофельного бурта, все же какая-то впадина, которая могла, по крайней мере, защитить от осколков мин. Он понимал, что одним своим пистолетом ничего серьезного не сделает, но в то же время он видел: насколько хватало глаз, он единственный офицер в цепи. Бойцы первого батальона ушли на правый.
— Окапываться! — крикнул Яан.
Он понял, что это звучит наивно, поскольку инстинкт самосохранения и без того вынуждал бойцов зарываться, по возможности, в землю, но он хотел проверить свой голос и его действие. Бойцы тянули шеи, все хотели увидеть, кто эго там приказывает. Яан разок поднялся и показал себя. Вскоре он заметил, что земли над цепью стало взлетать больше. Солдаты занимали друг у друга лопатки, некоторые, более нетерпеливые, руками копали землю между бороздами.
Слева начинались мокрые покосы или выпасы, оттуда до основания картофельного бурта тянулась канава. Вдруг с той стороны раздался топот. Яан живо повернул голову, выхватил из кобуры пистолет и залег на дно ямки. Неужели немцы и впрямь уже догнали их? Заученным движением он проверил магазин, вогнал в патронник патрон, подвинулся поудобнее на краю своей ямки и стал ждать.
Слух уловил в направлении леса легкий хлопок минометного выстрела, затем послышался приближавшийся посвист, он все нарастал, придвинулся, и затем где-то посередине поля грохнул разрыв. Яан не повернул головы. Эта опасность стала далекой и неопределенной перед приближавшимся по вязкому дну канавы топотом шагов.
Он чуть приподнялся, чтобы как можно раньше увидеть бегущих. Перед глазами на обочине канавы покачивались одиночные толстые огрубевшие стебли травы. Как назло, в нескольких шагах от нет о рос густой куст, он склонился над канавой и закрывал обзор. Вот сейчас бегущие достигнут куста, тогда все будет ясно. Яан глубоко вздохнул, положил левую согнутую руку на край ямки и оперся правой рукой с пистолетом на левую. Оружие устойчиво сидело в руке. Яан отвел пистолет к правой стороне канавы и опустил ствол книзу. Он знал свое оружие, оно бьет чуточку влево и вверх. Теперь, должно быть, точно.
Неожиданно для себя он не ощутил никакой тревоги. Одно чтобы скорее наступила развязка,
И все же он вздрогнул, когда из-за куста неожиданно показалась согнувшаяся фигура. Яан тут же опустил пистолет Бежавшие были свои. Рослый боец, который своей широкой спиной закрывал остальных трех, показался к тому же знакомым. Когда он поднял голову, Яан узнал сержанта Курнимяэ.
— Курнимяэ, сюда! — быстро позвал он. Сержант от неожиданности запнулся и тут же побежал дальше на
голос. Когда он, тяжело дыша, шмякнулся рядом с Яаном в ямку, лейтенант увидел, что у Курнимяэ кроме висевшей на плече винтовки в руках еще ручной пулемет «мадсен» с черным рожком. Следом за сержантом на землю брякнулись еще три бойца, у двух из них на плече брезентовые сумки с магазинами. Третьим был маленький, успевший еще более загореть туркмен, которого Яан вроде .бы смутно помнил по походу. Курнимяэ стянул с головы фуражку и вытер потный лоб. Он нежно смотрел на Яана.
— Будто домой вернулся!! — вздохнул сержант.— Под начало своего старого командира! А то дуешь по лесу, куда ни кинешься, все немцы да немцы. — Где Ринк? — спросил Яан.
— Младший лейтенант все время был с нами в лесу, в страшной суматохе недавно разошлись, немец так густо начал сыпать минами, что пришлось смазывать пятки. Видите, у меня из целого отделения осталось четыре человека!
— За пол-отделения сойдет пулемет,
— Последний «мадсен» в батальоне,— сказал Курнимяэ, провел рукой по стволу пулемета и старательно установил его на сошку, дулом к лесу. - Одни остались без патронов и были брошены, у других случилась осечка, которую с ходу не могли устранить Этот я подобрал вчера в лесу. Перекосило патрон, ни туда ни сюда А я к «мадсену» привык, разобрал его. Смотрю, совсем исправная машинка, как бросишь? Видно, какой-нибудь боец-первогодок бросил в лесу, когда своим умом не справился, а немец напирал. Легче удирать было.
— Командир полка приказал здесь остановиться,— сказал Яан Курнимяэ повернулся на бок, стал сворачивать самокрутку и поглядывал время от времени в сторону леса. Каждые две минуты там раздавался хлопок и на поле разрывалась очередная мина.
— Велико ли дело,— бросил сержант, склеил слюной самокрутку и начал шарить по карманам в поисках спички.— Стоять и здесь можно. Через лес он ганками не продерется, танки вот никак не остановишь, они как тараканы лезут. А без танков немец не ахти какой вояка, как дашь разок-другой по зубам, сразу сдает назад и давай швыряться минами или насылает свой ветрогоны.
Курнимяэ с явным удовольствием выпускал дым в небо. Оба бойца с брезентовыми сумками следили за его самокруткой с нескрываемой тоской в глазах. Только туркмен не обращал на это никакого внимания, он высунулся и неподвижно вперился темными блестящими глазами в далекую опушку леса, будто настороженный зверек в пустыне у входа в песчаную норку. Яан обратил внимание, что туркмену раздобыли карабин по росту, который он ни на миг не выпускал из рук.
Сержант сделал еще несколько затяжек, затем оглядел свою самокрутку и протянул ее одному из подносчиков патронов.
— На, Раугас, но честно поделись с Коноваловым, табаком разбрасываться мы не можем. Каждому ровно столько, чтобы душу отвести.
Раугас безмолвно схватил самокрутку и принялся жадно затягиваться. Коновалов подвинулся к нему, давая молча понять, что не собирается уступить и крошки своей доли.
Самокрутка еще не успела догореть до конца и Коновалов жадно вдыхал в себя дым, так что щеки у него западали, когда Курбанов гортанным голосом выкрикнул:
— Сержант! Немцы?
Все одновременно повернули головы к лесу Между кустами на первый взгляд ничего видно не было. Однако Курбанов уставился в одну точку и высматривал там пока только ему одному видимых врагов Яан схватил бинокль. Он заставил себя очень медленно провести справа налево.
И тут — да, и тут он увидел в самых густых зарослях на опушке две фигуры в серой форме. Немецкие дозорные разглядывали раскинувшееся перед ними поле.
Он передал бинокль поглядывавшему возле пулемета Курнимяэ.
— Возле большой орешины, слева, Сержант долго всматривался,
— Разведка,— заключил он.-- Стягиваются понемногу. Они еще нас не видят, мы их видим. Ну ладно, пусть идут, хотя бы первому взводу свернем носы набок!
Он вернул бинокль, подтянул приклад к плечу и стал целиться. Теперь, когда расположение немца известно, можно было и простым глазом угадать их фигуры.
Курбанов вопросительно посмотрел на сержанта.
— Погоди, Атабай,— сказал Курнимяэ,— они еще подойдут. Пусть идут.' Целься. Я скажу, когда будем стрелять.
Русский язык Курнимяэ был ужасным, но Курбанов, казалось, прекрасно понимал рубленые фразы сержанта. Своеобразным, плавным, охотничьим движением он приложился к своему карабину и повел ствол к цели. Его черные блестящие глаза ни разу не моргнули Другие бойцы тоже изготовились на краю выемки к стрельбе, но Курнимяэ бросил им:
— Не стрелять! Я скажу, когда надо,
Яан твердо уперся локтями в землю и следил в бинокль за немецкими разведчиками. Солнце жгло спину, у земли не было и малейшего дуновения ветерка, и он почувствовал, как выступившие на лбу капельки пота превращались в градины. Он вынужден был на мгновение отложить бинокль и вытереть рукавом лоб, не то ручейки пота сбежали бы на брови и залили бы окуляры
Разрывы мин на поле прекратились. Где-то справа шла вялая перестрелка. Немецкие разведчики с засученными рукавами, с автоматами на груди сновали по опушке леса. Теперь они уже были уверены в своей безнаказанности и не старались особенно укрываться. Видимо, немцы решили, что, вырвавшись из клещей, противник сломя голову бежал.
— Что они собираются делать? -- спросил Курнимяэ, не поднимая головы от пулемета. Это был больше вопрос самому себе и в то же время желание, услышав свой голос, снять напряжение.
-- Наверное, сейчас пойдут,— шепотом, будто немцы могли услышать его, ответил Яан.
И в самом деле, разведчики тут же начали движение двумя колоннами. Одна группа направилась с севера, другая — с юга в обход к деревне, которая оставалась за спиной залегших бойцов. Немцы продвигались вперед быстро, и по этой скорости, а также умению, с которым они использовали для укрытия на местности малейшую складку, можно было заключить, что это опытные солдаты.
Отряд, шедший в обход с северной стороны, должен был пройти далеко от основания картофельного бурта, заго другая группа шла почти прямо на них. Курнимяэ, натянутый как пружина, следил за приближением разведчиков.
— - Атабай,- позвал он тихо.
Курбанов повернул голову. Сержант указал в направлении удалявшейся группы, и тот понял. Ствол его карабина нацелился на дальнюю группу.
— Наверное, время...— произнес Яан, когда немцы в бинокль, казалось, были уже на расстоянии рытянутой руки.
— Еще чуток,— хрипло прошептал сержант.— У меня прицел на сто пятьдесят метров. Нам их бояться нечего, пускай идут, дальше придется убегать.
Одновременно с пулеметной очередью грянул выстрел из карабина Курбанова. Подошедших разведчиков будто смело с поля. Яан видел, как первые два упали скошенными, шедшие сзади стремительно бросились наземь. Тут же Курнимяэ прервал очередь, и над полем снова воцарилась тишина. Среди этого тревожного безмолвия неуместно громко, будто из пушки, грохнул второй выстрел из карабина Курбанова. Яан перевел бинокль и успел увидеть, как один немецкий разведчик из дальней группы раскинул руки и исчез из глаз. Остальные, пригнувшись, рассыпались и залегли. По ним стреляли из нескольких мест в цепи.
Спустя несколько секунд начали строчить немецкие автоматы. Однако их огонь был случайным, немцы явно не видели цели и палили, скорее чтобы приободрить себя. Случайные пули посвистывали порой где-то над головами, словно птички на ветках, если бы здесь были деревья.
— Стреляйте, стреляйте,— говорил Курнимяэ.—Легче драпать, когда подсумки порожние!
Он лежал неподвижно и следил за происходящим. Вначале -немцы ничем себя не выдавали. И с той стороны стрельба прекратилась. Это была дуэль нервов. Обе стороны напрягали зрение, чтобы обнаружить противника и уже затем стрелять наверняка.
Вдруг Курбанов выстрелил еще раз. Видимо, пуля прошла мимо, потому что он огорченно воскликнул:
— Ай, шайтан!
— Атабай! Не стрелять! — крикнул Курнимяэ.
Но уже две длинные автоматные очереди прошли совсем близко. Немцы зорко следили за ними.
Прошло четверть часа или чуть больше. Все оставалось спокойным. Тут Яан заметил в бинокль отползавших к лесу немцев. Он показал на них, и Курнимяэ дал очередь, которая из-за низкого темпа стрельбы «мадсена» непомерно растянулась. Два разведчика прижались к земле и остались лежать неподвижно, у одного не выдержали нервы, он вскочил и бросился бежать к близкому уже спасительному лесу, этого сержант безошибочно поймал на мушку.
— Та-ак, на этот раз повезло,— с чувством удовлетворения произнес Курнимяэ и опустил приклад пулемета.
Однако то, что разведчиков отбросили, казалось, не на шутку взбесило немцев. Тут же в лесу снова захлопали минометы, и мины, вскидывая черные клубы дыма, стали рваться на поле. Сперва огонь велся наугад, но вскоре появился самолет-разведчик с черными крестами, он медленно утюжил взад и вперед небо над цепью и корректировал стрельбу. Немец был высокомерен в своей безнаказанности, треск винтовочных выстрелов по нему, казалось, ею не трогал. Зато немецкие мины стали теперь ложиться прямо, с опушки леса застрочил пулемет. Первые очереди прошли высоко и угодили в деревенские избы позади цепи бойцов У немцев были в ленте трассирующие пули, потому что вскоре запылала соломенная крыша ближнего хлева. Сухую солому будто облили огнем, вот уже затрещали бревна в стене, и по полю потянуло горячим чадом, который смешивался с приторным запахом взрывчатки.
Мины рвались кругом снова и снова. Курнимяэ стащил с края на дно ямки пулемет, и они вчетвером склонились возле него, ища спасения у земли Вверху, в раскаленном небе, монотонно, будто комар, гудел разведывательный самолет, два ближних взрыва швырнули им на спины сухую землю, и сердце защемило от недоброго предчувствия, что следующая мина теперь определенно угодит прямо в их яму,
Неожиданно возле леса поднялась яростная стрельба стрелкового оружия Ответственность заставила Яана преодолеть чувство опасности» он оторвался от земли и выглянул черев край ямы» Немцы цепью вышли из леса на поле»
— Идут! — крикнул он»
Через мгновение Курнимяэ со своим «мадсеном» был уже рядом, винтовки трех остальных бойцов почти одновременно шмякнулись на край ямы. И никому из них уже не было дела до близких разрывов, полыхавшая до небес деревня за спиной разом отодвинулась вдаль и потеряла всякое значение. Справа в цепи уже беспорядочно хлопали винтовки, а затем короткими очередями пулемет.
Немецкая цепь настойчиво приближалась. Курнимяэ стрелял со спокойной методичностью, редко и выбирая цели, делая это основательно, чтобы не тратить зря патронов. Курбанов стрелял как-то резко, будто хищная птица клевала свою добычу, и выкрикивал между выстрелами по-туркменски.
Воздух от близких выстрелов тревожно завибрировал, весь мир приобрел неестественный вид, и возникло ощущение, что времени в обрез, что нельзя опаздывать. Яана охватила лихорадочная потребность действовать, не долго думая, он выхватил из кобуры пистолет и начал с упора методично стрелять по надвигавшимся фигурам, словно по мишеням на стрельбище. Потом, когда немцы все же повернули назад и, оставив убитых, снова вошли в лес, он с некоторым удивлением разглядывал раскаленный от стрельбы пистолет в своей руке, помедлил и быстро заменил расстрелянный магазин новым. Яан вспомнил, что у него в офицерской сумке была еще непочатая коробка запасных патронов Он достал коричневую картонную коробочку и мгновение взвешивав ее на ладони. Маленькие спрессованные кусочки свинца, медь и порох оттягивали руку вниз Нетерпеливым движением он надорвал коробочку и начал по одному вытаскивать из гнездышек маленькие, тускло поблескивающие патроны, которое глядели одинаковыми розовыми кружочками пистонов.
По тому, как пальцы попадать в ячейки патронных решеток, Яан понял, что волнуется не миновало возбуждение боя. Понемногу остывая, он вынужден был признаться себе, едва ли немцы, несмотря на свое упорство, не смогли подойти к ним ближе чем на сто метров.
Он вогнал последний патрон в магазин и засунул оставшиеся пол-коробки назад в сумку.
В это время трое бойцов уже деловито возились вокруг Курнимяэ. Автоматная пуля пробила сержанту предплечье левой руки. Кость была цела, Курнимяэ, морщась от боли, шевелил пальцами, однако крови шло много, и бойцы пытались остановить ее индивидуальным пакетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Возле картофельного поля навстречу им шел командир полка, лицо у него пошло пятнами. В руках он держал пистолет и размахивал им так, что кожаный ремешок, соединяющий оружие с кобурой, щелкая, бил его по руке.
— Начштаба за мной, остальным немедленно занять оборону! — кричал он.— Немцев надо во что бы то ни стало задержать! Когда подойдут на двадцать пять метров, идти в штыковую!
Командир полка носился по полю взад и вперед и заставлял останавливаться бойцов, которым было нелегко задержаться, когда каждый шаг на восток удалял их от безжалостной опасности, которая безостановочно катилась следом за ними. Бойцы нехотя останавливались, оборачивались лицом к лесу, из которого только что вышли, ругались, опускались наземь и подыскивали себе лощинку, которая хоть чуточку да углублялась бы и давала защиту. Кое-кто и здесь пытался оттянуться хоть немножко назад. Тот, кто впереди всех, первым и под удар попадет. Только у некоторых солдат еще сохранились саперные лопатки. Они тут же пошли в ход, и перед первыми стрелковыми ячейками вскоре выросли насыпи из песчаной картофельной земли, откуда выкатывались чахлые от летней засухи картофелины.
Яан остался вместе с бойцами в цепи. Их было слишком мало, чтобы он мог хладнокровно отправляться своей дорогой. Из леса постепенно группами выходили бойцы первого батальона. И их ряды поредели. Шедшие последними стреляли в глубину леса, как бы отгоняя идущих по пятам немцев. Самыми последними между деревьями появились два пулеметных расчета. Они отходили и вели огонь попеременно, прикрывая друг друга. После пулеметчиков из леса выходили еще только одиночные бойцы.
Пока все оставалось спокойным. Где-то справа шел бой, однако и впереди, на краю леса, и позади, в деревне, царила тишина. Яан нашел для себя подходящее укрытие на месте старого картофельного бурта, все же какая-то впадина, которая могла, по крайней мере, защитить от осколков мин. Он понимал, что одним своим пистолетом ничего серьезного не сделает, но в то же время он видел: насколько хватало глаз, он единственный офицер в цепи. Бойцы первого батальона ушли на правый.
— Окапываться! — крикнул Яан.
Он понял, что это звучит наивно, поскольку инстинкт самосохранения и без того вынуждал бойцов зарываться, по возможности, в землю, но он хотел проверить свой голос и его действие. Бойцы тянули шеи, все хотели увидеть, кто эго там приказывает. Яан разок поднялся и показал себя. Вскоре он заметил, что земли над цепью стало взлетать больше. Солдаты занимали друг у друга лопатки, некоторые, более нетерпеливые, руками копали землю между бороздами.
Слева начинались мокрые покосы или выпасы, оттуда до основания картофельного бурта тянулась канава. Вдруг с той стороны раздался топот. Яан живо повернул голову, выхватил из кобуры пистолет и залег на дно ямки. Неужели немцы и впрямь уже догнали их? Заученным движением он проверил магазин, вогнал в патронник патрон, подвинулся поудобнее на краю своей ямки и стал ждать.
Слух уловил в направлении леса легкий хлопок минометного выстрела, затем послышался приближавшийся посвист, он все нарастал, придвинулся, и затем где-то посередине поля грохнул разрыв. Яан не повернул головы. Эта опасность стала далекой и неопределенной перед приближавшимся по вязкому дну канавы топотом шагов.
Он чуть приподнялся, чтобы как можно раньше увидеть бегущих. Перед глазами на обочине канавы покачивались одиночные толстые огрубевшие стебли травы. Как назло, в нескольких шагах от нет о рос густой куст, он склонился над канавой и закрывал обзор. Вот сейчас бегущие достигнут куста, тогда все будет ясно. Яан глубоко вздохнул, положил левую согнутую руку на край ямки и оперся правой рукой с пистолетом на левую. Оружие устойчиво сидело в руке. Яан отвел пистолет к правой стороне канавы и опустил ствол книзу. Он знал свое оружие, оно бьет чуточку влево и вверх. Теперь, должно быть, точно.
Неожиданно для себя он не ощутил никакой тревоги. Одно чтобы скорее наступила развязка,
И все же он вздрогнул, когда из-за куста неожиданно показалась согнувшаяся фигура. Яан тут же опустил пистолет Бежавшие были свои. Рослый боец, который своей широкой спиной закрывал остальных трех, показался к тому же знакомым. Когда он поднял голову, Яан узнал сержанта Курнимяэ.
— Курнимяэ, сюда! — быстро позвал он. Сержант от неожиданности запнулся и тут же побежал дальше на
голос. Когда он, тяжело дыша, шмякнулся рядом с Яаном в ямку, лейтенант увидел, что у Курнимяэ кроме висевшей на плече винтовки в руках еще ручной пулемет «мадсен» с черным рожком. Следом за сержантом на землю брякнулись еще три бойца, у двух из них на плече брезентовые сумки с магазинами. Третьим был маленький, успевший еще более загореть туркмен, которого Яан вроде .бы смутно помнил по походу. Курнимяэ стянул с головы фуражку и вытер потный лоб. Он нежно смотрел на Яана.
— Будто домой вернулся!! — вздохнул сержант.— Под начало своего старого командира! А то дуешь по лесу, куда ни кинешься, все немцы да немцы. — Где Ринк? — спросил Яан.
— Младший лейтенант все время был с нами в лесу, в страшной суматохе недавно разошлись, немец так густо начал сыпать минами, что пришлось смазывать пятки. Видите, у меня из целого отделения осталось четыре человека!
— За пол-отделения сойдет пулемет,
— Последний «мадсен» в батальоне,— сказал Курнимяэ, провел рукой по стволу пулемета и старательно установил его на сошку, дулом к лесу. - Одни остались без патронов и были брошены, у других случилась осечка, которую с ходу не могли устранить Этот я подобрал вчера в лесу. Перекосило патрон, ни туда ни сюда А я к «мадсену» привык, разобрал его. Смотрю, совсем исправная машинка, как бросишь? Видно, какой-нибудь боец-первогодок бросил в лесу, когда своим умом не справился, а немец напирал. Легче удирать было.
— Командир полка приказал здесь остановиться,— сказал Яан Курнимяэ повернулся на бок, стал сворачивать самокрутку и поглядывал время от времени в сторону леса. Каждые две минуты там раздавался хлопок и на поле разрывалась очередная мина.
— Велико ли дело,— бросил сержант, склеил слюной самокрутку и начал шарить по карманам в поисках спички.— Стоять и здесь можно. Через лес он ганками не продерется, танки вот никак не остановишь, они как тараканы лезут. А без танков немец не ахти какой вояка, как дашь разок-другой по зубам, сразу сдает назад и давай швыряться минами или насылает свой ветрогоны.
Курнимяэ с явным удовольствием выпускал дым в небо. Оба бойца с брезентовыми сумками следили за его самокруткой с нескрываемой тоской в глазах. Только туркмен не обращал на это никакого внимания, он высунулся и неподвижно вперился темными блестящими глазами в далекую опушку леса, будто настороженный зверек в пустыне у входа в песчаную норку. Яан обратил внимание, что туркмену раздобыли карабин по росту, который он ни на миг не выпускал из рук.
Сержант сделал еще несколько затяжек, затем оглядел свою самокрутку и протянул ее одному из подносчиков патронов.
— На, Раугас, но честно поделись с Коноваловым, табаком разбрасываться мы не можем. Каждому ровно столько, чтобы душу отвести.
Раугас безмолвно схватил самокрутку и принялся жадно затягиваться. Коновалов подвинулся к нему, давая молча понять, что не собирается уступить и крошки своей доли.
Самокрутка еще не успела догореть до конца и Коновалов жадно вдыхал в себя дым, так что щеки у него западали, когда Курбанов гортанным голосом выкрикнул:
— Сержант! Немцы?
Все одновременно повернули головы к лесу Между кустами на первый взгляд ничего видно не было. Однако Курбанов уставился в одну точку и высматривал там пока только ему одному видимых врагов Яан схватил бинокль. Он заставил себя очень медленно провести справа налево.
И тут — да, и тут он увидел в самых густых зарослях на опушке две фигуры в серой форме. Немецкие дозорные разглядывали раскинувшееся перед ними поле.
Он передал бинокль поглядывавшему возле пулемета Курнимяэ.
— Возле большой орешины, слева, Сержант долго всматривался,
— Разведка,— заключил он.-- Стягиваются понемногу. Они еще нас не видят, мы их видим. Ну ладно, пусть идут, хотя бы первому взводу свернем носы набок!
Он вернул бинокль, подтянул приклад к плечу и стал целиться. Теперь, когда расположение немца известно, можно было и простым глазом угадать их фигуры.
Курбанов вопросительно посмотрел на сержанта.
— Погоди, Атабай,— сказал Курнимяэ,— они еще подойдут. Пусть идут.' Целься. Я скажу, когда будем стрелять.
Русский язык Курнимяэ был ужасным, но Курбанов, казалось, прекрасно понимал рубленые фразы сержанта. Своеобразным, плавным, охотничьим движением он приложился к своему карабину и повел ствол к цели. Его черные блестящие глаза ни разу не моргнули Другие бойцы тоже изготовились на краю выемки к стрельбе, но Курнимяэ бросил им:
— Не стрелять! Я скажу, когда надо,
Яан твердо уперся локтями в землю и следил в бинокль за немецкими разведчиками. Солнце жгло спину, у земли не было и малейшего дуновения ветерка, и он почувствовал, как выступившие на лбу капельки пота превращались в градины. Он вынужден был на мгновение отложить бинокль и вытереть рукавом лоб, не то ручейки пота сбежали бы на брови и залили бы окуляры
Разрывы мин на поле прекратились. Где-то справа шла вялая перестрелка. Немецкие разведчики с засученными рукавами, с автоматами на груди сновали по опушке леса. Теперь они уже были уверены в своей безнаказанности и не старались особенно укрываться. Видимо, немцы решили, что, вырвавшись из клещей, противник сломя голову бежал.
— Что они собираются делать? -- спросил Курнимяэ, не поднимая головы от пулемета. Это был больше вопрос самому себе и в то же время желание, услышав свой голос, снять напряжение.
-- Наверное, сейчас пойдут,— шепотом, будто немцы могли услышать его, ответил Яан.
И в самом деле, разведчики тут же начали движение двумя колоннами. Одна группа направилась с севера, другая — с юга в обход к деревне, которая оставалась за спиной залегших бойцов. Немцы продвигались вперед быстро, и по этой скорости, а также умению, с которым они использовали для укрытия на местности малейшую складку, можно было заключить, что это опытные солдаты.
Отряд, шедший в обход с северной стороны, должен был пройти далеко от основания картофельного бурта, заго другая группа шла почти прямо на них. Курнимяэ, натянутый как пружина, следил за приближением разведчиков.
— - Атабай,- позвал он тихо.
Курбанов повернул голову. Сержант указал в направлении удалявшейся группы, и тот понял. Ствол его карабина нацелился на дальнюю группу.
— Наверное, время...— произнес Яан, когда немцы в бинокль, казалось, были уже на расстоянии рытянутой руки.
— Еще чуток,— хрипло прошептал сержант.— У меня прицел на сто пятьдесят метров. Нам их бояться нечего, пускай идут, дальше придется убегать.
Одновременно с пулеметной очередью грянул выстрел из карабина Курбанова. Подошедших разведчиков будто смело с поля. Яан видел, как первые два упали скошенными, шедшие сзади стремительно бросились наземь. Тут же Курнимяэ прервал очередь, и над полем снова воцарилась тишина. Среди этого тревожного безмолвия неуместно громко, будто из пушки, грохнул второй выстрел из карабина Курбанова. Яан перевел бинокль и успел увидеть, как один немецкий разведчик из дальней группы раскинул руки и исчез из глаз. Остальные, пригнувшись, рассыпались и залегли. По ним стреляли из нескольких мест в цепи.
Спустя несколько секунд начали строчить немецкие автоматы. Однако их огонь был случайным, немцы явно не видели цели и палили, скорее чтобы приободрить себя. Случайные пули посвистывали порой где-то над головами, словно птички на ветках, если бы здесь были деревья.
— Стреляйте, стреляйте,— говорил Курнимяэ.—Легче драпать, когда подсумки порожние!
Он лежал неподвижно и следил за происходящим. Вначале -немцы ничем себя не выдавали. И с той стороны стрельба прекратилась. Это была дуэль нервов. Обе стороны напрягали зрение, чтобы обнаружить противника и уже затем стрелять наверняка.
Вдруг Курбанов выстрелил еще раз. Видимо, пуля прошла мимо, потому что он огорченно воскликнул:
— Ай, шайтан!
— Атабай! Не стрелять! — крикнул Курнимяэ.
Но уже две длинные автоматные очереди прошли совсем близко. Немцы зорко следили за ними.
Прошло четверть часа или чуть больше. Все оставалось спокойным. Тут Яан заметил в бинокль отползавших к лесу немцев. Он показал на них, и Курнимяэ дал очередь, которая из-за низкого темпа стрельбы «мадсена» непомерно растянулась. Два разведчика прижались к земле и остались лежать неподвижно, у одного не выдержали нервы, он вскочил и бросился бежать к близкому уже спасительному лесу, этого сержант безошибочно поймал на мушку.
— Та-ак, на этот раз повезло,— с чувством удовлетворения произнес Курнимяэ и опустил приклад пулемета.
Однако то, что разведчиков отбросили, казалось, не на шутку взбесило немцев. Тут же в лесу снова захлопали минометы, и мины, вскидывая черные клубы дыма, стали рваться на поле. Сперва огонь велся наугад, но вскоре появился самолет-разведчик с черными крестами, он медленно утюжил взад и вперед небо над цепью и корректировал стрельбу. Немец был высокомерен в своей безнаказанности, треск винтовочных выстрелов по нему, казалось, ею не трогал. Зато немецкие мины стали теперь ложиться прямо, с опушки леса застрочил пулемет. Первые очереди прошли высоко и угодили в деревенские избы позади цепи бойцов У немцев были в ленте трассирующие пули, потому что вскоре запылала соломенная крыша ближнего хлева. Сухую солому будто облили огнем, вот уже затрещали бревна в стене, и по полю потянуло горячим чадом, который смешивался с приторным запахом взрывчатки.
Мины рвались кругом снова и снова. Курнимяэ стащил с края на дно ямки пулемет, и они вчетвером склонились возле него, ища спасения у земли Вверху, в раскаленном небе, монотонно, будто комар, гудел разведывательный самолет, два ближних взрыва швырнули им на спины сухую землю, и сердце защемило от недоброго предчувствия, что следующая мина теперь определенно угодит прямо в их яму,
Неожиданно возле леса поднялась яростная стрельба стрелкового оружия Ответственность заставила Яана преодолеть чувство опасности» он оторвался от земли и выглянул черев край ямы» Немцы цепью вышли из леса на поле»
— Идут! — крикнул он»
Через мгновение Курнимяэ со своим «мадсеном» был уже рядом, винтовки трех остальных бойцов почти одновременно шмякнулись на край ямы. И никому из них уже не было дела до близких разрывов, полыхавшая до небес деревня за спиной разом отодвинулась вдаль и потеряла всякое значение. Справа в цепи уже беспорядочно хлопали винтовки, а затем короткими очередями пулемет.
Немецкая цепь настойчиво приближалась. Курнимяэ стрелял со спокойной методичностью, редко и выбирая цели, делая это основательно, чтобы не тратить зря патронов. Курбанов стрелял как-то резко, будто хищная птица клевала свою добычу, и выкрикивал между выстрелами по-туркменски.
Воздух от близких выстрелов тревожно завибрировал, весь мир приобрел неестественный вид, и возникло ощущение, что времени в обрез, что нельзя опаздывать. Яана охватила лихорадочная потребность действовать, не долго думая, он выхватил из кобуры пистолет и начал с упора методично стрелять по надвигавшимся фигурам, словно по мишеням на стрельбище. Потом, когда немцы все же повернули назад и, оставив убитых, снова вошли в лес, он с некоторым удивлением разглядывал раскаленный от стрельбы пистолет в своей руке, помедлил и быстро заменил расстрелянный магазин новым. Яан вспомнил, что у него в офицерской сумке была еще непочатая коробка запасных патронов Он достал коричневую картонную коробочку и мгновение взвешивав ее на ладони. Маленькие спрессованные кусочки свинца, медь и порох оттягивали руку вниз Нетерпеливым движением он надорвал коробочку и начал по одному вытаскивать из гнездышек маленькие, тускло поблескивающие патроны, которое глядели одинаковыми розовыми кружочками пистонов.
По тому, как пальцы попадать в ячейки патронных решеток, Яан понял, что волнуется не миновало возбуждение боя. Понемногу остывая, он вынужден был признаться себе, едва ли немцы, несмотря на свое упорство, не смогли подойти к ним ближе чем на сто метров.
Он вогнал последний патрон в магазин и засунул оставшиеся пол-коробки назад в сумку.
В это время трое бойцов уже деловито возились вокруг Курнимяэ. Автоматная пуля пробила сержанту предплечье левой руки. Кость была цела, Курнимяэ, морщась от боли, шевелил пальцами, однако крови шло много, и бойцы пытались остановить ее индивидуальным пакетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52