Только будьте осторожны с часами на комоде.
И мама Мексана еще раз оглядела нас и ушла, покачивая головой, как бы говоря «нет» и подняв глаза к потолку.
– Ладно, – сказал Мексан. – Видите этот белый шар? Ну вот, сейчас я сделаю так, что он исчезнет.
– Это фокус? – спросил Руфус.
– Да, – сказал Жоффруа, – он его спрячет и положит в карман.
– Нет! – закричал Мексан. – Нет, я сделаю так, что он исчезнет!
– А вот и нет, – сказал Жоффруа, – ты не сделаешь так, что он исчезнет, потому что ты его просто положишь в карман!
– Ну так что, он сделает или нет, чтобы белый шар исчез? – спросил Эд.
– Конечно, я мог бы так сделать, – сказал Мексан, – если бы хотел, но я не хочу, потому что вы мне больше не друзья, вот и все! И мама правильно говорит, что вы банда варваров!
– А-а! Что я говорил! – крикнул Жоффруа. – Чтобы заставить шар исчезнуть, надо быть настоящим волшебником, а ты на него не тянешь!
Тогда Мексан разозлился и бросился на Жоффруа, чтобы ему врезать. Но Жоффруа это не понравилось. Он совсем взбесился и бросил волшебный ящик на пол. Тогда они с Мексаном начали драться. Нам было очень весело! Но тут вошла в гостиную мама Мексана. Она очень рассердилась.
– Сию же минуту уходите домой! – сказала мама Мексана.
И тогда мы все ушли. Я был немного разочарован. Хоть мы и неплохо провели время, но мне так хотелось посмотреть, как Мексан делает фокусы.
– Подумаешь, – сказал Клотер, – по-моему Рефус правильно сказал, что Мексан не такой, как настоящие волшебники, которых показывают по телевизору, у него все это обман.
На следующий день в школе Мексан еще дулся на нас: вроде, когда он собрал свой волшебный ящик, оказалось, что белый шар исчез.
Дождь

Я очень люблю, когда идет сильный дождь, потому что тогда я не хожу в школу, сижу дома и играю в железную дорогу. Но сегодня только моросит, и пришлось пойти на уроки.
А ведь когда идет дождь, можно тоже очень весело проводить время: поднимешь голову, откроешь рот и глотаешь капли воды, шлепаешь ногами по лужам так, чтобы брызги летели на ребят, бегаешь под водосточными трубами, дрожь так и пробирает, когда вода течет тебе за воротник, вовсе незачем ходить в плаще, застегнувшись по самую шею. Жалко, что в дождь нам не позволяют на переменах спускаться во двор, чтобы мы не промокли.
В классе горел свет, и это было чудно. Я очень люблю смотреть, как капельки дождя на оконном стекле стекают наперегонки сверху вниз. Похоже на реки. Вот прозвонили с урока, и учительница сказала:
– Ну вот и перемена, вы можете поговорить друг с другом. Только ведите себя хорошо.
Тогда все одновременно заговорили, и от этого в классе поднялся такой шум, что надо было громко кричать, чтобы тебя услышали. А учительница вздохнула, поднялась и вышла в коридор, оставив дверь открытой. Она стала разговаривать с другими учительницами, но они не так нам нравятся, как наша.
Поэтому мы и стараемся не очень выводить нашу учительницу из себя.
– Ну что, – сказал Эд. – Сыграем в мяч!
– Ты что, спятил? – сказал Руфус. – Знаешь, как учительница рассердится, и потом, мы уж точно разобьем стекло!
– Подумаешь! – сказал Жоаким. – А мы откроем окна!
Это он здорово придумал! И мы все кинулись открывать окна. Кроме Аньяна. Он повторял урок по истории, читал вслух, заткнув уши. Аньян просто ненормальный! Потом открыли окна, и это было здорово, потому что ветер дул в класс, и мы веселились и подставляли лица под потоки воды.
Но потом мы услышали крик: это в класс вошла учительница.
– Вы с ума сошли! – кричала она. – Немедленно закройте окна!
– Это чтобы играть в мяч, мадемуазель, – объяснил Жоаким.
Тогда учительница сказала, что даже речи быть не может о том, чтобы играть в мяч. Она велела нам закрыть окно и сесть на места. Только вот беда, парты около окон оказались мокрыми. И если приятно, когда дождь брызжет тебе в лицо, то садиться в воду – противно. Учительница сказала, что мы совершенно несносны и что нам надо разместиться на сухих партах. Это вызвало шум, потому что каждый искал, куда ему сесть, и были парты, где сидело по пять ребят, а ведь даже когда трое за одной партой, и то очень тесно. Я оказался с Руфусом, Клотером и Эдом. Потом учительница застучала линейкой по столу и крикнула:
– Тише!

Все замолчали, кроме Аньяна. Продолжая повторять урок по истории, он не услышал, что сказала учительница, а ведь он сидел один на парте, потому что никто не хочет садиться рядом с этим любимчиком-подхалимчиком, кроме как на сочинениях. Потом Аньян поднял голову, увидел учительницу и замолчал.
– Ну ладно, – сказала учительница. – Чтобы больше я вас не слышала! При малейшей шалости буду строго наказывать! Понятно? Теперь рассаживайтесь поудобнее и не шумите!
Тогда мы встали и тихонько поменялись местами… Было не до шуток: наша учительница очень рассердилась.
Я сел с Жоффруа, Мексаном, Клотером и Альцестом, но было не очень удобно, потому что Альцест занимает слишком много места и повсюду оставляет хлебные крошки.
Учительница строго посмотрела на нас, глубоко вздохнула и снова вышла поговорить с другими учительницами.
А потом Жоффруа встал, пошел к доске и нарисовал мелом очень смешного человечка, правда без носа, и написал: Мексан – дурак. Нас это так рассмешило, всех, кроме Аньяна (он снова занялся историей) и Мексана. Мексан встал и подошел к Жоффруа, чтобы влепить ему. Жоффруа, конечно, стал защищаться. И только мы успели повскакать со своих мест и закричать, как прибежала учительница. У нее было красное лицо и строгие глаза, по крайней мере за последнюю неделю я ни разу не видел ее такой сердитой. А потом она посмотрела на доску, и тут началось такое!
– Кто это сделал? – спросила учительница.
– Жоффруа, – ответил Аньян.
– Подлый ябеда! – крикнул Жоффруа. – Ты у меня еще получишь!
– Ну как же, – крикнул Мексан. – Попробуй, Жоффруа!
И тогда учительница очень рассердилась. Она стучала линейкой по столу. Аньян кричал и плакал. Он повторял, что его никто не любит, что это нечестно, что все только и хотят от него чего-нибудь получить, что сам он хочет умереть, и что он все расскажет родителям. Все бегали по классу и кричали. Было очень весело.
– Садитесь! – крикнула учительница. – В последний раз говорю, садитесь! Я не хочу больше вас слушать, сейчас же садитесь!
Тогда мы сели. Я с Руфусом, Мексаном и Жоакимом. И в это время в класс вошел директор.
– Встаньте, – сказала учительница.
– Сядьте, – сказал директор.
Потом он посмотрел на нас и спросил у учительницы:
– Что здесь происходит? Ваших учеников слышно по всей школе. Это недопустимо! А почему они сидят по четыре-пять человек, в то время как есть свободные парты? Пусть каждый вернется на свое место!
Мы встали, но учительница объяснила директору, что произошло с партами из-за дождя. Директор удивился и разрешил вернуться туда, где мы только что сидели. Я сел рядом с Альцестом, Руфусом, Клотером, Жоакимом и Эдом. Нам было очень тесно. Потом директор указал пальцем на доску и спросил:
– Кто это сделал? Ну-ка, быстро!
Но Аньян не успел, потому что Жоффруа встал и плача пробормотал, что он не виноват.
– Слишком поздно, чтобы сожалеть и плакать, мой друг, – сказал директор. – Вы пошли по плохой дорожке: она ведет на каторгу. Я отучу вас употреблять грубые слова и оскорблять ваших одноклассников! Вы перепишете пятьсот раз то, что написали на доске. Понятно? Что же касается остальных, то, хотя дождь и кончился, вы сегодня не будете выходить на перемене во двор. Это вас немного научит уважать дисциплину. Вы останетесь в классе под присмотром учительницы!
Когда директор ушел, мы снова сели с Жоффруа и Мексаном за нашу парту и подумали, что у нас и вправду отличная учительница и что она нас очень любит, хотя иногда мы ее выводим из себя. Ведь ей было обиднее всех, зная, что мы не имеем права выходить сегодня во двор.
Шахматы

В воскресенье было холодно и шел дождь, но мне это не мешало, потому что меня пригласили на полдник к Альцесту. Альцест хороший парень, он очень толстый и любит поесть. С ним всегда весело, даже если мы ссоримся.
Когда я пришел к Альцесту, дверь открыла его мама, потому что Альцест и его папа уже сидели за столом и ждали меня к полднику.
– Опаздываешь, – сказал Альцест.
– Не говори с набитым ртом, – сказал папа, – и передай мне масло.
На полдник каждый выпил по две чашки шоколаду и съел по пирожному с кремом. На столе были также тостики с маслом и с вареньем, колбаса и сыр. А когда мы кончили, Альцест спросил, нельзя ли еще немного рагу, которое осталось от обеда. Ему хотелось, чтобы я его попробовал. Но мама сказала, что нет, и что это отобьет аппетит перед ужином. К тому же рагу не осталось. Но мне-то есть уже и не хотелось.
Потом мы встали и решили пойти поиграть. А мама Альцеста сказала, что мы должны хорошо себя вести и, главное, не устраивать беспорядка в комнате, потому что она все утро там убирала.
– Мы будем играть в железную дорогу, в машинки, в шарики и в футбол, – сказал Альцест.
– Нет, нет и нет! – сказала мама Альцеста. – Я не хочу, чтобы в твоей комнате был хаос. Придумай какие-нибудь более спокойные игры!
– Ну что же тогда? – спросил Альцест.
– Я знаю, что делать, – сказал папа Альцеста. – Я научу вас самой умной игре! Идите в комнату, я сейчас приду.
Мы пошли в комнату Альцеста. Там и правда все было здорово убрано. А потом пришел папа с шахматами под мышкой.
– Шахматы? – сказал Альцест. – Но мы не умеем играть!
– Вот именно, – сказал папа Альцеста, – я вас научу, вы увидите, это замечательно!
И правда, играть в шахматы очень интересно! Папа Альцеста показал нам, как расставлять фигуры на доске (вот в шашках я хорошо разбираюсь!), он показал нам пешки, ладьи, слонов, коней, короля и ферзя, объяснил, как надо ими ходить, – это совсем не просто, – а также как брать фигуры противника.
– Это вроде битвы двух армий, – сказал папа Альцеста, – а вы генералы.
Потом папа Альцеста взял в каждую руку по, пешке, сжал руки в кулак и дал мне выбрать. Я вытянул белую пешку, и мы начали играть. Папа Альцеста очень добрый, он остался с нами и все время давал советы и объяснял, когда мы ошибались. Потом пришла мама Альцеста, она была очень довольна, что мы сидели вокруг парты Альцеста и играли. Потом папа Альцеста сделал ход слоном и весело сказал, что я проиграл.
– Ну вот, – сказал он, – думаю, что вы все поняли. Теперь Никола возьмет черные фигуры, и вы будете играть сами.
И он ушел вместе с мамой Альцеста, сказав, что надо только умеючи взяться за дело, и все получится. А потом спросил – может быть, все-таки осталось немного рагу на донышке.

Играть после Альцеста черными фигурами было противно, потому что они были липкие из-за варенья! Ведь пальцы у него вечно испачканы вареньем.
– Бой начинается, – сказал Альцест. – Вперед!
И он двинул пешку. Тогда я пошел конем. Но, конем ходить всегда трудно, потому что он ходит прямо, потом вбок, но это и лучше: он может перепрыгивать через фигуры.
– Ланцелот не боится врагов! – крикнул я.
– Вперед! Тра-та-та, бум! Тра-та-та, бум! – ответил Альцест барабанным боем и тыльной стороной ладони подвинул сразу несколько пешек.
– Эй! – сказал я. – Так нельзя!
– Защищайся как можешь, негодяй! – крикнул Альцест.
Мы с ним вместе в четверг посмотрели по телевизору у Клотера фильм, где было много рыцарей и замков. Тогда я тоже сразу двумя руками двинул свои пешки, как будто стрелял из пушки и пулемета: тра-та-та-та… И когда мои пешки встретились с пешками Альцеста, многие попадали.
– Постой-ка, – сказал Альцест. – Это не считается! Ты трещишь как пулемет, а в то время пулеметов еще не было. Только пушка – бум! Или шпага – жжик-жжик! Если жульничать, то лучше не играть!
Альцест правильно сказал, и я с ним согласился. Тогда мы продолжили игру. Я пошел слоном, но это было трудно, потому что все пешки на доске упали, и Альцест пальцем, как играют в шарики, – щелк! – толкнул своего слона на моего коня. Конь упал. Потом я сделал то же самое – я толкнул мою ладью на его ферзя.
– Это не считается, – сказал Альцест. – Ладья ходит прямо, а ты пошел вбок, как ненормальный!
– Победа! – крикнул я. – Попались! Вперед, смелые рыцари! За короля Артура! Бум! Бум!
И тогда я пальцами сшиб целую кучу фигур. Вот это был бой!
– Подожди, – сказал Альцест, – пальцами – это слишком просто, а если попробовать шариками? Шарики будут как будто пули. Вжик! Вжик!
– Ладно – сказал я, – только на доске не хватит места.
– Ну, это просто, – сказал Альцест. – Ты встанешь в одном конце комнаты, а я в другом. А фигуры лучше прятать за ножками кровати, стула и парты.
Потом Альцест пошел искать шарики в своем шкафу. В нем было гораздо меньше порядка, чем в комнате. Куча вещей вывалилась на ковер. А я взял черную пешку в одну руку, а белую в другую, зажал их в кулаках и дал выбрать Альцесту. Он вытянул белую. Мы начали бросать шарики. Но наши фигуры были хорошо спрятаны, поэтому попасть в них было трудно.
– Слушай, – сказал я, – если взять вагоны от поезда и машинки, чтобы они были танками?
Альцест вытащил из шкафа поезд и машинки, внутрь мы засунули солдат и двинули танки вперед: дрр… дрр… дрр…
– Но мы же не сможем попасть в солдат шариками, – сказал Альцест, – если они в танках.
– Тогда надо их бомбить, – ответил я.
И наши руки, полные шариков, стали самолетами, они гудели: жж… жж… И когда мы летели над танками, то бросали шарики, бум! Но шариками ничего нельзя было сделать с вагонами и машинами. Тогда Альцест пошел за футбольным мячом, а мне дал другой, красно-синий мяч, его купили ему для пляжа. И мы начали танки забрасывать мячами. Это было здорово! А потом Альцест слишком сильно ударил, и футбольный мяч попал в дверь, отскочил к парте и опрокинул на ней бутылку с чернилами. Тут вошла мама Альцеста.
Ой, как она сильно рассердилась! Она сказала Альцесту, что сегодня вечером он не получит после ужина добавки, а мне, что поздно и что лучше вернуться к моей бедной маме. Я уже был на улице, а из дома еще слышался крик: Альцеста ругал его папа.
Жалко, что мы не поиграли подольше, нам было очень интересно! Как только настанет хорошая погода, мы пойдем играть в шахматы на пустыре.
Потому что, конечно, шахматы – это игра не для дома.
Дрр, бум, бум!
Рентген в школе

Сегодня утром, когда я появился во дворе школы, ко мне подошел Жоффруа. Он был чем-то озадачен. Жоффруа сказал, что слышал, как старшие ребята говорили, что к нам в школу приедут доктора делать нам рентген. Потом пришли остальные наши ребята.
– Это все вранье, – сказал Руфус. – Старшие вечно что-то выдумывают.
– Это вранье? – спросил Жоаким.
– Что доктора придут сегодня утром делать нам уколы, – ответил Руфус.
– Ты думаешь, это неправда? – забеспокоился Жоаким.
– Что неправда? – спросил Мексан.
– Что доктора придут делать нам операции, – ответил Жоаким.
– А я не хочу! – крикнул Мексан.
– Чего ты не хочешь? – спросил Эд.
– Не хочу, чтобы мне вырезали аппендицит, – ответил Мексан.
– А что такое аппендицит? – спросил Клотер.
– То, что мне вырезали, когда я был маленьким, – ответил Альцест, – вот я и не боюсь ваших докторов. И он засмеялся.
Потом Бульон, наш воспитатель, дал звонок на урок, и мы построились. Нам всем было не до шуток, всем, кроме Альцеста, он продолжал смеяться, и Аньяна, который ничего не слышал, потому что повторял урок. Когда мы вошли в класс, учительница сказала:
– Дети, сегодня утром придут доктора, чтобы…
Но она не смогла закончить, потому что вскочил Аньян:
– Доктора? Я не хочу к ним идти! Я не пойду, я буду жаловаться! Я не могу идти к докторам. Меня тошнит!
Учительница постучала линейкой по столу и, хотя Аньян не переставал плакать, продолжила:
– Нет никаких причин волноваться и не ведите себя, как маленькие дети. Доктора просто сделают вам рентген, это совсем не больно, и…
– Но я слышали– сказал Альцест, – что они придут, чтобы вырезать нам аппендицит! Аппендицит – пожалуйста, а на рентген я не согласен!
– Аппендицит? – закричал Аньян и стал кататься по полу.
Учительница рассердилась, опять начала стучать линейкой по столу и велела Аньяну успокоиться, если он не хочет, чтобы она поставила ему ноль по географии (это был урок географии), и сказала, что первого, кто еще заговорит, она исключит из школы. Тогда все замолчали. Кроме учительницы.
– Так вот, – сказала она, – рентген – это просто фотоснимок, чтобы убедиться, что ваши легкие в хорошем состоянии. К тому же вам уже делали рентген, и вы знаете, что это такое. Поэтому бесполезно вести какие-то разговоры, это же ни к чему не приведет.
– Но, мадемуазель, – начал Клотер, – мои легкие…
– Оставьте ваши легкие и идите лучше к доске, расскажите нам, что вы знаете о притоках Луары, – сказала ему учительница.
Едва Клотера кончили спрашивать, и только он отправился в угол, как вошел Бульон.

– Теперь очередь вашего класса, мадемуазель, – сказал Бульон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32