– Ты стараешься для Израиля? Я знаю, ты корчишь из себя патриота.
– А ты, я знаю, заурядный расист.
Херманн затрясся от злости.
– Ты никогда прежде не разговаривал со мной в таком тоне.
– Твои взгляды никогда не были для меня секретом, Альфред. Твой антисемитизм лезет из всех щелей. Ты пытаешься не афишировать его, все-таки среди членов ордена есть и евреи, но у тебя это плохо получается.
Настало время оставить притворство и показную корректность.
– Твоя религия застряла у человечества костью в горле. Так было всегда.
Торвальдсен лишь пожал плечами.
– Не больше, чем христианство, приверженцы которого перебили уйму народа, стремясь таким способом возвеличить своего Бога.
– Я не религиозен, Хенрик, ты это знаешь. Для меня главное – политика и прибыль. А что касается евреев в нашем ордене, то их тоже волнуют только две эти вещи. Никто из них не поднял сегодня голос против моего плана. Израиль – помеха на пути прогресса. Сионисты боятся правды, как черт ладана.
– Что ты имел в виду, когда сказал, что христиане тоже окажутся вовлечены в драку?
– Если удастся обнаружить Александрийскую библиотеку, там окажутся тексты, которые разоблачат Библию как сплошную фальшивку.
Этот аргумент не убедил Торвальдсена.
– Такого результата тебе будет сложно добиться.
– Поверь мне, Хенрик, я продумал все до мелочей.
– Где сейчас Когти Орла?
Херманн кинул на датчанина одобрительный взгляд.
– А ты молодец. Но на него ты повлиять не сможешь.
– Зато сможешь ты.
Австриец решил расставить точки над «i».
– Тебе не победить в этой игре, Хенрик. У тебя моя дочь, но меня это не остановит.
– Наверное, я должен яснее сформулировать свою позицию. Моя семья пережила нацистскую оккупации Дании. Многие из моих родственников были убиты, и мы сами убили многих немцев. Мне приходилось преодолевать одно испытание за другим. Твоя дочь Маргарет для меня – ничто. Она истеричная, избалованная, глупая женщина. Меня заботит лишь судьба моего друга Коттона Малоуна, его сына и судьба той страны, которая стала для меня родиной. Если мне придется убить твою дочь, я сделаю это.
Херманн привык отражать внешние угрозы, а тут опасность возникла изнутри. Этого человека необходимо умиротворить. Хотя бы на время.
– Я могу показать тебе кое-что.
– Ты обязан остановить все это.
– На кон поставлено гораздо больше, нежели наши деловые интересы.
– Так покажи мне то, что собирался.
– Сначала я должен это организовать.
59
Мэриленд, 16.50
Стефани сидела на заднем сиденье «шевроле», Кассиопея – рядом с ней. Еще когда автомобиль выехал из Вашингтона и направился на север по холмистым дорогам штата Мэриленд, Стефани уже знала, куда они держат путь. В Кэмп-Дэвид, загородную резиденцию президента Соединенных Штатов.
«Шевроле», не останавливаясь, въехал в главные ворота, по обеим сторонам которых стояли вооруженные охранники. Миновав следующий контрольно-пропускной пункт с еще большим числом охранников, внедорожник затормозил у красивого, словно с картинки, бревенчатого домика, и пассажиры, выбравшись из машины, окунулись в прохладный осенний воздух. Агент секретной службы – тот самый, который подловил их в музее, – махнул рукой, дверь домика распахнулась, и из нее вышел президент Роберт Эдвард Дэниелс-младший.
Стефани знала, что президент никогда не пользуется именем, полученным при крещении. Давным-давно к нему прилипла кличка Дэнни. Невероятно общительный, обладающий гулким баритоном, Дэнни Дэниелс обладал ниспосланным ему свыше даром одерживать победы на любых выборах. Прежде чем выдвинуть свою кандидатуру в президенты, он провел три срока подряд в кресле губернатора и один – в конгрессе. Его переизбрание на второй президентский срок прошло как по маслу.
– Стефани, как здорово, что вы приехали! – воскликнул Дэниелс, спускаясь по ступеням крыльца. Президент был одет в джинсы, саржевую рубашку и ботинки.
Собравшись с духом, она шагнула ему навстречу.
– А разве у меня был выбор?
– Вообще-то нет, но я все равно рад. Слышал, у вас возникли кое-какие проблемы?
Сказав это, Дэниелс хохотнул, но Стефани даже не улыбнулась. У нее не было настроения радоваться чужим шуткам, даже если остряком являлся глава всего свободного мира.
– Своими проблемами я обязана вашим людям.
Он шутливо поднял руки, давая понять, что сдается на милость победителя, но следующая его фраза не стыковалась с этим жестом.
– Это мы еще посмотрим. Вы даже не выслушали то, что я собирался вам сказать. О, да вы сменили имидж? Волосы, одежда… Мне нравится.
Не дав ей возможности ответить, он повернулся к Кассиопее.
– А вы, должно быть, мисс Витт. Я наслышан о вас. Вы живете удивительной жизнью. И к тому же реконструируете какой-то замок во Франции. Хотел бы я на него взглянуть.
– Приезжайте, я покажу.
– Я слышал, все работы ведутся так, как это делалось шестьсот лет назад? Это потрясающе!
Стефани поняла, что означает эта непринужденная болтовня президента. Он хотел сказать: «Вы – здесь, и я все знаю, так что расслабьтесь».
«Что ж, – подумала она, – поглядим, чем все это обернется».
– В противоположность тому, что вы обо мне думаете, Стефани, я не идиот, – сказал Дэниелс.
Они сидели на открытой веранде домика в деревянных креслах-качалках с высокими спинками. Дэниелс энергично раскачивался, и половицы жалобно скрипели под весом его массивного тела.
– По-моему, я никогда не называла вас идиотом, – парировала Стефани.
– Мой папа тоже часто говорил моей маме, что он никогда не называл ее стервой в лицо. – Президент метнул быстрый взгляд в сторону Стефани. – И это было правдой.
Она промолчала.
– Вытащить вас из музея оказалось не так-то просто. Кстати, это одно из моих самых любимых мест. Я обожаю самолеты и космос и в молодости запоем читал все, что с ними связано. Знаете, в чем главное преимущество должности президента? Можно наблюдать запуски в любой момент, когда пожелаешь. – Президент закинул ногу на ногу и откинулся на спинку кресла. – У меня возникла проблема, Стефани. Серьезная проблема.
– Значит, нас уже двое. Меня выгнали с работы и, как утверждает заместитель вашего советника по национальной безопасности, собираются арестовать. И разве уволили меня не вы?
– Я. Об этом меня попросил Ларри, и я согласился. Но это было необходимо сделать, чтобы сейчас вы оказались здесь.
Кассиопея подалась вперед.
– Ага, я поняла! Вы действуете по просьбе Израиля, верно? Я долго пыталась сложить кусочки головоломки, и вот теперь все встает на свои места. Они обратились к вам за помощью?
– Мне говорили, что ваш отец был одним из умнейших людей в Испании и создал целую финансовую империю, которой вы теперь управляете.
– Вот в этом я, откровенно говоря, не сильна.
– А еще я слышал, что вы великолепный стрелок, ничего не боитесь и обладаете потрясающим коэффициентом умственного развития.
– И сейчас оказалась в самом центре политического бардака.
Глаза Дэниелса вспыхнули.
– Вот именно – бардака. Это как раз то, что мы сегодня имеем. И вы правы, израильтяне действительно обратились ко мне. Они раздражены действиями Коттона Малоуна.
Стефани было известно, что у Дэниелса к Малоуну особое отношение. Два года назад Коттону пришлось принимать участие в проходившем в Мехико судебном процессе в связи со зверским убийством высокопоставленного сотрудника Управления по борьбе с наркотиками, друга и одноклассника Дэниелса. Она сама направила Малоуна туда, чтобы обеспечить вынесение обвинительного приговора. Во время перерыва на обед он оказался в центре перестрелки, в ходе которой погиб прокурор-мексиканец и сын Хенрика Торвальдсена. Малоун застрелил нападавших и вернулся в Штаты с пулей в плече, но предварительно добился того, что убийцы были осуждены по всей строгости закона. В ответ на вопрос, что он хочет в благодарность за свои героические действия, Малоун попросил разрешения уйти в отставку досрочно, и Дэниелс лично подписал приказ о его выходе в запас.
– А вас, сэр, Малоун тоже раздражает? – спросила Стефани.
– Сэр? Вот те раз! За наши несколько встреч вы впервые используете это слово.
– Не думала, что вы так внимательны к мелочам.
– Стефани, я внимателен не только к мелочам. Например, я знаю, что совсем недавно Коттон Малоун звонил в группу «Магеллан». Вы, разумеется, были заняты, поэтому его звонок перенаправили Бренту Грину, по личному указанию самого генерального прокурора.
– А я думала, что парадом командует Дейли.
– Я тоже так думал.
– Почему Грин так поступил?
– Откуда вы знаете, что это была его инициатива? – спросила Кассиопея.
– Его телефоны прослушиваются.
Не ослышалась ли Стефани?
– Вы поставили телефоны генерального прокурора на прослушку?
– Да, черт побери. Его и еще нескольких человек, одним из которых, конечно же, является Ларри Дейли.
По телу Стефани побежали мурашки, и ей пришлось приложить усилие для того, чтобы собраться с мыслями. Этот паззл определенно состоял из множества кусочков.
– Стефани, ради того, чтобы оказаться на этом посту, я работал всю жизнь. Только находясь на этой должности, человек может сделать что-то действительно важное и полезное, и мне это удалось. Безработица находится на самом низком за тридцать лет уровне, инфляция и вовсе сведена практически к нулю, процентные ставки – весьма умеренные. Два года назад я даже добился сокращения налогов.
– Благодаря тому, что Дейли подкупал конгрессменов? – не удержалась Стефани. Пусть перед ней сидел президент, но она была на взводе и ее терпимость по отношению к любому виду вранья находилась ниже нуля. – При таком раскладе трудно проиграть.
С минуту Дэниелс молча раскачивался в кресле устремив взгляд в сторону густого леса, а потом вдруг спросил:
– Вы помните «Роки-3»?
Она не ответила.
– Мне нравились эти фильмы. Роки сначала били смертным боем – так, что казалось, он вот-вот отдаст концы, а потом звучали фанфары, играла потрясающая музыка, к нему приходило второе дыхание, и он вышибал дух из своего противника.
Стефани слушала президента с растущим удивлением.
– В «Роки-3» главный герой узнает, что Микки, его тренер, организовывал для него легкие бои, в которых он гарантированно мог победить, чтобы сохранить свой титул и не быть побитым. Сталлоне великолепно играет в этом месте. Он хочет встретиться на ринге с мистером Т, но Микки говорит: «Ни в коем случае. Он тебя убьет». При мысли о том, что он, возможно, не так хорош, как сам думал о себе, Роки приходит в ярость. Разумеется, Микки умирает, а Роки нокаутирует мистера Т.
Последнюю фразу президент произнес уважительно.
– Дейли – это мой Микки, – почти шепотом произнес Дэниелс. – Он организует мои бои. А я – как Роки. Мне это тоже не нравится.
– И вы тоже об этом не знали?
Президент покачал головой. На лице его читалась смесь раздражения и любопытства.
– Я сам собирался прищучить Дейли, когда узнал, что вы тоже взяли его в оборот. Вы действительно использовали для этого девочку по вызову? Что ж, в изобретательности вам не откажешь. В тот день, когда мне сообщили об этом, мое мнение о вас резко изменилось. Мои люди не обладают таким творческим потенциалом.
– Откуда вам стало известно о том, что мы взяли Дейли в разработку? – не могла не поинтересоваться Стефани.
– Мои ребята обожают подслушивать и подглядывать, вот они этим и занимались. Нам было известно о флэш-картах и о том, где он их прячет. Мы просто сидели и ждали.
– Но мы проводили расследование несколько месяцев назад. Почему же вы ничего не предприняли?
– А вы?
Ответ был очевиден для Стефани.
– Я не могла его уволить, а вы могли.
Дэниелс уперся руками в подлокотники и передвинулся на краешек кресла.
– Скандалы – всегда скверная штука, Стефани. Ни один человек в этой стране не поверил бы в то, что я ничего не знал о проделках Дейли. Да, я должен был убрать его, но так, чтобы не оставить отпечатков пальцев.
– То есть вы предоставили Дейли самому уничтожить себя? – уточнила Кассиопея.
Дэниелс повернулся к ней.
– Этот вариант был бы наиболее предпочтительным, но выживание – специальность Ларри, и, должен сказать, он в ней преуспел.
– Что у него есть на вас? – спросила Стефани.
Ее нахальство, похоже, скорее позабавило, нежели разозлило президента.
– Если не считать компрометирующих фотографий, на которых я сношаюсь с козлом, не так уж много.
Стефани усмехнулась.
– Извините, но я была обязана задать этот вопрос.
– Разумеется. Теперь я понимаю, почему вас многие недолюбливают. Вы любого можете достать до печенок. Но давайте все же вернемся к моему вопросу, который вам обеим, судя по всему, показался не заслуживающим внимания. Почему Брент Грин хотел говорить напрямую с Малоуном?
Стефани припомнила то, что услышала от Дейли в музее.
– Дейли сказал мне, что Брент мечтает стать следующим вице-президентом.
– И это подводит нас к главной цели нашей сегодняшней встречи. – Дэниелс откинулся на спинку кресла и вновь принялся раскачиваться. – Я люблю изображать простого парня. Это часть деревенского воспитания, которое я получил в Теннесси. Именно поэтому мне так нравится Кэмп-Дэвид. Он напоминает мне о доме. Но сейчас пора вновь стать президентом. Кто-то получает доступ к нашим секретным файлам и извлекает из них информацию относительно Александрийского Звена. Затем он передает полученную информацию двум зарубежным правительствам, которые после этого встают на дыбы. Израильтяне просто рвут и мечут. Со стороны это выглядит так, будто мы вцепились друг другу в глотки, но, между нами говоря, мне нравятся эти ребята. Никто – повторяю, никто! – не посмеет задеть интересы израильтян, пока я у власти. К сожалению, в моей администрации есть люди, которые думают иначе.
Стефани хотелось спросить, кто именно, но она не стала перебивать президента.
– Что-то происходит, и началось все это с того момента, когда похитили сына Коттона Малоуна. К счастью для Малоуна, эти парни не знают, с кем они связались. Он им покажет, почем фунт изюма. И это дает нам возможность облечь плотью то, о чем нам пока не известно. Мой дядя говаривал: «Хочешь убить змей? Нет ничего проще. Подожги подлесок, подожди, пока они выползут, и снеси им головы». Именно это мы сейчас и делаем.
Кассиопея потрясла головой.
– Как я уже говорила, господин президент, у вас тут царит форменный бардак. Я вовлечена в происходящее всего день или два, но я понятия не имею, кто говорит правду, а кто лжет. У меня складывается впечатление, что врут все.
– Включая меня?
Изумрудные глаза Кассиопеи сузились.
– Включая вас.
– Это хорошо. Вы должны быть подозрительны. – В его голосе прозвучала неподдельная искренность. – Но мне нужна ваша помощь. Именно поэтому я уволил вас, Стефани. Вам была необходима свобода действий, и теперь она у вас есть.
– Для чего? Что я должна сделать?
– Найти предателя, окопавшегося рядом со мной.
60
Вена, 23.20
Торвальдсен и Гари спускались со второго этажа шато. Альфреда Херманна после состоявшегося между ними последнего короткого разговора Торвальдсен больше не видел. Гари провел вечер со своими ровесниками – детьми двух других членов ордена, которых те привезли с собой: Херманн велел накрыть им стол для ужина в Доме бабочек.
– Это было клево! – восхищенно говорил Гари. – Бабочки садились прямо на наши тарелки.
Торвальдсену приходилось несколько раз бывать в schmetterlinghaus. Он тоже находил это место восхитительным и даже подумывал о том, чтобы устроить нечто подобное у себя в Кристиангаде.
– Бабочки и вправду удивительные существа, и уход за ними требует особой тщательности.
– Там чувствуешь себя прямо как в тропических джунглях.
Спать ни одному из них не хотелось. Гари, несомненно, являлся совой, поэтому сейчас они направлялись в библиотеку Херманна.
Еще днем Торвальдсен слышал, что Синее Кресло намеревается встретиться с членами Экономического комитета. Это займет его на некоторое время и позволит Торвальдсену кое-что почитать и подготовиться. Завтрашний день будет посвящен принятию ассамблеей решений, поэтому аргументы должны быть готовы и отточены. В воскресенье участники высокого собрания разъедутся по домам.
Ассамблея никогда не продолжалась долго. Профильные комитеты выносили на ее рассмотрение только те вопросы, которые требовали принятия коллективного решения. Таким образом высший орган ордена рассматривал, обсуждал и принимал планы деятельности на месяцы, остававшиеся до следующей – весенней или зимней – ассамблеи.
Назавтра Торвальдсен должен был быть во всеоружии.
Огромная библиотека была высотой с двухэтажный дом и обшита полированными панелями из ореха. По бокам камина из серного мрамора стояли барочные статуэтки, одна из стен была завешана французскими гобеленами. Три остальные стены от пола до потолка были заняты встроенными полками, роспись на потолке изображала небо, отчего казалось, что в помещении нет крыши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49