- Ну что ж, в сущности, это не противоречит версии о мести. Ее
замысел не удался, вот она и обратила свой гнев против себя.
- Я не вполне вас понимаю, господин прокурор...
- Правда? Возможно, вы незнакомы так подробно, как мы, с последними
достижениями судебной психологии, - он слегка принужденно улыбнулся.
Я отвечал весьма вежливо, так как он мне мог еще понадобиться:
- Действительно, я никогда не изучал право...
- Но несмотря на это, вы очень помогли нам, - сказал он, словно желая
меня утешить. - И я вам весьма благодарен за вашу помощь, - он поднялся с
рассеянным выражением в глазах. Я также поднялся, со страхом понимая, что
утрачиваю контакт со всем этим делом.
- Не могу ли я на минуту повидать вашего узника, господин прокурор?
- Которого?
- Хантри, мне бы хотелось задать ему несколько вопросов.
- Он отказывается отвечать по совету своего адвоката.
- Мои вопросы не касаются этих убийств, во сяком случае
непосредственно не касаются...
- А чего же вы хотите?
- Хочу спросить, каково его настоящее имя, и посмотреть на его
реакцию. И кроме того, спросить, почему Милдред Мид пыталась покончить с
собой.
- У нас нет доказательств этого.
- Я знаю, что пыталась, и хочу понять, почему.
- А почему вы считаете, что он может знать ответ?
- Я думаю, с Милдред он связан очень близко. Между нами говоря, я
уверен, что эта проблема заинтересует также Джека Баймеера. Как вы знаете,
это он меня нанял...
- Если у мистера Баймеера есть какие-нибудь вопросы или предложения,
он должен обратиться ко мне сам, - заявил Лансинг тоном человека,
желающего удостовериться, что его голос звучит достаточно внушительно.
- Я сообщу ему об этом.
Дом Баймееров казался вымершим, словно общественное здание,
эвакуированное из-за угрозы взрыва бомбы. Я вынул из багажника портрет
Милдред Мид и направился к входной двери. Не успел я подойти, как в дверях
появилась Рут Баймеер. Она прижала палец к губам:
- Муж страшно вымотался. Я уговорила его лечь отдохнуть.
- К сожалению, миссис, я должен поговорить с ним.
Она повернулась к двери, но лишь за тем, чтобы прикрыть ее за собой.
- Вы можете так же поговорить со мной. Ведь это я пригласила вас.
Похищенная картина - моя собственность. Я вижу, она у вас с собой, не так
ли?
- Да. Но я не называл бы ее похищенной. Договоримся, что Фред
позаимствовал ее, потому что она была нужна ему для научных и
биографических изысканий. Он хотел установить, кто и когда написал ее и
кто на ней изображен. Несомненно, ответы на эти вопросы важны для Фреда по
личным причинам. Но это еще не означает, что он преступник.
Она кивнула, соглашаясь. Ветер растрепал ей волосы и она вдруг
похорошела, словно осветившись.
- Мне внятны мотивы поступков Фреда.
- Разумеется, ведь и вы купили эту картину из личных побуждений. В
город приехала Милдред Мид и ваш муж снова виделся с нею. Разве не именно
поэтому вы повесили в доме ее портрет? Разве это не было предупреждением
ему или даже угрозой?
Она наморщила брови.
- Я не знаю, зачем ее купила. Тогда я даже не сообразила, что там
изображена Милдред.
- Но ваш муж должен был об этом знать.
Между нами воцарилось молчание. Я слышал, как далеко, у подножья
горы, море отмеряет время.
- Мой муж скверно себя чувствует. Он постарел за эти два дня. Если
все это станет явным, его репутация погибнет. А может, и он сам...
- Он рискнул всем уже давно, выбрав именно такой, а не иной путь.
- Но что он совершил?
- Думаю, это он сделал возможным фальшивое опознание Хантри.
- Фальшивое опознание? Что вы имеете в виду?
- Думаю, вы знаете, что я имею в виду. Но об этом я предпочитаю
говорить с вашим мужем.
Она прикусила губу, с обнаженными зубами напоминала ворчащего у двери
сторожевого пса. Потом взяла картину, вошла в дом и проводила меня к мужу.
Он сидел перед фотографией своих медных копей. На лице его отражалась
абсолютная беспомощность. Борясь со слабостью, он улыбнулся мне одними
уголками губ.
- Что вам угодно? Снова денег?
- Нет, всего лишь несколько ответов. Все это дело началось в 1943
году. Пора его закрыть.
- А что, собственно, произошло в 1943 году? - вмешалась Рут Баймеер,
обращаясь ко мне.
- Всего я не знаю. Думаю, все началось тогда, когда Вильям Мид
получил отпуск и приехал домой, в Аризону. Собственно, дом его был где-то
в другом месте. В Санта-Терезе его ждали молодая жена и маленький ребенок.
Но его мать все еще жила в Аризоне. Где именно жила тогда Милдред, мистер
Баймеер?
Он сделал вид, что не слышит меня. Жена ответила за него:
- Жила в Тьюксоне, но проводила уик-энды в горах, с моим мужем.
Баймеер изумленно глянул на нее. Я спросил себя, а говорили ли они
когда-нибудь откровенно о его связи с Милдред?
- Наверняка Вильям не был этим поражен, - продолжал я. - Его мать и
до того жила с разными мужчинами, дольше всего с художником по имени
Лэшмэн. Лэшмэн заменил ему отца и научил его рисовать. Приехав в отпуск в
Аризону, Вильям узнал, что его сводный брат Ричард украл часть его картин
и выставил как свои. В сущности, личность Хантри начал фальсифицировать
сам Хантри, украв картины и рисунки Вильяма, а также женившись на Франсин.
Из-за этого между молодыми людьми произошла драка. Вильям убил
Ричарда и бросил его тело в пустыне, переодев в собственный мундир. Будучи
внебрачным сыном, он наверняка всю жизнь мечтал занять место Ричарда.
Теперь у него появился шанс занять его, одновременно освободившись от
службы в армии и от брака.
Но без помощи других особ это ему не удалось бы, точнее троих особ.
Прежде всего, ему помогла Франсин. Скорей всего, она его любила, хоть он
был женат и убил ее мужа. Возможно даже, она сама подталкивала его к этому
убийству. Так или иначе, она приехала с ним в Санта-Терезу и семь лет
прожила в качестве его жены.
Не знаю, почему он рискнул вернуться в этот город. Возможно, хотел
следить за судьбой своего сына. Но насколько мне известно, он ни разу не
видел Фреда в течение этих семи лет. Не исключено, что, живя так близко от
жены и сына, он в тайне играл собственную комедию двойной личности. А быть
может, ему необходимо было это постоянное напряжение в качестве допинга,
помогающего поддерживать миф Хантри и творить.
Но прежде всего, ему было необходимо без помех выбраться из Аризоны,
и в этом ему помогла мать. Наверняка задача Милдред была самой трудной. Ей
предъявили останки молодого Ричарда Хантри, а она опознала в них
собственного сына. Она доказала этим свою немалую смелость и, надо
сказать, не в последний раз. Невзирая ни на что, она любила своего
внебрачного сына. Но это была болезненная и трагическая любовь. Сегодня
утром она пошла к нему, взяв с собой стилет.
- Чтобы убить его? - спросила Рут Баймеер.
- Или сделать возможным его самоубийство. Не думаю, чтобы Милдред
видела в этом большую разницу. Ее жизнь кончена.
У Баймеера вырвался невольный вздох.
- Вы говорили, что Вильяму помогли три особы, - повернулась ко мне
его жена.
- По меньшей мере три.
- И кто же эта третья особа?
- Думаю, вы знаете это, миссис. Вильям никогда не выбрался бы из
Аризоны и не устроился в жизни, если бы не чья-то помощь. Кто-то должен
был прервать следствие, проводимое шерифом Бротертоном и закрыть дело.
Мы оба посмотрели на Баймеера. Он поднял свои массивные плечи, словно
наши глаза были револьверными стволами.
- Я не делал ничего подобного...
- Если она тебе приказала, сделал бы, - заявила его жена. - Сколько
помню, она всегда давала тебе поручения. Пожалуй, ты отправишься в тюрьму,
чтобы спросить ее, что тебе делать дальше! Она тебе велит спустить все
состояние на адвокатов для ее сына-убийцы, а ты ее послушаешься!
- Возможно, так я и сделаю.
Он всматривался в ее лицо. Она глядела на него изумленно, с внезапным
страхом.
Баймеер поднялся медленно, словно на плечах его лежал непосильный
груз.
- Вы меня не подвезете, мистер Арчер? Я чувствую себя весьма
разбитым.
Я согласился. Баймеер двинулся к выходу, в дверях он обернулся к
жене.
- Есть еще одна вещь, о которой тебе нужно знать, Рут. Вильям также и
мой сын. Внебрачный сын мой и Милдред. Когда он родился, я был совсем
мальчишкой.
Ее лицо залила волна обиды.
- Почему же ты раньше мне об этом не сказал?! Теперь уже поздно...
Она смотрела на муж, словно видела его последний раз в жизни. Он
проводил меня сквозь пустой, гулкий дом. Шаги его были нетвердыми, он
слегка покачивался. Я помог ему забраться в машину и начал потихоньку
спускаться с холма.
- Это была случайность, - сказал он. - Так часто бывает в жизни. Я
познакомился с Милдред, когда еще учился в гимназии, после футбольного
матча. Феликс Хантри устроил прием на своей вилле. Меня пригласили, так
как моя мать была его кузиной. Понимаете, как бедного родственника...
С минуту он сидел, опустив голову.
- В тот день у меня появилось три пунктика, четыре, если считать
Милдред. Когда Вильям был зачат, мне было семнадцать, и восемнадцать,
когда он родился. Я немного мог сделать для него. Денег у меня не было. Я
старался как-то переползти через колледж. Милдред сказала Феликсу Хантри,
что это его сын, а он ей поверил. Он позволил дать мальчику свою фамилию и
давал деньги на его содержание, пока она не порвала с ним и не перебралась
к Саймону Лэшмэну.
Для меня она также сделала все, что могла. Устроила мне спортивную
стипендию, уговорила Феликса дать мне работу на руднике. Помогла мне
подняться по этой лестнице. Я очень благодарен ей...
Но в голосе его не было ни тепла, ни благодарности. Возможно, он
чувствовал, что жизнь его свернула не на ту дорогу еще в молодости, и что
до сих пор он не совсем хозяин своей судьбы. Он смотрел на город, который
мы проезжали так, словно видел его тенистые улицы впервые в жизни.
Я тоже чувствовал себя тут чужим. Коридоры здания суда показались мне
катакомбами. После обычных формальностей, напоминавших обряд принятия в
какую-то первобытную секту, люди окружного прокурора провели нас в камеру,
где находился пойманный мной человек.
Даже стоя между двух вооруженных стражей, он не выглядел как
убийца-рецидивист. Казался бледным, слабым и испуганным. Как же часто
преступники выглядят именно так!
- Вильям? - спросил я. Он кивнул. В глазах его накипали слезы и
скатывались по щекам, будто крупные капли крови, стекающие из нанесенных
стилетом ран.
Джек Баймеер шагнул вперед и коснулся мокрого лица своего сына.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30